Первые пары газа достигают часовых, вызывая легкую сонливость. Газ очень мощный — один хороший вздох и ты уснул. Но слишком силен ветер чтобы облако газа плотно накрыло всех. Пока концентрация газа в воздухе очень мала.
Вова застыл с хронометром в руке. Десять секунд до начала второго этапа. Он упорно ждет, и нажимает кнопку на передатчике дважды. Все повстанцы слышат два коротких сигнала.
Вокруг крепости расположились двести пятьдесят семь человек, и если первый сигнал был только для людей с баллонами и тридцати солдат сидящих под снегом, то второй сигнал активировал почти всех. Сто восемьдесят снайперов взяли цель, двадцать одетых в комбинезоны солдат с зажатыми в руках ножами стали подбираться к крепости. Со стороны вроде и не заметишь, но в этот момент двести пятьдесят человек так или иначе но пошевелились. У кого-то это выразилось простым поднятием винтовки, кто-то продолжал скользить под снегом, кто-то полз над ним. Теперь, когда до смены караула осталось примерно восемнадцать минут, прежде чем действовать надо дождаться пока газ нанесет максимальный урон.
Солдаты Эвана не видели друг друга. Вернее видели, но максимум одного двух соседей по патрулю. Цитадель очень большая, и все патрули рассыпаны вокруг очень равномерно, так что несмотря на то что их было аж пятьсот, по крайней мере, половина была бы не видна даже в хорошую погоду. Ну а метель с сугробами делали наблюдение еще более трудным. Да собственно никто особенно и не старался ни за кем наблюдать. Патруль цитадели менялся каждую неделю, потом из Чикаго присылали новый, так что никто сильно друг друга не знал и уж тем более не волновался о товарищах по оружию. Собственно и товарищами здесь никого назвать было нельзя, уж слишком специфический контингент был у армии Эвана. Там искренне считали, что чем человек хуже, тем для армии лучше. А согласись Давид — если человек по своей природе плохой, то он естественно будет эгоистом. А если он эгоист, то ему абсолютно наплевать и на службу, и на цитадель, и на Эвана.
Ральф служил в армии Эвана недолго, всего несколько месяцев. Он был в неплохом расположении духа, так как пару минут назад ширнулся и теперь восхищался красотой зимней бури. На улице было темно, только лучи прожекторов иногда выхватывали из тьмы вечной ночи какую-нибудь одинокую фигуру закутанную в теплую шубу и с винтовкой за спиной. Прожекторы управлялись компьютерами и поэтому траектория движения лучей была одинакова. Он уже давно от нечего делать изучил ее и теперь точно знал, кого и когда освятит очередной луч. Сейчас он смотрел в ту сторону, где стоял Эдди. Эдди был отличным парнем, ровесником Ральфа, и перед тем как они пошли в патруль он принял на грудь чуть ли не две бутылки водки. Пока Ральф помогал ему дойти до поста, он два раза падал в снег и вызывал искренний смех у своего друга. Когда прожектор высвечивал его в последний раз, Эдди рвало прямо на грязный снег, и этим он тоже вызвал у Ральфа приступ гомерического хохота. И теперь Ральф с нетерпением ждал чтобы посмотреть не учудит ли его дружок еще чего интересного.
Прожектор медленно тащил свой луч по заснеженному полю и вот Эдди попал под него. Ральф обратил внимание, что тот зачем-то снял шарф закрывающий лицо, и вдруг упал как подкошенный.
— Ну чудик! — рассмеялся Ральф.
Он покатился от смеха, холодный воздух обжигал легкие, и его аж скрутило впополам. От смеха дыхание сперло, и он даже испугался что задохнется. Но спустя минуту все же сумел успокоиться, тоже поднял шарф и снял защитные очки чтобы стереть слезы. Очки запотели, и он протер их шарфом, но в рукавицах это было делать неудобно, особенно если ты при этом еще и под кайфом, так что очки упали на снег.
— Черт! — выругался он, и уже начал наклоняться, чтобы поднять очки, когда увидел что рядом с ними из-под снега пробивается маленькая металлическая трубка. — Какого…
Он наклонился, чтобы внимательнее рассмотреть ее, но почувствовав дурноту, упал на снег и уснул. Ему снились глюки.
Двенадцать человек с баллонами добрались до своих позиций. Каждый точно знал, где надо расположиться при определенном направлении ветра. Теперь все они находились с запада от цитадели и именно оттуда и дул шквальный ураганный ветер. В тех местах, где они остановились, от потолка снежного туннеля до поверхности было примерно полфута. Точнее сказать было трудно, из-за бури над ними могло намести сугроб, или наоборот сдуть снег. Но так или иначе все достали тонкие металлические трубки и пробили ими потолок. Потом каждый продул их ртом, чтобы избавиться от накопившегося снега, и только убедившись, что трубки чисты, подсоединили их к баллонам с газом.
Двенадцать дополнительных баллонов почти мгновенно возымели действие. Они провели газовую атаку ближе к цитадели, и поэтому облако накрыло хоть и меньшее количество людей, но зато концентрация была гораздо больше. Практически все патрульные находившиеся с запада попадали во сне. До начала третьей фазы оставалось три минуты.
Вова ждал до последнего. По всей заснеженной пустыне снайперы, несмотря на мороз, покрылись потом от напряжения. Почему нет сигнала? Ведь не совсем же они слепые, могут и заметить, что человек сто пятьдесят упали на снег. Да и смена караула уже скоро. Если судить по часам то до нее осталось не больше пяти минут. А ведь после третьей фазы еще надо так много сделать. Но Вова ждал. В отличие от остальных он умел ждать, и даже любил ждать. И еще он был гораздо лучше осведомлен обо всем что происходит и может произойти. Он знал что хоть смена патруля и намечена через три минуты, она произойдет дай Бог через десять-пятнадцать. Те, кто сидел сейчас в крепости, вовсе не горели желанием отправляться на мороз, и всегда тянули резину. Смена караула проходит в определенном порядке. Сначала те часовые, что находились в крепости, должны собраться в специальной комнате и непременно собраться все. Пока не набиралась полная сотня, ворота не открывались, и по одному никого не выпускали. Но собрались они или нет, сигнал к смене караула подавался точно в начале каждого часа. Этот сигнал так же был поводом к тому, чтобы все посты сдвинулись вокруг цитадели по часовой стрелке, и таким образом та сотня, которую должны были сменить оказывалась прямо напротив входа, и должна была ожидать, когда выйдут сменщики. Но все знали что смена обычно задерживается, и поэтому переместившись они не торопились идти к месту передачи оружия, а просто ждали когда новая сотня выйдет из ворот, и уже тогда шли им навстречу.
Этот порядок прекрасно знал и Вова. И еще он знал что около пятидесяти солдат внутри цитадели сегодня получили тяжелое пищевое отравление, и теперь в стройном порядке смены караула происходили перестановки, которые тоже наверняка сдвинут этот момент еще на некоторое время. Баллон с сонным газом опустошался за семнадцать минут, а это значит, что первые восемь баллонов уже опустели, а под действие двенадцати попало пока слишком мало солдат противника. По его наблюдениям не больше ста пятидесяти и этого явно недостаточно. Даже если предположить что снайперы снимут свои сто восемьдесят мишеней то оставалось еще почти половина часовых, которые вполне могут поднять тревогу. Правда снайперы должны тут же перекинуться на следующую мишень, но здесь будет достаточно всего лишь одного просчета, и операцию придется свернуть. А это означало, что уже в следующий раз охрана будет на стороже, и что самое главное будет готов к нападению сам Эван. Он сможет даже пойти в наступление, и с его возможностями можно быть уверенным — тогда для повстанцев настанут тяжелые дни. А значит рисковать нельзя. Если есть возможность усыпить еще несколько человек, значит надо их усыпить. И даже если кто-то не уснет, а просто вдохнет небольшую порцию газа, то его реакция сильно замедлится и тогда его будет легко снять.
Над цитаделью протянулся громкий звук трубы. Это прозвучал сигнал смены караула. Всего три минуты назад двенадцать баллонов с газом были открыты, и теперь, когда охранники стали медленно перемещаться по часовой стрелке вокруг цитадели под действие газа должно попасть еще несколько десятков человек, а может быть даже и сотня. Часовые не торопясь направились к хорошо очищенной дороге, которая тянулась вокруг крепости. Все хмурые, особенно те, кто уже провел пять часов на морозе, они иногда присасывались к фляжкам, или курили. Вова знал что в том наряде, который полагался часовому у каждого был превосходный обзор и возможность передвижения. Их форма состояла из: шубы, теплых ватных штанов и кальсон под ними, шапки ушанки, шарфа, унтов и теплых шерстяных носков под ними, хлопчатобумажной толстовки, свитера, а так же специальных рукавиц с тремя пальцами, защитных очков, винтовки, пистолета и ножа. В такой одежде можно было передвигаться относительно свободно, вот только никто не ограничивался только ей. Как правило, под шубой была еще одна куртка, под ватными штанами несколько пар других, под рукавицами дополнительные варежки, и на голову натягивался специальный капюшон, который сильно ограничивал угол обзора. Таким образом, все эти бравые часовые были больше похожи на снежных баб, и передвигаться быстро не могли. Если разобраться то не могли они и быстро выстрелить, или подать сигнал по рации, потому что рацию большинство носило не в руках, как полагалось по уставу, а под шубой. А для того чтобы расстегнуть пуговицы надо снять перчатки, и варежки которые были под ними. Это же надо сделать и для того чтобы выстрелить. Рукавицы с тремя пальцами специально так и сделаны, чтобы можно было стрелять, не снимая их. Но никто не соблюдал правила и предписания, и поэтому даже если кто и заметит, что кого-то нет в строю, то пока он достанет рацию Вова успеет подать сигнал к третьей фазе.
Часовые неуклюже шли вокруг замка. Вот они подходят к месту своего очередного поста. Во время перехода несколько человек упало, но на это никто не обратил внимания. Дорога скользкая, так что это в порядке вещей. А то, что они не встают, ну так и что? Вы нацепите на себя столько шмоток и посмотрим на то, как вы будете быстро подниматься. Нет, пока они перевернутся, пока перестанут материть все вокруг, пока потрут ушибленный зад, на это уйдет пару минут. Все должны подумать именно так, и пока еще никто не достал рации. Вова наблюдает за всеми кто находится с западного края цитадели. Каждая сотня плохо видит другую из-за бури, и поэтому никто не заметил, что одна никуда не пошла, а просто лежит на снегу в отключке. Уже скоро. Но сначала они должны пойти на свои посты. Все же снайперам будет легче стрелять в мишень, которая не идет по ровной дороге, хоть и с небольшой скоростью, но находится в движении. Но когда они станут расходиться по постам, к которым ведут узкие протоптанные тропинки, их скорость станет минимальной и тогда можно начинать. И тут главное не переборщить с ожиданием. Если кто-нибудь заметит спящую сотню, то сообщит в цитадель. А этого им не надо.
И вот наконец все пришли к новым местам дежурства и стали расходиться по постам. Вова три раза нажал на кнопку передатчика. У всех его людей в ушах колокольным звоном прозвучали три коротких "бип". И сразу после третьего, сто восемьдесят пальцев нажали на спусковые курки. Но Вова не обращал внимание на них, ему собственно было плохо видно, что творится на восточной части цитадели, а именно туда были направлены дула снайперов. Его гораздо больше интересовало, что сейчас происходит на западной части. И он с улыбкой наблюдал как сто человек уже почти готовые к смене упали на землю. Значит все идет по плану.
Снайперы были разделены на две равные группы по девяносто человек, и расположены примерно в трехстах метрах от цитадели с севера и с юга. Первым залпом им удалось снять всю сотню на востоке. В некоторых солдат попали по две пули, но это было необходимо, потому что без радиосвязи нельзя точно разобрать цели. Нет, каждый снайпер примерно знал тот пост, по которому должен стрелять, но кое-кто из часовых не стоял на местах. Кто-то все же уснул, а кого-то было плохо видно. Так что цели дублировались. Но самый ответственный момент был на втором залпе. Теперь часовых осталось всего двести, а снайперов девяносто на каждую сотню. Как бы это не нравилось Вове, но разместить больше людей вокруг цитадели было невозможно — это могло стать заметно. И поэтому всего должно было быть три выстрела. Первый уничтожает восточную сотню, второй частично северную, и частично южную, и третий добивающий южную и северную. Правда на севере располагались две сотни, потому что там же были бараки с рабами, но в результате атаки газом посты которые должна была занять уснувшая сотня остались пустыми.
Вторым залпом было уничтожено ровно сто восемьдесят человек. У Вовы служили настоящие профессионалы своего дела, и они не делали ошибок. По девяносто человек с севера и с юга упали на снег. И теперь с севера осталось пять, а с юга восемь одиноких фигурок которые пока что даже не заметили того что их так мало. Их осталось не по десять, потому что кое-кто все же вдохнул газ и теперь мирно спал на снегу. И очередные сто восемьдесят пуль разнесли плотно закутанные фигурки в клочья. Винтовки у снайперов были мощные, с разрывными патронами, так что шансов выжить не было.
Первые пятьсот человек были устранены, но это было только начало. Вместо того чтобы дать себе секунду передышки все солдаты сопротивления вскочили со своих мест и теперь уже не таясь побежали осматривать часовых. Надо убедиться, что все мертвы, и присыпать их снегом. По дороге они сдирали с себя маскировочные комбинезоны, и под ними обнаруживались точные копии костюмов солдат Эвана. Теперь их не отличить от мертвых или спящих охранников. А о спящих уже позаботились. Те самые пятьдесят человек, которые поползли в сторону западных постов после первого и второго сигнала вылезли из-под снега и перерезали глотки спящим. Там же с ножами ползали и те, что выпустили газ. Они действовали быстро и в то же время пока не скидывали маскировки. У каждого помимо ножа был и пистолет, и они с опаской поглядывали на ворота, откуда в любую секунду должна выйти очередная партия смертников.
Снайперы добежали до поверженных часовых, но далеко не все стали осматривать убиты ли они. Ровно пятьдесят человек из каждой группы быстро схватили винтовки и побежали по дроге вокруг цитадели. Они должны заменить сотню которая должна смениться. Они бежали сломя голову, потому что если сейчас ворота откроются, и новые часовые увидят их бегущими по дороге то это может вызвать подозрение. Вроде это был серьезный просчет в плане, но только на первый взгляд. Вова учел, что рации часовые должны передать сменщикам, и поэтому пока те не сменились сообщить им будет не по чему. Но так или иначе все обошлось. Снайперы, переодетые часовыми успели прибежать, и даже встали на посты возле присыпанных снегом тел с перерезанными глотками. Ворота цитадели стали открываться.
И вот теперь настал черед действовать и самому Вове. Он был дальше всех от цитадели — примерно в пятистах метрах, и ему надо было преодолеть это расстояние как можно быстрее. Скоро начнется самое интересное. Он повернулся на спину, и ударом ног разбил доски, которые служили потолком. На него посыпался снег, его слегка завалило. Снег попал в нос, и под воротник, но Вова все же смог выкарабкаться и вылез на поверхность. Рядом с ним лежал большой сугроб, под ним был спрятан снегоход на случай экстренного отступления. Вова был очень осторожен, ведь пока он жив, жива и надежда. И он, несмотря на то что теперь на счету была каждая секунда, медленно пополз по снегу почти невидный в маскировочном комбинезоне.
Эван сидел в своей спальне и слушал музыку. Сейчас играл какой-то тяжелый рок, и он ему не слишком нравился, но зато Эмет был от него без ума. Жена Эвана приехал на два дня раньше, чем должен был и вернул Эвану утраченное после разговора с Пепе благоприятное расположение духа. Он приехал всего через пять часов после того как этот необычный парень из Бразилии вышел из спальни Эвана. Эмет не стал будить антихриста, хотя тот и не спал. Той ночью Эван анализировал много чего, и сделал множество выводов. Ему хотелось поделиться ими с Эметом и спросить его мнения, но тот слишком устал и проснулся только к вечеру, и теперь уже Эван не хотел его беспокоить раньше времени. А когда Эмет все же проснулся и пришел в тронный зал для доклада о проделанной работе, то делового разговора не получилось. Вместо того чтобы рассказать друг другу свои переживания или отчитаться о проделанной работе они очень быстро переместились в спальню. И вот только теперь, когда Эмет пошел в душ, предварительно поставив музыку, Эван стал размышлять о том с чего бы начать. Несмотря на то, что они были друзьями и любовниками уже три года, Эван не мог просто взять и вывалить на него все подряд. Эмет был, пожалуй, единственный в мире человек чье мнение он ценил и к кому прислушивался. И, между прочим, не зря если судить по тому что почти все планы, разработанные Эметом приносили нужные результаты.
Эмет вышел из душа и сразу напомнил ему Пепе. Тот выходил точно так же, вытирая волосы полотенцем и не утруждая себя одеждой. Эван осмотрел Эмета с ног до головы и в очередной раз подумал о том, как он изменился. Ведь ему всего двадцать три, а посмотрите на него. Генерал последней армии на Земле. Главный мозг и руководитель того, что построил Эван. И всего двадцать три. Блин, да ему самому только двадцать семь. Или двадцать шесть? Впрочем неважно, чувствовал он себя гораздо старше. Эмет стал прыгать на левой ноге вытряхивая из уха воду и Эван залюбовался, как на его татуированном теле заиграли мышцы. Он серьезно поздоровел, за время их знакомства. Потяжелел на треть, и отнюдь не из-за жира. Да еще и тату были сделаны настолько искусно, что Эмет казался не человеком, а каким-то демоном. Они покрывали все тело, начиная от шеи и тянулись вниз рассыпаясь причудливыми узорами. Тема татуировок была одна и та же — Эван. У него на теле были изображены перечеркнутые кресты, разрушенные города, а недавно на спине появилась луна и летящие с нее метеоры. Но центральное место занимала самая красивая и тщательно сделанная татуировка на груди. Там был изображен Эван почти в натуральную величину, который улыбался самой зловещей улыбкой и протягивал свою правую руку к паху Эмета. Тату занимала всю грудь, потом тянулась по накаченному прессу и плавно оканчивалась на гениталиях. И еще этот пирсинг по всему телу. Не менее тридцати железок торчало из его тела. Эмет теперь не брил голову, но Эван знал что под длинными черными волосами прячется еще одна тату — череп и две перекрещенные кости.
— Ты смотришь на меня как будто хочешь сожрать. — сказал Эмет улыбаясь.
— Может и хочу. — улыбнулся Эван в ответ.
— Ты будешь слушать мой отчет? — Эмет сел на то же место где вчера сидел Пепе. Эван тоже занимал ту же позицию что и вчера — сидел в кресле. Единственным отличием было то, что они оба были голыми, но это их не смущало.
— Только если он будет коротким. Мне самому есть о чем тебе рассказать.
— Хорошо, постараюсь покороче. Итак, численность нашей армии теперь составляет сто восемьдесят с небольшим тысяч солдат. Из Европы скоро прибудет пять тысяч и из Китая семь. Это пока все, можно рассчитывать, что мы сможет увеличить число еще тысяч на пять-десять но это максимум.
— А что говорит разведка?
— По всему миру люди медленно умирают, и одновременно с этим остатки собираются вместе. Пока Чикаго самый населенный город мира, но через год другой могут появиться и другие подобные ему. Тогда я и предлагаю начать операцию по окончательной зачистке Земли.
Эван вздохнул. Его мысли от Пепе полетели в другом направлении. Герой. Проклятый герой и то, как его обнаружить.
— Что с сопротивлением? — спросил он через минуту.
— Пока они ведут себя тихо, но оно определенно осталось и действует. Об этом говорит нападение на одну из наших частей в Африке.
— А ты не думаешь, что героем может оказаться этот загадочный Спартак? — Эван знал, как зовут лидера повстанцев. Впрочем об этом многие знали. За последний год он уже стал легендой, но до недавнего времени Эван мирился с ним. Теперь у него появились подозрения на этот счет.
— Я не думаю. — после недолгого размышления сказал Эмет. — Если бы он был героем, то уже давно попробовал напасть на тебя. Зачем было так долго ждать?
— Не знаю, хотя у меня есть предположение. Впрочем, те двое пришли сами, а Анна не знала что она героиня, может и этот не знает.
— Может быть. И даже скорее всего. Тот мальчишка если судить по твоим рассказам был хорошо подготовлен, а значит есть, а вернее были люди, которые знали о существовании героев и смогли его подготовить.
— Сэт тоже знал об их существовании но, тем не менее, кто они сказать не мог. Так откуда узнали эти, которые его подготовили? Нет, тут что-то не так. Не все так просто.
— Ну и что ты предлагаешь? Как ты предлагаешь его найти, если он может и сам не знает что он герой?
— То что предлагаешь ты тоже не выход. — буркнул Эван. Ему не нравилось то, что Эмет справедливо указывает ему на отсутствие у него полезных идей. А ведь Эмет не антихрист, а значит, идеи должны рождаться не в его голове, а в голове Эвана. Хотя вчера он кое-что придумал… Это опять увело мысли в сторону Пепе.
— То что я предлагаю это выход. Правда, выход очень трудный, но все же выход. Если мы методично прочешем Землю, то сможем убить его. На это по моим подсчетам уйдет пару лет, но все же…
— Твои расчеты неверны. На это придется затратить десятилетия. Кто его знает, а вдруг он находится где-то в горах Тибета? И еще при этом мне придется все время не расставаться с доспехами, завести себе пробователя еды, оглядываться по сторонам. Нет, что-то у меня нет особого желания заниматься этим.
— Но тогда что делать? — Эмету уже давно надоел этот разговор. Они заводили его почти каждый раз, когда виделись и Эван по-прежнему не решался на поход.
— Надо было закидать Землю метеоритами пока все не сдохли. — процедил он. Эмет поморщился.
— Ты все равно не смог бы убить всех, кто-нибудь да уцелел бы. И в таком случае я бы тоже погиб.
— Ты погибнешь в любом случае, ты же знаешь об этом Эмет. Как мне не жаль, но этого не избежать.
— А тебе жаль? — голос Эмета стал сухим как пенопласт.
— Нет. Прости, конечно, но ты же знаешь, что я не испытываю жалости.