Глава 9. Часть 9.
Когда я проснулся на следующее утро, я не удивился, заметив, что машины моих родителей нет в гараже. Это их новогодняя традиция. Они сильно напьются на корпоративе и возьмут до дома такси.
На следующий день они не смогут подняться с кровати до полудня, а затем проведут весь оставшийся день, жалуясь на похмелье и зарекаясь, что они никогда больше не будут пить.
Вечером они заберутся в машину мамы и поедут до места, где оставили автомобиль папы прошлой ночью. И знаете, все, кто считают, что учителя — это строгие, рассудительные и вечно трезвые люди, явно не росли с ними в одном доме. По моему опыту, отец был скорее правилом, нежели исключением. Конечно, он ни в коем случае не алкоголик, но он определённо любил повеселиться, когда был повод.
Когда я спустился вниз на кухню, Трейси уже проснулась. Она пила кофе и листала свежую газету. У неё не было похмелья, потому что она ничего не пила прошлой ночью. Ничто так не помогает тебе оставаться трезвым, как смертный приговор. Жаль, что его нет у тех, кого арестовывают за вождение в нетрезвом виде. Это сильно бы сократило рейтинг повторных правонарушений.
Она спросила, как прошла моя ночь, и я рассказал ей о своём разговоре с Ниной. Она внимательно выслушала меня.
"Классический случай отрицания", — сказала она мне, когда я закончил. — "Но её можно понять. Помни, Билл, что несмотря на весь её ум и зрелость, ей всё ещё семнадцать. Семнадцатилетние всегда правы."
"Знаю", — ответил я. — "Уверен, что глубоко в душе она понимает, что я прав. Она не хочет признавать это, не хочет с этим сталкиваться, потому что ей придётся столкнуться со своими родителями. В этом плане она не типичный подросток. Она боготворит своих родителей и всё ещё считает, что они умнее, чем она."
"Во всём, кроме этого", — сказала Трейси. — "Будь я на твоём месте, я бы готовилась. Мне кажется, что скоро эта ситуация дойдёт до предела."
"Думаю, ты права", — согласился я.
Трейси затем перевела разговор в другое русло, рассказывая, чем она собирается заняться этим днём. Она хотела снова одолжить мою машину, чтобы пойти на футбольную вечеринку. Сегодня я никуда не собирался, поэтому ответил, что она знает, где лежат ключи. Не прошло и двадцати минут, как она вышла за дверь.
Нина позвонила пару минут спустя и радостно сообщила, что её родители не были против, чтобы она сегодня куда-то шла. Казалось, она даже злорадствовала, пока говорила мне это. Когда я повесил трубку, моё настроение сильно улучшилось. Сегодня я увижусь с ней. Это всегда делало меня счастливым. Возможно, я ошибался насчёт её родителей. Может, они просто беспокоились, что она проведёт Новый Год неизвестно где. В конце концов, Нина знает своих родителей лучше, чем я, так ведь?
Когда я уже собирался подняться наверх, чтобы принять душ, отец шатающейся походкой зашёл на кухню. На нём был болтающийся халат, его волосы в полнейшем беспорядке, лицо небритое, а в глазах боль и сожаление.
"Ох, Боже", — простонал он от боли, направившись к шкафчику. Когда он прошёл мимо, я учуял запах выпивки. Запах, с которым я, за время своей карьеры фельдшера, стал слишком близко знаком. — "Больше никогда…"
"Слишком много выпил прошлой ночью?", — спросил я его, когда он неуклюже достал из шкафа большой стакан и практически обронил его.
"Уххх…", — прохрипел он, включив воду в раковине и наполнив стакан. — "Никогда не пей, Билл", — наставлял он меня. — "Никогда."
"Приму к сведению", — ответил я ему, наблюдая, как он опорожнил весь стакан воды за три глотка. Он заново наполнил его и вернулся к шкафчику за аспирином.
Когда я закончил принимать душ и вернулся вниз, он лежал на диване, закутавшись в плед, и смотрел футбол. Казалось, он был в полной прострации. Я даже не был уверен, видит ли он что-то на экране. Я весело улыбнулся, думая, что будь я нормальным подростком, меня бы повергла в ужас сама идея, что моя девушка придёт и увидит, как мой отец валяется в халате на диване.
"Нина скоро придёт", — сказал я ему, только чтобы предупредить.
"Угу", — прохрипел он, даже не повернув голову.
Когда пришла Нина, мы пошли в мою комнату. Не из-за желания пообжиматься, и не из-за стыда за вид моего отца, а чтобы не шуметь внизу, где были оба моих родителя. Сейчас они явно не в настроении для разговоров.
Мы сидели на моей кровати и болтали, пока альбом Simon and Garfunkel проигрывался на минимальной громкости. Вернувшись, я пересмотрел свои взгляды на некоторые вещи, и понял, что музыка восьмидесятых по большей части сосёт.
Видимо, дело было в приходе MTV, из-за которого группы старались хорошо выглядеть на камеру, а не создавать качественную музыку. И так как я не мог слушать музыку девяностых, когда всё это движение слегка сбалансировалось, мне приходилось в отчаянии слушать музыку шестидесятых и семидесятых. К моему удивлению и радости, она была вполне себе неплохой. Мне даже удалось заинтересовать Нину в этой музыке.
Мы обсуждали песню, которая играла в данный момент, когда до меня донёсся звонок в дверь.
"Понимаешь", — продолжил я объяснять, — "он музыкант, который пытался пробиться в Нью-Йорке, но у него не получилось. Примерно в этом суть песни. Последний куплет подводит итог, говоря тебе, что он потерпел неудачу, но он продолжит сражаться."
"Это словно поэзия", — сказала мне Нина, большой поклонник поэзии.
"Да", — согласился я, — "как и любой хороший текст в песне. К этому и нужно стремиться. Это то, чего не хватает во всём современном говне. Они просто повторяют одну и ту же фразу, танцуя под бит синтезированных барабанов. Это не музыка, это…"
Я внезапно остановился, услышав разговор на повышенных тонах снизу. Одним из говорящих был мой отец. Он пытался что-то спокойно объяснить, но второй голос постоянно перебивал его. Когда он прокричал "Где она?!", Нина навострила уши.
"Папа!", — внезапно сказала она. — "Это папа!"
"Ох блять", — пробормотал я, слыша, что голос моего отца тоже повышается.
"Что нам делать?", — спросила меня Нина. — "Что мой отец здесь делает?"
"Думаю, нам стоит спуститься и узнать", — сказал я, уже зная ответ на это, — "пока наши отцы не стали друг другу морды бить."
"Билл?", — спросила она, выглядя очень перепуганной.
"Пошли", — сказал я, вставая с кровати. — "Мой папа, конечно, моложе, но твой был на войне. Не хочу, чтобы мой отец пострадал."
"Билл!", — послышался голос отца снизу. — "Спустись сюда с Ниной на минутку."
"Идём", — сказал ей я. — "Похоже, шутки кончились."
"Господи, Билл…", — сказала она, покачав головой.