— Не знаю… Я только слышал, что следователь приходил в школу поговорить с ним. Ральфа вызвали в кабинет директора. Так он там такой рёв поднял. Кричал, что ничего не знает. А потом его матушка приходила и возмущалась… Ты её когда-нибудь видела? Вечно в тёмном и на мумию похожа. Она так раскудахталась, будто её сыночка в тюрьму хотели посадить. А его ведь просто спросить хотели кое о чём. Раз уж он там работал. Следователь ведь со всеми должен поговорить, а не только с теми, кого подозревает. На Ральфа никто и не думал, а он сразу в штаны наделал. Он потому и струсил, что виноват.
— Выходит, главеры делятся с ним награбленным?
— Конечно. И травку дают. В Шиман-Тауне всё можно достать. Ральф уже давно гашаном балуется. И Сид Картер, его лучший дружок… Да и вообще многие. Даже у нас в классе такие есть. Жуют гашан. Потом съешь мятную конфету — и ничего не чувствуется. Не пахнет.
— Судя по всему, ты тоже пробовал?
— Ага, — шмыгнув носом, признался Тим. — Но мне не понравилось. Уж лучше мороженое купить.
— Это точно. Ну и дела творятся. И прямо под носом. Живёшь — и ничего не знаешь.
На это Тим ничего не сказал. В его молчании Илана снова уловила некоторую снисходительность. Дескать девчонкам и не обязательно всё знать. Пусть занимаются своими мелкими склоками. У парней всегда всё круче. Но, похоже, Тим тут же вспомнил, что сам он на крутого не тянет. Налёт "мужской снисходительности" как ветром сдуло, и Илана снова увидела перед собой испуганного восьмилетнего ребёнка.
— Ты только никому всего этого не говори, ладно? А то мне не жить. И не заступайся за меня. А то весной… Мало того, что Майка избили… Нам со Стивом тоже досталось. Ральф поймал меня около спортзала и минут десять руки выкручивал. Чуть не сломал. Я потом неделю писал, как курица лапой. А Сид Картер Стиву лоб сигаретой прижёг. У него там до сих пор пятно. Если эти двое узнают, что я кому-то про них рассказал, они меня со света сживут. Ральф грозил, что покажет меня своим дружкам главерам. А они, говорят, помогают работорговцам красть детей. Подкараулят меня где-нибудь и схватят…
— Никто тебя не схватит, — перебила Илана. — После всего, что я тут наслушалась, я буду последней сволочью, если не постараюсь тебе помочь. И тебе, и другим… Да не пугайся ты, не собираюсь я жаловаться старшим. Я вообще ничего никому не скажу. Но этих гадов я прижму — будь уверен. Считай, что поделился своими проблемами со старшим братом.
— А что ты собираешься делать? — робко спросил Тим.
— Я ещё не решила. А ты должен мне кое-что обещать.
Тим с готовностью кивнул.
— Ты тоже не должен никому рассказывать о нашем разговоре. Даже своему другу Стиву. Это во-первых. А во-вторых… Не пугайся и не удивляйся, если в школе будут происходить всякие странные вещи…
— Да они и так происходят, — улыбнулся Тим. — Значит, это действительно всё ты подстраиваешь? Вот здорово! Не зря тебя некоторые боятся. Это правда, что ты дочь дьявола? Меня это ничуточки не пугает. Толку-то, что Ральф сын священника! Такой гад. Ты только не обижайся, пожалуйста. Мой папа любит повторять: родителей не выбирают, и кем бы они ни были, ты не виноват…
— Я не знаю, чья я дочь, Тим, — остановила этот словесный поток Илана. — И не будем об этом. Я выведу Ральфа и его дружков на чистую воду. И сделаю это так, что тебя ни в чём не заподозрят. Операция "Джефферсон и K°" начинается! Над кем ещё эти скоты в последнее время издевались?
— На прошлой неделе Ральф заставил Джека Рэнсома мыло в туалете есть. Джека потом на уроке затошнило, и его домой отправили. А родители ему врача вызывали… А ещё я точно знаю, что ту надпись про учительницу литературы сделали Ральф и Сид. И рисунки… Видела?
— Ещё бы, — усмехнулась Илана.
Похабные стишки и рисунки возле кабинета литературы были сделаны несмываемой краской, так что стену пришлось заново покрывать линопластом.
Илана проговорила с Тимом Бертоном до конца урока. Потом оба разошлись по своим классам и, встречаясь в коридорах, вели себя так, будто они не знакомы.
— Помнишь, в апреле церковь ограбили? — спросила Илана у бабушки вечером. — Кого-нибудь нашли?
— Насколько я знаю, нет, — ответила та. — Это дело вообще быстро замяли. Говорят, там явно свои замешаны. Ну а кому ж охота выносить сор из избы?
Следующий день принёс неприятный сюрприз, заставивший Илану ненадолго отвлечься от проблем Тима Бертона. Впрочем, позже она считала эту историю хорошей прелюдией к операции "Джефферсон и K°".
Спустившись после уроков в раздевалку, Илана обнаружила, что её шкафчик опять сломан, а куртка испачкана. Ущерб был поправимым — Илана сразу поняла, что отчистить эту грязь нетрудно, но она решила не оставлять без ответа ни один выпад в свой адрес. Она почему-то сразу заподозрила Джона Макдермата. Может быть, потому, что он наблюдал за ней с ехидным интересом. Джон учился в шестом классе — вместе с кузенами Снежаны Грундер и был её верным прихвостнем. В отличие от братьев Шульц он ещё не понял, что связываться с Иланой Стивенс небезопасно. После Лабиринта ужасов единственное, что позволяли себе Адольф и Роберт, — это гнусные выкрики в адрес Иланы. Снежана вела себя ещё более осторожно — слишком свежа была в памяти история с зеркалом.
— Твоя работа? — спросила Илана, подойдя с испачканной курткой к Джону Макдермату.
— Ой-ой, тётенька, это не я! — пятясь с притворным испугом, пропищал Джек. — Честное слово, я тут ни при чём. Клянусь!
— Ну и чем же ты клянёшься?
— Жизнью! — торжественно провозгласил Джон и отвесил Илане дурацкий поклон. — Ваше Бледнейшее Величество, у меня и в мыслях не было портить вашу мантию. Чтоб мне сдохнуть, если это сделал я. Завтра же.
— Ну-ну, — усмехнулась Илана, отряхивая куртку.
Джон Макдермат и не подозревал, что подбросил ей неплохую идею. По дороге домой Илана свернула на улицу Лангобардов. Там находилось известное в городе бюро ритуальных услуг «Силенциум». Нижний этаж здания занимал магазин — роскошный и мрачный. Среди тяжёлых собранных в складки драпировок красовались венки, букеты из живых и искусственных цветов, готовые надгробия из мрамора и алебастра. Памятники на заказ стоили очень дорого. Люди среднего достатка обычно довольствовались тем, что украшали могилы близких фигурами ангелов, птиц или красивыми вазонами, в которых можно было посадить цветы. Имелись в магазине и гробы — всех размеров и самой разнообразной отделки. Илана выбрала попроще — из тех, что стояли в дальнем углу огромного салона. Она знала, что пропажу заметят, только если надумают проводить учёт. Больших убытков магазин не понесёт. «Силенциум» чуть ли не каждый месяц безвозмездно отдавал часть залежалого товара богадельням и МПС1, которой приходилось хоронить бродяг.
Для того, чтобы заключить предмет в лёд, к нему надо было прикоснуться. Убедившись, что в её сторону никто не смотрит, девочка коснулась шершавой матерчатой обивки. Мгновение — и гроб уже в ледяном шарике. Никто из работников магазина не обратил на Илану ни малейшего внимания. Дети из ближайших школ заходили сюда довольно часто. Мрачное великолепие дворца смерти притягивало их. Хотелось хоть немного постоять на пороге того, что называют иным миром, вдохнуть запах ещё свежих, но готовых к увяданию цветов, а потом с удвоенной жаждой жизни выскочить на шумную и светлую улицу.
Украсть гроб оказалось легче, чем дотащить его до дома. Илана уже заметила — чем крупней и тяжелей предмет, тем труднее удержать его в ледышке. Ледяной шарик весил не больше, чем тогда, когда был пуст, но, подходя к дому, Илана чувствовала такую усталость, словно тащила этот гроб на себе. Шарик оставался почти невесомым, а вот тело Иланы всё больше и больше наливалось тяжестью. И она знала: единственный способ избавиться от этой тяжести — извлечь предмет из магического льда.
Оказавшись наконец в своей комнате и вернув гробу "товарный вид", она какое-то время сидела, оцепенев от слабости. Потом спохватилась и поскорей задвинула гроб под кровать. Ещё не хватало, чтобы его увидела бабушка — вдруг неожиданно войдёт. Впрочем, бабушка Полли в последнее время без предупреждения не входила. Иногда создавалось впечатление, что она боится увидеть в комнате Иланы что-то страшное. Но она ведь знала, на что шла, когда брала из приюта странное уродливое дитя с голубой кровью… Или не знала? Девочка голубых кровей постепенно превращалась в прекрасную принцессу. Гадкий утёнок превращался в лебедя, которому уже становилось тесно в убогом старом курятнике. Полли Стивенс любила своего странного приёмыша и не хотела его терять. И она не хотела верить, что все эти годы лелеяла монстра, скрывающегося под нежной личиной ребёнка. Похоже, старая Полли решила, что над некоторыми вещами лучше не задумываться. А ещё лучше — вообще их не замечать.
Поздно вечером, когда бабушка уже спала, Илана сделала на крышке гроба красивую чёткую надпись — ДЖОН МАКДЕРМАТ.
Утром ей предстояла завершающая и самая ответственная часть операции. Илана решила встать попозже — бабушке она сказала, что ей завтра ко второму уроку. В школе она должна быть в конце первого. Шестой класс будет на уроке математики, в кабинете, который расположен на редкость удачно — в боковом коридоре, сплошь уставленном кадками с экзотическими растениями. Есть где спрятаться, если что. Гроб она поставит у дверей класса, перед самым звонком. Математик никогда не задерживает учеников, но и раньше ни за что не отпустит.
Надо было хорошенько выспаться, но, несмотря на усталость, заснула она далеко не сразу. Гроб под кроватью не располагал к приятным сновидениям. Илана даже побоялась гасить ночник. Едва она задремала, как её разбудил какой-то шорох. Открыв глаза, Илана обомлела. Гроб стоял посреди комнаты, а над ним застыла удивлённая и испуганная бабушка.
— Что это такое?! — простонала она, схватившись за сердце. — Ты что — смерти моей хочешь?
— Бабуля, ну что ты говоришь! — подскочила на кровати Илана. — Это просто… Это… Я тебе сейчас всё объясню. Тебе же самой не нравилось, что меня обижают. Этого Джона Макдермата давно уже пора проучить…
— При чём тут Джон Макдермат? — холодно спросила бабушка.
Илана взглянула на гроб, и ей стало не по себе. На крышке было написано совсем другое имя — ГАЙ. А ночник в виде ангела с лампадой освещал уже не комнату, а старинный богато убранный склеп. Пятна тусклого света плясали на мозаичном полу и покрытых рельефами колоннах. Гроб с надписью ГАЙ стоял на резном постаменте. В нём кто-то был. Кто-то рвался наружу, пытаясь поднять крышку. Наконец она поддалась. Илана в ужасе попятилась, но когда крышка с глухим стуком упала рядом с гробом, над ним заклубился белый мерцающий туман. Он постепенно заволакивал помещение, и Илана обрадовалась, увидев в углу склепа арку, из которой струился золотистый свет. Арка привела её в маленькую часовню. Здесь горело множество свечей, а перед статуей ангела с мечом молился молодой священник. Илана узнала его ещё до того, как он обернулся и посмотрел на неё своими чисто-голубыми глазами, такими яркими на бледном лице. Она даже толком не поняла, что её больше испугало — мертвенная бледность отца Джорджа или предчувствие неотвратимого… В золотистом сумраке часовни незримо витала угроза. Она затаилась среди теней, заставляя нервно трепетать оранжевое пламя свечей и лампад. Неожиданно Илана поняла, что угроза эта исходит от каменного ангела. И едва она об этом подумала, как статуя ожила, взмахнув ослепительно засверкавшим мечом.
— Берегитесь, святой отец! — крикнула девочка, но священник даже не шелохнулся.
Илана кинулась к нему, прекрасно осознавая, что уже не успеет его спасти… И проснулась.
— Ты сегодня кричала во сне, — сказала за завтраком бабушка. — Я даже хотела к тебе зайти. Начала вставать — и спину прихватило. А потом ты затихла, ну и я тоже уснула.
— И правильно. Чего ко мне ходить? Я ж не младенец. Люди часто кричат во сне, а утром уже ничего не помнят.
Илана предпочла бы не помнить, что ей сегодня приснилось, но ночные видения так и стояли перед глазами — тревожные, навязчиво яркие. Отдохнувшей она себя не чувствовала и уже готова была отказаться от этой затеи с гробом. Илана просто боялась, что не дотащит его до школы.
"Ладно, — решила она наконец. — Станет невмоготу — брошу где-нибудь в кустах".
Но гроб она всё же донесла. До самой двери кабинета математики. До конца урока оставалось минуты три. Илана спряталась за фенейской пальмой, росшей в огромном керамическом вазоне, и стала ждать. «Сюрприз» едва не испортили две первоклашки, которые наверняка отпросились в туалет, а сами решили побегать по школе. Увидев в коридоре гроб, девочки с визгом умчались прочь. Илане показалось, что визжали они скорее от восторга, чем от страха. Подумать только — в коридоре школы гроб! Не иначе как прелюдия к чему-то интересному.
Интересное началось, когда дверь класса открылась. Тут уж поднялся такой визг, что Илана испугалась за свои уши. Когда народу в коридоре собралось достаточно, она покинула своё убежище и незаметно присоединилась к возбуждённой толпе. Прежде всего её интересовала реакция Джона Макдермата. И она поймала себя на том, что вид его перекошенной физиономии доставил ей гораздо меньше удовольствия, чем она ожидала.
Впрочем, результат этой акции её удовлетворил. Джон не только перестал задирать Илану Стивенс, но и счёл необходимым предупредить насчёт неё своих дружков. Илану забавляло, когда хулиганы из шестого и седьмого классов, которые раньше не упускали случая выкрикнуть а её адрес какую-нибудь гадость, делали теперь вид, будто её не замечают. И даже как бы невзначай расступались, если она попадалась им навстречу.
У Джона Макдермата "хватило ума" рассказать о разговоре с Иланой ещё и родителям. А у тех в свою очередь "хватило ума" начать расследование. Главный архитектор города Хью Макдермат даже потребовал, чтобы ему позволили побеседовать с "этой Стивенс" в присутствии директора школы. Илану этот разговор весьма позабавил.