Несколько озадаченный Марк топтался перед ней, понимая, что сейчас ему ничего не надо делать, всё должно уладится само собой. Дюймовочка раскачивалась на клавише, зажмурив глаза, сморщив всё личико, тоненько подвывая и всхлипывая. Безобразный рубец яркой розовой полосой рассекал её правую щеку. Слезы одна за другой стекали у Дюймовочки из-под ресниц и капали на голубенькие брючки, оставляя на них темные пятнышки. Какая же тоска и боль сквозила в этом плаче! Марк вздохнул, чувствуя, что жалость к этой кукле проснулась в нем, как тогда в «Перепутье», с новой силой.
Постепенно Дюймовочка затихла. Открыла глаза, обвела взглядом всю каюту, покачала головкой.
— Ушло… — выдохнула она, затем голос её налился силой и она почти что властно проговорила: — Дай мне платок и принеси умыться!.. А теперь покажи мне свой корабль!
Пилот обошел с ней весь «Сполох»: камбуз, склад, двигательный отсек, бортовой компьютер, систему силовой защиты, боевую рубку, капитанскую рубку управления. Оставался всего один отсек. Он остановился перед его закрытой дверью, так и не услышав ни слова от Дюймовочки в ответ на все свои пояснения:
— Ну, куклёнок, вот тут тебе точно должно понравиться. Добро пожаловать в Зал славы!
Он нажал кнопку, дверь плавно отъехала вбок. Это был самый большой отсек на корабле, шагов 30 в ширину и 20 шагов в длину. По его периметру, под верхней переборкой были прикреплены страшные морды не то чудовищ, не то каких-то зверей. Рогатые, шипастые, клыкастые, зубастые; покрытые жесткой щетиной или гладкой шерстью, толстой чешуей или закованные в панцирь; с одним языком в разинутой пасти, с двумя, вовсе без языка; одноглазые, двуглазые, десятиглазые…
— Так, гляди, какие красавцы! — гордо кивнул на эти образины Марк. — Это — кутява с планеты Ра. Вот рыло партосского гнусавого штыра. Обрати внимание на этого молодчика: глюк чесночный, собственной персоной. Квазбальвончик с Ареса. А вот и моя гордость: эолана! Разве не чудо?
— Чудо, — негромко произнесла Дюймовочка. — Поднеси меня к ней.
Марк двинулся было к эолане, но тут вдруг понял, что девушка не слушала его и даже ни разу не взглянула на всю эту жутковатую экспозицию. Все её внимание приковала к себе большая картина на противоположной от двери переборке, повешенная над старым охотничьим карабином. На размытом голубоватом возвышении, которое можно было принять как за колонию плесени, так и за гору, на фоне чего-то желтого и клубящегося было грубыми мазками серого и голубого намалевано нечто отдаленно напоминавшее расфуфырившуюся драную кошку с лошадиной гривой, из уродливо вытянутой клыкастой головы которой вырывался светло-лиловый конический луч, упирающийся у самого края холста в растопыренную человеческую пятерню со скрюченными пальцами.
— Стой, не подходи ближе. Вот — в самый раз. Чудо… Чудо… Он весь здесь: одинокий, затравленный, несчастный…
— Кого ты имеешь в виду?
— Турланского вепра, гривастое чудо планеты…
— Турланский вепр — одинокий и несчастный?? Он же… Эй, подожди-ка! Как ты в эдакой мазне распознала вепра? Это же дрыбудан с Берша.
— Не шути, пожалуйста. Это турланский вепр, ты специально картину с ним повесил в центре, она здесь главная.
— Главное здесь то, что висит под ней. Хотя… — Марк пристально, словно видел её в первый раз, посмотрел на картину. Губы плотно сомкнулись и превратились в полоску, нижняя челюсть хищно подалась вперёд.
— Да, так. Турланский вепр. Кошмар экспедиций. Мой сон. Моя явь. Мое стремление. Вожделение жизни. Вепр! Я недаром повесил тут это плотно.
Марк подошел к картине вплотную.
— Смотри, это подпись знаменитой принцессы До-Ми-Ре, — Марк указал пальцем на угол холста, где на пяти линейках были выведены три ноты. — Уж кто лучше её знал вепров? Символично — распростертая рука, беспомощно закрывающаяся от чудовища.
Дюймовочка еле заметно покачала головой:
— Эта рука убийцы. И вепра не убережет от неё даже лиловый луч.
В капитанской рубке свет был выключен. Мерцали мониторы, мягко светились и мигали десятки разноцветных кнопок. Изредка раздавался мелодичный голос бортового компьютера, рапортующего о состоянии корабля в полете. Впереди, прямо по курсу расстилалась звездная бездна, Вселенская чернота, освещённая мириадами солнц, припорошенная россыпью далеких галактик, размытая местами нежными пятнами туманностей. Холодный мир, растворивший в себе разумные цивилизации с их взлетами и падениями, войнами и эпидемиями, радостями и горестями бытия. Чёрный мир, наполненный планетами, мёртвыми, пустынными; планетами, на которых зарождалась жизнь, процветала и увядала. Вселенная поглощала и воплощала в себе всё это Бытие. Чем был для неё «Сполох», рассекавший сейчас её просторы?
— Красиво? — насмешливо спросил Марк, представляя, как такими вот цветастыми словесами расписал бы писатель Бесконечность, которую невозможно объять ни разумом, ни чувствами.
— Да, красиво — серьезно ответила Дюймовочка, помолчала и, словно подтверждая мысль Марка, добавила: — И я никогда не смогу нарисовать это так, как оно есть на самом деле.
— Так ты ещё рисуешь? Сначала помогла мне быстро рассчитать последнюю плавающую дисторш-точку, а затем заявляет, что к тому же художница. Замечательная игрушка!
— Марк, я не игрушка, и не кукла. Я — Дюймовочка. Пожалуйста, не считай меня предметом развлечения. Я живая — говорящая, смеющаяся, плачущая. Я… я почти человек.
— Да, человек, — Марк изо всех сил старался подавить охватившее его насмешливое веселье. — Только человек, сделанный в одной земной лаборатории и выставленных на продажу с сотнями точно таких же человеками-дюймовочками по цене сорок тысяч марок.
— Хорошо, настоящий человек Марк, — раздраженно произнесла Дюймовочка, повернувшись лицом к пилоту, — что же ты, рожденный женщиной, а не отштампованный в лаборатории, можешь сказать о себе? Какой ты?
— Я? — Марк откинул свое худое жилистое тело на спинку кресла, загасив насмешку во взгляде. Его узкое вытянутое лицо со скошенным назад подбородком, крючковатым носом и светлыми водянистыми глазами освещалось сейчас лишь отблесками Вселенских миров и мерцанием панели управления. — Я — умный, решительный мужчина сорока лет. Бесстрашный. Дерзкий. Ловкий. Терпеливый. Хитрый. Я такой, каким должен быть настоящий охотник с большой буквы. Великий Охотник.
— Что? — Дюймовочка даже подскочила на клавиатуре, где она сидела. — Ты Марк… Марк… Марко ван Байстен, которого называют Великим Охотником или Зверобоем??
— Так ты даже эти вещи знаешь, куклёнок! — Марк был настолько польщен, что черты его лица смягчились и он почувствовал, что краснеет.
— Как же я сразу не догадалась? «Сполох», эти звериные морды, старинный охотничий карабин. Я попала к человеку, о смелости и мужестве которого уже два десятка лет слагают легенды! Ты охотишься в одиночку за самыми ужасными тварями в царстве зверей, помогаешь избавиться от отвратительных чудовищ народам в отдаленных уголках Обитаемого космоса. И теперь я лечу с тобой, участвую в очередном приключении.
Марк самодовольно рассмеялся. Забавно, что все дифирамбы он слышит из уст этой игрушечной малютки. И как точно они говорят о нем! Что же, сейчас он ещё больше поразит её:
— Так. А знаешь, куда в этот раз лежит мой путь? Я лечу на Турлан. Я несусь туда за трофеем, которым не может похвастаться ни один охотник — за головой турланского вепра!
Марк остановился, ожидая восторженного «ух ты!», но вместо этого в рубке повисла долгая пауза. Марк выжидательно глядел на маленькую сидящую фигурку, пытаясь понять такую странную молчаливую реакцию девушки.
— Включи освещёние, — попросила Дюймовочка, прервав паузу.
Рубка мягко осветилась, свет моментально выдавил из неё бесконечность Вселенной. Вид Дюймовочки не понравился Марку: она сидела, обхватив себя, словно от холода, руками за плечики, прижав подбородок к груди. Бледное личико её было грустно, нет, скорее даже печально.
— Великий Охотник Зверобой, — звенящим голоском произнесла Дюймовочка, особенно выделив первое слово, — позволь мне сказать тебе кое-то. Выслушай меня, не перебивая, пусть много из этого уже известно тебе.
Марк сделал неопределенное движение рукой: как хочешь, куклёнок.
— Планета Турлан, небольшой мирок в стороне от основных космических трасс, планетка с одним единственным материком, — донесся до Марка приглушенный голос Дюймовочки. — Вокруг материка — океан, океан, океан, полный опасных рыб и ядовитых водорослей. Суша — бесконечная равнина, степь, рассеченная несколькими реками и кое-где покрытая лесом. Лишь в одном месте равнина переходит в холмистую местность. Холмы длинной узкой цепочкой тянутся на сотни километров к самому центру материка, а у их подножия, в густой голубоватой траве, лежат россыпи драгоценного амбрелла: маленькие, восхитительно пахнущие камушки. Минерал, который так редко встречается на других планетах, и за который коллекционеры и любители дорогих побрякушек готовы выложить огромные деньги.
За амбреллом на Турлан в частном порядке стали снаряжать небольшие экспедиции с Земли, Партосса, Ируана, Энеи. Охотники за драгоценным минералом центнерами вывозили его с планеты, но сами гибли при этом десятками. У амбрелла оказались защитники, истинные хозяева холмов Турлана — вепры. Гибкие, стройные, похожие не то на огромную дикую кошку, не то на лань, красавцы с огненными глазами, они одиночками подбирались к лагерю незваных пришельцев и ментальными импульсами пытались прогнать их. Если чужаки не убирались восвояси, мощные ментальные лучи приканчивали участников экспедиций одного за другим. От ментальных ударов не было спасения даже за толстой обшивкой корабля. Тогда турланским вепрам объявили войну, их стали попросту уничтожать: расстреливали с радиоуправляемых вездеходов и воздушных катеров, травили газом, отравляли реки. Люди разоряли логова вепров, чтобы отыскать в них детёнышей, но которых так ни разу и не удалось найти. Дикие вольные вепры оказались одни сразу против четырех самых развитых цивилизаций. Благородные гривастые животные, которые просто не желали делить свою землю с чужаками.
Рассказывают, что смертельно раненые вепры, терявшие разом всю свою силу и мощь, так не хотели расставаться с жизнью, так мечтали разделаться с пришельцами, что рыли лапами землю и плакали слезами от своего бессилия и чувства близкого конца. Разумные существа собирали эти засохшие слезы, чтобы полюбоваться их ярким блеском, а потом, когда через год-другой те высыхали, выбрасывали. Они толпой окружали беззащитного, уже неопасного вепра, плевали в него, пинали, ещё живым отрубали лапы, вырывали радужную гриву, забирая их в виде трофея. Они стояли и считали, сколько слёз вытечет у него, чтобы подобрать все до единой.
Шестьдесят лет вепры боролись за свои холмы. Шестьдесят лет их безжалостно уничтожали. Но за шестьдесят лет запасы амбрелла истощились на Турлане. Планета стала не нужна чужакам, пуста и неинтересна, тогда они покинули её холмы. Вепры остались их единственными хозяевами. Пять вепров. Пять последних вепров!
И теперь на Турлан летишь ты, Великий Охотник, победитель чесночного глюка и эоланы.
Дюймовочка умолкла. Видя, что она не собирается продолжать дальше свою речь, Марк пожал плечами и рассмеялся:
— Так. А я-то думал, что ты действительно серьезное создание, куклёнок. Эдакие познания в звездной навигации, этакая память — и так легко можешь сказать глупость. Выдумала себе сказку про дикого зверюгу: защитник холмов, красивый, изящный, загнанный чужаками-убийцами… Это хищник! Жестокий зверь с кровожадными глазами, с огромными клыками, которыми он добивает свою жертву. Людоед! Он убивает человека и ему подобных, чтобы потом спокойно сожрать его, оставив от него только голые кости. Слава Богу, что вепры давно потеряли способность размножаться, иначе сколько бы ещё потерь понесли мы на этой планете! И позволь мне огорчить тебя: твои сведения устарели, на Турлане остался на данный момент всего один единственный вепр. Год назад я оставил в Холмах робота-разведчика. Он нашел его, последнего. Этот вепр — мой! Это — моя добыча!
— Значит, ты не охотник, а убийца, — по-прежнему звонким голосом проговорила Дюймовочка.
— Я — убийца?! — Марк вскочил с кресла, сжал кулаки и уперся ими в край пульта. — Ведь ты же многое знаешь обо мне, как же ты можешь так говорить? Я выхожу на зверя один, без всяких бронежилетов и прочих защитных премудростей, с ножом за поясом и старинным карабином в руках. Ты знаешь, сколько шрамов у меня на теле от зубов, клыков, когтей? Взгляни, вот моя правая рука — это протез! А теперь — на шею. Искусственная трахея! Металлический штифт на позвоночнике! Пластиковые ребра! И после этого — я убийца? Это честный поединок.
— Честный поединок с ружьем в руках? — Дюймовочка резко обернулась к Марку. Верхняя губа её приподнялась вверх, обнажив зубы. Она была в ярости.
— А что будет значить мое ружье против ментального луча монстра?