Антип с интересом посмотрел на нас и довольно хмыкнул в густую бороду. Но спустя мгновение взгляд его стал чересчур серьезным. Селистена подскочила к отцу, чмокнула его в щеку и уселась в кресло, предварительно показав мне язык.
Удивительная девица! Как в таком тщедушном теле может уживаться рассудительность (скорее даже занудство) почтенной матроны и бесшабашность маленькой девчонки? То ли дело я, спокойный и солидный. Что ни говори, но все-таки мы, мужчины, более монументальны.
- Как у тебя день прошел, все в порядке? - нахмурил брови Антип.
- Ох, батюшка, что со мной может случиться, если со мной Шарик.
- Это, конечно, так, но что-то он сегодня какой-то странный.
Внимательные глаза боярина так и впились в меня. Я не понимаю, что это вообще за подозрения? Лежу, отдыхаю, никого не трогаю. Устал, конечно, так это с каждым может случиться. Тем более что у меня только лапы плохо слушаются, а язык работает даже лучше, чем всегда.
- Устал он, батюшка, набегался. Носился словно щенок неразумный.
Укушу. Вот только встану, так сразу укушу.
- Ну что ты, Селистеночка! Этот щенок уже взматерел, так что ты его не обижай.
Чего разошлись? Щенок да щенок... Я человек, ну в крайнем случае собака. И потом, хотел бы посмотреть, как она меня обидит. Да я дуну, она улетит при таких-то харчах.
- Что ты, батюшка, я его не обижаю. Он хороший.
Точно, я именно такой. А вот Антип встревожен не на шутку. Голос чуть заметно дрожит, уголок глаза дергается, да пахнет он по-другому, не так, как утром. Тревогой пахнет. Между прочим, любые человеческие эмоции имеют вполне конкретный запах. Но людям, разумеется, этого никогда не почувствовать, с таким-то деревянным носом. Вон у Селистенки носик какой миленький, да еще в таких чудесных конопушках, а самую банальную тревогу почуять не может, только лютики-цветочки и унюхает.
- Да уж, пока он с тобой, я за тебя не волнуюсь. А твоя безопасность превыше всего.
- Папенька, что-нибудь случилось? - В голосе дочурки наконец прорезалась тревога.
Ну что ж, лучше поздно, чем никогда. Странные существа люди, причем чем дольше я в собачьей шкуре, тем четче это понимаю. Может, и прав Серогор: помогать им надо, ну куда они без нашей помощи, вымрут как мамонты.
- Не то чтобы случилось, но... В общем, да.
На мой взгляд, несколько витиевато, но вполне конкретно.
- Ерунда какая-то творится, меня князь сватать наследника в Коготань направляет.
Коготань, Коготань... Где-то я такое названьице слышал... Вспомнил, оттуда вчера черный колдунишка приплыл.
- Сватать? - переспросила Селистена. - Феликлист женится?
- Сейчас для большей убедительности слезу надо пустить. Ну как же, вы росли вместе, ты столько лет вздыхала по нему, а он жениться удумал!
- Сейчас же вылези из моих мозгов, я не могу разговаривать с вами двумя одновременно.
- Так нечестно! Вы говорите, а мне нельзя и пасти раскрыть. А сейчас как раз очень по душам поговорить хочется. Ты балабонь дальше, а я комментировать буду.
- Прибью!
- Батюшка, а что так неожиданно?
- Сам ничего понять не могу. Вчера, когда Гордобор вернулся, он все спокойно князю рассказал. О женитьбе, конечно, говорили, но так, между прочим. А сегодня на обеде у князя вдруг ворвался слуга премьер-боярина Филин и буквально вытащил хозяина из-за стола. Вернулся Гордобор мрачнее тучи и сразу испросил у князя аудиенцию. Уж не знаю, что он там наговорил. Но вышел князь к столу уже окрыленный идеей срочно женить сына на племяннице жены своего брата.
Бр-р-р. Слишком сложная для меня фраза. Но родственники - это святое. Это только у меня одна Серафима, а вон у людей какие семейные комбинации.
- И когда свадьба? - дрожащим голосом проговорила Селистена.
Во дает, у нее вся местная нечисть на хвосте, оборотни на пятки наступают, черные колдуны кровную месть объявили, а у нее в голове сплошные свадьбы. У кого чего болит, у того семь раз отрежь.
- Как же бедная Селисечка без противненького Феликлкстика теперь будет?
- Отвали, троглодит с бездонным желудком, тебе все равно не понять, что у меня сейчас на душе творится. А насчет Селисечки я тебя в последний раз предупреждаю -прикуси язык.
К сожалению, Антип не дал развить тему. Эх, какое красноречие пропадает, ну почему я лишен голоса на таком важном совещании? Как спиногрызов душить - так пожалуйста, а как хоть словечко вставить - язык прикуси. Далеко еще Кипеж-граду до настоящей демократии.
- Да свадьба-то, может, и не скоро, но мне надо прямо завтра выезжать.
- Значит, он не прямо сейчас женится?
Ой мамочки родные! И еще плохо говорят про нас, мирных и спокойных кобелей! У нее отец родной, кормилец, поилец и защитник, уезжает, а она про своего князенка квохчет. Хорошо еще, что верный Даромир остается рядом (я уникальная в своем роде личность: и защитник, и кормилец, да и безутешную девицу всегда приласкаю и обогрею).
- На первозимье будем сговариваться. Как я ни отговаривался, как ни упирался, но князь был неумолим - езжай, и точка. Мол, доверить такое дело могу лишь тебе и Гордобору. Но премьер-боярин только что из поездки, стало быть, мне осталось.
- Значит, еще не скоро...
- Слушай, озабоченная девица, может, на секундочку отбросишь свои вздохи и обратишь внимание на главное?
- О чем это ты?
- Я, конечно, понимаю, что уплывающий из твоих ручек женишок - это важная тема, но, как сказал Антип, ты еще сможешь не раз пустить слезу по поводу покинувшего тебя утонченного до прозрачности Феликлиста. Отец родной завтра уезжает!!!
- Батюшка, так ты завтра уезжаешь?
Слава богам, проснулась. С добрым утром, золотое солнышко!
- Ну, так я тебе об этом и говорю, - удивленно забасил Антип. - Не понимаю, зачем мне так торопиться? Коль столько лет эта племянница в девках проходила, то неделя погоды не сделает.
- А она что, не очень красивая?
- Да ты что! Тебе же говорят - товар лежалый. Впрочем, и купец слегка того... попахивает.
- Не лезь своими грязными лапами в мою жизнь и в мою голову!
- Это почемуй-то они грязные? Можно сказать, что они стерильные!
- Скажем так - она не красавица.
- Так зачем же нужна эта свадьба?