– Бенджамин, надеюсь, ты не будешь против? – Ричардсон потянулся к стоящей на углу стола бутылке из темного стекла, сгреб ее и ловко, как шулер, вытащил из кармана своего кителя штопор.
Капитан, даже если бы и захотел, возразить все равно не успел – густая, дивно пахнущая, янтарного цвета жидкость уже лилась в расставленные рядом с тарелками рюмки из тонкого стекла.
– Эдвард, где тебя носит? – проревел, осушив свою емкость, Ричардсон, – если ты немедленно не дашь мне поесть, я выброшу тебя за борт. Акулы ждут!
Павел взял свою рюмку, чуть взболтал жидкость и принюхался.
– Это ирландский виски, – пояснил Бриггс, – я купил целый ящик еще в прошлом году и благоразумно хранил его на корабле. Но сам не помню, как уничтожил почти половину. Не один, конечно! – И покосился на жену.
Но Сара сделала вид, что не слышит слов мужа. Она улыбнулась Павлу, немного пригубила из своей рюмки и тут же поставила ее на светлую льняную скатерть, покрывавшую обеденный стол. Новое, изумрудно-зеленого цвета платье очень шло жене капитана, уложенные волосы в свете ламп отливали медью, а на лице молодой женщины Павел не видел и следа от недавно пролитых слез. Он тоже улыбнулся в ответ и занялся содержимым своей рюмки. Виски действительно был великолепен, за всю свою жизнь подобного напитка Павлу пробовать еще не доводилось. Выращенный исключительно на натуральных удобрениях ячмень, чистая, не отравленная химикатами и не нуждающаяся в фильтрации вода – да о чем тут можно говорить! Это надо смаковать, пить малюсенькими глотками, запоминая вкус, запах и ощущения от настоящего виски. И вернуться к себе уж окончательно «отравленным», зная, что уже никогда в жизни не придется испытать что-либо подобное. «Хотя почему – никогда? Вот вернусь, проведу переговоры, проверю, что они там без меня наделали, и можно будет повторить. В ту же Ирландию, например, смотаться, лет на двести назад. Просто так, отдохнуть на пару часиков в каком-нибудь „заведении“. Почем у них там час? Надо будет уточнить по возвращении, а заодно и скидку потребовать». – Павел отпил почти половину и тоже поставил рюмку на стол.
Впрочем, ненадолго – бутылка с виски опустела, но ее быстро заменили на новую. Но, кроме Ричардсона, напиваться никто не спешил: капитан осушил свою рюмку и от добавки отказался, а Сара к своей почти не прикоснулась. Она все смотрела куда-то вверх, над головами присутствующих, словно сквозь тонкие деревянные переборки и палубу пыталась разглядеть ночное небо и яркие звезды на нем.
– Сколько можно ждать?! – рыкнул побагровевший от выпитого Ричардсон.
Сара вздрогнула от звуков голоса помощника капитана, а сам Бриггс чуть поморщился:
– Потрепи, Альберт, сейчас он придет…
– Я весь день только и делаю, что терплю эту чертовщину! С самого утра, заметь, с рассвета! – в запале возразил Ричардсон и уставился на стол перед собой: – Отлично, а есть я что – руками должен? Где вилки, ножи, ложки, наконец? Или их прихватил с собой Мартенс?
– Хорошо, хорошо, только не кричи так. Я сейчас пойду и сама все принесу. – Сара вскочила со своего места и, не слушая возражений мужа, почти выбежала из каюты.
Павел услышал только стук каблуков ее туфель по доскам палубы, но вскоре затихли и они.
– Мне надо кое-что проверить. Я скоро вернусь. – Капитан поднялся с дивана и быстро вышел вслед за женой.
Павел и Ричардсон остались вдвоем.
– Подкаблучник, – недовольно выдохнул тот, – как есть подкаблучник. Сколько раз я ему говорил, что… Ладно, это их дело. Да, Патрик, я целый день собирался вас спросить: как вы оказались в открытом море? Что произошло? Вас выкинули за борт? На ваш корабль напали пираты, перебили всю команду и пассажиров, а вы – единственный выживший?
«Я глухонемой из Австралии» – эта часть легенды не годилась, поэтому Павлу пришлось импровизировать на ходу. В ход пошел запасной – простенький и незатейливый, по словам консультанта, – вариант.
– Нет, это было кораблекрушение. Наш корабль попал в сильный шторм, я бы назвал это ураганом. Мне посчастливилось найти плот… – Павел умолк, видя, что Ричардсон его не слушает.
Помощник капитана повернулся вполоборота к небольшому деревянному шкафчику за спиной, загремел ящиками:
– Понятно. Я почему-то так и подумал. Ладно, взгляните-ка лучше сюда, Патрик. Видели ли вы что-нибудь подобное? – С этими словами Ричардсон с довольным, даже торжествующим видом поднял на вытянутой руке вверх старинную саблю с сильно изогнутым клинком. – Посмотрите сюда, на эфес. Видите эту эмблему? Это герб Мальтийского ордена, если верить словам Бенджамина. А верить ему можно, он просто помешан на оружии, особенно на старинном. Он коллекционирует его, да и не только оружие – Бриггс не способен пройти мимо ни одной древней вещички. Его дом напоминает музей – там полно всякого проржавевшего добра: бронза, мрамор, старинные часы и монеты. Ну, и оружие, конечно. У него даже в спальне по стенам развешаны латы средневековых рыцарей, представляете? – И Ричардсон захохотал во все горло.
Павел молча издалека рассматривал старинный клинок: «Да, похоже, что вещь действительно редкая и дорогая. Зачем Бриггс прихватил ее с собой? Хотя если учесть, что „Мария Селеста“ направляется в Италию, то капитан, возможно, рассчитывал у местных специалистов установить точную дату и место ее изготовления? Но где ножны, это же опасно…» Размышления прервал голос Ричардсона:
– Патрик, расскажите мне о Сиднее. Я, правда, был там, но толком ничего разглядеть не успел. Этот грязный городишко вызвал во мне лишь отвращение и желание поскорее сбежать обратно в море. Как вы там живете, как развлекаетесь? По-моему, там можно только пить, таскаться по девкам и охотиться на этих тварей, которые ловко скачут на задних лапах. А передними бьют так, что запросто валят с ног здорового сильного человека, – последние слова Ричардсон произнес вполголоса, не глядя на собеседника. Помощник капитана уставился на яркую эмаль на эфесе сабли так пристально, словно видел ее впервые в жизни.
– Эти твари называются кенгуру, – сообщил Павел, а сам все старался найти повод, чтобы увильнуть от неприятного, даже ненужного разговора. Сара недавно тоже интересовалась подробностями австралийской жизни, но тогда Павлу удалось отделаться общими фразами. А Ричардсон так просто не отстанет, он вцепится в собеседника, как клещ в собаку.
– Да, в самом деле, именно так их и называли, – буркнул помощник капитана, и тут же напомнил: – Ближе к делу, Патрик, расскажите мне о вашем городишке все. Кто знает, где я осяду на старости лет, мир велик, и мне хотелось бы заранее присмотреть себе уголок поуютнее. – Колючий и едкий косой взгляд Ричардсона подтвердил худшие опасения Павла. Отступать ему было некуда.
– Сидней – очень большой и красивый город, там много высоких домов, есть театр, порт и собор – очень красивый, он построен из золотистого песчаника, – произнес он заранее отрепетированную фразу. Только про аквариум решил умолчать, но это ситуацию не спасло.
– Собор? О каком соборе идет речь? О той помойке, которую святые отцы устроили на груде головешек после пожара? Вы врете, Патрик, я просто проверял вас – там нет никакого собора, он сгорел семь лет назад, и его только собирались восстанавливать! Вы никогда не были в Сиднее! – торжествующе проревел Ричардсон, сделал короткое движение правой рукой, и острие изогнутого клинка старинной сабли коснулось кожи на горле Павла.
Он отшатнулся назад и в сторону, но это не помогло: зажатый в угол между граммофоном и надвигающимся на него вооруженным помощником капитана Павел представлял собой отличную мишень.
«Что значит – нет собора? Я что, слепой?» Павел отлично помнил светлые изнутри и покрытые коричневым налетом, как загаром, снаружи стены огромного католического собора и две его башни со шпилями. «Это сто пятьдесят лет назад его не было, вернее, сто пятьдесят лет вперед… Да какая теперь разница… Черт, как глупо все получилось!» – Павел, не отрываясь, смотрел на острие клинка. Его матовая старинная сталь гипнотизировала, не позволяла отвести глаз.
– Кораблекрушение! Так я вам и поверил! А теперь давайте-ка, расскажите мне все и подробно – как вам удалось все это провернуть. И главное, зачем, – Ричардсон говорил очень тихо, но угроза и решимость читались во всем – в движениях, голосе и взгляде помощника капитана. И зажатая в его руке сабля лишь подтверждала серьезность намерений Ричардсона вытрясти из иностранца-«найденыша» максимум информации.
– Что – это? – Павел чуть поморщился от боли – ему в спину врезался острый угол тумбочки. Но деваться было некуда – тусклый блеск металла старинного клинка заставлял сохранять спокойствие и не делать резких движений.
– Кто подослал вас сюда? С кем вы в сговоре? Вы хотели провернуть аферу? На что вы рассчитывали – на страховую премию? На вознаграждение? – Ричардсон вел допрос мастерски, он не давал подозреваемому собраться с мыслями и сказать хоть слово в свое оправдание.
Но Павел и не собирался ничего говорить, он осторожно, сантиметр за сантиметром, сгибал в колене левую ногу с закрепленной на голени кобурой, где лежала «Беретта». Этого маневра Ричардсон не заметил или не придал ему значения – помощник капитана считал, что жертва полностью в его власти. Поэтому он лишь улыбнулся снисходительно, но саблю не опускал.
– Почему вы решили, что все это совершил именно я? – Павел уже нащупал через толстую ткань рукоять пистолета и немного успокоился. Легкий хмель от выпитого слетел уже давно, голова соображала быстро и четко – ситуацию можно изменить в любой момент. Только нужно немного времени, а для этого можно попытаться «включить дурака».
– Кто же еще? Вы вечно первым оказывались возле убитых – и Лоренсонов, и Гондешаля нашли именно вы, – не задумываясь, заявил Ричардсон.
– А врач, фон Штейнен? Он тоже всегда был поблизости. Или о его присутствии на корабле вы забыли? – попытался возразить Павел, но Ричардсон лишь поморщился и с видимой досадой дернул усом.
– Этот дохляк и курицу не прирежет, не говоря уже о человеке. Вы же видели Мартенса – он был здоровенный как мул. Именно он заметил вас среди волн и первым побежал к шлюпке. Знал бы – оставил вас на корм акулам, – отрезал помощник капитана.
Но Павел сдаваться не спешил:
– Но он же врач…
– Он такой же врач, как я – английская королева. Это проходимец и шарлатан, не более. А вот вы, Патрик, настоящая темная лошадка. – Голос Ричардсона стал еще тише, и от злости уже начал звенеть.
– А тот, кто умер первым, еще утром? Его, кажется, звали Джиллинг? В его смерти вы тоже обвините меня? А Мартенс – куда я, по-вашему, мог спрятать его труп? Ведь по вашему приказу обыскали весь корабль, – аргументировано возразил Павел, но не был услышан.
Ричардсону очень нравилась его версия, и отказываться от нее он не собирался.
– Об этом вы расскажете властям, когда мы придем в Гибралтар. Они умеют задавать вопросы лучше меня, – заявил помощник капитана и сделал выпад.
Павел успел увернуться в последний момент, врезался локтем в стол и на пол свалились сразу две тарелки и раскололись на части. Ричардсон проследил взглядом траекторию их полета и на миг упустил Павла из виду. Этих секунд ему хватило, чтобы приподнять штанину и схватить пальцами холодную рукоять пистолета. Но вытащить «Беретту» он не успел.
– Альберт, прекратите немедленно! Что вы делаете?! – завизжала за спиной помощника капитана Сара. Она подбежала к столу, швырнула на него завернутые в льняную салфетку столовые приборы, поставила тарелку с нарезанными ломтями копченого окорока и, как кошка, вцепилась в плечи помощника капитана.
Тот нападения не ожидал, отшатнулся назад и неловко взмахнул саблей. Павел успел пригнуться, пропустив удар над головой, схватил со стола первое, что попалось под руку, – стакан с недопитым виски и выплеснул его Ричардсону в лицо. «Душ» произвел потрясающий эффект: помощник капитана вздрогнул, зажмурился и выронил саблю из рук. И в тот же миг ее хорошим пинком загнал под диван вернувшийся Бриггс. Он же ловко заломил своему помощнику руки за спину и отшвырнул его на диван у противоположной стены кают-компании. Ричардсон врезался затылком в переборку, и от удара на голову помощника капитана свалилась одна из акварелей в деревянной рамочке под стеклом – изображение быстроходного клипера.
– «Флайинг Клауд» – последнее американское судно, доставившее чай в Лондон, – неожиданно спокойным и трезвым голосом прокомментировал Ричардсон картинку, полюбовался на нее еще несколько секунд и аккуратно положил на стол перед собой. – Я участвовал в одной из гонок, тогда мы шли из Фучжоу в Лондон. И подтвердили свое прозвище – гончие псы океана, – до финиша мы добрались всего за три месяца. А совсем недавно я слышал, что в море исчез «Ариэль» – победитель той гонки. Он пропал, и о его судьбе, как о и судьбе экипажа, ничего не известно. – Помощник капитана, как ни в чем не бывало, налил себе половину стакана виски, сделал хороший глоток и потянулся за ножом и вилкой.
Все присутствующие молча наблюдали за ним.
– Это во время той гонки вы научились бросаться со шпагой на безоружного человека? – ехидно поинтересовалась Сара. Она хотела сказать что-то еще, но капитан оборвал ее:
– Не надо, все закончилось, и слава богу. Сегодня был тяжелый день, и неизвестно, что ждет нас завтра. Патрик, – Бриггс повернулся к Павлу, – вы не пострадали? Это очень старая вещь, и я не думаю, что ею можно пораниться…