Напротив отеля была крошечная прачечная с пятью машинками и пятью сушилками, работающими на монетках. Я провела день занимаясь стиркой, в то время как Кайден ушел в спортзал отеля.
Он оставил мне свой телефон, на случай, если позвонят из монастыря.
Присев на небольшой стул, я в одиночестве размышляла о жизни, в ожидании, когда сушилка закончит свою работу.
Мне пришлось спросить Кайдена, слушал ли он наш разговор с отцом, пока ждал моего возвращения.
Он признался, что вернувшись после обеда к тюрьме, слушал всего с минуту, чтобы убедиться, что со мной все в порядке. И это все. Я поверила ему.
Я передала ему каждую деталь своего разговора с отцом. Он слушал внимательно, почти не проронив ни слова. Он продолжал хранить молчание, даже когда я перешла к финальной части…
Одежда наконец высохла, и я приступила вытаскивать вещи по одной, аккуратно складывая их в стопку и… подпрыгнула, вскрикнув от испуга, когда две руки сомкнулись на моей талии.
— Это всего лишь я, малыш, — произнес он рядом с моим ухом. — Ну, разве ты — не оживший образ домашнего уюта, м-м-м? По всей видимости, ты и готовить умеешь, да?
Я оперлась руками о край сушки, чтобы обрести равновесие. Машина все еще была горячей.
— Кай, — выдохнула я.
Я чувствовала его нос и губы, двигающиеся по моим волосам.
Почему он так поступает со мной? Сначала говорит — не романтизируй меня, а потом так вот прижимает к себе?
— Ты не должен…
Мои коленки тряслись. Я была совершенно сбита с толку. Чего я действительно хотела, так это закрыть глаза и прильнуть к нему, притворившись хоть на мгновение, что мы вместе.
Но я нашла силы, чтобы совладать с ноющим желанием тела.
Я не являлась одной из его мимолетных незначащих девочек.
— Если ты не собираешься быть моим парнем — тебе не следует так ко мне касаться.
Он не отстранился, в отвращении, как я ожидала. Вместо этого, он произнес, зарывшись носом в моих волосах:
— Нефам не позволено заводить отношения. Тем более — друг с другом.
— Об этом не обязательно кому-то знать, — выдохнула я в воздух, закрыв глаза. — Все только между нами.
— Этого не случится. Никогда.
Его отказ был вежливым, но твердым.
С трудом воззвав к своему самосознанию, я разжала его руки, убрав их с моей талии. Секундой позже его уже не было. Сначала пылающий, а потом — холодный. И так снова и снова.
«Этого не случится. Никогда».
Чтобы устоять мне пришлось припасть к сушилке, глубоко дыша и ощущая озноб. По крайней мере, глаза — не на мокром месте.
Глубоко в сердце я понимала, что нет никакой надежды. Конечно нет. Он ведь не сказал, что не хочет быть со мной. Он сказал, что НАМ НЕ ПОЗВОЛЕНО.
Я изо всех сил пыталась цепляться за эту мысль, хотя понимала, что не стоит.
Каковой бы не была причина, «нас» — никогда не будет. В секрете или без него — не имело значения. И чем быстрее я это пойму, тем будет лучше для всех.
Я взяла стопку вещей и отправилась в комнату.
Растянувшись на кровати, Кайден смотрел телевизор. Он не смотрел на меня. Я оставила его вещи на комоде, а свои принялась укладывать в сумку.
Мой взгляд упал на красную футболку, лежавшую на самом дне. Ту самую, что он одолжил мне когда-то у себя дома.
Поднявшись, я положила ее поверх стопки его вещей.
Теперь я задумалась, чем заняться дальше.
На полу стоял мой кейс, в котором хранились книги по английской литературе, которые мне предстояло прочитать за текущее лето. Пэтти настояла на том, чтобы я взяла их в поездку.
Я подняла этот багаж и потащила к кровати.
— Что у тебя там? — с любопытством поинтересовался Кайден.
Я поняла — он решил сделать вид, что ничего не было. Что же, в эту игру можно играть вдвоем.
— Английский, — невозмутимо ответила я, бросая сборник американской поэзии и мой ноутбук на кровать, прямо перед собой.
Выключив телевизор, Кайден подошел и растянулся поперек моей кровати, после чего взял книгу и открыл ее на середине.
Наглость.
А потом до меня с болью дошло.
Возможно, он вовсе не делал вид, что ничего серьезного не случилось. Возможно, для него действительно ничего из ряда вон выходящего не произошло. Да и собственно, с чего бы это? Множество девушек, гораздо более привлекательных, чем я, без сомнения пытались завязать с ним серьезные отношения, и он отказал им всем.
Почему со мной должно быть как-то по-другому? Потому что у нас существует общая тайна о рождении и какие-то там нереальные способности?
Я слышала, говорят: нельзя потерять то, что не имеешь. Только вот я потеряла. Разочарование причиняло невыносимую боль.
Я отыскала свободное место у изголовья своей кровати и примостилась поудобнее, скрестив ноги.
Моя голова раскалывалась.
Я потянула косу через плечо, стащила резинку и, расплетая волосы, провела ногтями по ноющей коже головы. Я протянула пальцами сквозь густые волны, образовавшиеся после плетения, пытаясь их распутать.
Кайден издал странный гортанный звук и потом закашлялся.
Когда я подняла взгляд, он старательно смотрел в книгу. Его глаза мельком взглянули на меня, а затем снова вернулись к книге.
Что с ним такое?
Мне хотелось насупить губы, как маленькой девочке. В моменты, подобные этому, я была невероятно рада, что научилась скрывать свои цвета.
Открыв ноутбук с драматическим свистом, я вытащила верхний лист анкеты. Первый вопрос заставил меня недовольно хмыкнуть.
— В чем дело? — вскинул брови Кайден.
— Не понимаю, в чем смыл подобных вопросов?
Каково мнение автора по поводу «смерти» в сценах восемнадцать тире двадцать один? Это поэма, ради всего святого! Красота поэмы заключается именно в том, что каждый человек в разное время понимает ее по-своему. Но, видите ли, они ожидают какой-то определенный, так называемо-правильный ответ. Любое другое мнение изначально не имеет право на существование. Это — преступление, препарировать поэму таким образом.
Я в сердцах отбросила лист… и почувствовала его руку на своей щеке.
Я даже не заметила как он сел, пока возмущалась.
Мое сердце и так колотилось слишком сильно, а тут еще…
Глаза Кайдена полыхали, и снова этот запах… цитрусов, земли и сока деревьев.
— Серьезно, — прошептала я, не способная отвести взгляд. — Ты снова смотришь на меня этим своим взглядом…
Наши тела встретились на полпути.
Его губы были такими же пылающими, как и его глаза, посылая умопомрачительные волны через все мое тело. Его чувствительный рот открыл мой, и я могла чувствовать, как красная страсть, словно шелк, обвивалась вокруг нас, притягивая все ближе и ближе друг к другу.
Где-то глубоко в сознании чувствовалась борьба, но я, не задумываясь, придвинулась к нему ближе и столкнула на пол ноутбук вместе с бумагами.
Его губы оторвались от моих, только чтобы продвинуться вниз по моей шее.
Я застонала, почувствовав его горячее дыхание на своей коже, и этого оказалось для него достаточно.
Уже через секунду он был поверх меня, и меня с головой накрыло незнакомое чувство голода.
Я заглушила шепот своего сердца, вцепившись в его рубашку. Я тянула ткань верх до тех пор, пока он не снял ее через голову. Теперь его гладкая загорелая кожа была повсюду, заставляя меня пылать.
Он расстегнул мою блузку, и я, извиваясь, принялась ее стаскивать. Блузка была снята и отброшена на пол рядом с ноутбуком. После чего последовал мой топик, снятый его рукой через мою голову и воспаривший через всю комнату.
Его губы вновь оказались на моих, наша обнаженная кожа слилась воедино, но нам хотелось все больше и больше…
Он оторвал от меня свои губы на несколько дюймов, только чтобы иметь возможность сказать:
— Во сколько позвонит Пэтти?
Я как-то умудрилась взглянуть на часы, чувствуя его губы на своей ключице.
— Не раньше, чем через час, — прошептала я.
— Этого просто не может быть достаточно.
Одним движением он сменил положение, и я оказалась сидящей на его коленях, а мои ноги обвивались вокруг него.
Мои волосы касались кожи — мягкие как шелк, по сравнению с жесткостью его настойчивых рук.
Его чувственные губы двигались по моим плечам, сдвигая лямки лифчика и покусывая мою покалывающую кожу.
Моя голова откинулась назад, в его ждущие руки.
Я прижалась своими бедрами к его и была вознаграждена, когда он простонал и вновь перевернул нас — стремительно и плавно.
Его рот опустился к выпуклости моей груди, выступавшей над чашечкой лифчика.
Мои руки запутались в его густых волосах.
Он целовал все мое тело, опускаясь все ниже и ниже — до углубления пупка, поддерживая руками мою спину и концентрируясь на моей коже.
Я задохнулась, не в состоянии себя контролировать, когда его губы добрались до края моих шорт.
Он расстегнул пуговицу и лизнул открывшуюся чувствительную кожу. Я ахнула, и он издал рычащий низкий звук, прежде чем выдохнуть:
— Сейчас время, чтобы остановить меня, малыш. Ты будешь вот-вот раздета, и ПОВЕРЬ МНЕ, когда я говорю это — потом будет слишком поздно.
Мое тело приобрело абсолютную власть над разумом. Я была не в состоянии думать. Я могла лишь чувствовать его вкус, вдыхать запах, видеть, слышать и осязать его.
Раздражающий шепот постоянно звучал в глубине моего сознания. Но было что-то еще… что-то такое, что до сих пор мне удавалось загонять в самую глубину своего сознания… до этого момента.
Демоническое сомнение.
Мы были прокляты лишь потому, что родились.
Так почему же я так твердо придерживалась правил, которые не очень-то ко мне и относились? Почему бы мне не взять от жизни то, что могу, пока еще есть время? Это не имело никакого отношения к тому, что требовал от нас Фарзуф. Но это имело неоспоримое отношение к тому, кем мы с Кайденом стали друг для друга.
— Нет, Кай, — всхлипнула я, выгибая спину под его горячими пальцами. — Не останавливайся.
Его лицо оказалось снова передо мной, наши губы двигались в безумной гармонии.
Мои руки, оставив его волосы, прошлись по его твердой груди, потом ниже к кубикам пресса, вокруг талии и снова вверх к его спине. Я прижала его к себе. Я не могла поверить, что это происходило.
Волнение и страх перемешались в моей крови.
А затем возникло… смятение.
Он бормотал что-то, чего я не могла разобрать. А потом замотал головой.
Я притянула его к себе снова, но Кайден отстранился, оторвал от себя мои руки и прижав их между нами.
Я подняла свои бедра навстречу ему и с удивлением почувствовала сопротивление.
Что происходит?
— Мы не можем, — едва прошептал он.
— Кай?
Он оттолкнулся от меня, и это оказалось невыносимой пыткой.
Я предприняла последнюю попытку вернуть близость, потянулась к нему, но он превратился в недвижимый камень.
— Проклятье! Энн, пожалуйста! НЕ ДВИГАЙСЯ.
Я застыла, тяжело дыша и пристально глядя в его потемневшие голубые глаза, пока он не оторвал от меня взгляд.
Он перекатился на бок и встал с кровати, мучительно увеличивая расстояние между нами. Застонав, Кайден ухватился за волосы обеими руками, затем начал ходить по комнате, качая головой.
Его кроваво-красный знак пульсировал также сильно, как и моё сердце.
Я села, в полной мере осознавая и чувствуя дыхание холодного воздуха на своей пылающей обнаженной коже.
Схватив подушку, я прижала ее к своей груди в плотном объятии.
Каждый дюйм кожи, который он целовал, как-будто горел огнем. Отказ холодной волной накрыл меня с головой, превращая моё тепло в лед. Сказать, что он не будет моим парнем — это одно.
Но это?
— Ты не хочешь меня.
Столь жалкое признание было бы лучше оставить не произнесенным.
Он застонал снова, на сей раз громче, и сел на корточки, упираясь кулаками в глаза. Он страдал от невыносимой боли. Это было очевидно.
Я хотела дотронуться до него, но понимала, что не могу.
— Не делай этого. — Его голос был отрывистым. — Это был единственный… самый трудный поступок, который я когда-либо совершал в своей жизни.
Он снова поднялся на ноги, и вид его тела заставил мое сердце биться быстрее.
— Тогда, я не понимаю, — прошептала я.
— Ты не сделала ничего плохого, хорошо? — Его голос почти срывался. — Даже на секунду не думай, что я не хочу тебя… — Он остановился и прорычал, прижимая костяшки рук ко лбу. — Это не должно произойти вот так, — произнес он.
— Как так? — спросила я.
— Без обязательств. В комнате отеля.
— Так прими обязательства.
Его лицо напряглось, и он вытянул руки от досады и разочарования.
— Я не могу! — прокричал он. — Я не тот, кто лишит тебя девственности. Потому что ты будешь потом жалеть.
Кайден отвернулся от меня, прижавшись лбом к стене. Он все еще задыхался, когда, развернувшись, опустился вниз: его локти — на коленях, а лицо — в руках.
И тут я наконец начала осознавать истинное значение только что произошедших событий.
Мы были так близко, и Кайден отказал самому себе. Ради меня. Он совершил самопожертвование. Впервые в жизни.
Ради меня.
Он бросил вызов своему демоническому отцу.
Ради меня.
Головокружительный поток эмоций сотряс мое тело, когда все кусочки головоломки, наконец, сложились во едино.
О, Боже Милосердный.
Я была влюблена в него.
И не существовало таких сил на Земле, на Небе или в Аду, которые могли бы меня остановить.
Именно в тот момент, когда я полностью это осознала, Кайден повернулся в мою сторону и пристально посмотрел.
Моя эмоциональная бдительность находилась на самом низком уровне. Я щелчком закрыла свое сознание, но было слишком поздно.
Он увидел это.
Я задержала дыхание, опасаясь его реакции.
Он закрыл глаза, и его голова упала на грудь. Поза крушения. Не слишком похоже на ответ моей мечты.
Я попыталась сфокусироваться, но оказалось не так-то просто сдерживать тот шквал эмоций, который я испытывала к нему.
Теперь, когда я окончательно разобралась в том, что чувствовала… Мои эмоции окружали меня и окутывали с головой.
Я закрыла глаза и постаралась спрятать их, используя всю силу самообладания без остатка.
Все еще прижимая подушку к груди, я поднялась на ноги и, подойдя к телевизору, стянула с него свой топик. Бросив подушку, я натянула на себя топ и застегнула блузку.
Мне нужно было выйти прогуляться, чтобы прояснить собственную голову и дать ему время для самого себя.
Неожиданно зазвонил телефон.
О, Боже!
Так как Кайден не двигался с места, я подошла к тумбочке и взглянула на дисплей. Моё сердце подпрыгнуло, схватив смартфон, я пыталась непослушными пальцами нажать зеленую кнопку.
— Алло? — ответила я.
— Мисс Уитт? Это Сестра Эмили.
— Она проснулась?
— Мне очень жаль, дорогая. Сестра Рут предстала перед Создателем.
Что?! Мое сердце резко оборвалось, и я тяжело опустилась на кровать; невосполнимое чувство потери через край переполняло мою душу.
— Нет, — прошептала я.
— Я боюсь, что это так. Несколько лет назад Сестра Рут составила завещание. И… она оставила все вам. Я просмотрела ее личные вещи и, кроме ее одежды и Библии, оставалось только одно. Небольшая коробка. — Вы сможете приехать в монастырь?
— Да. Я приеду незамедлительно.