Вождь, размахивая костяным посохом, прохрюкал новый приказ. Несколько мутантов покрупней выступили из круга и приблизились к черепу. По знаку старика в комбинезоне они сгрудились, так что едва не касались друг друга локтями, вылупились на череп, и все затихло. Потом обглоданная кабанья башка медленно качнулась — раз, другой… приподнялась… подпрыгнула, ещё выше, ещё. Мутанты-телекинетики увлекли череп на другую сторону пирамиды, обращенную ко входу, так что нам не было видно, что произошло дальше. Наверное, череп занял место в ряду таких же.
Красный свет, бьющий в вершину сооружения, померк, солнце миновало точку, из которой отраженные лучи попадали в грот. Сразу стало темней, бюреры расселись по кругу около пирамиды.
— У! — рявкнул старый вожак и ударил тростью по камню.
— У-у-у… — завыли мутанты.
— Торжественное богослужение окончено, теперь дискотека, — объяснил я. — Вандемейер, а у вашего Н`Гвамы похоже было?
— Э? Что-что?
— Ну, бросьте, не разыгрывайте из себя рассеянного ученого. Я говорю: у вашего Н`Гвамы похоже было?
Бюреры под нами выводили:
— У-у-у… Э-э-э… Ы-ы-ы…
Дитрих прислушался, склонив голову набок.
— Не совсем, но общие черты я, пожалуй, прослеживаю. Слепой, вы мне подали интересную мысль!
— Вандемейер, я хочу вас предупредить. Когда мы будем покидать это место, вы не станете ничего включать, ничего снимать и вообще будете заняты лишь одним: бегством. Я не шучу. Мне вовсе не хочется украшать эту пирамиду.
— Украшать? Э… А, в этом смысле!
— В этом, в этом. Не для того моя голова предназначена.
— Слепой, я ведь обещал! — Дитрих был сама невинность.
— Нет уж, я вижу, в этой пещере слишком много соблазнов для настоящего учёного. Поэтому предупреждаю: будете нас задерживать — брошу вас с бюрерами. Вот Зоной клянусь, брошу! Тут забеспокоился Костик:
— Ни, Слипый, ты щось не те кажешь.
— Я знаю, что говорю. Вандемейер умеет быть невероятной сволочью, уж поверь! А мне моя жизнь дороже любых научных открытий. И ещё — дороже любых красивых жестов одного отчаянного фаталиста. Да-да, Вандемейер, нечего на меня так смотреть, ничего не поделаешь, если нас свела судьба. Так сказал сталкер Петров яичнице-глазунье. Вы знаете, что такое яичница-глазунья?
— Знаю, конечно. Шпигель-ай.
— Вот и нечего на меня смотреть, как сказал сталкер Петров яичнице шпигель-ай.
Тут Вандемейер впал в сентиментальность, начал меня уговаривать, что будет паинькой и вообще — вот сейчас только, вот чуточку, вот капельку поизучает этих мутантов… отсюда, сверху. А внизу сразу бросит, уйдет в глухую завязку. Я, конечно, не поверил ни единому слову. Однажды дали сталкеру Петрову поручение, он Зоной поклялся, что выполнит, да и обманул. Ему говорят: ты чего? Ты же Зоной клялся! А ещё матерый сталкер! А он отвечает: салаги вы, ничего не понимаете. С тех пор Выброс случился, а Выброс, как нам, ветеранам, известно, меняет Зону на фиг совсем. Так что была одна Зона, а после Выброса стала совсем другая. Ну а я, говорит Петров, той, старой, поклялся. Её и нет больше.
Пока Дитрих бормотал, что полностью осознает серьезность моих замечаний (именно так он выразился, дословно), я кивал. Потом объявил: если согласен — пусть спать ложится. Ночью пойдем на прорыв, значит, всем нужно отдохнуть. Хе-хе, как я и предполагал, Вандемейер начал спорить, мол, он согласен, но караулить будет первым. Ну, разрешите ему! Ну ещё немного, капельку понаблюдать за поселком мутантов, когда ещё представится такая возможность?
— Это верно, — пришлось мне признать, — другой возможности вам не представится, я заранее отказываюсь лезть по доброй воле в местечки, подобные этому гроту. Валяйте, стерегите. А я буду спать. Да, и не вздумайте включать фонарик! Вас снизу заметят.
Мы решили, что вторым буду дежурить я, последним — Костик. Я выбрал самое плохое дежурство, мой режим вышел таким: три часа сна, три бодрствования, потом снова спать. Не выспишься толком — но я подумал, что Костик ранен, а Вандемейеру совсем паршиво, так что лучше уж пусть отдохнут больше моего. Ничего, завтра утром мы вырвемся из этого подземелья, через день будем отдыхать в «Звезде».
Внизу завывали бюреры — похоже, им самим надоело, голоса делались все тише, завывания — все заунывней.
Интересно, где сейчас Пустовар? Вряд ли он мчится вприпрыжку, скорей — передвигается даже медленней нашего, избегает всех встречных, старательно обходит десятой дорогой любой сигнал, замеченный на ПДА. И весь рюкзаками увешан. Ничего, пусть помучается, пусть напрягается, сволочь жирная. Пусть попыхтит… напоследок. С этой мыслью я и уснул.
Разбудил меня не Вандемейер и не зуммер моего КПК. Внизу, под обрывом стоял ужасный шум — бюреры рычали, завывали на все голоса, то и дело разражались отчаянными воплями… что-то трещало, грохотало.
Вандемейер замер над пропастью, его силуэт едва выделялся в сером мареве, заполнившем пещеру. Часть лунного света проникала под своды — должно быть, отражалась от того же зеркала, которое обеспечило освещение на закате. Костик тоже проснулся и возился в темноте коридора, вполголоса ворча ругательства.
Я подполз к краю и осторожно высунул голову над изломанным краем. Сперва ничего не разглядел в темноте, потом стал замечать фигурки мутантов, мечущиеся в бетонном хаосе. Разглядеть бюреров как следует мешал рой снарядов, который твари подняли в воздух. Сперва мне показалось, что бюреры сражаются друг с другом, но вскоре я разглядел причину переполоха — над городом вились три едва заметно светящиеся точки. Мы называем таких мутантов полтергейстами, а что они собой представляют, я не знаю. Уродливые твари, немного напоминающие формой черепа контролёров, но гораздо менее общительные — в том смысле, что вступить с ними в контакт никому не удавалось. То ли полтергейсты не способны понимать человека, то ли просто не желают — нрав у них жуткий. Всегда нападают, и непременно исподтишка. Заметить их непросто — они умеют ловко маскироваться, но природа их способностей иная, нежели, к примеру, у кровососов. Они не становятся полностью невидимыми, полтергейстов можно заметить, как округлые облачка тумана, в центре которых потрескивают крошечные голубоватые разряды. Когда имеются источники света, их увидеть сложно, но теперь, в темноте, облака, подсвеченные изнутри голубым, оказались на виду.
Полтергейсты — телекинетики, да не чета бюрерам. Средний бюрер может швырнуть достаточно сильно груз весом… ну, в пару килограмм — да и то опасны они лишь вблизи, а полтергейсты запросто кидают железные бочонки, оружейные контейнеры, колеса грузовиков — да ещё, бывает, подолгу целятся, удерживая такой снаряд в воздухе. Мне как-то пришлось попасть под обстрел полтергейста, так я и не подумал отбиваться, сбежал. Один удар канистрой по спине — и у меня пропала всякая охота разбираться, кто из нас альфа-хищник.
Вот и сейчас три полтергейста атаковали поселок бюреров, хохотали, завывали, швырялись крупными камнями, местные отбивались, меча в агрессоров булыжники и груды щебня, они старались действовать согласованно, собирая по десятку-другому снарядов, чтобы поразить наверняка. Полтергейсты вились над развалинами, увертывались, иногда успевали отразить выпад, перехватывая снаряд на лету…
— По-моему, сейчас подходящий момент, — предложил я. — Они увлеклись.
— Гаразд, — согласился Костик, — втечемо зараз.
— Но… — начал было Вандемейер.
Я прекрасно его понимал: схватка двух банд телекинетической мафии — это безумно интересно для настоящего ученого! Но сейчас мне очень захотелось убраться отсюда подальше. Бюреров на нашем пятачке можно было не слишком опасаться, но полтергейстам ничего не стоило обнаружить убежище на верхнем этаже.
— Никаких «но»! — отрезал я. — Вандемейер, у нас нет времени. Сворачивайте аппаратуру, нужно срочно делать ноги.
— Что?… Э?…
— Втикаты треба, — буркнул Костик, увязывая рюкзак. — И швыденько!
Внизу ревели, не умолкая, битва продолжалась, так что я надеялся, бюреры не станут и глядеть в нашу сторону. Мы по-быстрому похватали манатки, и я первым полез с обрыва. Справа наш коридор ограничивала несущая стена, она была достаточно широкой, чтобы по зубчатому неровному сколу можно было спуститься, как по лестнице, разве что ступени разные. Сперва я в самом деле протопал довольно бодро, потом пришлось спрыгнуть — невысоко, чуть больше метра. Рядом со мной тут же оказался Костик, потом начал спускаться Дитрих. Я не стал ожидать, полез по осыпи на следующий этаж. На наше счастье, эта стена была обрушена так, что образовала довольно пологие склоны то тут, то там, просто время от времени приходилось перелезать к новому участку, я все время забирал вправо, чтобы выйти не к центру поселка мутантов, а на окраину.
Тем временем двое полтергейстов подхватили довольно крупного бюрера, кажется, самку — подняли за ноги в воздух. Бюрерша, болтаясь в полутора метрах над камнями вниз башкой, подняла жуткий визг, она брыкалась, изворачивалась, норовила выхватить из кучи под собой булыжник и долбануть налетчика — благо, теперь ей было недалеко метать. Я все это неплохо успел разглядеть, потому что достиг нижнего уровня первым и, присев за невысоким обломком бетонной стены, имел возможность насладиться батальным полотном в полной мере.
Похищение почтенной дамы вызвало новый приступ ярости у населения поселка. Бюреры вылетели из-за стен, под которыми пытались укрыться от обстрела, они разъярились и, не щадя себя, устроили мощную бомбардировку. Я разглядел вождя в комбинезоне — этот взобрался на груду обломков и верещал, размахивая костяным жезлом, как дирижер палочкой. Обломки бетона различной величины вились над ним, скручивались в спирали и устремлялись к ухающим над головой полтергейстам. Те опешили, или, возможно, им мешало то, что они вынуждены поддерживать пленницу. Кстати, похищенной бюрерше, по-моему, доставалось больше, чем чужакам, немалая часть камней угодила в нее — с каждым попаданием она визжала пронзительней и громче…
У меня сложилось впечатление, что для полтергейстов происходящее является не охотой, а развлечением. Но кто их разберет, мутантов? О полтергейстах вообще ничего не известно. Как они летают? Почему в полете их видно лишь в виде туманных сгустков и крошечных молний? На этот счет сталкеры могут порассказать десятки историй — одна другой фантастичней, по-моему.
Дело в том, что существа это таинственные и опасные. Наблюдать за ними — себе дороже. Лично я впервые разглядывал полтергейстов настолько долго, это же случай, что они так увлеклись бюрерами. Впрочем, я не жалел, что встреча выдалась мимолетной, я торопился убраться подальше и от тех мутантов, и от других.
Наконец мы преодолели спуск и собрались в закутке у самой окраины бюрерского города. Тут полтергейсты выронили бюрершу, она успела вывернуться в падении и приложилась о бетон не головой, но треснулась знатно. Хрустнули косточки, мутантка пронзительно взвыла, ей ответил хор возмущенных голосов, бюреры обрушили на врага град камней, но и полтергейсты, освободившись от ноши, набросились на местных с удвоенным усердием…
Тем временем мы осторожненько крались от центра руин в сторону, к стенам гигантского грота. Схватка, как назло, сместилась к выходу, так что нам пришлось отступать все дальше, удаляясь от дерущихся. Костик дернул меня за рукав и указал широкий тоннель в стене — вдалеке виднелся бледный свет. Похоже, боковой выход. И снова — в который раз — у нас не было выбора, мы поспешили укрыться в тоннеле. Я пару раз споткнулся, прежде чем сообразил, что бегу по шпалам. По дну тоннеля проходила узкоколейка. Приспособив шаг к промежуткам между шпалами, мы двинули скорей, Костик опережал меня, но я поглядывал на датчик аномалий, и аппарат помалкивал, так что я не спешил придержать Тараса. Вандемейер пыхтел позади, он так и не выключил своего приемника, и это оказалось верным решением, потому что Дитрих обнаружил мутантов по радиосигналам.
— Стойте! — выдохнул рыжий. — Там впереди!.. Кто-то!.. Есть!..
Мы притормозили. Сзади, из грота, доносился шум битвы, но и впереди как будто что-то происходило. Тоннель плавно изгибался по широкой дуге, так что нам было видно лишь около полусотни метров рельсов. Но впереди находился источник света — и, похоже, именно лунного света. Ох, как забилось сердце… за время блужданий по подземельям чувства словно притупились — мне ведь следовало отчаянно трусить, когда мы увидели поселок бюреров, когда появились полтергейсты. Мне следовало бы дрожать от страха и волнения, пока мы спускались по осыпям, по грудам щебня, по бетонным руинам, а в двух шагах гремела канонада эпической битвы телекинетиков всех мастей! Но нет, тогда я был спокоен, а вот теперь — проняло. Ох, как хочется наружу…
Мы двинулись медленно, мелкими шажками, внимательно приглядываясь и прислушиваясь. Вот на путях показался вагончик — платформа на колесах с искореженными остатками кабины на обращенной к нам стороне. Локомотив, что ли, такой? Возможно, на электрической тяге. Наверное, такую мелочь электровозом именовать — много чести. Дрезина, скорей.
Теперь я точно различал легкий шорох и курлыканье, доносящиеся из-за электровозика. В тоннеле было совсем темно, я различал лишь контуры на фоне тусклого света, струящегося навстречу нам из-за поворота. Свет тянул меня словно магнит, но осторожность велела не спешить.