- Гэрлоку будет приятно узнать, что он самый крепкий пони на свете. А я рад знакомству с тобой, Тасиэль.
- А у тебя правда есть невидимый мешок, который невозможно опустошить? - полюбопытствовала она.
Я застонал и покачал головой.
- Вы что, встречались с Шерваном?
- С Шерваном? - Вид у обоих супругов был озадаченный.
Елена подавила ухмылку.
- Впервые приехав в Кифрос и остановившись в Теллуре, я, чтобы не искушать разбойников, наложил заклятие невидимости на свои седельные сумы. И вот когда я достал что-то из заговоренной сумы, один малый, - Шерван его звали, - приметил это и решил, будто у меня есть волшебный мешок. Я порывался объяснить ему, что к чему, но он, похоже, принялся разносить повсюду слухи о моем волшебном мешке.
Устрелло рассмеялся.
- Я отроду не встречал никакого Шервана, но историю про мешок слышал. Ее пересказывают все путники, и я чуть ли не разочаровался, узнав правду.
- Так ведь маг наверняка рассказывает не все, иначе он не был бы магом, - промолвила Тасиэль, подмигнув мне.
- Увы, правда не всегда вызывает восторг.
- Правда в том, что ты так и не поел, а мы никому не позволим встать из-за нашего стола голодным, а уж тем паче знаменитому магу, - промолвила она, передавая мне огромное блюдо с мясом. Судя по запаху, с козлятиной, приправленной кэрри.
- Спасибо, - сказал я, накладывая себе изрядную порцию. Есть хотелось так, что меня не могли смутить никакие, даже самые острые приправы.
Елена вручила мне длинную корзинку, и я взял ломоть темного, влажного, испускавшего пар хлеба.
- Возьми оливки, они у нас особенные, - предложила Тасиэль, протягивая небольшое ведерко.
Рассеянно взяв пригоршню, я вспомнил о маленьком воришке, поймать и наказать которого требовал от меня Фастон, и обмакнул хлеб в подливку. Ух ты! - она оказалась еще острее, чем буркха Риссы. На лбу у меня выступила испарина, а у Елены, откусившей куда меньший кусочек, чем я, ехидно блеснули глаза.
- Наша козлятина славится повсюду, - громко, чтобы перекрыть гомон в столовой, заявил Устрелло. - Моя Тасиэль делает лучшую приправу во всем Кандаре. Острее, чем у нее, ни у кого не сыщешь.
Тасиэль просияла, и я сглотнул, потянувшись к стоявшему перед Еленой кувшину. После того как я проглотил нечто вроде огненного шара, из тех, что творят белые маги, оставалось надеяться лишь на хлеб без подливки и перебродившую фруктовую тиклу.
- Нравится?
- В жизни не пробовал ничего подобного! - искренне заверил я.
На сей раз просиял Устрелло, а вот Елена прикрыла ладошкой рот. Я же, перед тем как взять еще кусочек козлятины, набил рот хлебом. На моем лбу все еще поблескивали бусинки пота.
- Вот как волшебник ест: любо-дорого посмотреть, - промолвил Устрелло. - Не то что некоторые солдаты.
При этих словах он многозначительно взглянул на жевавшую хлеб без подливки Елену.
- Так ведь я не волшебница, огонь глотать не обучена, - откликнулась та.
У меня тоже не было привычки глотать огонь, однако, встав спозаранку проводить Кристал, я остался почти без завтрака, да и на обед обошелся крохотным кусочком хлеба с сыром. Путь был долгим, и, изрядно проголодавшись, я налегал на жгучее мясо, обильно запивая его тиклой и заедая здоровенными ломтями хлеба.
- Вот молодец, целую тарелку умял, - похвалила меня Тасиэль. - Хочешь добавки?
Я кивнул, хотя на сей раз взял порцию поменьше. А хлеба побольше.
- Вот что значит маг! - заметила Елена, закатывая глаза.
- Куда путь держишь? - поинтересовался Устрелло.
- Да так, поколдовать надо, - ответил я, прожевав очередной кусок.
- Чего и следует ждать от мага, - серьезно заявила Тасиэль. - Маги должны делать то, чего не можем мы: на то они и маги.
Возразить было нечего. Устрелло кивнул в знак согласия с этим мудрым заявлением, а мне оставалось лишь придать своей физиономии невозмутимый вид. Не мог же я раскрыть свои истинные намерения.
- А что делают маги, когда не занимаются волшебством? - осведомился Устрелло.
- Да кто что. Я, например, столяр.
- Краснодеревщик?
- Да, занимаюсь в основном изготовлением мебели. Стулья делаю, шкафы, кресла, комоды...
- С ума сойти! Маг, а умеет делать полезные вещи!
Едва не поперхнувшись, я кивнул и торопливо отхлебнул глоток тиклы.
* * *
По окончании ужина я, гадая, чем нынче занимается Кристал, вернулся в свою каморку, с зевком достал из торбы свечу, разжег ее с помощью огнива и принялся листать "Начала Гармонии". О пыли там, к сожалению, не говорилось ничего, а вот насчет зуда имелся целый подраздел, в котором указывалось, что это ощущение делается сильнее при "разгармонизации сознания". Красота, да и только! Получалось, будто зуд способствует разгармонизации сознания, а разгармонизация сознания - усилению зуда. А вот способов избавиться от упомянутого зуда там не рекомендовалось никаких: во всяком случае, я, торопливо перелистывая страницы, таковых не обнаружил.
Не найдя, что искал, я вернулся к вводным разделам, тем самым, которые всегда нагоняли на меня такую тоску, что вникнуть в них толком мне так ни разу и не удалось. Первые страницы едва не погрузили меня в сон, но после того, как я их одолел, мне удалось обнаружить кое-что интересное.
"Гармония в чистом виде не может насыщать жизнь, ибо для жизни необходим рост, а рост представляет собой непрерывную борьбу, суть которой в выведении гармонии из хаоса".
Не знаю, имело ли это отношение к Герлису, а вот к вопросу о скуке имело, и самое непосредственное. Я всегда воспринимал гармонию как нечто наводящее скуку, но не заключалась ли вся проблема в названной "чистоте" гармонии? Уверенности у меня не было, но тут было над чем подумать.
Особо далеко мне продвинуться не удалось: чтение завершилось на параграфе, гласившем, что "гармония должна воплощать в себе хаос, а хаос гармонию".
Для меня это было слишком мудрено и затейливо, а потому я задул свечку, свернулся клубочком и попытался заснуть, несмотря на доносившиеся снаружи голоса.
- ...предлог, чтобы заполучить лошадь...
- ...не колченогий, как у тебя...
- ...чем занимаются чародеи? А, Серджель, ты знаешь?
Однако усталость помогла мне провалиться в сон, а когда я проснулся, вокруг царила тишина. Из-за окошка пробивался серый утренний свет, а затягивавшие небо плотные облака наводили на мысль о прохладном моросящем дожде.