Вскоре после демонстрации кипящей колбы начались события, в сути которых я, честно говоря, не разобрался до сих пор. Для начала я был похищен древним стариком, который велел называть его просто «Петров». Разумеется, Петров не похищал меня лично. Сам он сидел у себя в резиденции, где-то недалеко от Красноярска, и нетерпеливо ожидал, когда меня к нему доставят. Петров так же, как и Роберт Карлович, был буллом, человеком, посвященным в тайны секвенций и успешно их применяющий в личных целях. Петрову нужно было от меня не слишком много: он всего лишь хотел, чтобы я, пользуясь своим даром граспера, определил, сработала ли некая выполняемая им секвенция. Именно тогда я выяснил, что любая состоявшаяся секвенция на время впадает в спячку, и может быть воспроизведена лишь некоторое время спустя. Время спячки носит название периода безразличия, и для разных секвенций может продолжаться от нескольких часов для многих сотен лет. Только граспер мог сказать Петрову успешной ли была попытка выполнить его секвенцию, не находится ли она в спячке. Петров спросил у меня, могу ли я пообещать, что буду с ним сотрудничать. Я с готовностью согласился, собираясь при первой возможности сбежать от своего престарелого похитителя. Но все оказалось не так просто. Выяснилось, что речь идет не просто об обещании, а о, так называемом, «нерушимом обещании». Оказалось, что существует некий особый ритуал принесения клятвы, именуемый «секвенция нерушимого обещания» и нарушить такое обещание абсолютно невозможно. В результате я выполнил свои обязательства перед Петровым, и вскоре был благополучно доставлен в Москву к Роберту Карловичу. Но мои приключения на этом не закончились. Сейчас я знаю, что все прочие грасперы обезопасили себя от участия в секвенции заморозки довольно остроумным способом. Они принесли нерушимое обещание «перестать дышать», если их попытаются принудить к участию в секвенции заморозки в качестве жертвенного агнца. К сожалению, после принесения такого обещания, они лишались большей части своих грасперских способностей, зато медведи теряли к ним всякий интерес. Как результат, я сделался единственным объектом охоты медведей всего мира, что меня очень сильно напугало. Вскоре в Москве объявился Петров. Оказалось, что они с моим наставником старые приятели. Сейчас я подозреваю, что мое похищение было произведено не просто с ведома Роберта Карловича, но и по его инициативе. Даже сейчас, когда я узнал его достаточно хорошо, а Петрову и вовсе сделался близким другом, мне затруднительно сказать, какой из двух джентльменов более коварен. Во всяком случае, в последовавшей вскоре большой игре, где я играл роль кусочка сыра в мышеловке, оба старика проявили себя хитрющими и циничными игроками. Задним числом я не могу не восхищаться изяществом этой многоходовой комбинации, но тогда мне было не до восхищения. Началось с того, что Петров подсунул медведям рецепт, с помощью которого, якобы, все секвенции замораживались на триста лет. В ходе выполнения этой секвенции должны были погибнуть один граспер и одна граспесса (женщина-граспер; по некоторым причинам все такие дамы по убеждениям принадлежали к медведям), но такие пустяки, разумеется, не могли остановить благородных медведей, защищающих «основу мира». Медведи приложили массу усилий и, в конце концов, выполнили секвенцию трехсотлетней заморозки. Граспесса, которая обеспечила мое участие в этом безобразии, как и ожидалось, погибла, но ожидаемой заморозки не произошло. У секвенции оказались совсем другие последствия. Во-первых, Петров омолодился лет эдак на шестьдесят и в результате сейчас выглядит несколько более юным, чем я. А во-вторых, я вместо того, чтобы умереть во цвете лет, невообразимо усилил свой дар граспера. Теперь, если в моем присутствии совершается секвенция, в момент ароматического взрыва мне открывается рецепт, и я могу ее воспроизвести. Стоит упомянуть еще об одном важном результате аферы с трехсотлетней заморозкой. Буллы, до смерти напуганные перспективой на триста лет остаться без секвенций, объединились в Секвенториум, руководство которым самоотверженно принял на себя Петров. В качестве вступительных взносов с одураченных буллов Петров принимал рецепты секвенций. Формально, образовавшийся депозитарий секвенций принадлежит всем членам Секвенториума, а фактически им распоряжается временный Прокуратор Секвенториума, мой друг Петров. Таким образом, сложнейшая авантюра, последствия которой скверно отразились практически на всех участниках неформального клуба любителей секвенций, принесла пользу лишь трем ее участникам: Петров омолодился и подгреб под себя большую часть секвенций мира, Роберт Карлович получил возможность пользоваться моими услугами по определению рецептов секвенций, а я получил уникальный дар и, в качестве побочного эффекта, абсолютное здоровье. К слову сказать, дар мой по-настоящему уникален. Дело в том, что все грасперы, напуганные возможностью участия в качестве жертв в секвенции трехсотлетней заморозки, обезопасили себя от этого, принеся соответствующее нерушимое обещание. Тем самым, если они попытаются приобрести мои способности через эту секвенцию, то просто «перестанут дышать», как и обещали.
Я обнаружил себя стоящим у окна с чашкой остывшего кофе в одной руке и догоревшей сигаретой в другой. Одним глотком выпил кофе и быстрым шагом двинулся к компьютеру: от того, что я предаюсь воспоминаниям, статья сама не напишется. Усевшись перед монитором, я придвинул клавиатуру и быстро набрал первую фразу: «Ты, конечно, знаешь, что Природа живет по своим законам?» Дальше этого дело не пошло. Я не понимал, зачем год назад Петров сделал сведения о секвенциях всеобщим достоянием, и мне было абсолютно неясно, зачем о них знать читателям «Страуса». Потом, уже в который раз, я начал думать о том, сколько же лет Петрову на самом деле. Год назад он дал мне понять, что применил к себе омолаживающую секвенцию не в первый раз. Кое-что наводит меня на мысль, что не во второй раз и не в третий. Думаю, что Роберт Карлович, если бы захотел, мог бы меня просветить. Но на мой прямой вопрос, он как-то ответил, что о таких вещах не говорят, и пускай я, если это меня так уж интересует, расспрошу Петрова сам. Когда я задал этот вопрос Петрову, он довольно сильно разозлился и предложил мне получше следить за своим собственным возрастом. Что-то я никак не могу сосредоточиться, подумал я и стер единственную написанную строчку. Потом, глубоко вздохнул, сжал зубы и начал печатать.
Через час мое произведение было готово. Я его внимательно перечитал, добавил три и убрал две запятые, заменил «абрахамические религии» на «Библию» и, крайне недовольный собой, отправился спать.
Место Москва.
Начало 15.07.2010 18:05.
Окончание 15.07.2010 21:50.
По дороге домой Алена зашла в универсам в расчете прикупить чего-нибудь диетического на ужин. В планы входило приобрести «вкусненького», но не слишком вредного, чтобы отпраздновать сегодняшнюю скромную зарплату. Положив в тележку немного овощей и фруктов, девушка решила проехать сквозь винный ряд, просто чтобы посмотреть, не появилось ли там чего-нибудь интересного. Интересное обнаружилось сразу же. В глаза бросился желтый плакат, на котором красными буквами было написано: «Акция! Вино сухое красное. Страна происхождения Аргентина». Алена сразу же поняла, что таких совпадений не бывает, и это судьба. При внимательном изучении объявления выяснилось, что двухлитровый пакет вина из сорта винограда темпранильо, который еще вчера предлагался почти за четыреста рублей, сегодня щедрый универсам отдает за сто с небольшим. Заинтересовавшись, девушка внимательно изучила упаковку, надпись на которой обещала клубничные и пряные ноты винного вкуса. От судьбы не уйдешь, глупо отказываться от такого подарка фортуны. Тем более что в планы входило приобретение чего-нибудь деликатесного, а покупка аргентинского вина не худшим образом реализовывала такой план. В результате пакет с вином занял место в корзинке рядом с китайским салатом, яблоками и морковью. Поборов искушение еще немного побродить по магазину, девушка направилась к кассе: хотелось поскорее попасть домой, где своего часа ожидала разгадка тайны черного чемоданчика.
Дома последовала обычная процедура дегустации неохлажденного вина. Оно оказалось густым, терпким и с приятным незнакомым ароматом. Возможно, именно так в Аргентине пахнет клубника, а может быть, это был запах пряностей. Вскоре вино было отправлено в морозилку для приобретения правильной температуры, и вот, проведя под душем всего пять минут, Алена присела на кухне перед раскрытым дипломатом. Перебрав еще раз пирамидки и монеты, девушка пришла к выводу, что если чемоданчик и содержит загадку, то разгадку следует искать в документе, который вчера она приняла за инструкцию по игре с детскими кубиками. При внимательном рассмотрении оказалось, что папка содержит не один, а два документа. Оба они были посвящены описанию неких рецептов. Первый документ назывался «рецепт удвоения», а второй — «рецепт эха». Эхо Алену не заинтересовало, поэтому положила второй документ обратно в папку и принялась изучать оставшийся.
Рецепт удвоения обещал создать абсолютную копию любого неодушевленного предмета и заключался в следующем: из пирамидок определенных цветов надлежало составить два треугольника, обращенных друг к другу вершинами. Между вершинами следовало установить пирамидку белого цвета так, чтобы ее грани были параллельны сторонам треугольников. На картинке очень понятно были изображены требуемые фигуры, и Алена с легкостью воспроизвела их на кухонном столе. После этого в один из треугольников нужно было положить то, что планировалось удвоить, а в центр второго треугольника поместить серебряную монетку. После того, как монетка будет помещена во второй треугольник, останутся сущие пустяки — его нужно будет смочить кровью Спасителя.
Алена громко и нервно рассмеялась, хотя хотелось заплакать. Кровь Спасителя! Какой стыд! Еще минуту назад она была готова поверить в чудо, в настоящее волшебное чудо. Взрослая тетка, а вообразила себя не то волшебницей, не то великим алхимиком, изучающим древний рецепт. Пора прекратить это глупое занятие. Алена отпила из бокала вина и почувствовала, что проголодалась. Самое время совершить набег на холодильник. Пусть диетологи из телевизора сколько угодно издеваются, но кусочек чего-нибудь вкусного — это одна из немногих радостей доступных одинокой девушке. В холодильнике нашелся довольно большой кусок подсохшего сыра, завернутый в полиэтиленовую пленку. Алена туповатым ножом аккуратно срезала со всех сторон неаппетитную корочку, покрытую белесым налетом, и сыр сделался очень даже привлекательным. Девушка отрезала тонкий ломтик сыра, положила его в рот и тщательно разжевала. Потом запила двумя большими глотками вина. Вкусно! Взяв пакет с вином, Алена постаралась определить, сколько его там осталось. Пакет оказался почти полным, и это девушку обрадовало — она хорошо помнила, что сегодня ранним утром пообещала себе встать на путь воздержания. В части вина, во всяком случае. Что теперь? Выяснить, как там обстоят дела у Изабеллы с ее орхидеями? Что-то не хочется. Надоело читать про добрые чудеса, происходящие с зарубежными красотками. Почему чудеса происходят только в глупых женских романах?
Взгляд Алены упал на разноцветные треугольники, выложенные на столе из пирамидок.
Странно, — вдруг подумала девушка, — если никакого рецепта удвоения не существует, из-за чего убили того мужчину? А вдруг — это правда, и рецепт настоящий? Вот было бы здорово!
Взгляд девушки быстро пробежался по стенам кухни, после чего остановился на круглой коробочке, лежащей в открытом чемоданчике. В результате мысли Алены приняли новое направление:
— Вот, в коробочке лежат древние монеты. Наверное, это те самые монетки, которые упоминаются в тексте. Почему бы не попробовать? Берем серебряную монетку и кладем в середину треугольника. Да, кстати, пытливая и упорная девушка заслужила глоточек доброго аргентинского вина. Вместо одного глоточка, сообразительная девушка решила сделать два. Теперь наш бокал пуст, пусть стоит рядом с монеткой, сил наберется. А нам не до отдыха, нам еще колдовством заниматься и заниматься. Что удваивать будем? Разумеется, деньги! Алена залезла в сумочку и вытащила небольшую стопочку тысячерублевых купюр, девятнадцать тысяч, сегодняшнюю зарплату. Купюры были аккуратно положены в центр второго треугольника. Понятное дело, никакого волшебства не существует, но от зарплаты не убудет, если она немножко полежит в окружении пирамидок. Что там у нас дальше в рецепте? Но не будем спешить — сначала, еще глоточек сухого.
Алена двинулась к холодильнику, с неудовольствием отметив, что ощущает себя не вполне трезвой. Значит, наливаем самый маленьких глоточек — нам еще эксперимент экспериментировать и колдовство колдовать. Опираясь на стол одной рукой, и, держа пакет во второй, девушка начала медленно наклонять его над бокалом. Оказалось, что пакет следовало бы придерживать двумя руками — струйка вина поначалу никак не хотела появляться, а когда картонный параллелепипед достаточно наклонился, то вдруг булькнул, расправил бока, и добрый глоток вина пролился мимо бокала прямо на стол. Потом случилось странное: от серебряной монетки с шипеньем повалил белый дым, и она исчезла, а на ее месте появилось тощенькая пачка синих тысячерублевых купюр. Образовавшаяся денежная стопка краем залезла в винную лужицу. Алена быстро схватила деньги, резко ими взмахнула, стряхивая красные капли и быстро промокнула бумажной салфеткой. На салфетке почти не оказалось следов вина, купюры были практически сухими. Скопированная пачка денег была небрежно брошена на сухую часть стола.
— С удвоением разобрались. Интересно, а про что второй рецепт? — Алена достала из папки листки и выяснила, что с помощью второго рецепта можно создать копию самого себя, в нашем случае, по-видимому, самой себя. Прислушавшись к себе, Алена с удивлением обнаружила, что не сомневается, что и этот рецепт сработает. Просто, непонятно, зачем такой рецепт нужен. Сейчас у нас есть одна Алена, которая не знает, куда себя пристроить, а будет две. Пожалуй, пока хватит и одной. А всё-таки, как бы это можно было использовать? Допустим, изготавливаем вторую Алену, которая совершает преступление, а первая в это время обеспечивает стопроцентное алиби. Девушка улыбнулась. Пожалуй, до сих пор от совершения преступления ее удерживало не только отсутствие алиби, но и причины поважнее. Решено: рецепт эха отправляется обратно в папку, а мы продолжаем изучать рецепт удвоения.
Алена взяла из новорожденной пачки пару купюр и внимательно их осмотрела. Деньги были совсем как настоящие, но было в них что-то странное, что именно Алене удалось понять не сразу. Девушка сравнила их с банкнотами, полученными в зарплату, и только теперь сообразила, что новые купюры представляют собой зеркальное отражение настоящих — все надписи шли справа налево, да и буквы были перевернуты — каждая вокруг своей оси. — Мало того, что изготовление денег — это откровенная уголовщина, так ее плодами еще и не воспользуешься, — с сожалением подумала девушка. Не стоит больше удваивать деньги, нужно придумать что-нибудь еще. Осталось четыре монетки и их следует применить с умом. Вот, если бы у меня был крупный бриллиант, — подумала девушка, — можно было бы сделать еще такой же. Не беда, что камушек будет зеркальным. Бриллиант он и есть бриллиант. Но бриллианта нет. А, кроме того, глупо тратить такое чудо на пустяки. Не нужно спешить, сначала следует хорошенько подумать. Что мы имеем? Имеем мы откровенное и неприкрытое волшебство. Правильно ли использовать его только для себя? Пожалуй, нет. Может быть, стоит передать рецепт, пирамидки и монетки государству?
Алена задумалась о том, кто в этом случае может представлять государство.
— Утренние следователи? Отпадает. Они оба — что сопливый, что потный, совсем не похожи на людей, которым можно доверить рецепт удвоения. Лица политиков, знакомые по телевизору, также не вызывали вдохновения. Вряд ли они распорядятся монетками лучше, чем сама Алена. Тем более что монеток осталось всего четыре, и не факт, что для волшебства годятся любые серебряные монетки. Впрочем, это легко проверить. Имеется у нас серебряный полтинник тысяча девятьсот двадцать четвертного года. Алена быстро сходила в комнату и принесла монетку, которая уже шесть лет лежала на книжной полке. Монетку подарили на новоселье; предполагалось, что она принесет в дом достаток и счастье. Своего предназначения монета не выполнила, пусть попытает успеха на другом поприще. Алена повертела в пальцах крупную монету. На одной стороне рабочий с мускулистым торсом взметал над наковальней молот, другая сторона призывала объединяться пролетариев всех стран. На торце мелкие буквы сообщали, что монета содержит девять граммов чистого серебра. А что удваивать будем? Деньги отпадают, нынче Алена — девушка полностью законопослушная. Впрочем, можно удвоить серебряные монетки из чемоданчика. Сказано-сделано. В один треугольник кладем четыре монетки, в другой полтинник и ожидаем чуда. Чуда не происходит. Почему? Что не так? Девушка наполнила бокал, отпила глоток и задумалась. Решение не приходило. Алена взяла листок с рецептом и внимательно перечитала. Дойдя до строки с упоминанием «крови Спасителя», довольно улыбнулась. Конечно! Кровь Христова, тело Христово. Вот в чем дело! На монету следует капнуть красного вина. Осторожно наклонив бокал, девушка пролила из него несколько капель на полтинник. Никакого эффекта! Похоже, полтинник не работает, нужна специальная монетка. Алена убрала полтинник за пределы треугольника, а на его место положила одну из четырех монеток из другого треугольника. Результат такой же, в том смысле, что никакого результата. Девушка вспомнила, что не дочитала рецепт до конца и взяла в руки листочки. Конечно, вот оно — черным по белому: «В следующий раз рецепт удвоения можно выполнить только через шестнадцать часов». Это означает — завтра в середине дня. Алена тщательно собрала монетки с пирамидками и уложила их в дипломат. Сам чемоданчик после секундного размышления отнесла в комнату и положила под кровать. В этот момент раздался телефонный звонок.
Звонил товарищ Сухов, который поинтересовался, где Елене Александровне будет с ним удобнее встретиться — в официальном учреждении, куда он готов вызвать Елену Александровну по повестке, или в менее официальной обстановке, например, в квартире свидетельницы, куда товарищ Сухов готов прийти прямо сейчас. Алена решила предпочесть неофициальную обстановку и через минуту услышала звонок в дверь.
Товарищ Сухов успел сменить кожаную куртку на куда более соответствующую сезону летнюю рубашку. Пропуская следователя в квартиру, Алена бдительно принюхалась — похоже, товарищ Сухов успел принять душ, и пахло теперь от него как от приличного человека, легкий, довольно приятный запах мужского лосьона. Расположились, как и в прошлый раз на кухне. Для начала, товарищ Сухов предложил Алене засвидетельствовать своей подписью, что она предупреждена об ответственности за дачу заведомо ложных показаний. Алена засвидетельствовала, после чего, наверное, чтобы смягчить официальность обстановки, товарищ Сухов предложил называть его Дмитрием Сергеевичем. В процессе беседы довольно скоро выяснилось, что Елена Александровна не в силах ничего добавить к сказанному утром. Похоже, что Дмитрий Сергеевич был этим несколько обескуражен. Ненадолго задумавшись, он выразил желание рассказать Алене некие сведения, не подлежащие разглашению, для чего Елене Александровне следовало подписать еще один документ, предупреждающий от ответственности за это самое разглашение. Алена с удовольствием согласилось, она очень рассчитывала получить информацию, которая помогла бы ей в разгадке рецепта. После завершения этой формальности, товарищ Сухов приступил к рассказу.
Оказалось, что следствие установило, к кому именно приходил покойный гражданин Попцов. Выяснилось, что на третьем этаже подъезда проживает Мухин Иван Сергеевич, приходящийся покойному дальним родственником. Установлено, что гражданин Попцов, постоянно проживающий в Боголюбске, небольшом городе в пяти сотнях километров от Москвы, зашел в квартиру родственника только при своем втором посещении подъезда. Племяннику он сообщил, что неизлечимо болен и попросил помощи в уточнении диагноза, который ему поставили в родном городе. Племянник, гражданин Мухин, работает заведующим отделением в больнице, специализирующейся на онкологических заболеваниях. Он договорился встретиться на следующий день с пожилым родственником у себя в отделении. После чего, дядюшка, отказавшись не только от приюта на ночь, но и от чая, покинул квартиру родственника. В гостях он пробыл не более пятнадцати минут. Выйдя из квартиры, старик, по свидетельству двух мамаш с колясками, быстрым шагом проследовал к выходу со двора. А еще через пару минут он был мертв.
Закончив свой рассказ, товарищ Сухов внимательно посмотрел на Алену и поинтересовался, что она про всё это думает.
Алена ответила, что произошедшее событие ей представляется в высшей степени печальным и поинтересовалась, почему, пускай даже насильственная, смерть пожилого и неизлечимо больного человека вызвала такой интерес у «органов».
А вот, почему, — ответил товарищ Сухов. — В карманах покойного было обнаружено два паспорта на его имя. Вам это не кажется странным, Елена Александровна?
— А что тут странного? — удивилась Алена. — Наверное, один паспорт заграничный, а другой обычный.
— Никак нет. Оба паспорта общегражданские.
— Бывает и так, — перебила Алена, — потерял человек паспорт, выправил новый, а тут старый нашелся.
— Дело в том, Елена Александровна, что у обоих паспортов в точности совпадали серия и номер. Более того, оба документа оказались абсолютно идентичными. Вас это не наводит ни на какие мысли?
Понятное дело, Алену это навело «кое на какие мысли», более того, очень хотелось спросить, а не был ли один паспорт зеркальной копией другого, но делиться этими мыслями она была не намерена. Поэтому, девушка постаралась задать вопрос, который бы задал на ее месте человек, ничего не знающий о рецепте удвоения:
— В каком смысле «абсолютно идентичными»?
— В полном смысле, Елена Александровна. Паспорта совпадают не только до каждой буквы и печати, они полностью неотличимы. Совпадают каждый изгиб, каждое пятнышко, каждое бумажное волоконце.
Товарищ Сухов значительно посмотрел на Алену, будто бы ожидая, что она тут же в чём-то признается. Честно говоря, Алене было в чем признаться, но вместо этого она удивленно спросила:
— Разве так бывает?
— Не бывает, — легко согласился следователь. Но факт неоспорим. Вы ничего не хотите мне рассказать?
— Что-то в голову ничего не приходит, — пожала плечами Алена.
— Тогда я продолжу рассказывать. Повторная беседа с гражданкой Белогрудой позволила установить, что нашего покойного она видела два раз входящим и только один раз покидающим подъезд.
— А что, бабушка в туалет никогда не ходит? — наивно поинтересовалась Алена. — Или наблюдательный пост она оборудовала прямо на горшке?
Товарищ Сухов слегка поморщился. Похоже, недоверие к бдительному свидетелю его несколько покоробило. Тем не менее, он ответил Алене:
— Белогрудая утверждает, что никуда не отлучалась, и я этому верю. Расскажу вам про еще одно странное обстоятельство. Нашими сотрудниками были тщательно обследованы все помещения общего пользования в вашем доме. В результате выяснилось, что замок, запиравший люк, ведущий на чердак, сломан.
— А что, у нас есть чердак? — удивилась Алена. — В жизни бы не подумала.
— Есть. И на него с вашего пятого этажа ведет вертикальная металлическая лестница. Вы что, никогда не обращали внимания?
Алена вспомнила, что у нее на лестничной площадке действительно имеется железная лестница. Наверняка она куда-то ведет. На крышу, скорее всего, или на чердак.
— Наши сотрудники обследовали чердак, — продолжил свой рассказ Дмитрий Сергеевич, — и обнаружили там спортивный костюм, соответствующий описаниям того, в котором покойный Попцов вошел в подъезд в первый раз. Кроме костюма было обнаружено мужское белье, включающее трусы и майку, а также носки и кроссовки.
— Хотите сказать, что Попцов разделся или, вернее сказать, переоделся и спустился с чердака в другой подъезд?
— Другого объяснения просто не приходит в голову, — согласился товарищ Сухов, — но имеют место два странных обстоятельства. Во-первых, чердачные люки в двух остальных подъездах заперты на замки, а во-вторых, — тут Дмитрий Сергеевич поиграл пальцами, словно с трудом подбирая слова, — во-вторых, белье было найдено внутри костюма — майка внутри куртки, а трусы внутри брюк. Более того, кроссовки были туго зашнурованы, а носки находились внутри. Странно, правда? — Дмитрий Сергеевич выжидательно посмотрел на Алену. — Такое впечатление, что человек взял и исчез, а вся одежда осталась.
— А вы не предполагаете, что трусы и носки были специально засунуты на свои места, а кроссовки зашнурованы? — полюбопытствовала Алена.
— Наверное, так оно и было, — поскучнел товарищ Сухов. — А теперь я бы хотел задать несколько вопросов о ваших отношениях с племянником покойного.
Алене стало не по себе. Стремясь отдалить неприятное объяснение, она спросила: