- Не знаю, - безразлично отозвался тот, свешивая руку через борт, чтобы коснуться воды.
- А может... пойдем ко мне? Ну, хотя бы на время...Пока не решишь.
Сердце Айрика дернулось и замерло. Он спросил, и голос его был слегка хриплым.
- А к тебе - это... куда?..
- В поместье эарла. Я его сын.
И мир обрушился на Айрика.
- Это потому, что я - принц?.. Да? - Эйрик бросил весла, развернулся и теперь смотрел на товарища прямо, стальным взглядом. Да, настоящий принц, подумал Айрик, отрешенно в своем смятении: вот почему он держится так, как будто он - любимый сын судьбы, и весь мир принадлежит ему. В какой-то степени это ведь так и есть.
- Отвечай же! Айрик! Это потому, что я принц?.. А если бы я был сын простого рыбака, ты бы согласился?..
Айрик не ответил. Нечего ему было сказать, и все тут. Он смотрел на блестящее море и жалел, что он родился на этот прекрасный свет.
- А если бы... - Эйрик переступил через скамью и, не боясь перевернуть лодку, шагнул на корму. - А если бы я был твой брат? Что тогда?..
Сын Хенрика удивленно вскинул глаза, и ответ написался в его недоуменном взгляде.
- Тогда пусть это будет так...если ты хочешь, - шепотом закончил Эйрик и затеребил зубами кровавую повязку на левом плече. Растревоженная греблей, рана опять начала кровоточить, но сейчас это было хорошо. Это было очень хорошо.
Айрик с минуту безучастно смотрел, не в силах понять, что это он делает; потом радость, больше, чем он заслужил за всю свою жизнь, накрыла его приливной волной, и он, улыбаясь, как сумасшедший, рванул тряпицу со сгиба своей руки.
* * *
...Так они побратались кровью, смешав ее над бездной морской, неподалеку от одного из Маленьких Островов, и вот почему принц Эйрик, вводя рыбацкого мальчишку за руку в каминный зал своего отца, сказал просто и радостно, как он делал все на свете:
- Отец, это Айрик, мой кровный брат. Мы встретились на Островке, на котором я все-таки переночевал. Он пока будет жить у нас. Ладно?.."
- А потом случилось несчастье... Эйрик заболел, а чем - непонятно. Он лежал в постели, и подниматься ему было все труднее. Доктора - монахи разные - от него просто не отходили, но сказать могли только одно - что это, наверное, злое колдовство. Сглаз, одним словом.
Айрик тоже жутко страдал: в его брате силы таяли прямо на глазах. За какие-то несколько месяцев Эйрик Смелый превратился в собственную тень, и отчасти по его вине... Сам он говорил брату, что каждую ночь ему снится ОНА - девушка в плаще собственных прозрачно-белых волос, с черными глазами без белка и радужки... То она его звала к себе, то целовала, то просто смотрела неотступно и манила рукой... Эйрик хотел сесть в лодку и к ней поплыть, потому что без нее совсем уже не мог, хоть и понимал, что это его погубит... Но христианское его сердце не давало ему этого сделать, так как он отлично знал, что душа дороже жизни, а ушедший к фэйри душу потеряет... Ты ведь знаешь, братик, насчет фэйри - что они почти бессмертны в пределах мира, по крайней мере, весьма долговечны; но вот с душой у них плохо, она настолько соответствует телу, что прирастает к нему и в случае чего умирает вместе с ним... Так что Эйрику того вовсе не хотелось, а уж эарлу, его отцу - и тем более. Поэтому больного принца возили по разным монастырям и святым местам... 2
- Стоп, Роберт, но ведь Халльгер Великий был язычником? Разве нет?
- Д-да, кажется, но... это не совсем тот Халльгер. Это же сказка. Не перебивай, а то я забуду, на чем остановился...
- На святых местах. По которым Халльгер его возил. И здорово растрясал по дороге, так что бедняге принцу от этого делалось только хуже - да?.. Вот тебе и "белая магия"...
- Вроде того... А второй бедняга принц, Айрик, места себе не находил. Наконец он не выдержал, и однажды осенним вечером, ничего не сказав брату, взял лодку, взял свой верный меч, налил святой воды в бутылочку - и поплыл на Маленький Остров...
- А бутылочки тогда были?
- Ну, не ехидничай. Пусть во фляжку.
"... А ведь все было так хорошо, так ослепительно хорошо. Произошло только одно, одно-единственное несчастье - и теперь Айрик засмеялся бы, вспомнив о том, каким огромным и непоправимым оно ему тогда показалось. Засмеялся бы, если бы ему не было так больно.
Это случилось в первый же день, как он прибыл в поместье эарла Хальреда из рода Халльгера. До этого деревенскому мальчишке не приходилось бывать в таких домах, и ничего более красивого и необыкновенного он еще не видел. Во-первых, дом был каменный, в нем было множество окон, высоких окон - и стекло в некоторых из них было цветным! Во-вторых, было в нем целых три этажа и высокая квадратная смотровая башня, в которую вела витая лестница. В-третьих... да что уж там, это был настоящий замок вроде тех высоких цитаделей, в которых проживают в раю воины Христовы, беспрестанно сражающиеся на веселых турнирах, где, однако же, убить никого нельзя... Так рассказывала некогда бабушка, и отец, хмурясь, называл эти ее россказни вайкингскими предрассудками, однако Айрику эти истории запали в душу. В самом деле, рай с веселыми турнирами вызывал в нем куда больше доверия, чем тот, о котором говорил деревенский священник: "И не будут праведные иметь тел, только бесплотные души их будут радоваться там, непрестанно распевая: о, свят ты, свят, Господин наш и Творец!.." Петь Айрик не умел. И не любил...
Эйрик после перевязки ран и быстрого обеда, который мальчикам подали в малой трапезной, удалился говорить с отцом. "Ну, пошел я... на виселицу", - заговорщицки шепнул он побратиму, направляясь к дверям вслед за молчаливым слугой. И, когда Айрик тревожно вскинулся, вспомнив тяжелый взгляд седого эарла, которым тот поприветствовал своего наследника на входе в залу, - открыто рассмеялся.
- Да не волнуйся ты... Отец все всегда понимает правильно. Он же лучше и добрей всех на свете!
Айрик позволил себе молчаливо усомниться. Вид властительного Хальреда внушил ему глубокое почтение напополам со страхом. Но, с другой стороны, Эйрику все же лучше знать! Тем более что, уходя, брат дал ему свое принцевское разрешение облазить вдоль и поперек весь замок и все внимательно рассмотреть.
- А всем, кто спросит, что ты тут делаешь, покажи язык и скажи, что я тебе позволил, - предложил он на прощание, и дверь наконец закрылась за ним. Идеей насчет языка Айрик заранее решил пренебречь, а вот остальное принял с удовольствием.
...Лазать по незнакомым местам - дело опасное. А останавливаться у незнакомых дверей и вовсе нехорошо. Айрик нипочем и не остановился бы, если бы не услышал отчетливое - нет, так ошибиться невозможно - имя своего отца.
... - Хенрик, дружинник, говоришь?..
- Да, отец. Кажется, так. Айрик сказал, тот погиб в битве против мятежников... На Рыбачьем острове, кажется. Это было позапрошлым летом, правильно?..
- Да, сынок... Значит, это Хенрик Рыжий. Родом с Княжеского, верно?
- Не знаю точно, - голос Эйрика напрягся, словно он увидел что-то что-то, может быть, в лице эарла - что его насторожило. Что-то опасное.
Теперь Айрик бы не смог уйти, даже собрав всю свою силу воли.
- Тогда это весьма скверно. Да, не ожидал, что тебе придет в голову побрататься с сыном Хенрика Рыжего! Кто бы мог подумать, Христос Господин Людей!..
- А что...
Но ответ последовал раньше, чем был задан вопрос. И боль от этого ответа была так велика, что Айрик осел на землю, глотая воздух открытым ртом, будто от удушья.
- Повешен за дезертирство. Показательно, при всей дружине. Странно, что посыльный не сообщил его семье. Он должен был сообщить и вернуть опозоренный Хенриком меч.
Посыльный, посыльный, милый Эдерик, друг отца. О, дядя Эдерик, ты нас не спас, подумал Айрик и залился слезами. Весь мир его мгновенно перевернулся с ног на голову, и он чувствовал себя, свою некую основополагающую штуку - честь, наверное - болтающейся на веревке, с высунутым синим языком. "Я пошел на виселицу", сказал смеющийся Эйрик, вставая из-за стола. "Меч твоего отца, дружок... постарайся стать его достоин" - сказал дядя Эдерик, протягивая длинное, завернутое в тряпицу... Дядя Эдерик, ты ж его друг. Зачем ты так?.. "Стать его достойным".
Самое страшненькое было в том, что Айрик всегда любил отца - а мертвого и вдвое сильнее - за отвагу. И - за геройскую смерть, Темный побери. А теперь он плакал - и ему казалось, что из глаз течет не вода, а кровь, - от любви к отцу, но эта любовь была сродни стыду. Айрик еще такого чувства не знал - но это была жалость. Знаете, это и в самом деле очень больно - плакать от жалости к собственному отцу.
Хорошо еще, ему хватало ума делать это беззвучно.
- Отец... Я надеюсь, ты не станешь исправлять этой ошибки? - вот что сказал Эйрик, и голос его был холодным и в то же время умоляющим. То был одновременно принц, говорящий с эарлом, и сын, просящий отца. - То, что не сказал посыльный по своему милосердию... Ты ведь не скажешь теперь?.. Ему и... другим...
- Да нет, зачем бы мне? - эарл, должно быть, пожал плечами. - В конце концов, ты смешал с этим мальчиком кровь, и он, как ты говоришь, спас тебе жизнь.
- Отец, ты хочешь сказать...
- Я ничего не хочу сказать, помимо того, что говорю, сын. Имей терпение дослушать меня.
Невидимый Эйрик за дверью опустил всклокоченную светлую голову.
- Лжешь ты мне или нет - это твое дело. Дети трусов не всегда похожи на своих отцов, и я вполне допускаю, что он мог тебя спасти. Гнать его прочь не в моей власти - он пришел не ко мне, но к тебе, а ты тоже хозяин в этом доме. Просто я хочу, чтобы ты знал, с кем ты побратался.