Парень не поверил, но отхваченная мочка уха добавила словам Белова убедительности. До реки добежали быстро, хотя идти в город к пристани было опасно, оставлять бандита одного ещё опаснее. Пришлось рискнуть, надеясь, что пьяные бандиты не успеют сообразить, где искать Белова. Он надел на пленного свою шапку так, что закрыл ему всё лицо, поменял его кафтан на свою фуфайку. Сам Белов надел вывернутый кафтан пленного, затем схватил его под руку и, изображая пьяных, потащил к пристани. В лодку они спрыгнули в тот момент, когда Марига выбежал на берег. Ойдо успел отплыть на десяток метров, пока Марига с товарищами отталкивали соседнюю лодку и подхватывали вёсла, намереваясь догонять Белова. Белов велел Ойдо грести вниз по течению, там поворот реки был ближе всего, за ним река из города уже не просматривалась.
Отыгранные при посадке метры преследователи быстро навёрстывали, гребли они вчетвером, заметно нагоняя Ойдо, к паре вёсел достаточно непривычного. Белов сел на его место, ему удалось продержаться до поворота, уйдя в который, Белов передал вёсла Ойдо. Преследователи были уже десяти метрах и подплывали всё ближе. Пришлось Белову расчехлить карабин и пятью выстрелами разбить в щепки все три весла на лодке разбойников. Их это не напугало, вероятно, решили, что вёсла разбиты арбалетом, но грести было нечем, и Белов, снова сев на вёсла, легко ушёл вниз по течению. Плыли до темноты, затем устроились на ночлег на левом берегу Камы, забравшись подальше от берега по руслу небольшой речки. Пока Ойдо разводил костёр, Белов подготовился к допросу пленного.
– Как зовут тебя, болезный, – был первый вопрос Белова.
– Вялым кличут, – осторожно ответил шрамоносый, глядя на Ойдо, которого явно узнал.
– Рассказывай нам, Вялый, как дошёл до жизни такой. Всё рассказывай, где родился, с кем живёшь, что делаешь, – стандартно начал разговор Белов. Дальше допрос перешёл в привычное русло, где Белову оставалось только уточнять интересующие мелочи. Однако, всё заняло больше двух часов. За это время Ойдо успел заварить чай, все трое перекусили копчёным мясом. Картина вырисовывалась не очень удачная. Захваченных тывайцев уже успели продать купцам с юга. Причём мужчин продали одному купцу, дней пять назад, который сразу уплыл вниз по Каме. Женщин и детей продали только вчера, купец должен был отплыть сегодня утром тоже вниз по Каме. Этого купца у Белова были шансы догнать и попытаться освободить женщин с детьми. Что касается банды, напавшей на Тывай, то её, как таковой не было. Рыжий главарь оказался купцом по имени Рудый, который организовал нападение по заказу приезжего торговца. Торговец часто приплывает в Сулар с нижней Волги, Рудый по его заказам ловит невольников. Весь город об этом знает, а многие участвуют, не считая пленение чужого человека каким-то преступлением. Невольников стараются набирать за пределами булгарской территории.
«Возможно, поэтому граница вокруг Булгарии практически не заселена на два дня пути», догадался Белов. В этот набег, кроме помощников Рудого, ходили Вялый, Марига, и ещё трое жителей Сулара, которых Вялый описал Белову. Ещё Вялый очень подробно описал Белову Рудого, его помощников, место жительства, количество лодок и складов, где находятся. С его слов Белов даже составил схему опорных точек купца. Тот, по словам Вялого, славился своей беспринципностью, не столько торговал, сколько брал то, что мог ухватить. Грабил слабого, обманывал честного, подмял под себя несколько дальних селений, которые обложил данью, правда, небольшой. Городского старшину Рудый ни во что не ставил, в городе он ничего не нарушал, формально к нему нельзя было придраться. Постоянных помощников у него было человек шесть, хотя, при необходимости, Рудый мог организовать до двадцати человек, готовых на всё.
Спать этой ночью пришлось по очереди, осторожность была необходима. Утром, после быстрого завтрака, пустились вдогонку за купцом, купившим женщин. Вялый, быстро освоившийся со своим положением, даже грёб по очереди вёслами, едва ли не сильнее Ойдо. Перед полуднем проплыли мимо ещё одного города, со слов Вялого, лодок купца Сагита, купившего женщин, на пристани не было. Однако Белов остановился у пристани, быстро пробежал мимо стоявших у причала лодей, проверил. Тывайцев действительно нигде не было, купец Сагит стоял здесь ночью, отплыл рано утром. Белов потратил ещё почти час, чтобы сторговать и купить большую лодку, на которую пришлось потратить полторы гривны. Было понятно, что он сильно переплатил, но время поджимало, поэтому Белов торговался недолго. После этой остановки погоня продолжилась до самого вечера, но купца не догнали, несмотря на то, что плыли до полной темноты.
Догнали две купеческие лодьи утром следующего дня, Вялый сразу их узнал и сообщил Белову. Пока догнали лодьи, на них обратили внимание, Белов издалека закричал,
– Сагит, разговор есть, выгодное дело. Дозволь поговорить.
– О чём с тобой разговаривать? – Сагит, плывший на втором судне, высунулся из-за борта, разглядывая Белова.
– Невольников хочу купить, всех сразу. Они мне очень понравились. Надеюсь, ты их никому не продал? – лодка Белова остановилась у борта лодьи.
– Поднимайся, поговорим, – Сагит кивнул своим помощникам, сбросившим лестничную верёвку. Белов быстро забрался в лодью, где увидел сидящих женщин и детей из Тывая. Пока всё шло нормально, осталось договориться о цене. Белов намеревался выкупить всех невольников за настенное зеркало. В памяти отложилось, что цена на зеркала в средневековье была невероятно высокой, якобы венецианские зеркала выкладывали золотыми монетами, чтобы определить стоимость. Да и опыт с продажей маленьких зеркал был неплохой. Смущало, что Белов не знал стоимости невольников на юге, где Сагит собирался их продать. Тут приходилось блефовать.
– Меня зовут Белов, в этих краях я недавно, раньше жил далеко на юге. Тебе продали родичей моего друга, я хочу их выкупить.
– Чем ты собрался платить, – ухмыльнулся Сагит, демонстративно разглядывая одежду Белова, не отличавшуюся разноцветными красками, служившими ярким признаком богатства.
– Зеркало. Большое зеркало, которое я могу отдать тебе за всех невольников. Но его при мне нет, боюсь утопить, давай пристанем к берегу, я его покажу.
На берегу Сагит и Белов поднялись на склон, по дороге Белов прихватил из лодки мешок с зеркалом. Сагит пытался сохранить невозмутимость при виде зеркала, но опытный взгляд Белова заметил его сильное удивление. Зеркало было на пластике, лёгкое, достаточно прочное, поэтому Белов без опаски передал его купцу, который ещё больше поразился малому весу. Осмотрев зеркало со всех сторон, Сагит вернул его Белову и небрежно сказал – За такое зеркало я могу тебе отдать одного невольника, выбирай.
Белов решил ускорить торг и также небрежно продолжил, подражая стилю Сагита, – Если бы невольники были золотые, я так и поступил бы. На моей родине цену этого зеркала узнавали, выкладывая золотыми монетами поверхность. Но если ты так высоко ценишь невольников, я поступлю иначе. Вслед за твоей лодьей мы доплывём на юг, где я сумею найти достойного покупателя на зеркало, а другие купцы выкупят по моей просьбе невольников, которых продадут с небольшой наценкой мне. Думаю, на оставшуюся от продажи зеркала сумму, я смогу купить ещё мужей для этих невольниц и лодки на обратную дорогу. Не забывай, Сагит, это родичи моего друга, а не мои. Я могу отказаться от сделки, а другу мы купим десять молодых жён и три лодьи за это зеркало, думаю, он быстро утешится. Но зеркало будет не твоим, – Белов заметил недовольные движения бровей куца и продолжил, – Не жадничай, Сагит, это зеркало я отдаю тебе за горстку грязных дикарей, радуйся, что встретил меня, а не диких родственников с копьями. Может, ты и отбился бы, но какой ценой? Ты думаешь, эти родственники не плывут за нами?
Не обращая внимания на Сагита, Белов стал заворачивать зеркало и положил его обратно в мешок.
– Стой, – не выдержал Сагит, – я согласен.
– Ты отдаёшь всех невольников за одно зеркало, прямо сейчас, – уточнил Белов.
– Всех, прямо сейчас, давай зеркало,– протянул руки Сагит.
– Командуй помощникам, – Белов не спешил.
Сагит крикнул несколько фраз по-тюркски, затем, для Белова, повторил по-славянски, – Выгружайте всех невольников, мы их продаём.
Белов передал зеркало и пошёл вместе с Сагитом, составлять купчую на невольников. Купчая была не обязательна, вряд ли тывайцы захотят убежать, но Белов желал иметь её на будущее, чтобы проще работать с тывайцами. К тому же в купчей была указана цена, за которую были куплены двадцать три женщины и пятнадцать детей, триста пятьдесят гривен, это семьдесят килограммов серебра. После передачи купчей Белов предложил Сагиту,
– Хочешь, ещё подобный товар?
– Конечно, – улыбнулся толстяк, поглаживая зеркало кончиками пальцев.
– Верни этим женщинам мужей, привези ко мне, сторгуемся. Если в добавление привезёшь пару кузнецов и чеканщиков, да слитки меди, получишь подобное зеркало. Но, там я буду торговаться, – улыбнулся Белов, – зеркало может и не дождаться тебя, покупателей много.
– Я знаю, кто купил мужчин, через месяц или больше привезу, показывай место, – задумался Сагит.
Белов нарисовал, на куске берёсты, устье Сивы, объяснил, как добраться и обговорил примерные сроки встречи.
– Не продавай зеркало никому до осени, я обязательно приеду, – прощался Сагит.
– Я вас всех купил, теперь вы и ваши дети, все принадлежите мне. Сейчас мы быстро поплывём домой, те из вас, кто не будет исполнять мои указания или приказы Ойдо быстро, будут наказаны. Тех, кто будет спорить со мной, я продам в соседнем городе. Тех, кто убежит или попытается убежать, я свяжу и развяжу только дома.
– Всё понятно, – Белов обвёл взглядом лица женщин, до которых смысл его речи доходил по сантиметру в минуту. Подождав пару минут, скомандовал посадку в лодки. Десять человек сели в лодку к Белову с Вялым, остальные разместились в большой лодке с Ойдо. При этом три девушки остались на берегу.
– А вы чего ждёте? – удивился Белов.
– Они не наши, не тывайские, – закричали дети, – их в другой деревне украли.
Пришлось Белову выбираться на берег, где выяснилось, что девушки из славянского рода сойки, которых с берега реки Вятки похитили на обратном пути разбойники. Звали девушек, вернее девочек, им было меньше пятнадцати лет, Ива, Ракита и Липа. Белов велел садиться им в свою лодку, после чего, наконец, отчалили. Вверх по течению плыли тяжело и сложно. Путь, пройденный по течению за два часа, удалось преодолеть за восемь часов, хорошо, успели засветло.
Оставив всех на левом берегу устраивать ночлег, Белов сплавал на правый берег, в город. Там удалось быстро продать секиру Дрына, на вырученные гривны и куны закупить еды и тёплой одежды. Да ещё в кармане осталась пара гривен на всякий случай. Возвращался в лодку Белов уже в сумерках, когда заметил факел возле одной из лодок, сильно чадивший. Белов не поленился подойти и сразу почувствовал знакомый нефтяной запах. Оказалось, купец с южного Поволжья давно использует нефть в качестве светильного масла. Белов сторговал у него небольшой бочонок, литров на пятьдесят, всего за десять кун. В ходе торговли Белов узнал, что купец собирается плыть до Соли Камской и знаком с Окунем. Откатив купленный бочонок в лодку, Белов перебрался к своим. Раздав тёплую одежду, Белов пристроился у костра с Ойдо и Вялым, попивая горячий чай и закусывая копчёным мясом. При таких скоростях движения дорога домой растянется на месяц, еды и гривен не хватит. Ещё вопрос, куда девать Вялого. Отпускать его было опасно, нападение Рудого на Бражино было тогда неминуемо. Убивать Белов никого не хотел, независимо от действий самого Вялого, который, по словам мальчишек, убил одну старуху в Тывае. Одно дело, считал он, убить Дрына при самообороне, другое дело, убить безоружного связанного человека, пусть и преступника. Брать с собой в Бражино Вялого тоже не хотелось.
Утром продолжили движение уже более организованно, гребли на этот раз усердно, без остановки на обед. Удалось к темноте почти добраться до Сулара, ночевать возле города Белов не решился, устроились километрах в двух ниже по течению. Вялого, на всякий случай, привязали к дереву, а ночью устроили дежурство, которое Белов проверял каждый час, обошлось спокойно. Далее движение продолжили после того, как Белов прикрепил вторую лодку к корме своей, капроновым шнуром, длиной десять метров, который взял ещё в Бражине. На вёсла своей лодки Белов посадил самую сильную женщину, сам переоделся и лёг на корме, прячась от наблюдателей на берегу. Придерживаясь левого, дальнего от города, берега, обе лодки ранним утром проплыли мимо Сулара. Когда поднялись выше города за первую излучину, Белов решил, что прошли незаметно. К сожалению, фокус не удался, через полчаса показалась лодка, на которой пятеро мужчин догоняли тывайцев. Сначала Белов хотел включить мотор и уйти от них, но разглядел, что луков и арбалетов у преследователей нет, после чего решил захватить преследователей в плен, даже ценой простреленных ног.
Догоняли тывайцев почти час, за это время лодки отошли от Сулара километров на десять, если не больше. Когда до преследователей оставалось не более полусотни метров, Белов дал команду причалить к плоскому левому берегу. Там Белов высадил всех своих пассажиров, отвязал вторую лодку и развернулся навстречу преследователям, где разглядел старого знакомого Маригу, троих собутыльников по Сулару и одного незнакомого парня. Когда до встречи лодок оставались немногие метры, Белов выстрелил самому здоровому парню в ногу, другому, с дубинкой в руке, в руку. Один из них упал в воду, второй выронил дубинку и стал не опасен. Оставались трое, у двоих были в руках дубинки, а Марига вытащил нож. Белов перехватил карабин, как боевой шест, и ждал столкновения лодок, медленно идущих навстречу друг другу.
За считанные секунды до столкновения бортами, Белов прыгнул ногами вперёд, сталкивая ближайшего бандита толчком ног в воду. Упал Белов неудачно, сильно приложился рёбрами о борт, но успел торцом карабина ударить второго парня с дубиной в солнечное сплетение. Тот согнулся, опустив дубинку, а Марига бросился на лежащего, на дне лодки Белова. Пришлось встретить его ударом ступни в пах. Падая за борт, Марига успел дотянуться ножом до голени Белова. Не чувствуя боли, Белов поднялся и закрепил успех несколькими ударами. Затем быстро начал связывать двоих парней в лодке, потом на вёслах поплыл подбирать сброшенных за борт. Раненый в ногу еле заполз в лодку, его Белов даже не стал связывать, парень с трудом сам себя перевязал. Зато другой пытался напасть на Белова, удалось успокоить его веслом по голове, в лодку, правда, пришлось затаскивать самому. Мариги в воде не оказалось, тывайцы тоже проворонили его исчезновение. Вернулись на берег, где Белов обнаружил рану на ноге.
После перевязки распределились по трём лодкам, и поплыли дальше, из всех сил налегая на вёсла. Облегченные лодки шли заметно быстрее, была надежда добраться до следующего города засветло, хотя Белов предвидел некоторые проблемы с захваченными злодеями. Устраивать им суд было, по меньшей мере, наивно. Хорошо было бы продать всех пленных, но в Булгарии продавать булгар нельзя. Оставалось тащить с собой пленных до границы, это ещё четыре города. Так и вышло, к четвёртому городу, Россоху, подплыли вечером на пятый день. Высадив всех на стоянку за реку, Белов прошёлся по пристани. Один купец собирался идти вверх по Каме, другой вниз, на Волгу. Белов поговорил с купцом, плывущим вниз, предложил недорого купить пятерых невольников. Когда купец согласился, Белов объяснил, что покупать придётся выше по течению, где заканчивается Булгария, поскольку невольники булгары. Видя колебание купца, Белов скинул цену до трёх гривен за каждого, теперь он знал цены невольников и легко уговорил торговца. Договорившись провернуть сделку ранним утром, Белов зашёл к знакомому Грачу.
Чеканщику он много рассказывать не стал, коротко сообщил, что захваченных в плен тывайцев-мужчин не нашли, и оба возвращаются домой. Фактически ни слова лжи в этом не было. На оставшуюся гривну Белов купил слиток меди весом почти двадцать килограммов, выспросил о больших торгах, которые случались по определённым дням дважды в месяц. Разузнал от словоохотливого Грача местные новости, самой интересной оказалась сватовство дочери местного старшины, которую тот выдавал замуж за сына самого богатого торговца в Россохе. Из новостей более мелких, но значительно полезнее, оказалось то, что нефть привозят для продажи в Россох, где довольно дёшево продают для освещения. Распрощавшись с Грачом, Белов с трудом дотащил слиток меди к лодке, рана на ноге давала знать о себе.
Утром Белов собрал своих подшефных и свистом дал знак купцу, как условились, направившись вверх по Каме. Через час лодья купца догнала караван из трёх лодок, примерно до полудня двигались рядом, на обед остановились на одной поляне. Хорошо знающий границы Булгарии, купец решил, что это место не нарушит «честности сделки». Белов вывел свой «товар», подручные купца их формально осмотрели, хотя за такую цену можно было брать любых, даже хромых и больных. Продажа на юге только одного из пятерых полностью окупала покупку всех. Тут же быстро составили купчую, Белов поинтересовался, где купец будет торговать.
– На берегу Каспийского моря, в Усть-Итиле. Там самый лучший рынок рабов, самые высокие цены на Волге. Выше только в Византии, но добираться туда с Волги неудобно. Зовут меня Хамит, каждый год я поднимаюсь по Волге и Каме, если будет ещё товар, предупреди на пристани в Россохе, возьму, – довольно улыбался выгодной сделке южанин, – я запомню тебя, Белов.
– Я тоже запомню тебя, Хамит, – попрощался Белов.
Оставшиеся дни пути до Тывая прошли в нарастающем напряжении, женщины и дети чувствовали, что возвращаются в родные края, где ничего и никого не осталось. Когда лодки причалили в устье Сивы, все вышли на берег и долго бродили вокруг брошенных домов, на заросшей высокой травой поляне. Женщины плакали по убитым родным, маленькие дети плакали, глядя на матерей. Глядя на них, Белов перестал, наконец, жалеть проданных Хамиту разбойников, угрызения совести о сделке мучили его два дня. Оставаться в разрушенном селении не захотел никто, особенно, когда Белов объяснил, что разбойники, похитившие их, живы и могут вернуться. Второй раз догонять торговцев Белов не собирался, объяснив женщинам, что в следующий раз он не сможет их выкупить, не на что. Когда все осознали необходимость переселения подальше от Камы, Белов ещё раз напомнил, что в Бражине он старший, и его указания должны выполняться без каких-либо сомнений и споров. Возражать никто не стал, до возвращения мужчин Белов был уверен в исполнительности переселенцев.
– Мы благодарны тебе за спасение наших девушек, – неторопливо сказал старшина, выслушав Белова, – но у нас нет гривен, чтобы отплатить тебе за их выкуп. У нас нет такого количества дорогих мехов.
– Я не прошу от вас ничего, мы соседи и должны помогать друг другу. Буду рад, если род сойки подружится с нашим селением. Приглашаю к нам в гости на праздник урожая осенью. Ваши девочки дорогу укажут. Но, – Белов вздохнул, – наши женщины и дети раздеты. Если род сойки сможет помочь нам тёплой одеждой, чтобы пережить зиму, вы спасёте от смерти таких же девочек из нашего селения. Мы сейчас отплываем вниз по Каме в Россох, чтобы купить одежды, сколько сможем, через четыре дня будем проплывать мимо вашей реки. Будем рады, если нас встретят там ваши люди.
– Ещё, – добавил, вставая с лавки, Белов, – разбойники увели всех наших собак.
Он быстро распрощался, сославшись на срочные дела, отказался от праздничного ужина. Через полчаса обе лодки уже выплывали на камские просторы. Дальше приходилось плыть осторожно, придерживаясь левого берега. Белов не исключал, что повстречает лодки Рудого. Всё обошлось, и в Россох прибыли благополучно. На стоянке у пристани Белов увидел знакомые лица, это Окунь возвращался с товарами из Булгара. Радостная встреча была очень вовремя. Окунь сразу затащил Белова к себе на лодью, накормил плотным обедом, выспросил все новости. Пришлось рассказать о зеркале, отданном за тывайцев, и втором зеркале, обещанном за мужчин Сагиту. Заметив злость и обиду на лице Окуня, Белов пообещал продать ему другое большое зеркало. Благо этих зеркал в доме осталось шесть штук, не считая установленных в стенке и закопанных в тайнике. К концу рассказа, Окунь уже нормально реагировал на происходящее, даже пообещал помочь с закупкой одежды и ткани. Когда же Белов достал ограненные самоцветы, настроение Окуня перешло в праздничное, от обиды за отданные зеркала не осталось и следа.