Глава 4. Часть 12.
Наш разговор протекал осторожно и спокойно, пока мы сидели в гараже и накуривались через бонг Трейси.
К тому времени, как мы зашли обратно в дом, нас уже унесло в космос. Я надеялся, что был достаточно в сознании, чтобы высказывать свои мысли сквозь наркотический туман. Моя собственная интоксикация противостояла тому факту, что Майк, в его укуренном состоянии, был чрезвычайно восприимчив к предложениям.
Мы немного посмотрели телевизор, перекусив едой, что нашли в холодильнике. Когда мы пошли в гараж покурить ещё раз, мы уже вполне нормально разговаривали друг с другом, несмотря на месяцы разлуки.
"Слышал, ты на независимое обучение уходишь", — сказал я, выливая из бонга воду в раковину и ополаскивая его.
"Ага", — ответил он, явно радуясь этому. — "Родители недавно подали туда заявление. Директор говорит, что меня скоро примут и я начну учиться со следующего месяца. Всего шесть месяцев и я закончу школу."
"Шесть месяцев, говоришь?", — сказал я. — "И тебе нужно ходить всего лишь двенадцать часов в неделю?"
Он кивнул.
"Разве это не охуенно? И я могу сам выбрать расписание. Могу ходить два дня по шесть часов и отдыхать оставшуюся неделю, или три дня по четыре часа, или четыре дня по три часа. Как я только захочу."
Я отнёс бонг наверх и вернул его на место в комнате Трейси. Майк сел на диван, пока я уходил. Когда я вернулся, я сел рядом с ним и отпил немного своей газировки.
"Майк", — спросил я, — "ты понимаешь, что тебя вынуждают бросить школу?"
"Что?", — ответил он, глядя на меня с вернувшейся враждебностью.
"Система подталкивает тебя бросить школу. Независимое обучение — это просто шутка. Шутка, что позволяет людям бросать школу, сохраняя самоуважение. Сначала они предлагают тебе то, что звучит очень приятно: ходи в школу двенадцать часов в неделю, учись в собственном ритме, выпускайся раньше всех. Это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой."
"О чём ты?", — спросил он. — "Это не слишком хорошо, чтобы быть правдой. Это просто так работает."
"Серьёзно?", — продолжил я. — "Как много людей ты знаешь, что ушли на независимое обучение? Рудни, Стив Кейл, Мишель Беккенвуд, Стейси Смит. Это то, кто мне сейчас в голову пришёл. Никто из них не выпустился. Никто."
"Да, но они тупые", — защищался он. — "Я не такой."
"Ты не такой", — сказал я ему. — "Тебя использует система. Я уверен, что директор уже навесила тебе и твоим родителям лапши на уши говоря, как это поможет тебе. Они лгут. Это не поможет тебе, это поможет им. Они пометили тебя как того, кто вылетит из школы в ближайшем будущем, поэтому они пытаются избавиться от тебя до того, как это произойдёт. Им похуй на тебя и твоё будущее. Они хотят, чтобы ты вылетел. Но они хотят сделать это так, чтобы это не отразилось плохо на статистике. Тебя просто переведут. Так они не потратят деньги из бюджета и им не придётся пересматривать свои методы обучения в государственном совете образования.
Если ты пойдёшь на независимое обучение, они будут подталкивать тебя к тому, чтобы спокойно уйти. Знаешь, как они заставят тебя бросить образование? Знаешь, что сломает тебя? Это то самое гибкое расписание, о котором ты говоришь. Приходи когда хочешь, просто будь там двенадцать часов в неделю. Но видишь ли, если ты предложишь такое подросткам, они будут пользоваться системой, и эти уёбки понимают это.
Ты просыпаешься в понедельник и говоришь себе: 'Мне не нужно идти сегодня на учёбу, у меня всего двенадцать часов в неделю. Завтра нагоню'. Потом наступает вторник, и ты говоришь всё то же самое. В конце концов, тебе же не нужно быть там по понедельникам и вторникам. Скоро ты понимаешь, что уже четверг наступил, а у тебя нет часов вообще. К тому времени пугает сама мысль о том, что нужно провести в школе шесть часов. Поэтому ты забиваешь на неделю. В конце концов, на независимое обучение посылают профессиональных прогульщиков, да? Пройдёт два месяца и у тебя будет куча проблем. Никаких бумаг не придёт, ничего не скажет о том, что ты вылетел, но ты в действительности бросил образование. Как они и планировали."
Майк просто безэмоционально смотрел на меня, пока я произносил свою речь, впитывая информацию.
"И откуда ты знаешь всё это?", — спросил он меня наконец.
"Мой отец учитель", — сказал я ему. — "Он работает в системе образования. Поверь, всё так, как я тебе говорю."
"А нахуя ты мне это рассказываешь?"
Я глубоко вздохнул.
"Майк, ты мой друг. Мы же с детства дружим, да?"
"Да", — осторожно согласился он, — "но это здесь при чём?"
"Друзья пытаются помочь друг другу. Помнишь, как меня Фэрвью ножом пырнул? Ты оттащил его от меня. Ты помог мне. Я пытаюсь сделать то же самое. Помочь тебе. Сейчас ты совершаешь ошибку, о которой будешь жалеть до конца своей жизни."
"Откуда ты знаешь, что я ошибаюсь?!", — прокричал он. — "Даже если я вылечу из школы, почему ты думаешь, что это будет ошибкой? Нахуя мне диплом нужен вообще?"
"Что ты хочешь делать в своей жизни, Майк?", — спросил я его.
"Что?"
"Что ты хочешь делать?", — повторил я. — "Чем ты хочешь заниматься? Кем работать?"
"Чел", — сказал он, отвергая меня, — "нахуй это всё. Давай о чём-то другом поговорим."
"Слушай, Майк", — осторожно сказал я, — "как я и говорил, мы друзья, и я пытаюсь поговорить с тобой, как с другом. Здесь никого нет, кроме нас, никто не услышит, что ты говоришь. Я не пытаюсь унизить тебя или что-то ещё, я пытаюсь помочь тебе, потому что тебе нужна помощь. Ты на пути к саморазрушению, и я пытаюсь помочь тебе сойти с этого пути. Поэтому скажи мне, чем ты хочешь заниматься? Что будет для тебя идеальной работой?"