Отступление Архивариуса
Тьма, тьма всюду лишь она царствует в снах Магистра Биатриче. Он — яркое подтверждение тому, что великий колдун далеко не всегда — добрый колдун. Как муха в стакане с медом, Варя увязает в тяжелых сновидениях, виденных Магистром тысячи лет. Единственный плюс — продолжается это недолго. Даже простой женщине, умершей по его воле, Магистр не позволяет узнать свои тайны, увидеть себя прошлого, открыть корни могущества. Она находится в его снах лишь несколько минут, пока колдун искал третий сон. Сон Пети Трохина.
Маленький Петя лежит в кровати. Он спит, но сниться ему, его же комната, его кровать, его окна, шкаф — все, кроме выхода из помещения. Вот в окно ударяет муха. Огромная, размером с воробья, она оставляет на стекле грязный желтый след — это разбрызгались кишки насекомого. Следом еще три мухи-сестрички расшибаются — стекло становится грязным. Внутренности стекают по окну, оставляют вонючие маслянистые разводы. Окно приоткрыто — Петя явственно ощущает запах. Он хочет встать с постели, но не может — руки и ноги прикованы. Он видит капли, падающие на подоконник; там образуется лужица. В ней копошатся малюсенькие точки, но они растут, появляются белые черви. Из опарышей вылупляются скользкие мухи — сначала в прозрачной пленке, но вскоре крылышки обсыхают и они взлетают. Одна садится Пете на лоб, ползает по нему. Мальчик орет — ему ужасно противно. Но это только начало. Все новые и новые мухи облепляют лицо, заползают под пижаму, щекочут. Крики сменяются смехом. Вначале робкое хихиканье, потом неудержимое хохотание. Петя ржет как конь, мухи смеются вместе с ним. Он думает: не такие уж они и плохие или грязные. Даже забавные.
Внезапно в комнате появляется дверь. Ее прямоугольником обводит кромка яркого, нестерпимо яркого света. Петя едва видит, как снизу к нему в комнату забегают тараканы. Такие же огромные они валят и валят. Мальчик понимает — им страшно. Свет напугал их и они убежали, ища укрытие. Пете становится их жалко.
— Прячьтесь под моим одеялом, — говорит мальчик.
Насекомые со скоростью молнии заползают на кровать. Их куда больше мух, Петя чувствует, как они покрывают тело шевелящимся ковром. Они трещат как чипсы в пакете, благодаря его. Мальчик улыбается, у него теперь есть настоящие друзья. Он лежит и блаженствует…
— С тех пор, Петя никогда не боялся насекомых, а вместе с этим, из его сути ушли все комплексы связанные с понятием "грязного", — говорит Биатриче. — Но Петя самый удивительный из твоих внуков, поэтому с ним я еще не закончил.
На мгновение, Варя опять погружается в тьму снов Магистра и выныривает в следующем сновидении внука. Опять Петя, снова та же комната. В углу аквариум, там суетятся крупные тараканы и жуки. Окно распахнуто настежь, чтобы другие насекомые могли спокойно летать по комнате. Сам мальчик возится с банкой поменьше. В ней, три черных скорпиона. Рядом лежит старый советский конструктор: всяческие металлические детали, винтики, болтики, отвертки валяются в полнейшем беспорядке.
На подоконник садится голубь. В сне Пети, птица воистину ужасна. Черная как ворона и чистенькая, словно не голубь, а пластмассовый макет. В глазах застыла злоба, крылья оканчиваются шипастыми перьями. Мимо него пролетает муха, голубь щелкает клювом, поймана! Толстое тельце исчезает в глотке, на подоконник брызжет сок.
— Пошел прочь! — кричит Петя и устремляется к окну. Но когда подносит руку, птица еще раз щелкает клювом, откусывая мальчику половину пальца. — А-а-а-а-а-а!
Голубь открывает клюв с мелкими зубами, похожими на ножовку, показывает Пете, как фаланга исчезает в глубине утробы. В Мире клюв не может согнуться в улыбке, но в Сне все иначе…
Птичка улетает, Петя мечется по комнате в бешенстве. Взгляд падет на конструктор. Он кидается к нему, лихорадочно что-то собирает. Из такого конструктора трудно сделать арбалет, но у мальчика получается. Нужные детали появляются из ниоткуда, и сами подкладываются под руку. Держа оружие в руках, он подбегает к окну, целится в голубя. Тот спокойно сидит на ветке. Нажатие на спусковой крючок, болт летит в птицу, столкновение… Болт отскакивает от плотных перьев. Голубь хохочет ужасным смехом Магистра Биатриче.
Петя думает, поворачивается к банке со скорпионами. Вынимает второй болт (арбалет двухзарядный) и просовывает в банку.
— Не могли бы вы накапать немного яду? — просит мальчик черных тварей. Сразу два скорпиона подбегают к наконечнику, протягивают жала, с них капают несколько капель яда.
Петя плотоядно улыбается. Он все еще слышит смех голубя за окном. Вторая наводка, спуск… Стрела снова отскочила, но птица перестает смеяться. Крылом она "хватается за сердце" и падает на землю. Петя отмщен.
— Надо бы завести змей… — бормочет мальчик.
— Так твой внук понял — жизнь ничтожна! — вещает Магистр. — И напоследок…
Третий сон приходит сразу за вторым. Уже взрослый Петя находится в странном подвале. Каким-то образом Варя знает — это подземелье замка, где работала Света. Сюда сливаются все нечистоты, везде лужи отходов, помоев и фекалий. Посреди подземелья, на навозной куче стоит трон. Там, в ржавой короне и старой латаной мантии, восседает Петя Трохин. Вокруг ползают крысы, змеи, не говоря уж о старых приятелях — насекомых. В руках у него новенькая колода карт — прямо перед ним мужчина в черном классическом костюме. По гостю ползают скорпионы, один сидит прямо на лице.
— Так ты предлагаешь сыграть на мое королевство? — спрашивает Петя.
— Да, — отвечает мужчина. — Я поставлю на кон свой замок против твоего.
— Я согласен.
Они начинают партию. Варя прекрасно знает, что это за игра — простой русский дурак. Петя выигрывает, мужчина отдает ключи от замка и удаляется в слезах. Следом приходит еще один — точно такой же, только лицо другое. Снова партия в дурака, и опять Петя выигрывает с блеском. За вторым приходи третий, потом четвертый. Петя выигрывает замок за замком, становится очень богатым… Он играет в карты долго — такие сны и по сей день приходят к младшему Трохину.
— Он каждый раз выигрывал во сне, — сообщает Биатриче. — Но проснувшись, невероятная удача уходила. И так было до того, как умер твой муж…
Глава четвертая, подраздел третий: где мертвые курьеры опять попадают в Ростов и готовятся к визиту в Азов.
Уже второй день Соня бегала по Ростову, добывая мертвым курьерам все, что нужно. Жюбо раздухорился и по полной программе использовал жительницу триста тринадцатой эпохи. Приехав в Ростов, они первым делом сняли не гостиничный номер, а квартиру, дабы никто не препятствовал. Чему не препятствовал? Ни одна из девушек, не могла дать ответ на этот вопрос. Когда его спрашивали, зачем все эти вещи, Жюбо только улыбался и отмалчивался. В крайнем случае, говорил: "Сами увидите".
Манада предложила заглянуть к Даше и Максу, но Жюбо показал ей сайт местных новостей, раздел "убийства" и девушка пустила слезу, в память о первых настоящих знакомых в триста тринадцатой эпохе. Да, Жюбо научился пользоваться компьютером. Ноутбук стал первой вещью купленной Соней для мертвецов. Этой идеей Жюбо загорелся еще в поезде, заметив в соседнем купе ноут у мужчины. Соня также купила им сотовые, с которых Жюбо вылазил в интернет. Разобрался он с компьютером примерно за час, а уже на следующее утро, достиг уровня среднестатистического юзера. Все же за время работы в Службе Радости, он повидал машины посложнее. Когда Манада (для которой компьютер остался Силькиной грамотой) спросила, как он так быстро освоил машину, Жюбо лишь скривился и ответил, что бывал даже в Геммории, чего уж говорить о таком примитиве.
Дорвавшись до интернета, мертвец впитывал терабайты информации о триста тринадцатой эпохе. Бегавшая по магазинам Соня, получала телефонные звонки с частотой в каждые полчаса — Жюбо просил купить что-то еще. Вечером готка свалилась почти без чувств и проспала до восьми утра. Разбудил ее Жюбо и потребовал положить еще денег на телефон — за ночь интернет все сожрал — и немедленно купить ему танк и реактивный истребитель с ракетами земля-воздух. Жюбо чуть не захлебываясь, рассказывал полусонной готке, что с таким оружием он разнесет Трохиных, буде на них хоть сотня Колпаков Демиурга. Еще Жюбо пожаловался, что как раз смотрел про атомную бомбу, когда деньги закончились. Он не успел разобраться, но надо бы и ее прикупить. Вроде вещь полезная. На все четыре просьбы Соня послала его Хутурукешу в задницу — она уже успела выучить имя дьявола из эпохи Жюбо. Мертвец обиделся. Выпив кофе, Соня объяснила, даже простой АК купить будет чрезвычайно трудно. Она все-таки девушка-гот. А торгующие оружием дядьки не воспринимают таких как она адекватно. Жюбо покивал, сказал, что от этого планы сильно не меняются, но с реактивным истребителем все могло пройти легче. Соня еще покумекала и предложила украсть. Жюбо отказался. Слишком, дескать, опасно. Воевать с армией России ему не хотелось. Хотя на ус себе намотал, и пошел бриться — борода отросла уже сантиметров на пять.
К обеду готку опять послали за покупками. Жюбо выдал длиннющий список, Соня поворчала, но сказала, что достать все это в принципе возможно. В списке значилось: листы железа кровельные, инструменты для работы с металлом, вроде напильников, молотков и ножниц, сварочный аппарат, порох, холодное оружие общим числом двадцати наименований, стрелковое оружие, наподобие арбалетов и луков, сколько удастся купить, огнестрельное оружие любой конструкции, сколько удастся купить, а еще длинный перечень всевозможных химикатов. Жюбо проникся средствами, что Петя использовал на свалке и тоже решил похимичить. К восьми часам вечера весь список появился на квартире. Что-то Соня принесла сама, что-то доставили на машине — листы железа, например, девушка просто не могла поднять. Соня так устала, что собиралась заснуть сразу после ужина, но ей пришлось собирать вещи и идти в гостиницу. Получив все необходимое, Жюбо сразу занялся кузнечными делами и химическими экспериментами. От нестерпимой вони и грохота, у живой девушки мало того что не получалось уснуть — появлялась реальная возможность окочуриться.
А чем же все это время занималась Манада? Ничем. Просто сидела и смотрела, как вырастают ее ноги, сантиметр за сантиметром. С такими темпами, дня через четыре она снова сможет ходить. Изменения происходили не только с конечностями. Дыры в теле благополучно зажили, кожа на лице натянулась, волосы уменьшили скорость роста. Все признаки говорили — через неделю мертвая станет обычным человеком. Жюбо смотрел на это, прицокивая языком и неодобрительно мотая головой. Ему не нравилось, что действие Обезболивателя проходит для Манады так быстро. С другой стороны, ничего удивительного в этом нет — Манаду извлекли из Хоры, а с каждым кругом чувствительность тела и регенерация возрастает многократно. Поговаривают, на седьмом круге ты чувствуешь, как кровь царапает вены. Вот поэтому метаболизм Манады сожрал Обезболиватель куда быстрее, чем у Жюбо. Мертвец еще неплохо держался — кожа на лице едва-едва натянулась, но скрепками пользоваться все еще приходилось. А в остальном он оставался мертвым.
Манада же, как будто пробуждалась от глубокого сна. Теперь стали ясны слова мертвеца о том, что с уходом Обезболивателя появится не только боль, но и другие чувства. Сейчас, впервые после вечности в аду она, наконец, становилась человеком. Простой девушкой, Манадой Трансис. Еще не пришла сверхчувствительность и не надо бояться боли, но бесчувственность тоже уходила. Манада трогала покрытие дешевого дивана, встречая возвращающееся осязание с радостью. Пока еще робкое, еле-еле ощущаемое, но оно возвращалось. Манада подъезжала на кресле-каталке к окну и часами смотрела на детей, играющих во дворе. Она принимала ванну, чувствуя легчайшее тепло. А ночью ей захотелось спать. Жюбо сказал, теперь ее вероятности уснуть растворились за ненадобностью. Под звуки кузнечного молота, под запахи отравленных химикатов, щекочущих ноздри, в первый раз за вечность, Манада уснула естественно. И только где-то вдали зазвенели радостные колокольчики-бубенцы.
***
Погрузившись в Сон, Манада увидела многое. Сновидения как будто сорвались с цепи и накладывались одно на другое, как листья по осени. Манада видела отца и мать. Они готовили ей и сестре невкусные, но полезные завтраки — молоко и кашу. Манада настолько возненавидела их, что своей дочке всегда делала исключительно сладкую выпечку. Дочь тоже мелькала почти в каждом сновидении, и сердце сжималось при виде рыжих кудряшек. Но вот, родители умерли, Манада с Длоном заняли их дом. Рождение Литары. Она появилась на свет легко и обыденно — Манада даже не почувствовала боли. Слишком сильно она хотела ребенка, чтобы какая-то там боль, омрачила радостный миг. Пока маленький комочек вылезал, перед Манадой застыло видение — колокол, окруженный бордовой каймой восходящего солнца. Она добилась! Она мать! Правда, уже так скоро, она умерла… Даже во Сне, грусть разрывала на части. Она не увидела как дочь взрослеет, не увидела ее мужа, не увидела внуков… А так хотела. Колокол, безумный колокол, ударил лишь единожды, а ведь Манада мечтала звонить еще и еще. Муж не желал заводить второго ребенка, пока молодая семья не встанет на ноги. Манада решила завести его от другого мужчины. Да! Сейчас, только в этот момент, когда естественный сон сморил полуживую девушку, к ней вернулись воспоминания. День смерти…
Она шла домой из поля — вид сверху… Телега выезжает из-за соседней избы. Огромный слепень подлетает к крупу лошади. Он кружится, выбирая место, где бы отложить яйца. Лошадь поворачивает, насекомое атакует. Конь дрыгает копытом, ржет от боли, ускоряется… Манада едва замечает движение справа. Она всецело погружена в думы. Приятные думы. Она гладит округлившийся животик. Попадает под копыта, потом шею переезжает деревянное колесо. Нелепая смерть. Двойное убийство…
Жюбо ошибся, сказав, что у Манады растворились вероятности уснуть. Нет, они лишь трансформировались. Манада могла уснуть и без них, но еще четыре раза девушка способна управлять Сном. Увидеть, что хочет. И она увидела. Желание посмотреть, что там с дочерью возобладало, и Манада переместилась в ее сны.
Это случилось уже под утро, но Манада успела увидеть мужа Литары — красивого худого парня из соседнего города. Он богат и Литара смогла родить столько детей, сколько захотела. Все семь внуков пролетели перед Манадой, согревая истлевшую душу. Она не стала смотреть их сны — боялась увидеть смерть дочери; но в сны мужа Литары заглянула. Просто интересно взглянуть на дочь со стороны. В снах зятя, она выглядела богиней. Рыжеволосым ангелом. Такая красивая, слава Гоябе, она такая красивая…
Но самое удивительное, во снах дочери тоже присутствовал колокол. Только не один. Целая плеяда маленьких, блестящих золотом колокольчиков звонила и звонила. Колокольчики Литары не сотрясали пространство чудовищной силы "БОМ", нет. Как веселый детский смех они трезвонили радостно, счастливо, долго…
Полуживая девушка проснулась от ударов молота по железу — она проснулась счастливой…
***
Вернувшись в квартиру, Соня обнаружила Жюбо орущего на Манаду, а та молчала, как ни странно. Мертвец же разорялся вовсю.
— Что значит не налазит?! — кричал Жюбо. — Я же просил тебя вчера снять точную мерку! Я час делал этот шлем!
Возмущения мертвеца связаны с самым настоящим рыцарским шлемом. На нем виднелись грубые сварочные швы и вместо забрала зияли прорези решетки, а так точь в точь. Между прочим, сам мертвец стоял в полном доспехе. И все это он сделал сам, всего за одну ночь! Конечно, железо сварено грубовато, да и не блестит, зато есть сочленения не только в локтях и коленях, но и на животе, что позволяет двигаться свободней.
— Ух ты! — только и сказала Соня.
— Привет, — поздоровалась Манада, Жюбо ограничился кивком.
Доспехи Манады валялись тут же. Причем, как и у Жюбо полные. Соня сначала не поняла, как Манада будет в них ходить, но увидела, что ноги мертвой выросли чуть ниже колена. Теперь она сможет передвигаться, пусть неуклюже, но это лучше чем ничего.
— Я измерила голову в точности, — сказала Манада мертвецу. — Может она конечно у меня выросла за ночь…
— Не говори ерунды, — сказал Жюбо поморщившись. — Просто когда делаешь мерку для шлема, надо мерить по ушам. А теперь уши придется отрезать…
— Ну уж нет, милый мой. Теперь придется тебе переделывать шлем.
Жюбо насупился и пошел в другую комнату. Соня последовала за ним и увидела, деятельность мертвого не ограничилась работой с доспехами. В маленьких бутылочках красовались разноцветные жидкости, повсюду разбросаны всяческие железяки, винтики и гайки кинжалы и мечи… Всего и не перечислишь. Еще Жюбо зачем-то разобрал диван. Сам мертвец взял маску для сварки и поднес к шлему Манады. Соня отвернулась, комната вмиг окрасилась ярким светом. Спустя минуты три Жюбо прекратил варить, Соня бросила взгляд на его работу. Удивительно, но за такой короткий промежуток, Жюбо успел разрезать шлем, и вплавить в него пластинку металла — теперь он мертвой подойдет. Алая каска воителя осталась охлаждаться на полу, а Жюбо подошел к углу и взял что-то больше всего напоминающее консервную банку с толстыми стенками, без дна и крышки. Как оказалось — это нечто вроде браслета, но вместе с тем еще и оружие. Жюбо продемонстрировал его тут же — надел, направил на стенку и второй рукой нажал на квадратную кнопку. Из небольшой дырочки в стену вылетел металлический болт и вошел сантиметров на пять.
— Ого! — сказала Соня. — И ты успел все это за ночь?