"... в это время войска сая, два дня назад выведенные на позиции в Колпино по заранее согласованному плану, неожиданно развернулись и обходным маневром ударили в тыл войскам Борова. "Градами" смяли самоходки, шрапнелью выкосили несколько рот пехоты. До ближнего боя, впрочем, не дошло. Хай отвел войска к Петергофу, отдав тем самым Волхову жирный куш своей земли: полосу вдоль границы почти в двадцать километров - возделанной земли, не какой-нибудь болотины!
Вор вора обокрал."
0Bh
Лечение было радикальным, методы - впечатляющими. Замотанная крест-на-крест грудная клетка, корсет, ледяной компресс к голове, внутривенные вливания, капельница - всё по высшему классу. Министров так не лечат. За маленьким окошком комнаты - оно выходило в сад - пели птицы, солнце играло в листве, трава по утрам исправно покрывалась росой, по вечерам точно так же регулярно поднимался с земли туман. Монотонный гул той самой падающей воды. Кр-расота.
Как их доставили, Вовчик не помнил, поскольку пребывал в забытьи. Уже очнувшись, да и то - не сразу, он понял, что по видимости, принял его сай за горожанина, что и обеспечило ему генеральский пансион и медобслуживание. Беда вот - Фила не слышно, небось, далеко упрятали. И Лизавету, похоже, за давние грехи засунули-таки в садок. Ну, что тут поделаешь - а особенно, когда весь в гипсе - от( до и по это самое.
Через неделю лежать окончательно надоело, да и капельницу сняли наконец. Лечат. Лечат всё же, граждане мазурики! Чёрт возьми, неужели и правда за горожанина приняли? И не поймешь, то ли повезло, то ли одно из двух... Вовчик вылез из кровати, поторкался в дверь - заперто. Дернул посильнее - хорошо заперто, замок отменный. И дверь хорошая - крепкая деревянная дверь, обитая ромбами. Не выломаешь простым плевком.
За дверью пряталась пышнотелая сестричка с совершенно септическими ногтями цвета маренго. Поскольку в этом сплошном доспехе Вовчик не был способен на подвиги, сестричка испытывала к нему сложные чувства... Как только немного оклемался, от долгого воздержания (недели три без малого!) и при виде молодицы в белом халатике он возбудился немедля, и если бы не капельница, из которой в вену стекал физиологический раствор, перенасыщеный обезболивающими и нейролептиками, наверное, вскочил бы и задал ей перцу во все отверстия. А так - лежит человек, молодой, здоровый, за собой следит, зубы все на месте (это к тому, что изо рта не пахнет), всё остальное тоже под гипсом шевелится... под гипсом, вот в чем штука. Звуки издает призывные, исполняет па из брачного танца, и всячески изображает желание немедленно опустошить семенники. А огипсовали его сразу после того, как сестричка на поползновения ответила недвусмысленно в положительном, понятно, плане. Главное, непонятно - зачем там было гипсом-то. Катетеры всякие опять же, сложности... Разве для того только, чтобы не допустить этого самого нелегитимного осеменения. В чем инквизиторы и преуспели. Шевелись, не шевелись - броня! Сестричка рутинно ущипнула его за ногу, поправила зачем-то повязку на голове. Вовчик в ответ шлепнул её по попке:
- Привет, подруга.
Сестричка ничего не ответила. Она была немая.
- Ничего нового не слышно? Когда выпустят-то?
Она дернула пухлым плечиком. Какая волна пошла! Вовчик замычал, скривился. Ударил себя кулаком между ног - глухо стукнуло.
- Ну что это за дерьмо! - он попытался изобразить поступательное движение бедер, хрустнул гипсом, скривился. - У меня что( таз сломан? обидно до чертиков: добро бы отказала, так ведь нет, сними гипс - сама, наверное, запрыгнет (ну, может, не сразу, и не запрыгнет - все ж таки дама почтенных пропорций, прыгать ей как-то не к лицу, особенно на инвалида).
Сестричка помотала головой, помычала для убедительности.
- А на фига?
Она в очередной раз проделала странные манипуляции пальцами правой руки, и в очередной раз Вовчик не понял их смысла.
- Что - отрезали?!
Да нет, не отрезали, раз шевелится. Такое дело.
- Ну, не знаю. Долго мне тут ещё?..
Сестричка выудила из шкафчика веник, возмутительно шевеля необъятным задом, прошлась вдоль длинной стенки. Вовчик отвернулся.
- Это дерьмо... сломать его никак? - он ещё раз хрястнул себе в пах.
В животе булькнуло, в потрохах резануло. Вовчик выматерился. Сестричка разогнулась, посмотрела на него с весёлым недоумением.
- С-с... ничего, ничего. - он показал ладонями, что все "ничего". Всё нормально.
Сестричка закончила подметать и принялась сдирать с постели белье.
- Э, э, ты чего?!
Хлопнула, открываясь, дверь. Вовчик с размаху обернулся, инерция гипса прокрутила его гораздо сильнее чем хотелось бы: мелькнул, пролетая справа налево, силуэт усмирителя в парадном серо-черном, перекрещенном серебряными ремнями. Офицер, не меньше капитана - судя по расцветке, да и ган маленький, изящный, не стафф какой-нибудь...
- О, серый брат!
Серый брат проглотил пилюлю, не вздрогнув(
- Ходишь?
- Бегаю.
- Ну-ну. Собирайся.
- Эй, куда ещё? Я больной, всё ж таки.
- Небось, не помрешь. Давай-давай, - капитан приглашающе повел стволом.
Что тут поделаешь! Собрался и пошёл.
Как оказалось, саева больница - целый отдельный корпус в саду - вовсе не сообщалась с контрольным или (упаси боже!) с генераторным цехом, хотя все это хозяйство и располагалось в двух шагах, натужно гудя. Весь комплекс был окружен высоким крашеным кирпичным забором с колючкой поверху: натянута она была кое-как и, трепыхаясь на ветру, лениво искрила.
- Бить будете?
- А чего тебя бить? - сказал черно-серый. - Ты и так всё расскажешь, верно?
Вовчик споткнулся и чуть не упал. Внутри всё перевернулось.
- Уау!!!
- Вот видишь. Топай, нечего рожи корчить.
Гуманист хренов. Интеллигент от слова "телега".
- Хрустальный зал?
- Соображаешь, болезный.
- Ну так пошли, чего резину тянуть?
- Твое имя Владимир...
- Ну да. А фамилия - Шведов. А мой предок был Свен, пока его не побили камнями...
- Ничего не выйдет, Во-ва.
- Что "не выйдет"?
- Ты хочешь сбить меня с толку и перехватить инициативу в разговоре. Я говорю: не выйдет. Тебя взяли в тарелке вместе с бабой, которая два года в розыске. Полторы недели назад ты напал на муниципальную тюрьму. Днём раньше ты ограбил банк в Глажеве. До этого ты...
- Стоп. А вот этого не было.