– Мне кажется, – с поклоном отвечал Теодор, – что вам не надо ни желать этого, ни стараться об этом…
– Я не люблю комплиментов! – отвечала кокетка, топая маленькими ножками и принимая перед зеркалом всевозможные позы, как будто она танцевала менуэт. Но все это так шло к ней, что Тодя мог бы долго простоять так, любуясь изящными движениями и грациозными позами, которые принимала для него паненка, если бы ей самой не надоело смотреться в зеркало и не захотелось взглянуть на поклонника. Она повернулась к нему неожиданным движением и, взяв в обе ручки растянутую на кринолине юбку, проделала перед гостем медленный и торжественный реверанс.
Но тотчас же рассмеялась и подошла к нему.
– Поиграем в колечко, – сказала она, – ну, покажите мне колечко!
Теодор быстро снял перчатку; колечко блестело на пальце, поглядывая светлым глазком на свою бывшую госпожу…
– Ваше счастье! – заметила она, грозя ему розовым пальчиком.
– Если это игра, – сказал Теодор, – то надо, чтобы она была равная. Я показал колечко, а что вы мне покажете?
– Скажите, пожалуйста, какой дерзкий, – засмеялась девушка, – я могла бы показать на это кончик моей туфельки, который, как вы видите, сударь… – Я могу поцеловать его? – прервал ее Теодор.
Девушка бросилась от него в сторону, шелестя платьем, как куропатка, которая срывается с кустов…
– Если бы старостина увидела это, она упала бы в обморок! – шутливо заговорила она. – А мама назначила бы мне покаяние, а вас, сударь, отправила бы в изгнание. Я позволяю вам любоваться моей красотой только издали, осторожно и по секрету!!!
Теодор поклонился. Тон разговора позволил ему ответить на эти слова прижатием руки к сердцу.
– Что вы тут делаете? – живо спросила Леля. – Я ни за что не поверю, чтобы вы приехали сюда за старостиной. Теперь уж вам трудно будет еще раз спасти ее, потому что она с тех пор так боится воды!!!
– Кто знает, а, может быть, из огня! – сказал Теодор. Леля засмеялась.
– А давно вы здесь?
– Со вчерашнего дня.
– Знали, что мы здесь?
– Совершенно не знал!
– И даже не предчувствовали?
Теодор опустил голову.
В эту минуту в комнату вошла старостина.
– Драгоценная тетечка! – защебетала девушка, подбегая к ней. – Пан Паклевский даже не предчувствовал, что вы здесь. Ведь между спасителем и спасенной должна быть какая-нибудь связь, по которой передается чувство и…
– Да полно тебе болтать, сорока! – прервала старостина, слегка ударив племянницу веером, который она держала в руке.
И, обратившись к Теодору, прибавила:
– Я очень рада видеть вас, сударь, – и подала ему руку для поцелуя.
Леля, стоявшая позади тетки, снова торжественно присела, но в это время появилась генеральша и удержала ее от дальнейших шалостей. Теодору пришлось усесться на диван вместе с дамами и вести с ними серьезный разговор.
Обстоятельства действительно сделали его более серьезным, чем обычное щебетанье этих дам. Даже и они поддались впечатлению событий, которые сопутствовали им.
Говорили о красавце литовском стольнике, о Мстиславской и ее сопернице; о калеке-королевиче, о гетмане и о фамилии.
Дамы, только что вернувшиеся из города, привезли с собой целую массу сплетен и рассказывали, перебивая друг друга.
Теодор слушал с интересом.
И старостина, и ее сестра, не стесняясь, высказывали свои симпатии к фамилии перед служащим князя-канцлера.
Генеральша было особенно очарована стольником и намекала, что и он был к ней не совсем равнодушен.
– Все, что говорят о Мстиславской и о княжне, – тихо сказала она, –все это преувеличено и просто выдумано. Стольник еще не сделал выбора, а когда сделает, то, поверьте, у него окажется больше вкуса, чем ему приписывают.
Старостина, которая уже отреклась от всех видов на будущее, ограничившись одною нежностью к своему спасителю, хотела играть роль в политике и уверяла, что будет стараться привлекать союзников для Чарторыйских, отбивая их у противной партии.
– Вот вы увидите, сударь, что в конце концов при гетмане останется один староста Браньский; все от него сбегут!! Надо только умеючи за это взяться.
Я и не подумаю уехать в деревню, мы с генеральшей тоже будем принимать участие в сеймиках!!
Сказав это, старостина с торжественным видом наклонилась к своему спасителю, может быть для того, чтобы быть к нему поближе, и начала шептать:
– Первое условие – даю вам слово, что это так – надо употребить все усилия, чтобы перетянуть на свою сторону примаса. А для этого есть средство…
Она сделала при этом плутовскую гримаску, которая рассмешила Лелю, очевидно придававшую разговору другой смысл…
– Какое средство? – спросил Теодор.
– О! Я не скажу! Это мой secret d'Etat.
– Неужели вы и мне не откроете его, – заговорил юноша, – ведь я не выдам вас…
Старостина опустила глаза на кончики своих пальцев, некрасиво высовывавшихся из черных митенок, и покачала головой.
– Я знаю одного человека, – тихо вымолвила она.
Теодор покраснел от радости, и это было так явно, что Леля, видя этот румянец и перешептыванья с теткой, которая тоже как-то странно переглядывалась с ним, почувствовала некоторое беспокойство.
– Может быть, окажется по счастливой случайности, что мысли моего патрона совпадут с мнением пани старостины, – сказал Теодор. – Я признаюсь вам под секретом, что я (тут он еще понизил голос) имею поручение от князя к Млодзеевскому…
Старостина всплеснула руками и даже подскочила на диване, чем возбудила живейшее любопытство в Леле и генеральше; обе дамы подошли к ним поближе.
– Пожалуйста, прошу вас не подслушивать нашего разговора, мне нужно переговорить наедине с моим спасителем об очень важном и секретном деле… Леля и мать ее, не зная, что тут и думать, отошли в сторону, а Теодор быстро прибавил:
– Я рассчитываю на то, что пани старостина поможет мне… Встреча здесь, на нейтральной почве…
– Ах, плут! Ах, какой плут! – громко сказала старостина. – Прошу покорно, кто бы мог ожидать этого, глядя на его скромную и смиренную физиономию.