Глава 2. Часть 5.
После обеда я ушёл в свою комнату. Я достал из рюкзака учебник по алгебре, нашёл чистую бумагу и карандаш, открыл книгу на первой главе и начал учиться.
Трейси ушла куда-то после обеда, и я услышал, как она вернулась около 20:30. Я продолжал заниматься, когда услышал, как она ушла в свою комнату и хлопнула дверью. Внизу мама и папа смотрели по телевизору какой-то ситком 80-ых. Я слышал, как они переодически смеялись и что-то комментировали. Их разговоры я не мог расслышать, но скорее всего они обсуждали, что телевидение уже не такое, как прежде.
За последние несколько часов мне удалось понять базовую концепцию алгебры, дойдя к тестовым вопросам второй главы. Наконец-то я выполнил своё домашнее задание.
Я закрыл книгу и сложил её в рюкзак, чувствуя сильную головную боль в области глаз. У меня ещё осталась домашняя работа по другим занятиям, но я решил отложить это на завтра. Сегодня я уже достаточно поучился.
Я переоделся в пару спортивных штанов из комода, удивляясь, что носил одежду, которая едва ли доставала до моих бёдер. Поверх я надел самую длинную и свободную футболку, какую только мог найти, а затем спустился вниз, проходя мимо гостиной, даже не взглянув на родителей.
На кухне я нашёл флакон аспирина и взял сразу три таблетки. Затем я открыл холодильник, достал одну из бутылок пива моего отца и спрятал её в штаны. Я чувствовал сильную прохладу на коже, но игнорировал её. Футболка закрывала выпуклую бутылку у моей промежности. Я бросился наверх и подошёл к двери комнаты Трейси.
Из комнаты доносилась музыка. Очередной покоритель сердец, которого сейчас обожали все девчонки, но, как я с радостью вспомнил, совсем скоро о нём все забудут. Я постучал в дверь Трейси.
"Что?", — донёсся голос по другую сторону.
Вместо ответа я снова постучал, не желая привлекать внимание родителей.
Музыка затихла, и дверь открылась примерно на 15 сантиметров, открывая мне нетерпеливое лицо Трейси. На ней была длинная футболка, которая показывала её ноги. Распущенные каштановые волосы падали на её плечи. Впервые я осознал, что моя сестра очень привлекательна. Неудивительно, что тот ученик запал на неё.
"Что?", — прошипела она с отвращением.
"Мне нужно с тобой поговорить", — сказал я ей. — "Можно войти?"
"Поговорить о чём?", — спросила она. — "О той херне, что ты сегодня творил в школе?"
"Ага", — кивнул я, заметив по её лицу, что она побаивалась говорить на эту тему. — "Об этом".
Она распахнула дверь.
"Заходи", — сказала она наконец.
Её комната была довольно чистой, как для подростка. Кровать заправлена, книги стоят на полках. На комоде убрано, весь макияж сложен в маленький лоток. Единственным беспорядком была обложка альбома того сердцееда, что валялась рядом со стереосистемой, и смятая одежда, которую она недавно сняла. Когда я вошёл, она закрыла за мной дверь.
"Могу я присесть?", — спросил я, когда она села на краю своей постели.
Она нетерпеливо махнула на стул рядом с комодом. Тот самый стул, на котором она расчёсывалась утром. Я взял его и сел, затем вытащил пиво из штанов и поставил на стол. Экспертно повернув крышку, я открыл бутылку. Три таблетки аспирина отправились в мой рот и смылись холодным пивом. Я вздохнул с первым глотком и быстро сделал ещё один. Трейси смотрела на всё это молча, даже не спрашивая, откуда у меня папино пиво.
"Говори уже что хотел и выметайся", — сказала она. — "Хочу альбом дослушать".
Второй раз за день я прервал музыку, отключив стерео. Звук опять медленно затих и вскоре исчез вовсе.
"Ах ты ж уёбок!", — заявила она. — "Зачем ты…"
"Трейси, послушай меня", — перебил я. — "Знаю, тебе нужно вести себя определённым образом в присутствии младшего брата. Тебе нужно относиться ко мне с презрением, чтобы показать, насколько ты меня превосходишь. Я признаю твоё превосходство, окей?"
"Что?", — спросила она, округлив глаза.
"Твоих друзей сейчас рядом нет, и я не скажу им, что ты позволила мне зайти в свою комнату и отключить твою драгоценную музыку. Ты можешь продолжить относиться ко мне как к куску говна, как только я уйду отсюда, но сейчас мне нужно, чтобы ты внимательно выслушала меня и запомнила всё, что я собираюсь тебе сказать. Я был бы очень признателен, если бы ты ненадолго отбросила свою надменность".
Она смотрела на меня. Наконец, она спросила: "Что с тобой случилось, Билл? Ты весь день ведёшь себя странно. Словно тебя подменили."
"Забудь об этом", — сказал я. — "Трейси, ты помнишь, как мы были детьми?"
"Да", — осторожно ответила она.
"Мы были очень близки в то время. Мы были товарищами по команде. Мы всегда сговаривались вместе. Ты называла меня маленьким братом, а я тебя большой сестрой. Ты помнишь это?"
"Нет", — она покачала головой, но по её глазам я видел, что она врёт.
"Так и было", — сказал я ей. — "Мы были лучшими друзьями до тех пор, пока ты не перешла в среднюю школу. С тех пор я стал объектом твоего презрения. Я понимаю, Трейси, действительно понимаю. Ты столкнулась с мальчиками, столкнулась с давлением со стороны сверстников. Ты выросла. Это естественная вещь. У меня тоже появились собственные интересы. Но суть в том, что мы всё ещё брат и сестра, и когда-нибудь мы снова будем близки. Ты понимаешь это?"
Казалось, она сейчас снова скажет что-то надменное. Что-то вроде "насколько я понимаю, ты останешься таким же мелким куском говна до тех пор, пока не сдохнешь".
Но в последнюю секунду она остановилась, её взгляд смягчился.
"Да, Билли", — ответила она. — "Думаю, когда-нибудь мы будем снова близки".