Глава 9. Часть 11.
Он поднял свои брови.
"Прошу прощения?"
"Вот не нужно отвечать, как типичный отец", — сказал я ему. — "Скажи мне правду. Ты рос в шестидесятые. Ты ходил в колледж во время Лета любви. Ты участвовал в протестах против войны. Мама рассказывала, что ты сжёг своё удостоверение и тебя за это арестовали. Я видел фотографии с тех времён, и ты выглядел как хиппи. Так что скажи мне, ты когда-нибудь курил травку?"
"Конечно", — сказал он мне. — "Курил немного в колледже. Но при чём здесь…"
"Встретимся в твоём кабинете", — сказал я, — "и я тебе всё расскажу."
"Но…"
"Просто сделай это, пап. У меня наверху есть косяк. Нам нужно выкурить его вместе."
"У тебя есть травка?", — строго спросил он. — "Билл, как ты смеешь…"
"Пап", — мягко сказал я, — "как ты уже заметил, я не типичный подросток. Если ты хочешь услышать то, что я собираюсь сказать, тебе нужно сначала покурить травки. Это ещё та история."
"Спасибо, но я могу выслушать твою историю и без травки", — сказал он мне. — "И теперь ты пойдёшь наверх и выкинешь всю марихуану, которая есть в этом доме, и никогда больше не будешь её сюда приносить. Чем ты думал…"
"Папа", — прервал я, — "то, что я собираюсь рассказать, взорвёт тебе мозг, окей? Отложи на время все свои родительские замашки. Ты упомянул, что порой я веду себя как зрелый человек. И это один из таких случаев. Если ты хочешь услышать эту историю, тебе нужно разговаривать со мной, как с равным, а не как с подростком. И чтобы мы могли говорить на равных, мы должны быть равными. И в этом нам поможет травка", — улыбнулся я. — "Кроме того, это поможет тебе с похмельем."
Он смотрел на меня расширенной версией Взгляда. Наконец, он кивнул.
"Думаю, сейчас я согласен на всё, что поможет мне избавиться от этого похмелья", — сказал он. — "Иди поскорее, пока я не передумал и не наказал тебя за это."
"Отлично", — сказал я, направившись наверх.
Мы закрылись в кабинете отца, заперев дверь, и я достал косяк. Я поджёг его зажигалкой, сделал хорошую затяжку, а затем передал отцу. Он взял косяк у меня из пальцев и взглянул на него.
"Билл, это просто безумие", — сказал он. — "Я не делал этого почти что двадцать лет. Ты мой сын, чёрт возьми. Отцы не должны курить Мэри Джейн со своими сыновьями."
"Шишки, пап", — сказал я ему, выдыхая дым. — "Мы их шишками называем. Затягивайся."
Он ещё раз с сомнением посмотрел на меня, немного понюхал косяк, и, наконец, поднёс его к губам. Он затянулся, от чего кончик косяка загорелся, и затем он выкашлял облако дыма.
"На вкус как задница скунса", — пожаловался он. — "Билл, я не думаю, что…"
"Так и должно быть", — сказал я ему. — "Это значит, что травка хорошая. Вдохни ещё раз. Только теперь помедленнее."
Он снова попытался. В этот раз он продержался примерно пятнадцать секунд, прежде чем выкашлял всё. Он передал мне косяк, и я быстро сделал ещё одну затяжку. Когда я вернул ему травку обратно, он попытался отказаться от неё.
"Затягивайся, пап", — настаивал я. — "Если хочешь выслушать эту историю, тебе нужно накуриться. Таковы правила."
"Поверить не могу, что делаю это", — пробубнил он, но всё равно взял косяк.
К четвёртой затяжке отец немного смягчился. Он перестал отказываться от косяка, когда я передавал его. Он даже начал шутить.
"Не зажимай косяк, дружок", — протянул он, пока я делал очень долгую затяжку. Он начал хихикать.
"Даже и не думал, пап", — сказал я, чувствуя, как наркотик ударяет мне прямо в голову.
"Вау", — сказал он, выдыхая дым. — "Травка сильно поменялась с тех пор, как я курил её. Раньше нужно было скурить несколько косяков, чтобы дойти до стадии, на которой я сейчас."
"Чудеса современного садоводства", — ответил я ему, и он истерично засмеялся. Я присоединился к нему, думая, что он был прав. Курить травку со своим отцом — это пиздец как странно.
Когда от косяка остался лишь бычок, а мы оба были изрядно накурены, я повернулся к нему.
"Окей", — сказал я. — "Ты уверен, что хочешь это узнать? То, что я расскажу, изменит всё твоё отношение ко мне. Я больше не буду тем сыном, которого ты знал."
Он глубоко вздохнул.
"Ты уже не тот сын, которого я знал, Билл", — серьёзно сказал он. — "Как я и говорил, ты сильно изменился за один день. И ты изменился к лучшему, но ты уже не тот, что прежде. Не пойми меня неправильно, я всё ещё люблю тебя, ты просто стал другим. Так что говори. Рассказывай, что с тобой произошло."
"Если я расскажу", — ответил я, — "то ты должен пообещать мне, что никто больше не узнает эту историю. Никто и никогда. Я бы предпочёл, чтобы ты не рассказывал даже маме, хотя я и пойму, если ты так сделаешь. Последствия того, что об этом кто-то узнает, могут быть катастрофическими."
"Последствия?", — переспросил он. — "О чём ты говоришь?"
"Я имею ввиду, что", — начал я, говоря ему всё то же самое, что я сказал Трейси, — "у меня есть знания, ради которых люди буквально готовы убивать. И они ни перед чем не остановятся, чтобы их заполучить."
Он слегка приподнял свои брови, услышав это.
"Тебе кажется, что у меня мания величия, да?"
"У меня была такая мысль", — признался он.
"Это не так", — сказал я ему. — "Помнишь акции, пап? Помнишь, как я понял, какие именно акции взлетят и когда это произойдёт?"
"Да", — сказал он мне. — "Ты пытаешься сказать мне, что можешь видеть будущее, Билл? Потому что я не уверен, смогу ли я это принять."
"Я не вижу будущее", — сказал я ему. — "Я жил в будущем."
Он посмотрел на меня и быстро заморгал.
"Жил в будущем?"
Я начал говорить.