— Черт побери! — вскричал де Бержерак. — Если бы не ваш чудовищный закон, запрещающий дуэли, я вызвал бы этого ублюдка и проткнул его насквозь! Вы, мессир Клеменс, поторопились, принимая этот закон.
— Я был воспитан в стране, где дуэли считались общепринятым явлением, — сказал Сэм. — И сама эта идея отвратительна для меня. Если бы вы видели, к каким трагедиям... но не будем вспоминать. Я полагаю, что вы видели не меньше меня, но это не произвело на вас впечатления. Во всяком случае, можно ли вообразить, что Джон дал бы вам прожить достаточно долго, если бы опасался дуэли с вами? Готов держать пари, что вы быстро исчезли бы отсюда в результате какой-нибудь случайности.
— Почему бы нам тоже не придумать тслучайность для Джона? — сказал Джо Миллер.
— Как сможем мы проникать сквозь живую стену его телохранителей? — возразил Сэм. — Нет, если с Джоном действительно что-то произойдет, то это будет подлинный, стопроцентный несчастный случай.
Он отпустил всех — кроме де Бержерака и Джо, который никогда его не покидал, если только не был болен.
— Пришелец сказал, что он выбрал двенадцать человек для похода на Туманный Замок, — сказал Сэм. — Вы, Бержерак, Джо, Ричард Бартон, Одиссей и я — это будет пять. Никому из нас неизвестно, где находятся остальные семеро. Теперь Одиссей пропал, и бог знает, увидим ли мы его когда-нибудь. Пришелец полагал, что все двенадцать соберутся на Корабле во время путешествия по Реке. Но, если Одиссей воскрес где-то на юге, в Низовьях, и очень далеко отсюда, он не успеет вернуться до окончания строительства Корабля. Это значит, что мы его окончательно потеряем.
Сирано пожал плечами и потер свой длинный нос.
— К чему беспокоиться? Или таково свойство вашей натуры? Нам известно, что Одиссей не умер. Возможно, он вступит в контакт с этим Таинственным Пришельцем — который, как заявил Одиссей, является женщиной, и, следовательно, его Пришелец может оказаться другим существом, не тем, которого встретили вы и я, — но черт побери! — я, кажется, отклонился в сторону. Итак, возможно, эта таинственная персона перенесет Одиссея в нужное место, где мы его найдем в свое время. Пусть этот призрачный ангел — или дьявол — заботится о подобных обстоятельствах. Наше дело — построить этот фантастический корабль и насадить на вертел любого, кто попытается нам помешать.
— Сэм много беспокоится, — сказал Джо. — Если бы он терял волосок каждый раз, когда он беспокоится, его голова уже была бы как колено.
— Истина глаголет устами младенцев... и бесхвостых обезьян, — ухмыльнулся Сэм. — Во всяком случае, если дела пойдут хорошо, сборка корпуса начнется через тридцать суток. День, когда мы закончим Корабль, будет счастливейшим в моей жизни. Даже когда Ливи наконец скажет мне «да», я не буду счастливее. ..
Он мог бы остановиться, но ему хотелось как-то задеть Сирано. Француз, однако, не реагировал на его слова. Зачем? Ливи принадлежала ему; она говорила ему «да» в любое время. Бержерак продолжал свою мысль, как будто не слышал Сэма.
— Да, мы должны быть готовы проколоть любого. Такая идея не внушает мне восторга; я — мирный человек. Мне нравится иметь досуг, я люблю радости жизни. Я хотел бы покончить с войнами; единственное кровопролитие, которое я признаю, — поединок между благородными людьми, которые знают, для чего им даны шпаги. Но мы не можем построить это судно только своими силами, нам нужно сырье. И те, кто владеют им, требуют железо, и они не остановятся, пока его не получат. Поэтому я думаю, что Джон Ланкастер прав в одном отношении. Вероятно, мы должны начать войну, как только будем иметь достаточно оружия, и очистить оба берега Реки на протяжении тридцати миль. Тогда мы получим неограниченный доступ к запасам древесины, платины и бокситов...
— Но если вы сделаете это, если вы уничтожите всех обитателей ближайших стран, через день они будут заселены снова, — возразил Сэм. — Вы знаете, как происходит воскрешение. Посмотрите, как быстро появились люди в этой области, хотя падение метеорита уничтожило все живое.
Сирано назидательно поднял длинный — и очень грязный — палец. Сэм подумал, что Ливи, вероятно, ведет целые сражения, чтобы заставлять француза мыться.
— Но! — сказал Сирано. — Но эти люди не будут организованы, и мы станем бесспорными лидерами. Мы сделаем их гражданами расширившегося Пароландо. Мы включим их в жеребьевку, которая определит экипаж судна. Я уверен, что таким способом мы построим Корабль еще быстрее.
— Не разделяю вашего мнения, — сказал Сэм. — Наши граждане готовы сражаться как дьяволы, потому что они имеют шанс попасть в команду Корабля. Но они не согласятся участвовать в захватнической войне. Любой из них может потерять жизнь; кроме того, наличие новых граждан уменьшит шансы выигрыша при жеребьевке. Это несправедливо.
Де Бержерак встал, его ладонь легла на рукоять рапиры.
— Вероятно, вы правы. Но день, когда вы вступили в соглашение с Джоном Ланкастером и убили Эрика — этот день был днем, когда вы начали создавать Корабль на крови, предательстве и жестокости. Я не порицаю вас, мой друг. Вы не имели выхода, если вы хотели построить это судно. Но, начав действовать таким образом, вы не в состоянии отказаться затем от подобных же — или еще более жестоких — решений. Не можете, если хотите получить свой Корабль. Доброй ночи, мой друг.
Он поклонился и вышел. Несколько минут Сэм в молчании попыхивал сигарой. Затем он сказал:
— Я ненавижду этого человека! Он всегда говорит правду!
Джо, широко зевая, встал и пол скрипнул под тяжестью его
тела.
— У меня болит голова. И от этих тспоров я чувствую боль даже в животе. По-моему, это просто — или ты делаешь так, или иначе. Я пошел тспать.
— Если бы мои мотсги были в моем животе, я бы делал то же тсамое, — прошепелявил Сэм. — Джо, я люблю тебя! Ты прекрасен! Мир так прост! Проблемы клонят тебя в сон — и ты спишь! Но я...
— Доброй ночи, Тэм, — сказал Джо и вышел из комнаты. Сэм проверил запоры на наружной двери и убедился, что часовые, которых он поставил вокруг дома, не спят. Затем он лег в кровать.
...Ему снова снился Эрик Кровавый Топор, который гнал его с палубы на палубу в самый трюм Корабля, и он пробудился от собственного крика. Джо склонился над ним, осторожно потряхивая его за плечо. Дождь барабанил по крыше, раскаты грома раздавались в отдалении над вершинами гор.
Джо немного посидел с ним и сделал кофе. Он положил полную ложку сухого порошка в холодную воду, и через три секунды горячий кофе был готов. Непостижимым образом кофейный порошок нагрел воду почти до кипения. Они прихлебывали кофе, Сэм курил сигару, потом они стали вспоминать о днях путешествия по Реке с Эриком и его викингами в поисках железа.
— Это было тсамое хорошее время, Тэм,—сказал Джо.— Тогда мы могли отдыхать и развлекаться. Сейчас не так. Тут тлишком много работы и тлишком много людей, готовых тсодрать с нас шкуру. И твоя женщина спит с этим большеносым Сирано.
Сэм хихикнул и сказал:
— Спасибо, Джо, за первую веселую минуту, что выпала мне за последние годы. Большеносый! Мой бог!
— Мои тшутки иногда тлишком тонкие даже для тебя, Тэм, — сказал Джо. Он поднялся из-за стола и отправился обратно в свою комнату.
Времени для сна оставалось уже немного. Сэм всегда любил понежиться в постели — даже когда он хорошо высыпался. Теперь он спал ночью не более пяти часов, хотя иногда устраивал себе днем сиесту. Всегда находился кто-нибудь, кому надо было решить спорный вопрос или получить указания по неотложному делу. Его инженеры далеко не всегда приходили к согласию по различным проблемам, и это беспокоило Сэма. Он полагал, что инженерия должна быть более определенным занятием. Перед вами стоит задача, и вы решаете ее самым лучшим способом. Но Ван Бум, Величко и О’Брайен, казалось, существовали в различных и плохо состыкованных между собой мирах. Наконец, оберегая себя от приступов раздражения и бесполезной траты времени, он предоставил решающее слово Ван Буму. Теперь они не беспокоили его по пустякам.
Тем временем во внешнем мире происходили важные события. Иэясу захватил не только область готтентотов, которая лежала на другом берегу Реки напротив его страны, но и девятимильную полосу территории ульмаков. Потом он послал флот вниз по Реке — туда, где за ульмаками жили индийцы семнадцатого века. Этот район, в три мили длиной, также был захвачен и половина жителей уничтожена. Затем Иэясу поднял цену на древесину. Он также пожелал, чтобы ему построили амфибию, подобную «Огненному дракону».
Тем временем в Пароландо кончались работы над вторым экземпляром «Огненного дракона». Пять сотен чернокожих жителей Пароландо переселились в Соул Сити — в обмен на равное число дравидов. Сэм отказался пока принять арабов; он настоял, чтобы первыми прибыли индийцы. Это не понравилось Хаскингу, но в соглашении не указывалось, какая группа должна переселяться первой.
Хаскинг, узнав от своих шпионов о требовании Иэясу, прислал письмо. Он тоже хотел иметь «Огненный дракон» и обещал расплатиться за него большими поставками минералов.
Публий Красс и Тай Фанг заключили союз и вторглись в область, лежащую на противоположном берегу Реки. Она была населена людьми каменного века, собранными из разных мест и времен, и занимала четырнадцать миль побережья. Обладая отличным стальным оружием и превосходством в численности, захватчики перебили половину населения и обратили в рабство остальных. Они тоже подняли цену на древесину — правда, не так высоко, как Иэясу.
Шпионы докладывали, что Чернский, правивший четырнадцатимильной полосой побережья к северу от Пароландо, посетил Соул Сити. Результаты переговоров остались неизвестными, так как контрразведка Хаскинга действовала со стопроцентной эффективностью. Сэм послал в Соул Сити восемь черных шпионов и он знал, что Джон отправил туда как минимум дюжину. Однажды ночью из тумана вынырнул корабль и головы шпионов, были переброшены через стену, защищавшую Пароландо со стороны речного берега.
Поздно вечером Ван Бум явился к Сэму и сообщил, что Файбрас осторожно прощупывал его.
— Он предложил мне должность главного инженера на Корабле, — заявил Ван Бум.
— Он предложил вам это? — поразился Сэм, уронив из губ сигару.
— Да. Он не конкретизировал свои слова, но сказал достаточно, чтобы внушить мне эту мысль. Корабль будет захвачен людьми из Соул Сити, и я получу пост главного инженера.
— И что же вы ответили на это прекрасное предложение?
— Я посоветовал ему не напрягать бесполезно горло. Я сказал, что не имею причин нарушать верность вам, и что ваши предложения были не менее щедрыми. Я не собираюсь продавать вас, и если Соул Сити нападет на Пароландо, я буду защищать эту страну до самой смерти.
— Превосходно! — воскликнул Сэм. — Возьмите стакан, выпьем по глотку бурбона! И возьмите сигару! Я горд за вас, и горд за себя, поскольку смог внушить такую преданность. Но я хотел бы... я хотел...
— Да? — спросил Ван Бум, прихлебывая виски.
— Я хочу, чтобы вы не отказывали ему окончательно. Вы могли бы доставить нам много полезной информации.
Ван Бум поставил кружку на стол и встал. Его бронзовое лицо стало угрюмым. Он направился к выходу, бросив через плечо:
— Я не стану грязным шпионом!
— Вернитесь! — закричал Сэм, но Ван Бум резко захлопнул дверь. Сэм на минуту спрятал лицо в ладонях, затем поднял кружку Ван Бума и опрокинул ее в рот. Никто и никогда не скажет, что Самюэль Легхорн Клеменс потратил зря добрую выпивку. Или даже плохую, не в этом дело. Хотя грейлстоуны производили продукцию только высшего качества.