И Сима протащила меня за собой за маленькую неприметную дверь в углу комнаты. Там в крохотном и крайне запущенном помещении бывшего туалета стоял ОН — самогонный аппарат. Шедевр конструкторской мысли, объединяющий в себе электрическую плитку, скороварку и венец творения человечества — змеевик. По стеклянной трубочке змеевика, вокруг трубочки с паром, бежала холодная вода из крана и вытекала в канализационную трубу, а сам Его Величество САМОГОН медленно капал в банку из-под огурцов. В углу бывшего туалета в обнимку с большим алюминиевым бидоном с бражкой, лежал мой санитар.
— Судя по всему, в палату я уже не попаду…
— А ты попробуй его разбудить. А я посмотрю, может, получится? Я попыталась потрясти санитара за плечо, рука прошла сквозь тело и стала чесаться… Тут из-за труб вылез мужик в белом халате, со свернутой на бок головой и веревкой на шее. И авторитетно заявил:
— Раньше чем через час не проснется!
— Чего ж ты, Михалыч, допустил в своем хозяйстве подобное безобразие? — выступила Сима.
— Молчи, женщина! Ты ничего не понимаешь в празднике… И вообще, ПРОЧЬ ИЗ МОЕГО ДОМА! — Меня и Симу подхватил теплый ветер с явным ароматом самогона и резко выдул нас из бывшего туалета и из приветливой комнаты отдыха, а по телевизору незабвенный Мягков плясал на морозе, приговаривая: «Надо меньше пить, надо меньше пить…»
— Ну!? И дальше куда? До нового года времени еще полно. — Мрачно поинтересовалась Сима. Мы стояли…, или висели? Нет, все же стояли, посреди коридора и я судорожно пыталась сообразить: а действительно дальше-то что делать? В плату я самостоятельно ну никак не попаду, с реанимацией — облом. Вот и встретила новый год с одноклассниками…
— Сима, проводи меня к Доктору, может он чего посоветует?
— Да чего он может… Ладно пошли, развлечемся… — И она неспешно, с грацией воздушного шарика, поплыла вглубь помещения морга.
— Сима, а кто такой этот… Михалыч?
— Он раньше санитаром был, тут в морге. Словил белочку, и повесился в туалете, ну, где мы были… Потом, как освоился, стал безобразить, то унитаз засорится, то раковина расколется, то кран сорвет, а уж зеркала больше суток там никогда не висели… А когда этот гад всю плитку отбил, туалет заколотили. Вот он и живет там… А самогонщиков е себе пустил, алкоголик. Доктор обнаружился уже в самом помещении морга. Посреди комнаты на металлическом столе лежал обнаженный труп. Девушка-готка могла бы быть красивой, но еще при жизни разукрасила себя под труп, шикарные черные волосы (мне бы такие), черные ногти, черные губы, черная обводка открытых глаз, блестящая нержавейка пирсинга, и презрительная усмешка над всеми живыми существами. На бедре тату в виде колючей проволоки привязывающей к нему кровоточащую розу. Страшная, но все же красивая.
— Вот чего людям не живется! Молодая, здоровая… детишек бы могла народить. А так, прах к праху.
— А что с ней?
— Передоз, — привычно буркнула Сима. Прямо над трупом в позе лотоса сидел Доктор.
— Сима, чего это он?
— Готовится. Ты нормально говори, чего шепчешься? Он сейчас все равно тебя не слышит. Проверено.
— А что он собирается делать?
— А это у него хобби такое… Он все пытается, понимаешь, труп какой оживить и в него вселиться.
— А зачем?
— Ну как же… Наш Добрый Доктор, мы его так называем, потому как имени своего он не помнит. У нас почти все свои имена сразу забывают, и остальное, все, что личное, тоже забывают… Я вот помню, что Сима, а кем была раньше, какая фамилия или отчество — как отрезало. Вот про других, что появились тут после меня, знаю и помню. А про себя все забыла…
— А Доктор?
— Доктор… он раньше в этой же больнице работал, вроде как хирургом. Так и умер на рабочем месте. Как раз на какой-то новый год. Его коллеги приняли на грудь, а у нас в это время аншлаг, сама понимаешь. Он и стоял за операционным столом, пока его удар не хватил. И главное, медсестре сказал, что просто обморок от переутомления, и чтоб она домой шла к мужу и детям, а ему потом хуже стало. Другая смена его и будить не стала, все же бесчувственные были, а когда хватились, то уже поздно. И с тех пор все пытается обратно в тело вернуться, хоть в какое. Раньше рвался кого-то найти… На все операции ходит, чтоб, значит, квалификацию не терять. Все норовит коллегам подсказывать, да напоминать, а они его не слышат. Вот ему и обидно…
— А что он может им подсказать?
— Ну как же… Он же может сам внутрь пациента заглянуть, все своими глазами увидеть, без всякого рентгена. О, смотри…. Добрый Доктор повернулся в воздухе головой вниз, и словно нырнул в … труп. Тело девушки дернулось, улыбка сменилась гримасой страдания, ее глаза закрылись и все…
— Счас вылезет…. Опять у него ничего не получилось, — прокомментировала телодвижения трупа Сима. Пирсинг на брови чуть зашевелился и из тела выполз грустный-грустный Доктор, вздохнул и уставился на татуировку.
— Вам не нравятся розы?
— Нет, я люблю розы, но не кровавые.
— А я всякие, только не желтые.
— Это зря желтый это самый яркий, оптимистичный цвет. Первым из цветов новорожденный начинает различать именно желтый, это я тебе как имеющий высшее медицинское говорю. Желтый цвет, обычно, вызывает чувство радости, легкости, тепла. На знаменитой йеллоувой субмарине Битлы сражались с силами зла. Но в большом количестве он становится назойливым, и способен раздражать так же, как зачастую раздражает непрерывно радующийся человек. Желтый стимулирует мозговые процессы, но, к сожалению, не только положительные. Недаром древние греки приписывали холерический темперамент переизбытку в организме желтой желчи. Также считалось, что именно этот цвет способен вызывать эпилептические припадки, поэтому его часто связывали с безумием, а сумашедшие дома называли «желтыми».
— Значит, правильно, что моя мама желтым цветам радуется?
— Конечно, женщина должна радоваться цветам. Она наверно у тебя веселая?
— Нет. Перечитывает который раз одну и ту же книгу и рыдает на моменте, где любовь выскакивает из-под земли как убийца в переулке и поражает сразу обоих.
— Так поражает молния, так поражает финский нож! — процитировал Доктор.
— Ну вот, и Вы туда же!
— Но я же при жизни читал книги, много читал. Любил книги, даже сам пытался писать. Ведь тот писатель, он тоже сначала людей лечил… А я так толком ничего и не успел….
— Ничего, в следующий раз может и получится, — успокоила Доктора Сима.
— Нет, не получится! Я при жизни был бездарностью и после смерти остался бездарностью! Не получается у меня обратно стать настоящим человеком, из плоти и крови. — И Доктор пригорюнившись присел прямо на труп. — Я хотел оставить о себе какую-то память, да видать не судьба. Я так стремился стать настоящим ЛЕКАРЕМ, у меня и девушек можно сказать не было. Какая-то бессмысленная жизнь получилась. И даже смерти толком не выходит. А я все думала: а зачем ему все это… Эксперименты, хождение на операции, попытки подсказать врачам, где они ошибаются. Ладно бы они его слышали и благодарили, так нет… И тут абсолютная тишина, и темнота морга взорвались. Из стен, пола и потолка полезли приведения разной степени прозрачности:
— Сюрпрайс! Сюрпрайс! С новым годом, вас Доктор!! Среди этого мельтешения я заметила знакомую полосатую пижаму, косуху Левчика и Михалыча с призрачной бутылкой в руке, занюхивающего самогон остатком веревки. Привидения кружились, кричали, поздравляли Доктора и всех присутствующих, стало очень весело. Бутылка Михалыча пошла по кругу… Общее веселье неожиданно обломил появившийся Святой Николай. Он возник ниоткуда среди общего веселья и сразу его даже и не заметили. Только виновник торжества, так и продолжающий сидеть на трупе, вдруг неожиданно опять нырнул в окоченевшую готку.
— Этто я удачно зашел, — прогудел басом Святой, оглядываясь по сторонам и потирая руки. Все собравшиеся на мгновение застыли в воздухе, а потом дружно попытались удрать, но стены вдруг стали твердыми и попытки просочиться сквозь них заканчивались гулкими ударами, визгами и матом. Через минуту другую, все присутствующие утихли и смирились со своей участью, некоторые, безуспешно попытались спрятаться под столами и в морозильниках. Святой, тем временем, вытащил из карманов шубы два мешка, стал хватать заблудшие души по очереди, осматривать, со всех сторон. И убирать их в мешки. Кого в левый, кого в правый. Последней в мешке исчезла Сима.
— Ну что, решила, куда тебя?
— А можно я еще подумаю?
— Не, нельзя.
— А остаться, в смысле, остаться человеком мне можно? А то …
— Что то? Детей нет, мужа тоже не завела. Чего тебе тут делать-то?
— Так я … э-э-э это… вот из больницы выйду и сразу и замуж выйду, и детей нарожаю. Честно слово… Святой смотрел на меня скептически, задумчиво почесывая в бороде.
— Я бы может тебя и отпустил, но у меня план… До нового года осталась одна минута, а у меня одной души не хватает. Не, не могу. И Святой протянул ко мне свою загребущую руку… Тут из тела наркоши вылез Доктор:
— Возьмите меня, Вам же все равно, какая душа…
— А ты откуда взялся? О, буду знать, где ты прятался все это время. Давно тебя пытаюсь поймать, мы даже, одно время, на тебя ставки принимали, да… А чего это ты вдруг решился уйти из больницы, я на тебя уже плюнул и ловить-то перестал, все ждал когда же тебе надоест неприкаянным по больнице шляться. Ну, что надоело?
— Надоело. Ничего у меня не получается… Я все это время хотел обратно в тело вернуться, опять стать человеком…