Дышащий жаром воздух горячил мокрую от испарины кожу, заставляя нервно облизывать пересохшие и потрескавшиеся губы. Раскаленный до красна асфальт под ногами облизывал резиновую подошву моих сандалий, а люди вокруг всеми силами спасались от неожиданного лета.
В Санкт-Петербурге большую часть времени сыро, холодно и слякотно. Серое окружение наводит на людей депрессию, а постоянная влажность губит любую одежду и обувь, особенно часто страдают макияж и волосы.
Но всю последнюю неделю с городом что-то случилось и он, словно огнедышащий дракон опалял своим пламенем все вокруг — цветы, людей, бедные животные падали прямо на землю, желая хоть немного охладить свои тела.
— Аномальная жара продлится ещё четыре дня, — сообщил бодрый мужской голос в моих наушниках. — В Санкт-Петербурге, сердце нашей необъятной Родины наступило лето, которое все так ждали.
Ага, ждали, конечно.
Нет, я все понимаю. Летом должно быть жарко и загар необходим, не спорю, но не тридцать же шесть градусов! Честное слово, если в ближайшее время ничего не изменится, то мои кости просто расплавятся.
В заднем кармане коротких шорт зазвонил телефон. В наушниках прервалось вещание радиостанции, и оглушительно заорал красивый мужской голос, в окружении бас-гитары и барабанов.
Вытащив наушники, провела пальцем по экрану, принимая звонок.
— Да, мам.
— Даша, ты скоро? Ангелина Марковна уже три раза звонила, спрашивала, где её цветы, — голос мамы на другом конце города был чуть тревожным и мелодичным. Я так и видела, как её бровки-домиком насупились и съехались на переносице, а губки-бантиком были упрямо сжаты.
— Я почти на месте, буквально подхожу к её подъезду, — ответила я, прижимая одной рукой телефон к уху, а другой всеми силами пытаясь удержать шестьдесят три розы на длинных стеблях, обернутых красной полупрозрачной бумагой.
Моя семья держала на невском цветочную лавку, и последние пять дней, пока мой брат лежит дома с вывихом (придурок, допрыгался по крышам, блин!), я была вынуждена кататься по городу доставляя заказы наших дорогих и любимых клиентов.
И сейчас, держа в руках, точнее еле удерживая в своих бедных пальцах этот огромный букет, я разве что не проклинала малолетнего бандита, который увлёкся паркуром. Острых ощущений ему, видите ли, захотелось, а я на каникулах теперь вынуждена колесить по Питеру в аномальную жару. Везение это у нас семейное.
Невысокое, серое здание сталинских времен было мрачным, откровенно жутким и от одного его вида у меня все внутри напряглось и перевернулось. Желудок сжал болезненный спазм, заставляя прижать свободную руку к животу и шумно сглотнуть горькую и вязкую слюну.
Испарина выступила над моей верхней губой, маленькие капельки пота окропили лоб и стекали по вискам.
Ненавижу жару! Просто физически ее не переношу, наверное, на генетическом уровне. Все мои родственники были выходцами из суровой русской Сибири, поэтому, когда отец год назад по работе перевез нас с братом и мамой в Питер, то я была счастлива. Безжизненность, холодный, влажный воздух и, главное, культурность — хвала Небесам, я прыгала от радости целый час, целуя отца в щеки и счастливо собирая вещи. К тому же, я поступила в Санкт-Петербурге на очное отделение на недавно открывшийся факультет востоковедения, поэтому была просто в восторге от столь приятного совпадения.
Бабушка, правда, с дедом наотрез отказались куда-либо переезжать, к тому же они считали, что Питер не лучшее место для их солнечной девочки.
От природы у меня медно-рыжие прямые волосы, поэтому иначе как солнечной и огненной меня никто не обзывал. Нет, в школе, правда, частенько дразнились: «Рыжий, рыжий, конопатый, убил дедушку лопатой», однако я солнечная была не только из-за волос, но и того, что постоянно лупила мальчишек, как солнечный удар прямо по голове.
Подойдя к обшарпанному, культурному наследию города с покатой крышей и покосившимися, местами выбитыми окнами, я несколько испуганно передернула плечами.
Странный какой-то дом.
«Ага», — согласилось со мной мое подсознание, чуть встрепенувшись на фоне остальных мыслей. — «Может, свалим отсюда?» — на грани реальности донесся до меня тихий, перепуганный шепот.
Да и я рада бы, вот только за розы нам предложили десять тысяч, поэтому пришлось ехать. Куда деваться-то?
Пожав плечами, я набрала номер квартиры, да, в этом старинном месте, забытом всеми, включая даже животных, был домофон. Но смотрелся он тут как сотовый телефон на выставке средневековья — не к месту и вульгарно.
— Да? — послышался приятный, дюже бодрый и молодой голос.
И этой бабуле восемьдесят лет? По звуку ей не больше двадцати. С таким голосом можно в секс по телефону устраиваться и рубить кучу денег на оголодавших, стеснительных мужчинах и мальчиках. Она бы там точно звездой эфира стала!
— Я привезла вам цветы. Шестьдесят три розы для Ангелины Марковны, — переминаясь с ноги на ногу, снова поправила букетик и почувствовала, как один из шипов до боли врезался в голую кожу рук, проткнув обертку и царапая до крови.
Ненавижу розы!
— Конечно, проходите. Я вас встречу, — голос, что был мелодичным переливом колокольчиков мигом стих и прозвучал характерный гудок. Дверь сама собой открылась и я, ничего не заподозрив зашла в подъезд.
Здесь пахло сыростью и кошками. Казалось бы, вроде никаких животных вокруг на метры не было — я это чую интуитивно и все выглядело слишком заброшенным, а вот запах кошачьих экскрементов все равно был. Видимо, в любом подъезде существует хотя бы одна кошка, которая и делает свои дела всюду, куда доберется. Поэтому я больше собак любила. Они воспитанные, добрые и любящие. Ничего не имею против любителей своенравных когтистых, но эти звери просто не в моем вкусе. У нас с ними… натянутые отношения. К тому же у меня на них аллергия.
Вот и сейчас, стоило мне войти в подъезд — темный и влажный, как в носу защипало, на глазах навернулись слезы и я громко и с чувством чихнула. Эхо действия пронеслось по трем этажам здания и вернулось ко мне со звуком: «Пчи-чи-чи-и-и».
Странное местечко и лампочки ни одной нет. Темно, хоть свечку зажигай. Да вот только ни свечки, ни зажигалки, ни даже спичек у меня с собой не было. Поэтому перекинув цветы поудобнее на плечо, чувствуя множество уколов от шипов, я достала телефон из кармана и включила фонарик. Ну хоть так, что ли.
Ступеньки были какими-то шаткими и совершенно не внушали доверия. Я на них ступала, как сапер, идущий по минному полю — осторожно, с опаской и набором ругательств, готовых в любой момент опасности легко соскользнуть с моего языка.
Волосы уже не от жары, а от страха прилипли к шее, раздражая множеством уколов и движений. Они вились и перетекали по моей спине, нежно касались рук, и путались в цветах и одежде, заставив меня десять раз пожалеть о том, что я забыла дома резинку для волос. Поэтому приходится мучиться с этой медной копной, достигавшей самой поясницы. Несколько локонов так и норовили залезть под джинсовые шорты.
Насколько мне известно, то у Ангелины Марковны был третий этаж и тридцать третья квартира. Три тройки. Подозрительно. Но ладно, кажется, я просто читаю слишком много фэнтези книжек. Надо, наверное, на психологию переходить или на детективы.
Правда, читай я детективы и триллеры, то в качающейся, перегоревшей лампочке разглядела не сбой электричества, а жуткий признак халтуры местных домочадцев. Ну что сложного вкрутить новую лампочку? Или тут одни кисейные барышни живут и бабушки, которые боятся ноготок сломать?
А мне теперь мучайся.
До нужной двери я добралась сквозь пот и слезы, причем буквально. От жжения в носу и щекотки по всему телу я уже раз двадцать чихнула, помянула недобрым словом своего братца-инвалида на всю голову и злополучную Ангелину Марковну, которая жила в такой дыре!
А вот и нужная квартира. Хм… меня тут, видимо, за угрозу не считали, потому что дверь была открыта нараспашку, а впереди маячил и мяукал виновник моей аллергии. Белый, пушистый и наглый (прямо на морде написано) котяра лениво вылизывал свои лапки и смотрел на меня удивительно бездонными красными глазами.
Красными?
Я, конечно, плохо в кошках разбираюсь, но у них вроде красными глаза же не бывают, верно?
— Ангелина Марковна? — позвала я заказчику и осторожно отодвинула дверь в сторону, не решаясь зайти внутрь. Нет, я, конечно, не очень скромная, но все-таки домик тут странный, и голос у бабули чистое искушение.
Страанно… И кот у нее необычный и пугающий настолько, что у меня аж все внутри перевернулось и льдом покрылось.
Бррр.
— Ангелина Марковна, вам нужно в ведомости расписаться и цветы забрать, — новая попытка призвать хозяйку, но вновь ответом мне стала гнетущая тишина. И я решилась. Все-таки заказ на десять тысяч! Нужно их как-то же забрать. И если бабуля была настолько стеснительной, то я сама зайду. Она же мне двери открыла? Открыла, и кот так участливо смотрит, словно вся ситуация у него дикий приступ веселья вызывает.
Вон как оскалился и сел ровно, будто палку проглотил. Еще и пялится так выжидательно, призывно, что заходить в квартиру совершенно никакого желания не появляется.
В руке завибрировал телефон, и на экране высветилось мамино имя и ее улыбающаяся фотография.
Я отвлеклась, кот впереди меня громко мяукнул, протестующе так, словно ему не понравилось, что моим внимание владел не он один. В спину словно уперся чей-то тяжелый взгляд и обернувшись, я увидела нависшую надо мной тень в виде какой-то огромной ящерицы, что толкнула меня между лопаток.
Сделав вынужденный шаг, чтобы не пропахать носом цветастый ковер у порога, я почувствовала, как мое тело словно врезалось в какую-то упругую преграду, а в следующее мгновение кот передо мной рассмеялся человеческим голосом, полыхнув алым маревом глаз, и тьма поглотила мой разум. Далеко послышался мой истошный крик и вибрация телефона в руках…
Тьма обрушилась на мое сознание, заставляя брыкаться и дергаться, когда я почувствовала чужие руки на своем теле. Они держали меня, не позволяя нормально двигаться и даже дышать. В горле застрял ком эмоций, что составляли в основном ужас и страх, что осел кислым привкусом на кончике языка. Сердце забилось быстро-быстро, словно в последний раз, а в голове не осталось ни одной мысли, лишь темнота — удушающая и сдавливающая.
«Тише, Даша, не бойся», — пытался достучаться до меня знакомый, приятный голос, словно из моих детских снов. Он утешал меня и убаюкивал, пел колыбельные, когда, это было необходимо, и неумолимо был рядом. Всегда. Это точно был мужчина. И что странно, даже когда я была маленькой, я его не боялась. Он внушал мне лишь спокойствие и дарил защиту, слушал мои жалобы на одноклассников и всегда улыбался, скрываясь за золотой маской.
«Что происходит?», — говорить я не могла, но зато мои мысли никто не смел заглушить.
«Переход».
Тьма рассеялась так же быстро, как и накатила на мой разум. Вот она есть и бац (!) я уже видела перед собой красивый, пушистый ковер, над которым и зависло мое тело. Секунды растянулись в минуты и часы, прежде чем что-то иное коснулось моей спины, снова, и я рухнула на пол, погружаясь телом в мягкий ворс и чувствуя его гладкость на своей коже.
— Ох, — выдохнула я сдавленно, сквозь стиснутые зубы.
В теле чувствовалась неприятная слабость, и будто кто-то с силой ударил меня по вискам, отчего боль разлилась по голове, охватив черепушку стальным обручем.
Перед глазами плавали красивые звездочки, а в нос ударил запах шестидесяти трех злополучных роз.
— А вот и последняя, — послышался знакомый голос той самой бабули, и злость вскипела в моих жилах. С трудом, но я поднялась на колени, меня сильно шатало и тошнило так сильно, что я чувствовала желчь на кончике языка. Ох… может, мне полежать немного? — Виран уже заждался. Дарья, золотце, как ты себя чувствуешь? — и столько заботы было в тоне «бабули», что меня затошнило с двойной силой.
Нет, все-таки лучше полежать.
Меня качнуло вперед, и я растеклась безвольной, бескостной лужицей на мягком ковре, мечтая о водичке и о том, чтобы все выяснить. Но в первую очередь хотелось попить. При мыслях о холодной минералке у меня горло болезненно сжалось, и язык прилип к небу, заставляя нервно облизнуть потрескавшиеся губы.
— Дарья, хватит валяться! — а вот теперь не-бабуля была раздосадована и явно не одобряла мое поведение.
— Пить, — прохрипела я сдавленным голосом и перед моими окосевшими от произошедшего глазами, сам собой появился стакан с холодной водой. Капли конденсата стекали вниз по граненому стакану и, позабыв о своей слабости, я резко села и схватилась за этот подарок свыше. Жадно присосавшись в стенке, я осушила бокал и удовлетворенно выдохнула.
— Ну вот, попила, а теперь вставай, мы итак опаздываем, — обвинительный тон незнакомки меня раздражал.
Я повернула голову, и увидела, что бабуля выглядела даже моложе меня. Ее длинные, до самых пят красные волосы были заплетены во множество мелких косичек. На вскидку их было больше двух сотен. Примерно. Кукольное бледное лицо выражало крайнюю степень раздражения, а зеленые, с примесью охры глаза смотрели на меня с усталостью и требовательностью. Мое поведение весьма не нравилось девушке.
— Хорошо сохранились Ангелина Марковна, — мой скрипучий, пропитанный иронией голос ничуть не задел девушку.
Я осмотрелась. Завертев головой, поняла, что оказалась в закрытой круглой комнате без окон и лишь с одной дверью за спиной Ангелины Марковны. Помещение было небольшим и ничего, кроме ковра здесь не было. Ни кресел, ни диванов, хотя тут и окон не было. Настоящий стиль минимализма в действии.
— Анелла, — поправила меня девушка. — Здесь меня зовут Анелла, — объяснила она, ничего не объяснив.
— Здесь? — неуверенно спросила я. — А где это самое здесь? — я нахмурилась и почесала нос указательным пальцем. — И где тот белый кот?
Анелла закатила глаза и сделала глубокий вдох, словно мои расспросы ее бесили.
И тут я обратила внимание на то во что была одета девушка — цветастое, облегающее платье насыщенных оттенков синевы и зелени, от которых у меня начала болеть голова. Слева на боку был вышит красивый золотой дракон с раскрытой пастью и черными глазами.
— Понимаю, у тебя много вопросов, Дарья, — кивала на свои слова Анелла, — но у нас действительно нет времени. Ты задержалась и поэтому, если немедленно не выдвинемся в главный зал, то Верховный будет недоволен.
А я просто сидела и ничего не понимала.
Верховный?
Какая-то тьма.
Перенос в другую комнату.
И главное — стакан с водой появился прямо из воздуха.
— Я ударилась головой, когда упала и, видимо, сейчас у меня галлюцинации от препаратов, — вздохнула я и потерла глаза руками. — Да, точно. Я же поскользнулась и упала. И теперь вижу свои фантазии, — логически рассуждала я. — Правда, почему такая обстановка серая? Ах да, я же в Питере, — закивала я головой, словно это все объясняло.
— Дарья, право дело, идем, обещаю, что потом отвечу на все твои вопросы, — клятвенно заверила меня Анелла, но я ей ни на грамм не поверила. Поэтому, когда она попыталась меня поднять с ковра, такого мягкого и теплого, я лишь покачала головой и вырвала руку из слабой хватки девушки.
Прозвучал какой-то шум за дверью и Анелла вздрогнула, опасливо озираясь по сторонам и бледнея прямо на глазах. А еще я увидела, как под ее кожей, словно пробежала какая-то змейка, что пронеслась по лбу, вниз по левому виску и замерла рядом с глазом.
Меня передернуло.
— Пойдем, Дарья, умоляю. Верховный начал гневаться из-за твоего опоздания. Идем, нам нужно спешить, — Анелла действительно просила меня, чтобы я отправилась с ней куда-то.
Я посмотрела на девушку и сжалилась над ней. Если эта моя галлюцинация, то вряд ли мне тут причинят вред. Поэтому если я пойду с Анеллой и помогу ей выбраться из этой сложной ситуации. Может, она моя медсестра в больнице? Иначе откуда она появилась в моем воображении? Я же эту девушку ни разу не видела. Значит, она медицинский персонал.
— Ладно, идем, но потом ты мне все объяснишь, — строго сказала я и с трудом поднялась на ноги. После холодной воды я чувствовала себя значительно лучше, но слабость все равно ощущалась каким-то фоном на грани слышимости. Если не думать о ней, то ее как бы и нет, а вот стоит вспомнить, как ноги подкашивались и коленки тряслись.
— Клянусь, — с готовностью закивала Анелла и, схватив меня за руку, она потащила меня вон из круглой комнаты. Мы оказались в темном, почти неосвещенном широком коридоре. Под потолком плавали какие-то призрачные образы и лица, от которых меня немного замутило, ведь они с улыбкой смотрели на меня, будто знали, как пугали собой. Один даже оскалился, будто киношный вампир и я вздрогнула.
— Не обращай на пришлых внимания, они не могут причинить тебе вред, если ты сама этого не позволишь, — кратко и быстро объяснила Анелла. Ее косички забавно подпрыгивали от каждого шага девушки. Дракон на ее боку переливался золотом в темноте, и когда я внимательнее присмотрелась к нему, то чуть не взвизгнула, когда он мне подмигнул.
Подмигнул. Рисунок на платье. Мне.
МАМА!
Вот всегда мне говорили, что фантазия у меня буйная, но не до такой же степени!
— Твое платье… — едва смогла я говорить, заплетающимся от страха языком.
Надо сделать вдох. Я сплю. У меня просто плохой сон, очень реалистичный, но все-таки сон. Значит, ничего со мной тут не произойдет.
— Это Сашил, мой хозяин. Ты ему понравилась, — Анелла мимолетно мне улыбнулась и резко остановилась. Повернувшись ко мне лицом, девушка сделала глубокий вдох и положила руки мне на плечи. — Ничего не бойся, ты одна из жриц драконов, поэтому неприкосновенна ни для кого, даже Верховного. Особенно для него.
— Чья жрица? Какого Верховного?..
— Потом, — грубо оборвала меня девушка. — Времени нет, — покачала головой Анелла. — Пора встретиться со своим избранником, Дарья, — улыбнулась она, а у меня воздух застрял в горле, когда большая, золотая дверь резко открылась сама по себе и громкий, чуть писклявый голос произнес мое имя.
— Дарья Соколова, из рода драконьих жриц, десятая невеста Вирана хэ’Дракмола, — и я увидела девять прекрасных девушек, что окатили меня волной презрения и ненависти, а поодаль, в самом центре на тяжелом, стальном троне сидел он — мужчина из моих снов, со своей неизменной маской и усмешкой на полных, красивых губах.