НИКОЛАЙ ЭДЕЛЬМАН
СЛЕТ
1.
С утра погода была, как бы это помягче выразиться, неважная. Прямо скажем, блядская была погода. Вот так всегда: всякий раз, как я думаю о том, не сходить ли на слет, погода, всю неделю до этого вполне подходящая, тут же немедленно портится. В стекла лупил холодный дождь, серые тучи заволокли все небо, и хоть они очень быстренько проносились с севера на юг, но явно не собирались в обозримом времени кончаться. И ветер вдобавок завывал, уничтожая всякое желание выходить на улицу. Вообще-то мне не привыкать к походам в лес под дождем, но эта гадость переходила все разумные границы. И все сомнения в том, надо или не надо идти на слет, отпали сами собой.
Я, правда, имел некие обязательства перед Витькой. Но не настолько велики они были, чтобы, презрев мерзость на улице, тащиться с тяжеленным шмотником по раскисшей глине в лес. Да и вообще, не нравились мне его планы. Он, как всегда, позвонил вчера вечером в самый последний момент, велел мне захватывать Аленку и выезжать, обещая встретить нас на платформе в Оленьих Озерах. Я этой информацией не удовлетворился и решил позвонить Аленке.
- Мне тут Витька звонил, - сообщил я ей, - и сказал, чтобы я тебя брал и вез в лес. Что ты на это скажешь?
Она сказала, что это ей известно
- Так я не понял, ты едешь или нет?
- Еще не знаю, - ответила она. - Посмотрим. Вообще-то Витя требовал категорически, чтобы я приезжала. И от тебя требовал, чтобы ты приезжал, а то он говорит, что ему там не с кем общаться, кроме Комарова.
- Здрасте! Чтобы ему там не с кем было общаться? У него же в лесу тьма-тьмущая знакомых. Куда они все подевались? Нет, он молодец - звать меня в лес, чтобы со мной общаться. Да всему свету известно, что более неразговорчивого человека, чем я, в мире не существует. Ну ладно, раз у него такие проблемы, напьемся с ним водки и завалимся спать.
- А он говорил, что пить там не собирается, и тебе не даст, - сказала Аленка, - Отберет у тебя всю выпивку, чтобы я хоть раз в жизни увидела тебя трезвым. Помнишь, на твоем дне рожденья ты говорил, что мы все время встречаемся, когда ты уже пьяный?
Это я помнил. И в общем, это было правдой. Знаком я с ней был месяца три и встречался с ней не очень часто, но все наши встречи происходили во время более или менее крупных возлияний, и это при том, что сама Аленка практически не пила. Так что в какой-то степени Витька был прав. Но узнав о том, что он замышляет, я разозлился, и у меня сразу пропала всякая охота идти в лес. Я не верил, что Витька приведет эту угрозу в исполнение, но за такие претензии на него обиделся. Подумаешь, что никогда меня трезвым не видела - не я же за ней ухаживаю, а он, и это его проблемы, а мне безразлично, что она обо мне думает.
Да и вообще, сами посудите: привезу я Витьке его даму, и он будет с ней, а мне после этого останется только повеситься от тоски на ближайшем дереве. Потому что уж если Витьке, у которого миллион знакомых, не с кем там общаться, то что про меня говорить? Да ещё и мерзейшая погода за окном в придачу. Она уничтожила все остатки сомнений, стоит идти или нет. А Аленка, надо полагать, и сама до этих Оленьих Озер доберется, если вообще куда-нибудь поедет. Все-таки она, по моим наблюдениям, благоразумная девушка, гораздо более благоразумная, чем эти кээспешники, психи ненормальные, которых водкой не угощай, дай только посидеть ночью под проливным дождем у костра. И зачем им это нужно, ума не приложу. И тем более никак не могу понять, зачем сам туда хожу. После каждого слета возвращаюсь разочарованный и недовольный - и все равно иду туда опять. Фанатом леса меня никак не назовешь, да и песнопения под гитару меня не особенно интересуют. В лесу, конечно, хорошо - природа, костры горят, и все такое, и когда собирается хорошая компания вокруг костра и начинает петь или просто общаться, то больше ничего в жизни и не надо. Но на самом деле это идеал, который воплощается в жизнь крайне редко.
Итак, я решил не ехать, и осталось только придумать, как убить время до понедельника. Тяжесть этой проблемы мало с чем сравнится. Я подумал, что хорошо бы съездить к кому-нибудь в гости, скажем, к Инке. Позвонил ей, чтобы узнать, что она делает на уикэнд, и можно ли к ней завалиться. Трубку взяла её мать.
- Это Юра? - говорит. - А Инна на слет уехала.
- На слет?! По такой погоде? - я постарался вложить в свой голос все возможное удивление. - Понятно... Ну ладно, извините.
И повесил трубку.
Трудно даже вообразить, до чего мне хреново стало. Несколько минут я с отсутствующим видом глядел в окно, покрытое дождевыми каплями, а потом свалился на диван, уткнув лицо в руки, и лежал так минут десять. Расстроился ужасно, и самое главное, из-за такого пустяка. Ведь вчера, когда я с ней часов в шесть говорил по телефону, она и словом не обмолвилась, что собирается в лес. Ну, допустим, у неё не было особого желания видеть в лесу рядом с собой меня - но тогда зачем три недели подряд при каждой встрече говорить, как она хочет в лес, как она соскучилась по лесу, кто бы её туда сводил, и так далее. Тем более она сама мне очень долго рекламировала именно этот куст, который нынче устраивал слет - мол, это "самый интеллектуальный слет", и чтобы я на него непременно сходил. Ну ладно. Придется идти. И за что мне такая судьба? Непонятно, что я в ней, то есть в Инке, нашел. Очень средняя девица, её и красивой-то нельзя назвать. Разве что ноги ничего. А про её мозги и говорить не хочется. Она просто сумасшедшая. Говорит, бывало, вполне разумные вещи, а потом сказанет что-нибудь, так хоть стой, хоть падай. Поговоришь с ней полчаса, так просто тошнить начинает. А потом проходит два дня, и опять хочу её видеть, сил нет. Знаю, что опять тошнить будет, а все равно хочу. Убийственно.
Ладно, поизображал беспредельное отчаяние, и хватит. Я встал с дивана и опять стал глядеть в окно, надеясь высмотреть в сплошной пелене серых туч голубой просвет, как признак, что погода может улучшиться. Хоть ветер уже завывал не так дико, и на том спасибо. В конце концов, все пока шло даже лучше, чем могло бы быть - и Инка сама в лесу оказалась, не надо её вытаскивать. Короче, вопрос, ехать мне или нет, отпал сам собой, и никакая плохая погода уже не имела значения.
2.
Давеча я договорился с Аленкой встретиться в метро в три часа. Мне не нравилось, что Витька назначил нам выезжать так поздно, но изменить я ничего не мог. Пока доберемся до места, уже стемнеет, а по темноте приходить в лес не больно-то приятно. И палатку ставить трудно, и место для неё найти трудно, а самое главное, опять Витька, небось, стоит на костре, где никого знакомых - и вот приводят тебя в совершенно незнакомую компанию, в темноте даже лиц ничьих не видишь и познакомиться ни с кем толком не можешь, и потом все время чувствуешь себя чужим. Не очень-то это в кайф. Но так или иначе, инструкции были даны, и осталось только им следовать.
Я вытащил свою штормягу, почти новую, но уже успевшую вовсю пропахнуть дымом и смолой, так что было достаточно понюхать её, чтобы в памяти сразу встал лес: деревья кругом, ночь, костер, люди вокруг сидят, и в кане что-то варится. Нашивок на ней почти не было - как я уже говорил, в лес я начал ходить недавно, да и не люблю выставляться и как-то обозначать себя; тем не менее я счел необходимым нашивать на неё эмблемы слетов, чтобы всем было ясно, что я имею отношение к КСП. Шмотник получился довольно внушительным по весу - там были палатка, спальник, надувной матрас, да ещё компонент. Зато я не взял почти никакой хавки, не без оснований надеясь, что в лесу меня всегда накормят. Все люди, которые ходят на слеты, делятся на "чайников" и "кээспешников". Чайники занимаются тем, что всячески обслуживают и ублажают кээспешников, а кээспешники живут их заботами и ловят кайф. В этом смысле я с самого начала был абсолютным кээспешником. Захватил только пару банок абстрактной рыбы в томате - на закуску сгодится.
На месте встречи пришлось ждать не так уж долго - всего сорок минут. Когда Аленка, наконец, появилась, вместе с ней я увидел Сашку Краснопольского. Я было обрадовался, что он тоже идет на слет - одним знакомым в лесу больше будет - но когда они подошли ближе, увидел, что он одет по-цивильному, а в руке несет дипломат. За спиной у него был аленкин рюкзачок.
- Юра, не ругайся на меня, это все он! - закричала Аленка ещё издали и стала тыкать в Краснопольского пальцем. Я поднялся им навстречу, поцеловал Аленку в щеку, пожал Сашке руку, и он сам стал объяснять:
- Это я во всем виноват. Я заехал к ней игрушку переписать.
- Ну что, идем? - нетерпеливо произнесла Аленка. - Чего мы встали?
- Да, конечно, - я влез в лямки шмотника, и мы направились в сторону эскалатора, чтобы подняться к вокзалу.
- А собственно, на какой слет вы отправляетесь? - спросил Краснопольский.
Я поведал ему. Он задумчиво произнес:
- Вообще это интересно. Я давно хотел туда сходить.
- Так в чем дело? - легкомысленно сказал я. - Пошли.
Я и не подозревал, что эти кээспешники - такой отчаянный народ.
- Пошли, - согласился он.
- Пошли, - подтвердил я, иронически взирая на его чистые ботинки. На нем даже куртки не было, одна рубашка.
- Только надо будет позвонить домой, - сказал Краснопольский. Сказать, куда я делся. Я сейчас прямо с работы, вот только к Аленке заехал.
- Да, мне это нравится, - заметил я. - Человек в одной рубашке и с дипломатом идет в лес в апреле.
Но эту идею обсудить мы с ним не успели, поскольку Аленка внезапно набросилась на меня.
- Юра, Юра, что ты делаешь! - закричала она. - Витя мне категорически велел ни в коем случае не приводить его в лес! А ты все испортил!
Ну да, конечно. Отбил у Краснопольского девушку - это ведь Сашка их познакомил, и, как оказалось, с большим для себя ущербом - и теперь его и видеть не желает. Но это вообще в Витькином стиле - сначала носиться с людьми, а потом менять мнение о них на сто восемьдесят градусов. Как он с Сашкой носился всю осень - Краснопольский то, Краснопольский се - и что теперь?
Мне совершенно не хотелось конфликтовать с Аленкой, поэтому я тут же поспешил умыть руки.
- А откуда я знал, что ему нельзя говорить, на какой слет мы идем? Меня никто не предупреждал. Так что вы уж сами со своими проблемами разбирайтесь.
Тем временем эскалатор довез нас до верха, мы оказались на площади перед вокзалом, и они стали разбираться.
- Никуда ты не поедешь! - кричала Аленка. - Я тебя не возьму!
- Погоди, - говорил Краснопольский. - Сейчас я тебе все объясню.
Она кинулась от него, он побежал её догонять, и они стали бегать вокруг меня, опасно раскачивая мою фигуру. А я не чувствовал себя особенно устойчиво со станком за плечами - все-таки у него слишком поднят центр тяжести.
- Стойте, идиоты! - заорал я на них. - Вы меня сейчас свалите!
Но в этот момент Краснопольский догнал Аленку, схватил её и поднял на руки. Кинув мне свой дипломат, он сказал:
- Покупай билеты! Я сейчас схожу позвоню домой.
И с Аленкой на руках исчез в направлении телефонов-автоматов. Я же остался стоять с дипломатом в руке. Надо думать, со стороны это выглядело не слабо - стоит мэн в штормяге, в резиновых сапогах, с огромным шмотником за плечами, а в руке - кейс.