Его рука медленно, очень медленно поднялась и коснулась моей груди.
Я вжалась в холодную, склизкую – ох! – стену дома.
– Послушай, парень, – начала я, – все это до ужаса прикольно, но не мог бы ты хотя бы чуток приодеться? А то, знаешь ли, так начинать знакомство… несколько неприлично, не находишь?
Он склонил свою красивую голову набок. Кудри, черные словно ночь, они почти сливались с окружающим нас мраком – и когда только успело настолько потемнеть? – колыхнулись, обрамляя идеально вылепленные черты лица. Глаза, странные, глубокие… черные, зовущие, уставились на меня. У меня от этих гляделок начала кружиться голова, и я переместила взгляд ниже. Но лучше бы я этого не делала. Полные, чувственные губы обещали всевозможные наслаждения, и явно с грешным оттенком. «Высокие скулы, узкое лицо. Золотистая кожа. И это не загар. Очень необычный оттенок, экзотичный. И разрез глаз, отметила я. Нездешний. Чужой. Чувственное лицо. Прекрасное. Просто дух захватывало. Я невольно подняла глаза. Длинные, пушистые, изогнутые ресницы. Вот черт. У него же черные глаза? Или нет? Сейчас они были серебряные. Оттенка чистого серебра». И они темнели буквально у меня на глазах.
Его рука и не думала убираться с моей груди. Крепкая ладонь обхватила ее, чуть сжала. От его руки исходил жар, тут же окативший меня с головы до пят.
– Послушай, – сделала я еще одну попытку и выставила вперед руку, уперевшись ему в грудь.
Он стоял, как скала, и не думал отодвигаться. «Ну и ладно». Я подняла вторую руку – с бутылкой – чуть ею качнула. Внутри плеснула жидкость.
– Ага, – радостно сообщила я нахальному типу. – Не закончилось.
И сделала хороший такой глоток прямо у него перед носом. Он не отреагировал. Ну, кроме того, что подушечкой пальца зацепил выступавший сквозь лифчик и платье сосок. Я решила не обращать внимания на эти, если можно так выразиться, заигрывания. И вдруг мне стало ужасно смешно. И я расхохоталась.
– Мне так и называть тебя – Смерть? – сквозь смех проговорила я. – Хочешь?
Я пихнула ему под нос горлышко бутылки. Его взгляд на мгновение оторвался от моего лица и опустился к предмету перед его носом. Ноздри слегка раздулись.
– Не вздумай только морщиться, – по–своему истолковала его реакцию я. – Отличный шотландский односолодовый вискарь. Забыла, как называется. Я бы прочитала с этикетки, но тут темно, а я и так плохо вижу.
«Убери бутылку, она тебе не понадобится», – прозвучало у меня в голове.
– А? – всполошилась я. – Это ты как? Ну–ка брысь из моей головы! У меня и без этого мозги танцуют, а тут еще и ты.
Его рука оторвалась от моей груди и ухватила бутылку. Я почти не сопротивлялась, когда он ее у меня отобрал и отбросил назад. Я с тоской выслушала звон разбившегося стекла и покачала головой.
– Ну зачем ты так? Если сам не хотел допивать, я бы с удовольствием ее прикончила сама. А теперь… Слушай, мне очень надо выпить.
«Нет».
– Хорошо, хорошо, – я подняла руки, показывая, что сдаюсь. – Так какие у тебя предложения?
Он снова вперил в меня свой темный взгляд. Я тяжело вздохнула.
– Кажется, понимаю. Но, увы, вынуждена тебя огорчить: в мои планы на сегодня трах с незнакомцем не входит. Как–нибудь в другой раз, о’кей? Ну, я пошла. Приятно было познакомиться и все такое.
Я повернулась к нему спиной, сделала шаг и уперлась…прямо в его твердое обнаженное тело.
– Слушай, Смерть, мне еще рановато на свидание с тобой. Я молодая, ну ты понимаешь, здоровая… ну сравнительно. У меня впереди вся жизнь, карьера и тому подобное. Пусти меня.
«Нет».
«Зашибись!»
– Ты еще какие–нибудь слова знаешь, кроме этого дурацкого: «Нет»? И кончай трепаться в моей голове! Меня это бесит!
«Кажется, я начала трезветь. Во мне проснулась ярость. Хороший признак. Или просто у меня отняли бутылку. За глоток чего–нибудь покрепче я бы жизнь отдала… Минуточку. Жизнь? Я отступила на шаг от Смерти. Господи, ну смех и грех. Смерть!»
Я хихикнула. Он смотрел на меня. Не мигая. И что–то такое было в нем. Какая–то энергетика. Не знаю, как это назвать. Но от него, такого теплого – я это знала точно, тело его было теплым, дотрагивалась минуту назад, – веяло чем–то ледяным. Стужей. Сыростью старинных подземелий. И тленом.
– Смерть? – пролепетала я, пугаясь теперь по–настоящему и трезвея.
Он не ответил.
Мои колени задрожали, и я начала медленно оседать на асфальт. Но он мне упасть не дал. Мгновенно выпростал вперед руку и обхватил за талию. Я беспомощно повисла на нем.
– Э–э, спасибо, – через несколько секунд прошептала я, несколько оклемавшись.
Я сделала попытку высвободиться из его хватки. Не тут–то было. Я попробовала еще разок. С тем же успехом. Он держал меня крепко.
«Бесполезно», – уже привычно прозвучало в голове.
– Я так и поняла, – я умудрилась с досадой топнуть ногой. – И что дальше?
«Ты умрешь».
– Спасибо, что сообщил. Быстро или медленно?
«А как ты хочешь?»
– Никак.
«Мне показалось, или он рассмеялся у меня в голове?»
«Все будет не так, как ты подумала. Тебе понравится. Всем нравится.»
– Всем нравится – что? Умирать?
«Заниматься – как вы это называете? – любовью».
– Ты собираешься залюбить меня до смерти?
«Да».
«Итить твою колотить!»
– Я тебе уже сказала, что не собираюсь с тобой трахаться.
«Я знаю это слово, это – грубое слово».
«Ишь, какой чувствительный попался».
– А тебе–то что, как я это называю? И… Погоди–ка. Что ты там говорил? Как МЫ это называем? Мы – это кто?