Они сидели на балконе, много курили, пили чай. Иногда баловали себя пивом. И разговаривали. Так много слов, так много тем для разговоров. Не без того, чтобы пожаловаться друг дружке и тихонько поскулить, сетуя на нелегкую женскую судьбу, на незалаженность в личной жизни. Но все же больше иного, чего-то светлого, небесного. И какие-то незримые прикосновения судеб. Говорят, Киев — большой город. Девушки решили, что вовсе и не так, всего лишь маленький хуторок, в котором все друг друга знают. И долго смеялись, отыскав такую общую знакомую, от которой обе долго истерили. Ее звали Аня. Хорошая девочка-евреечка. Когда Яринка познакомилась с Рустамом, то он встречался с этой Аней, решив в очередной раз, что влюбился навсегда. А потом Анечка внезапно вышла замуж и укатила в Израиль. Рустам долго депрессил по этому поводу, но со временем прошло. Три года все же пролетели. В разговоре с Ирой оказалось, что эта самая Аня ни кто иная, как девушка, уведшая парня у Иры, выскочившая за него замуж. Можно лишь посмеяться.
За пределом серых глаз
Утро выдалось теплым и безоблачным. Покончив с ежедневными церемониями, князь вышел из замка, желая направиться в гарнизон для осмотра войск. При нем были только несколько телохранителей и пара чиновников-прихлебал, всегда вертящихся возле владыки. Покинув приделы замка, князь вместе со свитой вышел на небольшую площадь и осмотрелся, приветствуя легким кивком головы своих подданных. Те кланялись и славили властелина, желая здравия и побед.
Окидывая надменным взглядом народ, князь вдруг помрачнел, заметив тень среди толпы. Что-то настораживающее было в силуэте. Не тратя времени на догадки, князь направил пару телохранителей в направлении мелькнувшей тени.
Стражники юркнули в толпу и вскоре выудили нарушителя, который пошел за ними сам, не оказывая никакого сопротивления. Он был молод и одет в потрепанную мантию. Выглядел пойманный странно, а значит, ничего хорошего в помыслах его быть не могло. Такой точки зрения князь придерживался всегда. Не может человек с чистой совестью прятаться за спинами горожан от пристального взгляда стражи.
Охранники сгрудились вокруг князя, закрывая его своими телами от возможного нападения, но самоуверенный владыка, видя перед собой всего лишь мальчишку, отстранил их нетерпеливым жестом. Окинув приведенного высокомерным презрительным взглядом, князь снизошел до вопроса:
— Назовись, кто ты. И почему прячешься за людскими спинами, замыслил чего недоброе?
"Подозреваемый" откинул капюшон, и князь перестал сомневаться в том, стоило ли задерживать этого бродягу. Он узнал его. Перед ним стоял не кто иной, как некромант, настоящий колдун-чернокнижник. Богоизменник и еретик. Князь захлебнулся в негодовании от того, что богомерзкое существо посмело проникнуть в саму столицу княжества, более того, ошиваться близ княжеского замка. Не помня себя от возмущения, князь заревел на стражников:
— В кандалы его, в подземелье! И пусть сгниет там!
Повинуясь приказу владыки, послушные охранники ринулись на некроманта, в то время как возмущенный князь кипел яростью и краснел от напряжения и отвращения. Всю свою жизнь он пытался искоренить это непотребство колдунства-чернокнижия на своей земле. И священники всегда одаривали его благословениями на сии богоугодные дела.
Но вдруг стражники остолбенели, уставились на князя и упустили некроманта, в мгновение ока оказавшегося рядом с владыкой. Цепь захлестнулась вокруг шеи князя, и стражники замерли, не зная, что им теперь делать. Все присутствующие на площади настороженно-выжидающе уставились на разворачивающуюся картину. Но никто не рискнул помочь князю: то ли не очень его и любили в народе, то ли некромната-чернокнижника испугались. А может быть, остерегались спровоцировать колдуна на более решительные действия.
Хрипя и давясь кашлем, застрявшем в сдавленном горле, князь всё-таки нашел в себе силы посмотреть на некроманта и спросить сдавленным сорвавшимся голосом:
— Чего ты хочешь, мерзкое отродье?
Отвращение к чернокнижнику и злоба на него поднимались удушливой волной, окончательно сбивая и без того неровное дыхание, заливая краской лицо и шею. Стражники начали осторожно и незаметно подкрадываться к зарвавшемуся колдуну со спины. Горожане, замерев в ожидании, молча смотрели на происходящее. Некромант не двигался, а затем туже затянул цепь, вырывая из легких пленника последний воздух. Безжизненное тело князя упало в пыль.
Пока притихшая толпа безмолвствовала, в животном ужасе взирая на некроманта, пока лживые царедворцы потирали ручки, мерзко хихикая и радуясь свержению князя, строя планы на то, кто займет его место и какими благами они смогут себя окружить — стражники вышли из оцепенения и ринулись на убийцу, обнажая мечи.
— Умри, мразь!!!
Их больше ничто не сдерживало, слепая ярость застилала глаза благородных воинов, несшихся на некроманта.
Происходящее все больше стало походить на полуночный кошмар, когда убиенный князь поднялся и встал между колдуном и стражниками. Толпа испуганно ахнула и отступила, произошедшее испугало людей гораздо больше, чем само убийство. Воздух загустел, и атмосфера накалилась, пропитавшись диким ужасом и паникой.
Застыли в ужасе и царедворцы. Идея сместить князя с помощью бродяжки-некроманта уже не казалось им привлекательной. События начали принимать совершенно неожиданный оборот. Подстегнув мстительность когда-то обиженного князем колдуна, они уж никак не ожидали, что оборванец некромант окажется серьезным колдуном, а не просто мелким адептом чернокнижия. Тонкая грань между случайной удачей, выпавшей на долю бродяги в виде отмщения обидчику, стиралась, превращаясь в нечто другое. И мысли уже всерьез напуганных лакеев бывшего правителя завертелись в другую сторону.
"А не было ли это спланировано, и ограничится ли колдун одним убийством? Или он задумал нечто совершенно иное? Или внезапно опустевший трон уплывает не в те руки, в которые хотелось бы?"
Нервы иногда не выдерживают даже у самых изощренных лицемеров.
— Чего вы стоите? Убейте его!!!
Визгливый крик одного из царедворцев был адресован стражникам, не смеющим поднять свои мечи на владыку, пусть уже и мертвого. Солдаты ринулись вперед, пытаясь обойти живого мертвеца и достать своими клинками чернокнижника, осквернившего тело правителя.
Толпа отступила на пару шагов назад, тесня задние ряды и прижимая их к ограде. Страх за собственную жалкую жизнь не позволял им допустить даже мысль, что навались они сейчас всем скопом, от некроманта не осталось бы и следа пребывания в этом мире.
Звенящее мечами напряжение повисло в воздухе над площадью. Толпа и царедворцы застыли в ожидании окончания схватки, не торопясь принимать ту или иную сторону, пока не выявлен истинный победитель в этом странном сражении. Паника постепенно охватила их при виде сражающихся стражников и разрубленного на куски князя. Когда новый зомби ринулся в бой, и стражники отступили, спасая свои жизни, по толпе пробежал испуганный ропот. И тут от толпы отделился священник. Пожилой, невысокого роста. В его глазах не было ни страха, ни паники, только презрение. Глава церкви только сейчас смог пробраться сквозь ряды горожан. Выйдя вперед и став напротив некроманта, старик произнес молитву, осеняя сражающихся небесным знаком. Зомби рухнул и единственный не отступивший страж снес некроманту голову ударом меча.
— Изыди, нечисть! — прокричал священник некроманту. — Не будет такого, чтобы княжий престол колдуну чернокнижному достался! Святая Церковь не допустит!
На площади стало тихо-тихо…
Яринка вынырнула из сна, понимая, что была священником. Ей не хотелось досматривать, чем закончится история. Не хотелось чувствовать себя служителем культа. Мерзко.
Два литра сигарет, три пачки чая
Отношения с Ежиком не заладились. Да и не могли заладиться, если учесть характер Яринки и то, как парень поступил, поставив девушку перед фактом гипотетического замужества, напрочь забыв о том, что спросить ее согласия оказалось бы не лишним. Новоиспеченная невеста промолчала, сделала вид, что все нормально, но гада в душе затаила, хоть и не сразу. Сначала она попыталась откопать в себе смиренницу, решив, что стерпится — слюбится. Отчаянно хотелось ухватиться хоть за что-то, дать себе надежду, что жизнь изменится. Закоченели пальцы хватать острую кромку льда, больно ранясь. Не стерпелось. Авторитарность домостроевца полезла изо всех щелей, а деспотичного обращения с собой Яринка не могла допустить. Какое уж тут "слюбится", если с трудом подавляешь в себе желание взять в руки чего потяжелей и проломить череп?
— Ирочка, он тебя не бьет? — мать Ежика обеспокоенно стучала в запертую дверь комнаты, прибежав на грохот. Отец готовился сломать замок.
— Главное, чтобы я его не убила, — прорычала в ответ девушка, сжимая планку спинки стула в руке. Один стул уже оказался разбит о стену.
— Так не пойдет, это не жизнь, — ответил Ежик.
— Ты прав, не жизнь, поэтому я соберу вещи и уйду. Если ты не понимаешь слова "нет", то ни о чем больше разговора быть не может.
— Но… Ира…
Но Ира больше не могла. Она честно пыталась, но не смогла себя переломить. Секс с Ежиком оказался хуже изнасилования, потому что она сама согласилась отдать себя на растерзание. А потом надолго закрылась в ванной под предлогом личной гигиены. Ее тошнило, рвало. Она возненавидела себя за то, что согласилась на это. Вторая попытка наладить интимные отношения столкнулась с категорическим "нет". И разразился скандал. К ночи страсти утихли. Утихли на неделю. Видимо, парень еще надеялся, что сможет обуздать дикий нрав строптивой девушки и навязать свою позицию. Не на ту попал. В итоге Яринка все же собрала вещи и ушла. Она всецело погрузилась в мир за гранью, отбрасывая всё, что удерживало в этом мире. Ей был необходим спутник, партнер, тот, с кем она пойдет по жизни, тот, кто сумеет разделить её неправильное, нереальное существование на перекрестии миров. Нужен был зверь. Или хотя бы нелюдь. И она отчаянно вспоминала, как это — призывать. Ответ пришел из детства.
Тогда семья Яринки еще жила по съемным квартирам. Арендовали домик в предместье Тореза. Сашка к тому времени ходил в первый класс, Лариса тоже в школе, родители на работе. Яринка оставалась дома одна. Чтобы ребенок имел возможность гулять во дворе и не бояться посторонних, с цепи спускали собаку. Умная воспитанная псина дружелюбно относилась к ребенку, слушала его. Но чужих во двор не пускала. Шестилетней девочке собака достигала пояса, на ней верхом кататься можно было. Но Яринка этого не делала. Взрослая не по возрасту, она играла с собакой, разговаривала с ней как с человеком, гоняла наперегонки и всячески развлекалась. Но девочке казалось, что псине одиноко. И тогда Яринка решила, что нужно позвать ей друга — еще одну собаку. Три дня девочка усаживалась на крыльцо и "молилась", по крайней мере, она считала это молитвой, хотя обращалась не к гипотетическому божеству, а к зверю. И он пришел. Жилистый поджарый пёс с черной спиной и поджатым хвостом. Ярко прорисованные брови особенно умиляли Яринку. Теперь стало намного веселее. Две собаки и девочка проводили время в играх. Нимало не смущаясь человека, животные брали хлеб с её рук, ластились, подставляли уши под почесывание и всячески веселили одинокого ребенка. Так продолжалось до тех пор, пока однажды Мария не решила забежать домой в обеденный перерыв. Женщина торопилась, поэтому фактически влетела во двор, добежала до крыльца и обмерла, боясь пошевелиться. Тихая молчаливая Яринка безмятежно кормила с руки и гладила по голове… степного волка.
— Ой, мам, не бойся, он хороший песик. Нам было скучно, вот я его и позвала. Но он очень добрый, даже не лает никогда.
— Ага, не лает… и не должен, — с трудом смогла выдавить из себя Мария.
— Но если так боишься, то я скажу, и он уйдёт.
— Скажи…
Он ушел. Приходил позже, но всегда уходил вовремя, едва учуяв приближающийся запах матери Яринки. Девочка не смогла да и не захотела прогонять волка, он стал её тайной. Не испугалась, даже когда узнала, что на призыв прибежал не соседский пёс, а дикий зверь.
Вот и теперь Яринке нужен был он, зверь. Только в человеческом облике. Другой, более высокого уровня.
Опять кочевье по друзьям и беспросветность в перспективе. Неожиданно участие в жизни Яринки приняли Маша и Тарас, друзья Ежика, к которым осенью часто приезжали в гости, и девушка успела раззнакомиться с молодой одиозной парой… супругов. Оказалось, что они сочетались браком более года назад, когда Маше исполнилось семнадцать лет. Обычно так рано выскакивают замуж "по залету", но это явно оказался не тот случай. Чужие судьбы — темный лес.
Неисправимый живчик-Машка успевала все: работать в Лаврской библиотеке, помогать мужу и свекрови с шубным бизнесом, готовить, убирать, разгонять шумную компанию, постоянно гостящую у молодой пары, живущей отдельно от родителей. Однокомнатная троенщинская панелька больше напоминала дружную общагу или коммуналку, нежели квартиру в стандартном понимании. К постоянно подживающим друзьям хозяева квартиры относились с изрядной долей юмора, говоря: "Завелся", — вроде как паук или домовой. Вот и Яринка "завелась" у Тарика и Маши.
— Фигасе ты вытрахиваешься с ним! — реакция Маши на то, как Яринка готовит борщ, выпестовывая все ингредиенты, превращая готовку в действо на несколько часов.
— Меня так бабушка учила, самый правильный борщ, — улыбнулась в ответ девушка.
— Неее, это же надо столько терпения иметь! Ты псих, нет, точно псих.
Ранее пустившая корни дружба крепла, росла на глазах. Девушки могли часами сидеть на кухне, пить чай, курить, разговаривать. "Два литра сигарет, три пачки чая" — стало шутливой поговоркой, ибо и чай, и курево уничтожались в немыслимом количестве. Они были похожи по жизненному укладу: что Маша, что Яринка.