Арчер упал на стул возле двери Зейна, утомленный и окруженный тальянами, слушая скрежет и шипение дыхания внутри комнаты.
Яркий солнечный свет пробивался в окно, солнце было достаточно низко на зимнем небе. Если бы у него были силы, он бы оттолкнул его.
Это самая малость, что он мог сделать с человеком внутри комнаты.
Почему он позволил кому-то другому охранять ее? Он знал, что кто-то преследует ее, и знал, что она не понимает, насколько все серьезно, какое зло ходит за ней. Острая тоска пронзила его, он позволил кому-то другому занять его место.
И Зейн расплатился за это.
Его грудь болела, от каждого услышанного вздоха. Он хотел взять раны другого человека на себя.
Шаркающие шаги в конце комнаты отвлекли его, и он поднял голову, хотя другой тальян так бы не поступил.
Приближающийся силуэт был объят солнечным светом, на голове была корона из волос, все это было так неестественно, так не похоже на его эфирную темноту, которая заполняла его мозг.
Фигура подняла руки, и в течение мгновения ему показалось, что это крылья, Арчер еще подумал, как она сможет распрямить свои крылья в таком узком коридоре, в то время как пламенный меч проник в его сердце…
Еще один шаг, и тень упала к нему на лицо. Он смотрел искоса.
Сера опустила руки вниз, ее лицо было расстроенным.
— Что ты здесь делаешь? Иди к нему. И поменяй выражение лица.
Арчер собрал свои рассеянные мысли. Не серафимы пришли убить его, прото Сера, пришла его поругать.
Другой тальян встал тревожно.
— Он все еще без сознания. И он не может видеть нас, так или иначе.
Она вздохнула.
— Даже без сознания он будет знать, что ты там, что о нем беспокоишься. И он не должен ощущать смерть.
— Есть ли причины надеяться? — бормотал Арчер.
Сера направила свои лаза цвета орешника на него. Увидев ее в ярости, другой тальян направился в конец коридора, вне поля зрения.
— С этим отношением, ты останешься здесь, — она прошла в комнату.
Несмотря на ее запрет, он прошел в дверной проем и облокотился на него.
Она посмотрела на ночной столик, где Бетси оставила антибиотики и дополнительные бандажи, как будто тшува нуждался в них. У лиги даже не было запаса аспирина.
Если тшува ушел… Он иссушил эту мысль как преступное намерение. Но останки-то остались.
Сера говорила мягко о солнечном свете снаружи в чистых облаках, о ласковом солнце и холодном ветре, что заставляло делать выбор пойти на улицу или остаться внутри.
— Ты должен вынести это, чтобы жить дальше — Она подтянула стул к кровати и положила руку на лоб Зейна. Остальной Зейн был полностью перебинтован.
Арчер сжал пальцы в кулаки, потому что у него болели все мышцы.
Она посмотрела на него, а затем показала жестом на стул напротив. Он покачал головой. Она нахмурилась, но он увидел, что нежность ее руки не изменилась.
— Арчер тоже здесь, Зейн, — сказала она. — Он чувствует себя ужасно, из-за того, что ты ранен. Но не так ужасно как я.
Арчер судорожно вздохнул, чтобы опровергнуть ее слова, но рука Зейна дернулась.
Арчер увидел движение и выпрямился.
— Он приходит в себя?
Сера взяла его слабые пальцы в свои.
— Ты не должен. Только когда будешь готов.
Арчер подошел ближе.
— Он мог бы сказать нам больше о джинн-мужчине.
— У тебя есть Вальжан и еще несколько человек, которые прочешут город и скажут, что ты хочешь. Ты послал одну команду с мобильным спектральным механизмом, даже не зная, работает ли он. Единственная полезная вещь, которую ты не сделал, это не выставил меня приманкой… — Она вздохнула, что бы успокоиться. — Так или иначе, что Зейн еще может тебе сказать?
— Не где, — признался Арчер. — Но почему?
Она подняла руку Зейна, как будто он был свидетелем.
— Это имеет значение в настоящее время?
— Ты постоянно задаешь мне вопросы. Почему я не могу спросить?
— Я говорю, что планы джинн-человека не изменятся, потому Зейн отдохнет подольше. Мы узнаем о них совсем скоро.
Это звучала также обещающе как «почти все» для Арчера. Он нахмурился. С каких пор мысль о конце стала ему неприятна?
Он смотрел на нее с тревогой и медленно пошел в коридор.
Она не могла поменять его отношение к смерти. Он не позволил бы. Это опасение сделает его уязвимым. Все, что он потерял, будет потеряно напрасно.
Прихожая была темной. Солнце снова спряталось за облаками.
Если снова пришла весна, он бы не заметил. Это должно было отогнать последнюю надежду относительно его тшувы.
Демон — идиот.
Обертывая, вокруг себя ярость он проследовал по коридору.
Если Зейн все еще был охвачен, то он бы уже мог стоять. Тогда они получили бы все ответы, и тогда нашли бы джинн-человека и устроили ему такой конец, о котором он даже не думал.
— Вы были почти пойманы, — Червь скрутил свои руки почти с безумием, Корвас не обращал на него внимания.
Возможно, его следующая скульптура станет уродливая птица, которая пришла в этот мир только для того, что бы впиться своим клювом в мертвую плоть.
— Если бы вас поймали, — Червь извивался, — они бы узнали…
С ленивой хваткой Корвас протянул свои руки и впился ему в шею.
— Черви добывают информацию, но не суют свой нос везде, где есть грязная работа, которая будет сделана. Так что мудрый червь ведет себя посдержанней.
Червь вырвался из хватки, его глаза выпирали еще больше, чем обычно.
— Не проверяй мое терпение. Я в последнее время не слишком спокоен.
Червь отошел назад вне зоны досягаемости, потирая горло. Он каркал.
— Почему вы убили тальяна?
— Я освободил его, — Корвас подошел к окну, что бы смотреть на свои скульптуры. Чайка в полете, его первая работы, была все еще самой лучшей. С тех пор он пытался воссоздать энергию, линии из сырья. Вдохновение всегда проходило через него синим потоком прямо по животу, и он представлял себе чайку, летящую над океаном, чистая вода отражается на ее белых перьях. Он почти слышал ее крик.
Раздражающее хихиканье вороны прервало его мечты. Несчастная птица набрала в клюв холодной воды и брызгалась, как бы купалась и полоскала горло.
Он подошел к клетке.
Птица склонила голову к нему, расправив перья.
Червь наблюдал за этим издалека.
Корвас посмотрел на человека.
— Тени не правильно истолковали мой приказ. Я пренебрег их размножением, с тех пор как моя армия изменилась. Но мне все еще нужна Сера Литлджон. Солво должен пробить еще некоторые отверстия в Завесе, когда ее демон поднимается.
Червь пожал плечами, очевидно, хотел казаться отрешенным, как будто он мог переступить свой гнев и бояться, что вода с перьев вороны дойдет и до него.
— Уже поздно лига теперь глаз с нее не спустит.
Ковас махнул рукой.
— У меня свои люди по все городу. Несчастные тальяны даже не знают, что им угрожает.
— После той попытке в гостинице, они будут знать, что это было аномальное нападение фералисов. Им только нужно взять след.
— Именно для этого мне нужны черви, что бы запутать их. — Корвас посмотрел на человека. — И теперь я думаю, что он снова мне понадобиться.
Червь двинулся в обратном направлении.
— Это слишком опасно. Я никогда не думал…
— Поскольку ты — Червь, — сказал терпеливо Корвас. — Мой фералис потерпел неудачу, но ты приведешь мне Серу Литлджон.
Червь напрягся.
— Я? Но почему я?
— Ты должен будешь привести ее с помощью теней, — Корвас коснулся кольца, камень был прохладным и гладким. — От последнего тальяна я узнал кое-что. Так что приведи мне Серу Литлджон и получишь свою награду.
Пристальный взгляд Червя остановился на кольце.
— ВЫ сделаете это? — Его голос повыселся снова, но только с подавленным ликованием. — Вы заберете у нее демона и отдадите мне?
Корвас наклонил голову.
— Я обещал. Ты познаешь силу тьмы.
Арчер проснулся от прикосновения руки к своему плечу. Он не помнил, чтобы кто-то также нежно касался его.
— Сера. — Его голос был скрипучим, как будто он был монахом, который несколько лет ни с кем не говорил. Он прочистил горло. — Что случилось?
Он был на кушетке в комнате отдыха безопасного укрытия, где был его пост. Его чувство времени сказало ему, что сейчас глубокая ночь.
— Зейн. Он… — Ее дыхание перебило следующие слова. Она попробовала еще. — Он умирает.
Арчер поднялся с кушетки.
— Тшува должен…
— Он ушел.
Он отошел немного и повернулся к ней.
— Демон не уходит.
— Я незнаю, как, черт возьми, это произошло. Но его раны не зажили. Даже появились новые. В его ноге. Джинн-человек, что-то сделал с ним.
Кровь Арчера стала холодной.
Коридор был тих и пуст, если бы не два тальяна на стульях у комнаты Зейна.
Брови Серы тянулись вниз в сердитом замешательстве.
— Никто не пришел к нему, что бы посидеть.
Арчер подошел ближе к ней. Так же как тшува он мог убрать рану, но не боль, он мог стереть ее горе, но линии печали навсегда останутся на ее лице.
— Ты была здесь весь день?
Она безмолвно кивнула.
От прикроватной лампы на Зейна падал мягкий свет. Его кожа была такого же цвета, как и бандажи.
Арчер сидел на стуле возле кровати. Он тщательно старался промывать рану на ноге с помощью бинта, которвый дала ему Сера.
Он был похож на части плоти с помощью бинта привязанные друг к другу. Но Арчер еще чувствовал надежду, которая исчезала с каждой каплей крови.
Сера в удивление бормотала.
— Его ревен почти ушел. Ты можешь увидеть только тень на его коже.
Арчер устало кивнул.
— Демон забрал его метку.
Она спросила.
— Он ушел?
Он не стал повторяться.
Она подошла к двери.
— Тогда мы отвезем его в больницу. Они излечат его человеческим путем.
— Сера, — резкость его голоса остановила ее. — Никто уже не сможет ему помочь.
— Но…
Холод настиг его, как будто его кровь также оказалась на полу вместе с кровью Зейна.
— Его рана, которую излечил демон, вернулась, наряду с теми, которые он заживлял, пока они сражались вместе.
Она колебалась.
— Так каждая рана, которая была ему нанесена…
— Будет теперь кровоточить.
— Боже мой, это же…
— Это, по крайней мере, спасло его. Так как тшува не мог убирать боль, Зейн пережил это, и оно снова не вернется. Как будто от этого легче. — Неприветливость в нем сменилась яростью. — Трусливый, бесполезный, чертов демон.
— Мы ничего не можем сделать? — Голос Серы был слаб.
Ярость исчезла, поскольку надежда еще была. Но холод остался.
— Ждать.
— Я всегда не любила эту часть работы, — сказала она мягко. — Ожидание.
— Ты не пойдешь.
— Я останусь.
Он не ответил.
Шаркание голых ног по полу отвлекло их. Екко стоял в дверном проеме, с невыразимым лицом.
Арчер бросил свое место и подал Екко руку, он знал, что они были друзьями.
Екко скрестил руки на груди.
— Он умирает?
Сера вздохнула и кивнула.
— Просто, он мне так напоминал меня.
Она нахмурилась.
— Вы жили и боролись вместе в течение сорока лет.
— В основном боролись. Хорошо, но теперь для него все в прошлом.
Сера закрыла глаза и вздохнула. Арчер почти улыбнулся.
Екко смотрел на лежавшего человека.
— Разве вы не собираетесь сыграть на арфе или что-нибудь еще?
— После того, как пациент сказал мне, что смерть будет отпуском от его постоянной боли, я перестала играть на арфе. Плюс музыка всегда угнетает, разве не так? — она вздохнула.
— Я обычно пою.
Екко удивился высказыванию Арчера.
— Ты поешь?
— Немного. Но никого не убила.
— Спой что-нибудь
Спокойно и тихо жужжал ее голос, но она начала петь. Он сел в задней части комнаты.
Она пела знакомую мелодию, которую он нераз слышал, когда бездельничал летом возле подъезда своего дома.
-. .Прошел немало я скорбей,
Невзгод и черных дней,
Но ты всегда была со мной,
Вела меня домой. .
Сколько ему было лет? Сколько было до войны? Пение голосов было ниже и утомленнее, чем у Серы, богаче и с медленной интонацией, которые почти ласкали его слух. Стихи гимна «О, благодать» переворачивали все внутри него, и он готов был поклясться, что поймал аромат жимолости в воздухе. Он старался не отрывать своего взгляда от стены.
-. .Когда же плоть моя умрет,
Придет конец борьбе,
Меня в небесном доме ждет
И радость, и венец. .
Последнее примечание исчезло, и Арчер встал. Он ощущал изменение в комнате и посмотрел на Серу. Ее голова была наклонена. Она опустила руки на колени, и от напряжения в ее пальцах, он понял, что она тоже почувствовала это.
Смерть пришла.
На кровати, как будто он тоже это понял, Зейн стал шевелиться.
— Мама?
— Только мы, — сказал Екко. — Сера и я. И Арчер, — он посмотрел за плечо, где комната стала заполняться тихими тальянами. — И все остальные.
Зейн как будто хотел встать и примкнуть к другим воинам, но не мог, а может Арчеру это только показалось.
— Я устал.
Сера коснулась его лба.
— Тогда отдыхай. Ты упорно трудился в течение долгого времени.
Зейн издал судорожный вздох, слишком долгий для дыхания, что бы заполнить его легкие. Арчер слушал его дыхание, как будто мог остановить последний вздох.
Но Зейн был готов уйти.
— Арчер?
— Я здесь.
— Когда они забрали мои глаза,… Я слышал, что его назвали Корвас.
— Теперь у нас есть имя, — сказал Арчер. — Хорошо. Береги себя.
— Я стар, — Зейн вздохнул снова, еще глубже. — Я думаю, что Корвас тоже стар. Он старше любого из нас. Он сказал, что он хочет, чтобы это закончилось.
— В любой момент, — сказал Екко. — Как только мы его найдем, все закончится.
— Его джинн слишком силен. Это украло… — Руки Зейна стали вздрагивать, как будто он вспомнил об ударах. — Он забрал моего тшуву. Я чувствовал демона, как его оторвали от меня, и потом он ушел. Просто ушел.
Стало тихо от его слов.
— Но нет никакого шанса остановить Корваса, — сказал Зейн. — Он нашел способ разорвать Завесу и освободить всех демонов ада.
— Боже мой, — сказала Сера.
Зейн кивнул.
— Бог не сможет ничего сделать, кроме как открыть ворота и послать большую армию в ответ.
Арчер потер лицо рукой.
— Да, это было бы концом. Он сказал, что его армия трупов сосредоточена возле Завесы, но он говорил, тогда когда меня били, так что было трудно сосредоточиться на его словах.
От тальянов в дверном проеме пошли вопросы.
— Как он это сделает?
— Разорвет Завесу?
И громче.
— Что могут сделать мертвые? Никто не пройдет Завесу с той стороны.
Арчер напрягся. Сера подняла свою голову, с фиолетовым оттенком в глазах.
— Фактически, мы можем.