- А что случилось?
- У церкви была теория, что вампиров можно вылечить священными предметами. Ашера связали ими и серебряными цепями. На него капали святую воду - медленно, по капле, - стараясь спасти его душу.
Я глядела в это красивое, улыбающееся лицо и вспоминала. Я была укушена Мастером вампиров, и рану чистили святой водой. Это было словно кожу жгли раскаленным тавром, будто вся кровь в теле превратилась в кипящее масло. Я блевала, вопила и считала себя очень сильной, что вообще не потеряла сознание. Это был один укус и один день. Если на тебя капают кислотой, пока не умрешь, - этот способ смерти входит в пятерку самых нежелательных.
- А что стало с девушкой, с Джулианной?
- Ее сожгли как ведьму.
- А где же вы были?
- Я плыл на пароходе, хотел навестить мать. Она умирала. Я уже возвращался, когда услышал зов Ашера. Успеть вовремя я не мог. Клянусь всем святым и грешным, я пытался. Ашера я спас, но он меня никогда не простил.
- Он не мертв? - спросила я.
- Нет.
- Он сильно пострадал?
- Пока я не видел Сабина, я думал, что у Ашера самые жуткие раны, какие только может пережить вампир.
- А зачем вы повесили картину, если она так тревожит вас воспоминаниями?
Он вздохнул, посмотрел на меня.
- Ашер прислал мне ее в подарок, когда я стал Принцем города. Мы были компанией, почти семьей. С Ашером мы были друзьями, оба Мастера, оба почти одной силы, оба влюблены в Джулианну. Она была преданна Ашеру, но я тоже пользовался ее благосклонностью.
- Имеется в виду menage a trois?
Он кивнул.
- И Ашер не затаил злобу?
- О нет, он ее не таит. Если бы позволил совет, он бы явился сюда вместе с этой картиной и со своей местью.
- Убивать вас?
Жан-Клод улыбнулся:
- Ашер всегда тонко чувствовал иронию, ma petite. Он просил у совета вашей жизни, а не моей.
У меня глаза полезли на лоб:
- Что я ему сделала?
- Я убил его слугу, он убивает моего. Справедливость.
Я пялилась в это красивое лицо. Потом спросила:
- Совет отказал?
- Разумеется.
- А много у вас еще врагов?
Жан-Клод слабо улыбнулся:
- Много ma petite, но в городе сейчас ни одного из них нет.
Я смотрела на улыбающиеся лица на картине и не знала, как сформулировать, но все равно сказала:
- Вы здесь так молоды.
- Физически я тот же, ma petite.
Я покачала головой:
- Может быть, "молоды" - неточное слово. Может быть, наивны.
Он улыбнулся:
- Когда писалась эта картина, ma petite, этим словом меня уже тоже трудно было бы назвать.
- Ладно, понимайте как хотите.
Я посмотрела на него, изучая черты лица. Он был красив, но было у него в глазах нечто, чего не было на картине, какая-то глубина скорби - или ужаса. Что-то, для чего у меня нет слова, но все равно оно было. Пусть у вампиров не образуются морщины, но прожить пару столетий - это оставляет след. Пусть это даже будет тень в глазах, резкость в углах рта.
Я повернулась к Джейсону, все еще валявшемуся в кресле.
- Он часто дает уроки истории?
- Только тебе, - ответил Джейсон.
- А ты никогда не спрашиваешь?
- Я - домашний волк, вроде собаки. Ты же не станешь отвечать на собакины вопросы?
- И тебе это безразлично?
Джейсон улыбнулся:
- Что мне за дело до картины? Женщина эта умерла, так что секса у меня с ней не будет. Так какая мне разница?
Я ощутила, как Жан-Клод пронесся мимо меня, но не могла проследить глазами. Рука его мелькнула размытой полосой. Кресло загремело на пол, вывалив Джейсона. У него изо рта текла кровь.
- Никогда о ней так не говори.