— Вот и хорошо,— оборвала ее Соня.— Итак, ни одна из вас не желает здесь оставаться. Меня это устраивает. Я выведу вас отсюда. Мы доберемся до леса в карете господина Римальдо. Затем обсудим наши дальнейшие действия. У меня имеются кое-какие соображения на этот счет… Но хватит болтовни. Уходим, и чем скорее — тем лучше.
Вместе с девушками Соня внесла в дом трупы убитых евнухов и выбралась из сада. Беглянкам удалось добраться до кареты незамеченными. Девушки набились туда так тесно, как только могли. Они сидели друг у друга на коленях, три устроились прямо на полу, а чернокожая рабыня села на козлы рядом с Соней. — Как тебя зовут? — спросила Соня, взяв в руки вожжи.
— Хайманот, госпожа,— тихо сказала девушка.
— Я не госпожа,— проворчала Соня.
Карета покатила к воротам поместья.
Возвращение в храм Гаривы оказалось тягостным. Рабыни барона Римальдо не смели плакать и жаловаться на трудности путешествия. Но когда пришлось бросить карету и идти пешком по горным тропам, многие от непривычки сбили себе ноги в кровь и плелись еле-еле. Соня безжалостно подгоняла их.
К концу второго дня мучительного путешествия к перевалу к Соне, возившейся у костра, тихо приблизилась Хайманот. Уроженка далекого Куша, чернокожая невольница больше остальных страдала от жестокого холода безжалостной Киммерии. Соня чуть подвинулась, давая ей место у огня.
— Госпожа,— заговорила Хайманот и тут же поправилась: — Соня… Путь слишком труден для нас. Мы долгое время жили взаперти, это правда. Такое житье — не сахар, и поверь мне: я знаю по крайней мере трех наложниц проклятого Римальдо, которые покончили с собой в этих золоченых клетках…. Одна из них была моей младшей сестрой! Да, мы безмерно страдали от неволи, от издевательств нашего господина, от его извращенных фантазий и злых капризов. Но ты… ты убиваешь нас, Соня. Мы не привыкли терпеть такие ужасные лишения.
— Я спросила вас с самого начала — не желает ли кто-нибудь остаться во власти барона,— напомнила Соня, пожалуй, чуть-чуть резковато,— Ни одна, помнится мне, не выразила горячего желания не покидать объятий Римальдо. Так что придется вам терпеть и холод, и лишения. Свобода того стоит, Хайманот, поверь мне.
— Куда ты ведешь нас? — спросила чернокожая рабыня.
— В храм. Там вы найдете и кров, и убежище, и пищу, и одежду. А многие из вас, возможно, захотят остаться там навсегда.
— Примут ли нас жрицы этого храма? — Хайманот покачала головой в явном сомнении.— Ах, Соня! Ведь жрецы любых богов с большим предубеждением относятся к бывшим наложницам, считая их запятнанными развратом… Да и к беглым рабам — тоже. Вряд ли храм захочет приютить нас. Я слышала уже о подобных вещах… И всегда такие истории заканчивались весьма плачевно для тех несчастных рабынь, которые пытались найти себе убежище у ног какого-нибудь бога или богини.
Соня слегка улыбнулась и обняла чернокожую девушку за плечи.
— Спроси лучше: захочет ли принять вас сама богиня!
Хайманот с недоумением посмотрела на свою собеседницу, и Соня пояснила:
— Там нет жрецов. Все служители богини Гаривы погибли… Их уничтожили разбойники. Вам предстоит похоронить мертвых и восстановить ритуалы поклонения Гариве. Это я и имела в виду, когда говорила, что многие из вас останутся в храме навсегда.
Хайманот, казалось, не верила собственным ушам.
— Так ты хочешь… Ты хочешь, чтобы мы… Обыкновенные рабыни, наложницы… Чтобы мы сделались жрицами? Но это же невозможно!
Соня пожала плечами.
— А почему, собственно говоря, невозможно? Вы не по своей воле жили той гнусной жизнью, от которой я вас избавила. Я не принадлежу к числу тех, кто поклоняется богиням этого храма, но мне кажется, что не следует оставлять это святилище оскверненным, лишенным служительниц. Пусть я не понимаю многого из того, что там происходило… но я уверена, жрицы Гаривы творили немало доброго.
— Но кто научит нас ритуалам? — все еще сомневалась Хайманот — Кто передаст нам традиции, священные гимны, кто откроет нам смысл обрядов? Кто расскажет, наконец, все сакральные тайны самой Гаривы? Как мы сможем служить богине, не понимая ее сокровенной сущности? Ни одна из нас не готовилась для служения богам!
Это было правдой. Соня уже знала историю каждой девушки, пусть даже в самых кратких чертах. Одни были похищены из родного дома — этим предстоит, отдохнув и набравшись сил в пещерах Фатагара, отправиться в далекий путь, к родным, которые уже наверняка выплакали все глаза в тщетных попытках отыскать пропавшую дочь. Других купили на рабском торгу — эти девушки не знали ни родного дома, ни отца с матерью, они были рождены в рабстве и им с самого начала жизни была уготована жалкая участь. И таких в гареме барона Римальдо оказалось большинство. Вот для них, как полагала Соня, пещеры Фатагара должны стать настоящим домом.
Из всех освобожденных наложниц барона Римальдо больше всех пришлась Соне по душе чернокожая Хайманот с ее забавной татуировкой на щеке — синяя бабочка над листом какого-то экзотического растения. Когда девушка улыбалась, эта бабочка слегка шевелилась.
Несмотря на свою молодость, чернокожая рабыня уже перенесла немало испытаний, но сохранила добрую душу и ясный взгляд больших черных глаз.
— Я надеюсь только на одно,— сказала ей Рыжая Соня.— Богиня Гарива увидит ваши старания. Она оценит ваше искреннее желание восстановить святилище. Она найдет способ передать вам все необходимые знания. Не бойтесь ничего. Я верю, что все дурное у вас уже позади.
Пещеры Фатагара встретили уставших, измученных путниц стаей стервятников. Тело привратницы, обглоданное птицами, все еще лежало на пороге, по-прежнему прикованное цепью к скале. При виде этого пугающего зрелища несколько девушек вскрикнуло. Соня горько усмехнулась.
— Вы найдете здесь тела жриц и их убийц. Всех мертвых необходимо похоронить. Это грязная, неприятная работа, но ее придется выполнить именно вам. Теперь Фатагар — ваш дом, не забывайте об этом.
— О да! Отныне пещеры Фатагара станут истинным домом для большинства из вас,– прозвучал чей-то голос из глубины пещеры.
Все повернулись в сторону говорившего — вернее, говорившей, так как голос был женским.
Из пещеры медленно вышла высокая женщина с длинными белыми волосами и огромными, совершенно белыми, незрячими глазами.
— Хутаоса! — Соня бросилась навстречу слепой жрице.
Слепая прорицательница усмехнулась.
— Я видела все, что ты сделала, Соня. Все.
Соня слегка покраснела.
— Я привела сюда новых служительниц, Хутаоса. Научи их всему, что необходимо. Они нуждаются в мудрой наставнице, которая исцелила бы их от страха и неуверенности и передала им сакральное знание.
Белоглазая женщина вытянула вперед руку, и вдруг откуда-то с неба, оглушительно хлопая крыльями, опустилась большая птица с ярким радужным оперением. Она уселась на руку прорицательницы, впившись в нее когтями, и испустила громкий торжествующий крик. Хутаоса улыбнулась, пригладила взъерошенные перья и произнесла несколько слов на неизвестном Соне языке.
Спустя мгновение птица исчезла. На ладони Хутаосы лежал перстень с резным камнем.
— Хайманот,— позвала Хутаоса.
Хайманот вздрогнула и оглянулась на Соню.
— Откуда эта госпожа знает мое имя?
— Она ясновидящая,—прошептала Соня.— Подчиняйся, иди же к ней. Не медли!
Хайманот приблизилась к слепой жрице и опустилась перед ней на колени. Взяв чернокожую девушку за руку, Хутаоса надела жреческий перстень на ее тонкий палец.
— Отныне тебе будут подчиняться остальные. Тебе же надлежит решать их судьбы и отвечать за их жизни. Ты — верховная жрица храма Гаривы!
— Но я не умею… Всю жизнь я была лишь жалкой рабыней…— пролепетала Хайманот и коснулась лбом пола.
— Забудь об этом. Ты — верховная жрица пещер Фатагара! Встань и распорядись насчет отдыха и пищи для твоих девушек.
— А Соня? — спросила Хайманот растерянно.
— Вы привыкли полагаться на Рыжую Соню,— улыбнулась Хутаоса.— Но это время безвозвратно прошло, Хайманот. Соня — ваша гостья. Она отдохнет, наберется сил и уйдет отсюда. У нее — свой путь, свои цели.
Хайманот поднялась на ноги и обернулась к своим подругам.
— Вы слышали? Не время раскисать! Впереди у нас много работы!