— Но откуда Володя мог знать все это? — поразилась Оля.
— Возможно, умирающие, — высказала еретическую для себя мысль певица, — уже стоят одной ногой в потустороннем мире, где знают про нас все!
— Ничего не понимаю! — не унималась Ольга. — Он сказал либо то, либо другое, либо то и другое… Кого же из нас он имел в виду?
— Сейчас мы это выясним, — оптимистично пообещала Карамазова.
Деловито поправив черную шапочку у себя на голове, она разложила перед собой записи Могилевой и свидетельские показания санитара и вооружилась ручкой и чистым листом.
— Итак, оба послания оканчиваются словами «Ты скоро умрешь. Я… с тобой» и начинаются с обращения «Слушай, Натали». Это пока единственное, что не вызывает у нас сомнений…
— И совершенно ничего не проясняет, — иронично хмыкнула Могилева. — Потому что так зовут нас обеих и, похоже, обе мы честно собрались умирать.
Оля поджала запекшиеся губы — шутка показалась ей неуместной.
— Дальше, — продолжала ведьма, — идут две фразы. Во многом идентичные:
Если бы я знал, что последний… то не потратил бы без толку…»
и
…что это твой последний год. Не потрать его впустую, дешевкой»
— Сложим их, — предложила Иванна. И, настрочив первое предложение в своем блокноте, прочла:
Если бы я знал, что это твой последний год,
то не потратил (не потрать)
бы его впустую, без толку (дешевкой)
— Ведь, — незамедлительно разъяснила она, — умирающий говорил с большими паузами, иногда еле слышно. Так что, скорее всего, некоторые слова и Наташа, и санитар попросту не расслышали, а иные угадывали только по созвучию. Как, например, «без толку» и «дешевкой». Но в данном случае это вряд ли имеет значение, поскольку смысл примерно одинаковый. Верно?
— Допустим, — сдержанно согласилась Могилева.
— Затем следует еще два варианта ответа:
Как ты поняла? Я любил, жизни хотел…
…как я. Ведь любит нежно тебя. Любит больше жизни. Хотел женой.
— И из них явственно складывается третий:
Как ты поняла, я ведь любил (любит)
нежно тебя, любит больше жизни. Хотел женой.
— Женой! — прошептала Оля. — Господи, он хотел жениться на мне! — Она в отчаянии закрыла лицо руками.
— Из которого, — резюмировала ведьма, обращаясь к Наташе, — становится понятно: права не ты, а Ольга. Послание адресовано ей. Текст: «Если бы я знал, что это твой последний год, то не потрать бы его впустую. Я ведь любит нежно тебя», — стопроцентная тарабарщина. Стоит добавить к твоему пророчеству несколько слов, и оно совершенно теряет смысл. Ты сама сложила вырванные из контекста фразы в страшное предсказание, услышав именно то, что боялась услышать и в чем неоднократно упрекала себя сама. Предупреждение покойного было лишь твоим собственным предупреждением себе: жизнь зашла в тупик, нужно немедленно браться за голову!
— Может, ты и права… — В тоне Наташи послышалось недовольство и в то же время облегчение. — Но я все равно сделаю все, что задумала. Только с замужеством, пожалуй, повременю… — Она сосредоточенно ковыряла пальцем пропаленную чьей-то незадачливой сигаретой дыру на ручке кресла, спешно перекладывая пасьянс своей будущей жизни.
Карамазова смерила звезду неодобрительным взглядом.
— Ну а мы, — ласково произнесла она, сосредоточивая все внимание на Ольге, — вернемся к последней, спорной, части послания. Тут, увы, особо складывать нечего. Единственная полезная и, наверное, небезразличная вам информация, которую можно выжать из этой сравнительной характеристики, в том, что Володя и впрямь не упрекал вас во лжи. Он сказал «не лгала» или «не лги». Окончательная же версия звучит так. «Если бы я знал, что это мой последний год, то не потратил бы его впустую, дешевкой. Как ты поняла, я ведь любил нежно тебя, любил больше жизни. Хотел женой. А ты не лги, прошу, умирая, Натали. Ты скоро умрешь. Я….таюсь с тобой!» Но она наверняка неполная… — Голос ведьмы стал вдруг смущенным и неуверенным. — Ее конец только запутывает нас.
— Без разницы, — эмоционально выкрикнула Ольга. — Я все поняла! Умирая, он просил меня умереть вслед за ним. Не лгать, не выдумывать себе оправдания! Это я убила его своей корыстью, своей расчетливостью, эгоизмом, неверием. Все считала… И просчиталась, сука! Сама уничтожила наше будущее, наш брак, нашу любовь, нашу жизнь… Это можно поправить только… так…
Она вцепилась пальцами в горло, пытаясь ослабить уже ощущаемую ею, уже наброшенную на шею петлю и закатила растекающиеся глаза.
— Я не брошу его, не отвергну его больше… Я буду с ним. Я исправлюсь…
Наташа испуганно глазела на несчастную, в кои-то веки не найдя что возразить.
Ведьма раздосадованно грызла колпачок пластмассовой ручки, ощупывая клиентку тревожным взглядом.
— И все же, — сказала она осторожно, — уверена, вам хотелось бы узнать послание целиком.
— А разве это возможно? — всхлипнула Ольга.
— Вы же пришли ко мне за помощью, а это, пожалуй, единственное, чем я могу помочь вам. Связь с мертвым нетрудно установить… Мы попросим Владимира повторить свои последние слова.
— Я была бы очень признательна… — нерешительно выговорила Оля.
Карамазова со злостью швырнула в камин исписанные листы, потушила свет и, вернувшись в кресло, аккуратно положила перед собой ручку и блокнот.
— Соберитесь. Мы начинаем… — объявила ведьма.
В комнате, освещенной только пламенем огня, сразу стало неуютно и подозрительно тихо. На обнаженных руках Могилевой мигом вылупились пупырышки «гусиной кожи». Ольга, почти безучастная к происходящему, без сил откинулась в кресло — она казалась пустой, безжизненной оболочкой, неумело набитой ватой.
Взяв в руки красную ручку, Карамазова смежила веки.
— Закройте глаза! — приказала она. — Вам не надо видеть…
И вдруг с шумом втянула в себя воздух и заговорила, быстро и странно, на незнакомом, непривычном уху, темном языке.
— Владимир…. Владимир… Владимир… — повторяла она, переплетая единственное понятное слово с резкой и пряной речью.
Ее острые слова разрезали воздух как шелк. И сквозь образовавшуюся длинную бескровную рану подул сначала слабый, рассеянный, но с каждой буквой все более осязаемый, все более цепкий — холод.
— Владимир… Владимир… Влади… — Голос ведьмы сломался на полуслове.
Послышался сухой всхлип бумаги. Зудящий звук шариковой ручки, водимой по каменной поверхности стола.
Не удержавшись, Наташа слегка приоткрыла глаз и, охнув, зажмурила вновь, скривившись в безмолвном оскале.