Димыч с недоумением посмотрел на него.
- Андрюша, у нас в лаборатории всегда был только один Костя!
"Главное - спокойно. Спокойно все выслушать, приготовиться ко всему". Он подавил в себе желание сесть прямо на пол.
- А откуда Костя это узнал?
- Видать, камешек был здоро-овый! - не выдержал-таки Димыч. - От тебя! Слушай, Андрей, - лицо Димыча на экране приблизилось. - Ты только не обижайся. Рита здесь высказала предположение, что тебя подвергли... - он замялся. - Ну, стерли кое-какие слишком тебя расстроившие воспоминания, понимаешь? Конечно, это не мое дело...
- Димыч, мы же условились!
- Ладно, молчу.
- Нет, ты не молчи, а продолжай про Костю.
Неплохое предположение, да вот беда - неправильное. Он-то как раз
помнил все слишком хорошо. Вопрос в том,можно ли помнить то, чего никогда не было...
- В общем-то мы сообразили, что ты просто хочешь исчезнуть.
- Из-за того, что полетел Бизон?
Спрашивать это было совсем не обязательно, но он хотел собраться с мыслями.
Димыч кивнул.
- Ну, зав принял твое исчезновение спокойно. Зава ты, надеюсь,
не забыл? - опять не удержался Димыч. - Сказал, что понимает и все такое... Учитывая, говорит, выдающиеся заслуги Громова в деле создания и тэ дэ и тэ дэ, можем позволить ему этот отпуск.
Как, усваиваешь?
Андрей промолчал.
- Ну вот, дали тебе бессрочный отпуск и поняли, что ты пока ни в ком из нас не нуждаешься. И все же, Андрей, - Димыч понизил голос, - тебе не кажется, что нос твой превратился в поросячий пятачок? Ей-то ты мог подать весточку?
"О-ох!" - беззвучно выдохнул он.
- Она же каждый день спрашивала, где ты, - продолжал Димыч. - Потом перестала - и правильно! Ведь пят-над-цать месяцев!.. Что с тобой? Андрюха!..
Последнее, что он увидел - встревоженное лицо Димыча. Потом оно задергалось и исчезло. Исчезло все.
"И ведь было же предчувствие, что случится что-нибудь невероятное, ведь было же, было! Не зря все это затевалось, да что же это я, да о чем же я, почему стою, как завороженный, чудеса, царство теней, а Димыч за Харона..."
- Кто... она?
И, не дожидаясь ответа, бросился в коридор, к скоростному лифту.
"Быстрее, быстрее, быстрее, пока не взорвалась ракета! Быстрее, быстрее, ведь ты же умеешь бегать! Быстрее, быстрее к поезду! Господи, я, кажется, начал верить в тебя, быстрее же, быстрее, быстрее!.."
3.
- Успокойся, Андрюша, успокойся...
Он чувствовал прикосновение ее руки, настоящей, живой руки, а не пепла, он прижимал ее руку к своему мокрому и горячему лицу, и рука тоже была мокрой и горячей.
- Ты не исчезнешь? Ты не исчезнешь? - Он говорил, не отрывая губ от ее руки, слова звучали невнятно, почти теряя свой смысл, но это было неважно, перед глазами полыхал огонь, превращая в ничто белое платье, он повторял снова: - Ты не исчезнешь? - а белое платье вспыхивало и терялось за огненной стеной.
- Я не исчезну, Андрюша, я всегда была здесь. Все пятнадцать месяцев, - голос стал холоднее, чуть-чуть холоднее, но он уловил перемену.
- Таня... Таня... Грузовая ракета, помнишь? - Наверное, он понимал, что она не может этого помнить, но продолжал бормотать: - Помнишь наш разговор?.. Ты осталась там, на холме... И грузовая ракета... Ты сгорела, помнишь?.. В лесу есть кладбище... За вашим поселком, за дорогой, среди сосен...
- Успокойся, успокойся, Андрюша...
Он не был на похоронах, он без сознания лежал в больнице. И только спустя много дней...
Ее плита находилась в глубине кладбища. Он стоял, еще и еще раз
перечитывая надпись и даты, и никак не мог отделаться от ощущения,
что плиты лежат здесь просто так, ничего не означая, - слишком уж
они были одинаковыми, слишком аккуратно лежали, ничем не выдавая
своей печальной символики.
- За вашим поселком, за дорогой, среди сосен... - Он повторял и повторял эти слова и знал, что на той плите теперь написано другое имя.
...Он плохо помнил этот день. Почти не помнил. Только зеленые глаза
и прикосновение рук, и огромное, всепоглощающее облегчение, как будто
он долго-долго нес непосильную ношу, а теперь освободился от нее и
оказалось, что у него есть чудесные крылья и он может летать.
Будешь ли докапываться до истины, когда желаемое стало действительностью!
*
...Но оказалось,что это от него не зависело. На следующий день он
внезапно осознал, что, сам не замечая этого, стеклышко к стеклышку
собирал узор. И узор, наконец, стал завершенным.