Прозвенело, процокали каблуки, звякнули чашки, запахло кофе. Шлёпнулась бумажная пачка, каблуки покинули кабинет. Потом опять легла хрусткая до стерильной ваты тишина — это, значит, "полог".
— Всё. Теперь можем спокойно поговорить. Значит, что вы там спрашивали? Ах… да. Вот. Ко мне вы поступили сразу после несчастного случая, медик вашего отдела растерялся, едва перевязал и тут же ко мне отправил. И правильно сделал. А ваше тогдашнее состояние, насколько я помню, довольно точно описано в отчёте.
— Без сознания, энергетическое истощение? — уточнил на всякий случай парень. Цезарь заскучал, положил голову на колени хозяина в ожидании внимания и ласки.
— Да. Истощение не сразу заметил, сначала на наркотик подумал. Впрочем, и наркотик тоже. Поэтому просто попытался подпитать энергией. Мне сразу, с ходу велели вас на сканирование готовить. Поэтому стандартно.
Скривился, потрепал большие собачьи уши. Цезарь довольно заурчал и опустился на пол.
— Почему — попытались? Не сумели?
— Да. Вот, кстати, странность. Если аура прорвана, она не принимает энергию — та разливается в окружающем пространстве. Оказывается в свободном состоянии, и её легко обнаружить. У вас картина другая, именно поэтому не я понял, что имел место прорыв ауры. Я лью в вас энергию, лью, и вы её вроде принимаете. Не растекается совершенно точно. Но и вас не подпитывает. Исчезает. Первый раз такое вижу.
— То есть, как исчезает? Совсем? — а вот эта новость требовала обдумывания. Длительного и внимательного.
— Именно. Словно в чёрную дыру уходит. Нет её. И не спрашивайте, я не знаю, что это значит. Как-будто что-то сосет предназначенную вам энергию. Кстати, именно поэтому мы не сумели восстановить ваши Способности. Аж пять Иерархов работали. Энергия уходит в никуда. Не в окружающую среду, а именно в никуда. Перестает существовать.
— То есть я — дыра?
Дыра. Или окно. Или Врата? Энергия исчезает здесь, а появляется… где-то. Ну, по закону сохранения энергии. Может, в тонком мире?
— Но я теперь простец?
— Нууу… У вас нет способностей, это верно. Но простецом бы я вас тоже не назвал. Вы, так скажем, маг без Сил. Есть у нас группа подобных магов. Назовите сами — лишены энергий, но способны вступать с ним в резонанс.
— Медиумы? — несмело припомнил Джош. Медиумы проще и понятней каких-то там таинственных Источников.
— Именно. Возможно, вы медиум. Но тогда медиум особого свойства. Вы должны транслировать наоборот.
— Наоборот? Это как? — при всём глубоком уважении к собеседнику постичь его абстракции высокого уровня Джош в себе должной потенции не ощущал. Медиум, транслирующий наоборот? Не из себя, а в себя? Зачем он тогда нужен? Бред!
— Всё просто. Не из тонкого мира в наш, а из нашего — в тонкий. Это всего лишь теория, возможно, я ошибаюсь. Я очень долго размышлял над вашим случаем…
Многозначительное молчание. Много размышлял, значит? И уже добрался до якобы медиумических способностей бывшего пациента? Это пан Кшиштоф еще всей картины не знает.
— С кем-нибудь делились своими догадками?
А то, знаете ли, внезапные командировки, неожиданно понравившаяся работа в далеком захолустном Колодене, или вдруг проснувшаяся рьяная вера, монастырь, уединение… Одна надежда на "полог". Авось, об этой беседе не узнает никто.
— Нет, что вы. Это пока гипотезы, с которыми не следует обращаться в научное сообщество — засмеют. Вот если бы провести пару экспериментов… Я, знаете ли, долго обдумывал… Это несложно. Вы позволите? Заодно немножко вас подлечу?
Нет, об эом разговоре никто не узнает. И никто пока не узнает, что да, Джозеф Рагеньский — Врата. Обряд всё-таки увенчался успехом.
***
Домой возвратились около шести. Усталые — особенно маявшаяся бездельем и утомительной болтовней секретарши Мэва, и довольные — в частности Джош, получивший подтверждение своих уникальных способностей "медиума шиворот-навыворот", а попутно излеченный от всех недомоганий. Ну и радостный Цезарь — тому всё не терпелось слинять из непонятного его собачьему разумению места с непривычными запахами и отсутствием понятных ориентиров.
Дома было душно, и опять витал в воздухе сладковатый приторный привкус. Подумав, что запах увязался за ними Сверху, Джош полез открывать форточку. А то от приторности уже начинало мутить. Странно, Наверху это было не столь заметно и не так нервировало. Щелкнул замок. Тут же полился стылый уличный воздух, и парень с наслаждением глотал его минут пять, вытянув шею и почти приникнув плечами к стеклу. Даже с примесью бензина и горьких выхлопных газов воздух казался вкусней застойного и затхлого домашнего. Глоток — вдох, ветер приятно холодит голую шею, бегут по коже довольные мурашки… Этот-то уличный воздух в конечном счёте Джоша и спас.
Когда сзади обморочно вскрикнула Мэва и с шелестом разлетелись листы бумаги, а тяжелое тело с характерным звуком распростерлось где-то за спиной — Джош растерялся и непонятливо выкрикнул:
— Мэва? Ты что там?
Не ответила. Ринулся узнать, что случилось. Сладковатый запах сделался гуще, голова закружилась. Когда сообразил, что означает этот запах, сил добежать до окна уже не оставалось. Зато подвернулась под руку настольная мэвина лампа. Её и метнул, как учил Конрад. Ох, Мэва будет ругаться, ей эта лампа дорога как память вроде.
Звон разбитого стекла был последним, что Джош различил в надвигающемся забытьи. И тишина.
Глава 6.
Приходил в себя медленно и приятно: словно лежишь на жарком пляже, а где-то далеко плещется тёплая вода. И вообще всё просто замечательно, разве что чаек с их пронзительными воплями да вездесущего песка на зубах не хватает. Век бы так лежать и ни о чём не помнить. Только в какой-то момент шум сделался слишком уж громким, и походить на плеск волн перестал. А начал раздражать.
— …Не волнуйтесь, пан Беккер, с ребятами всё в порядке. Им только поспать. Убивать их, похоже, не собирались. Кажется, аэрозольная фракция фентанила. Она безопасна, если недолго, — уверенно прокаркали над головой.
— Значит, никакого вреда здоровью? — в ответ тоже громко каркали, и это начинало раздражать. — И… с мозгами у них всё будет в порядке? Хорошо. Тогда можете быть свободны, Вадим. И позовите экспертов.
Тут Джозеф с досадой выдохнул — абсолютно никакой возможности в таком шуме продолжать спать дальше! — и решил просыпаться. Сел рывком. Свесил ноги со странно высокой кровати, поелозил пятками по полу — линолеум, не домашние паркет или ковёр. Интересно. Из омута своего болотного спокойствия наугад бросил камень:
— Пан Беккер? — оказалось, с голосом нелады. Хриплый, царапает горло. — Где я?
— Проснулся, наконец! — невесть чему обрадовался пан Владимир. — Два часа кряду дрых! А находишься ты в Отделе, разумеется. Кабинет медика.
Ооо, тогда всё становится на свои места. Под задницей, значит, кушетка, потому так непривычно.
— Как я здесь оказался?
— Твой сосед услышал шум, выглянул на улицу. Обнаружил, что кто-то разбил твое стекло. Вышел разбираться. Обнаружил вас с Мэвой без сознания и сразу позвонил в Отдел. Так что благодари соседа.
— Ооо… — Замотал головой, вытрясая из неё последние капли сонного хмеля. Ну да. Лампа. Запах. Уплывающее сознание. Последнее усилие перед абсолютной тишиной. — Кстати, где Мэва? И Цезарь?
— Тут, рядом. Спят пока. Вам перепала солидная доза сонного газа. Сейчас в вашей квартире работают специалисты. Примерно через полчаса закончат, до того времени придётся подождать здесь. Покушение. Помнишь?
— Смутно. — Значит, покушение. Да, да… Этот запах. Но кто? И… как?!
— А как самочувствие? В норме? Тогда рассказывай. Всё. Подробно, в деталях.
Рассказывать то, чего сам не понял? Не обдумал и не решил — а надо ли пронырливому начальству это знать? Чудно, чудно… Очень медленно, старательно попробовал:
— Нет, погодите. — Старательность оформилась в мысль. Мысль показалась здравой. — Сначала расскажете вы. От и до. Всё, что вы от меня скрывали. Или я выбываю из игры.
Понадеялся, что это от изумления и неожиданности, а совсем не со смеху пан Владимир выдохнул-хрюкнул:
— Что? Я не ослышался?
— Нет. Я хочу знать обо всём, что вокруг меня происходит. Не люблю, когда меня водят за нос, знаете ли, — резко сообщил Джош.
На удивление, выдохи-хмыканья прекратились. Сменились совершенно серьезным, проникновенным: