— Странный вопрос. Разве я стал бы говорить неискренне? — Если я не искренен, я просто молчу… если бы я это сказал, прозвучало несколько двояко. То, что я сказал дальше, повергло самого меня в шок. — Я же всегда буду рядом, защищу от всего мира. Я ведь твой Страж.
Вот дура-а-ак… Если бы не лежал на ее коленях, а на земле, то хорошенько приложился об оную лбом.
Как я мог сказать вслух самое сокровенное??
Почему мои маски окончательно треснули?
Она молчала.
Я ляпнул лишнее. Ррр!!
Эх, терять больше нечего, падать дальше уже некуда, поэтому я спрошу то, что хотел спросить еще утром:
— А ты, Алексин… ты будешь со мной рядом?
И едва я это сказал, сразу дернулся чтобы встать.
Но мне помешали ее руки, легшие на лоб и грудь.
— Да, я обещаю. Я всегда-всегда буду рядом чтобы тебе никогда не было одиноко. Это всегда было моим желанием.
Только не уходи…
Не передать никакими словами чувства, что захватили меня. Столько всего… не разобраться в этом вихре… но знаю точно, мне стало легче…
— Скажи, а почему ты приходила именно на озеро? — Я все же повернулся к ней лицом, но не мог взглянуть на нее. Постоянно краснею и вспоминаю мои и ее слова.
Алексин улыбнулась.
— Ну, я не всегда здесь, ведь это ужасно скучно — сидеть без дела! Только на закате. Мне нравится это зрелище, когда раскаленные солнца, — она вытянула руки и словно взяла в ладони самое большое солнце, Арнис, — нагревают до красна воду и небо… словно делится с ними частичкой своей силы. Все вокруг становится солнцами. Небо говорит мне, что ему это очень нравится.
— Ты снова говоришь про небо, как будто оно мыслящее существо.
— А так и есть. Оно может также как и мы грустить, радоваться, злиться, скорбеть… Небо — оно живое. Но никто не понимает этого. Потому что те, кто живут под его сенью, разучились слышать. Все, кроме меня.
Звучит невероятно… но, как ты сказала: если что-то не укладывается в рамки понимания — значит недостойно жизни?
И я верю тебе.
— Да и тем более, если бы мне не нравился закат, когда бы мы еще встретились?
Да… моя бы жизнь… чтобы было дальше, если бы не встретились?
— Ба… Бабушка?? — неожиданно изумленно воскликнула Алексин.
Я повернул голову в ту сторону, куда она смотрела.
К нам шла женщина. Длинные русые волосы, тонкая фигура, гладкое, без единого намека на морщины лицо… И это ее бабушка??
Я сел рядом.
Она быстро приближалась. Серые глаза сузились.
— Я давно должна была догадаться, в каких снах ты витаешь. — В ее голосе слышался гнев.
Алексин сжалась.
— Прости…
Женщина перебила ее.
— Ты хоть понимаешь, что ты наделала??
— Про…
— Ты своим глупым и эгоистичным желанием сделать все побыстрее начала отсчет! Разве я не говорила, что ты ни при каких обстоятельствах не должна искать его? От тебя слишком много зависит как от Ключа, разве ты готова нести бремя миллионов жизней?
— Нет, бабушка, прости… — срывающимся голосом шептала девочка.
Я не могу допустить, чтобы она вновь плакала, и поэтому заговорил с этой женщиной.
— То, что вы бабушка Алексин, не дает вам право кричать на нее!
Женщина посмотрела на меня так, словно только что заметила мое присутствие.
— Тебе никто не давал слово, смесок! Только из-за памяти твоего отца я не убила тебя тут же!
Она знает, кто я… определила только взглянув? Да кто она такая вообще?
Она вновь обратила свой тяжелый взгляд на Алексин.
— Но теперь уже бесполезно что-либо говорить. Отсчет начался, и твои чувства лишь придадут ему сил.
Пока ты веселился здесь, там умирают люди. И каждая смерть на твоей совести! — Она схватила девочка за руку и встряхнула. — Ты вынесла им приговор. Я как Хранитель не могу этого так оставить. У меня только один выход…
Она сжала своими длинными пальцами голову Алексин и быстро зашептала какую-то абракадабру.
Девочка пронзительно закричала.
Я уже не мог продолжать быть просто наблюдателем. Когда ей причиняют боль, я не могу оставаться в стороне.
Я схватил запястья женщины и, вкладывая всю силу, оттолкнул ее. Моя сила превышает человеческую в несколько раз, она должна была отлететь как пушинка, но никак не отступить на пару шагов, и, тем более, не остаться на ногах.
Ее лицо исказила злоба.
И направлена она была не на меня, а на Алексин. Я прижал ее, закрыл своим телом.