Инспектор, как и положено по его статусу, располагал правом свободного передвижения. Один из его предшественников - первый инспектор, ходил по базе совершенно свободно, но очень недолго... Однажды, группа пьяных молодых лейтенантов жестоко избила его. Парней судили и примерно наказали, отправив отбывать длительные сроки в одну из тюрем Ханурии. Ник удивился, встретив через два года одного из них на Родине в чине майора и добром здравии.
С тех пор, куда бы не направлялся инспектор, следом за ним шло два дюжих безопасника, которые ни на секунду не спускали с него глаз. Единственным преимуществом этого варианта являлось то, что Ник немного был лично знаком с Тэйлором.
Это произошло двенадцать лет назад. Как отличного стрелка, Ника уже тогда старались держать под рукой. Его взвод использовали там, где требовалась надежная охрана, не привлекающая внимание большой численностью. Например, при различных инспекторских поездках, да и так держали при себе на всякий случай. Парни Ника не блистали на парадах, но стреляли они вполне прилично.
В то время, в третьем северном секторе, два кишлака были отравлены ядовитыми газами. Кто-то сумел незаметно сообщить об этом тогдашнему инспектору, и небольшая колонна, напоминающая усиленный патруль, двинулась в путь по дороге номер два. Инспектор прекрасно знал куда ехать и повернул на проселок именно там, где нужно.
Машина Ника занимала в колонне шестую позицию, за бронетранспортером с безопасниками. Когда до цели оставалось около десяти километров, по характерной вспышке в семистах метрах от дороги, он заметил старт противотанковой ракеты. Оружие мятежников не представляло особой опасности. Оно не имело самонаводящихся головок и управлялось по радио, требуя в полете непрерывного контроля.
Скорость ракет была невелика, и бдительная охрана зачастую успевала разделаться с оператором, оставляя их без присмотра. Нику показалось, что он вполне справился с этой задачей. Но ракета не сбилась с курса и ударила в борт именно той машины, в которой ехал инспектор. От взрыва задний люк распахнулся, но внутри не было видно ничего, кроме сплошного огня...
После этого случая Ник и познакомился с Тэйлором. Степа арестовали, как главного виновника гибели инспектора, и их знакомство произошло в камере для допросов на гарнизонной гауптвахте.
Тогда Тэд был следователем Галактической Инспекции и прибыл на Тагирию на быстроходном фрегате.
- Как погиб инспектор ? - спросил Тэд.
- Противотанковая ракета мятежников попала им в правый борт...
- Вы сами все видели ?
- Да, сэр.
- Вы не заметили ничего необычного ?
До допроса Ник успел раз сто прокрутить в памяти события того дня. Необычного оказалось, пожалуй, вполне достаточно. Безопасники сели не, как всегда, вместе с инспектором, а в следующий бронетранспортер. Переводчик ханурянин, секунд двадцать стоял перед открытым люком, а когда залазил вовнутрь, дважды запнулся о край проема. Его лицо показалось Нику неестественно бледным, можно даже сказать, что оно было белым, как мел. На трупе мятежника, найденного около обломков пусковой установки, не обнаружили свежей крови. Но во время допроса Ник ни разу не забывал, что разговор идет под запись, а за его лицом с разных сторон следят сразу три потайных телекамеры.
- Нет, ничего необычного, сэр. Обыкновенная засада. Мы просто не ожидали, сэр. Все произошло слишком внезапно.
Отвечая на вопросы, Ник ясным взором смотрел на следователя, но не в его глаза, а сантиметров на пять ниже. Это была единственная вольность, которую он мог себе разрешить, и которая могла остаться незамеченной аналитиками особого отдела. Вместе с инспектором в бронетранспортере погибло три ханурянина : водитель, наводчик и переводчик. Степ надеялся, что безопасники не догадаются о возникших у него подозрениях. ,, Один живой дурак лучше трех мертвых мудрецов."
Три года назад этот самый следователь и стал очередным инспектором на Тагирии. Его часто можно было увидеть на территории базы, встретить в складах вооружения, на аэродроме и в космопорте. Каждый день он обедал в офицерской столовой и делал это строго в одно и то же время. Тэд явно искал контакта, но по базе гуляли слухи, что особисты уже обезвредили несколько предателей, пытавшихся передать ему информацию. Поэтому никто не подходил к инспектору и никто не разговаривал с ним.
Ник понимал, что для него это единственный путь, но как его пройти, оставшись незамеченным, было не совсем ясно. Пока, сидя в столовой, и смотря в общем-то в сторону, капитан засек точное время появления Тэда. Он постарался определить размер карманов и запомнить их точное расположение на пиджаке инспектора. Ник приблизительно уже знал, что ему предстоит предпринять, но операция требовала тщательной подготовки, плюс к тому немного удачи.
Если привлечь Лу, все можно было сделать и легче, и проще. Но он давно знал, что раз в неделю все гарнизонные проститутки исповедуются в особом отделе. Это объяснялось тем, что некоторые офицеры вроде-бы распускали языки в постели и болтали много лишнего. Вероятно, таким образом они пытались завоевать авторитет перед шлюхами... Возможно, Лу бы не проболталась, но Ник просто боялся подставить ее под удар.
На первом этапе подготовки он тщательно осмотрел свой гостиничный номер в поисках тайного телеглаза. Потом поставил стул на стол, повесил на него свой парадный китель, отошел и посмотрел со стороны. Вроде все получилось как надо, только чуточку выше. Размер и расположение карманов, в принципе, тоже оказалось аналогичным. Ник мог приходить в гостиницу всего на час раньше Лу, поэтому на тренировки могло уйти около недели.
На следующий день капитан подгадал концовку своего обеда к моменту прихода инспектора. При выходе из столовой Ник чуть не столкнулся с ним нос к носу и сделал то, чего никогда не делал при встрече. Он посмотрел Тэду прямо в глаза. Всего полторы секунды, полторы или две. Сзади шли безопасники и, хотя из-за спины инспектора они не видели его взгляда, полторы секунды показались ему вечностью.
Тэд поймет этот взгляд, поймет и запомнит. Он будет ждать контакта и не шарахнется от Ника в решающий момент. Это можно было сделать непосредственно в день перед передачей, но две встречи подряд привлекли бы внимание особистов.
Теперь, каждый вечер, приходя в номер, он ставил стул с кителем на стол и учился вставлять на ходу конверт с диском в его нагрудный карман. Чтобы остаться незамеченным, движение должно быть очень быстрым и очень плавным.
Кроме этого, для проведения операции требовались определенные условия, создающие частично закрытое пространство. Лучше всего, чтобы был поворот сзади инспектора, а перед ним шла группа людей, а расстояние между Тэдом и безопасниками составляло не менее десяти метров, или что-то отвлекло их внимание. В процессе тренировок у Ника начало получаться нужное движение, и он решил попробовать.
Уже неделю, как капитан сменил столик, выбрав позицию так, чтобы через одно из окон видеть дорожку перед столовой. Все вроде складывалось удачно, и перед инспектором шла группа офицеров. Скорости их движения совпадали, и Ник с точностью до секунды знал, когда Тэйлор войдет в коридорчик перед столовой. Капитан пошел к двери, но краем глаза заметил, что слева то него встали и пошли к выходу два офицера. Они должны были выйти сразу за спиной Ника, и стало ясно, что в этот день операция сорвалась...
Колонна, ушедшая по его последнему маршруту, потеряла восемь бензовозов, и следующий рейс пока не планировался. На главных дорогах спешно сооружались новые опорные пункты, но Ник не принимал в этом участия. Ему доукомплектовали первый взвод, и теперь приходилось срочно учить новичков. Это позволяло Нику, оставаясь на базе, ждать подходящего случая. Не располагай он отдельной комнатой, такие приготовления оказались бы совершенно невозможны.
Номер в гостинице Степ снимал уже вторую командировку, хотя и тратил на это приличные деньги. Согласно капитанскому званию, ему полагалась койка в офицерском общежитии, в комнате на двоих, а не для четверых, как у лейтенантов. Ника тошнило от этого общежития. Там было почти невозможно уединиться, и все время приходилось находиться в компании случайных людей.
Нельзя сказать, чтобы Ник терпеть не мог молодых офицеров, но разница в возрасте затрудняла общение. Точнее, причиной являлось то, что молодежь рвалась к общению, а капитан от него давно устал. Он уже от многого устал, и усталость его была не в руках и в ногах, а в голове, и еще больше - в сердце. Чисто арифметически разница в возрасте оказалась не так уж велика, но по количеству увиденного Ник чувствовал себя лет на сто старше любого из них. Он не разделял их юных эмоций; не понимал их пьяного счастья, пьяных слез и пьяных соплей.
Жизнь в общежитии состояла из неудобств : это и плохо работающий кондиционер, и пьяный топот по коридору до двух часов ночи, и утренняя очередь в туалет, а вечерняя - в душ. В гостинице всегда все находилось в порядке : и кондиционер, и тишина, и все удобства при каждом номере. Сюда без хлопот можно было привести женщину, причем только для себя. Хорошая звукоизоляция заглушала крики по ночам, во время возвращений к постояльцам их прошлых дел.
Когда, шестнадцать месяцев назад, Ник прибыл на главную базу, то первым делом поинтересовался, нет ли мест в офицерской гостинице. Часть комнат стояла пустой, но несмотря на кажущуюся простоту, вопрос требовал особого решения. По давно заведенному порядку, все вопросы на базе решались через Главную Задницу. Написав заявление, капитан отправился на прием.
Кроме него в приемной сидело еще несколько человек. Если все они пришли с аналогичными проблемами, то становилось ясно, почему многие боевые операции были проведены так, будто ими руководила штабная уборщица...
Когда дверь кабинета открылась, изящно неся пустой поднос, в ней появился очень молодой капитан. Переступая порог, он мгновенно сменил выражение лица с подобострастно-угодливого на неприступно-надменное.
Адъютант гордо прошел мимо несуществующих для него людей, хотя пятеро из шести были старше его по возрасту, а трое - еще и по званию.
Вот ему-то звездочки и шли на погоны, как в районе боевых действий. ,, Такой запросто дослужится до майора, если ничего не спутает со своей мимикой, переступая порог в обратном направлении " - подумал Степ.
Четырнадцать лет назад генерал Рэндер командовал полком, в котором Ник служил на Тагирии в свою вторую командировку. Он был всего на три года старше Степа, но на его погонах уже тогда сияли полковничьи звезды. Ник не любил вспоминать то время, но, переходя через порог, изобразил уважение на своем лице. Процедура оказалась не из приятных, хотя являлась только первой в череде тех, в которых ему придется выразить уважение прочей вшивоте. Но Ник устраивал свой быт на два года и шел по линии наименьших потерь.
Рэндер уже давно занимал генеральские должности, и это наложило на него определенный отпечаток. Здесь, на базе, он оказался главным и смотрел на людей, как на дерьмо, отчего его лицо приобрело очень своеобразный вид. В него намертво въелось выражение брезгливого высокомерия. Оставалось только гадать, как Рэндер справляется со своей физиономией, попадая по службе в Генеральный штаб или на прием к министру обороны...
Генерал, конечно, узнал Ника - когда-то они не раз пьянствовали за одним столом. Только теперь разница в положении оказалась столь велика, что он даже не подал вида. Не взглянув на капитана, Рэндер подписал заявление и пододвинул его на край стола.
После этого Ник посетил еще ряд кабинетов, от Зам. по тылу до начальника гостиницы. Все, морщась, вертели в руках эту бумажку, но, видя резолюцию Главной Задницы, без особых сомнений добавляли и свои закорючки.
Гл . 8
Очередную тренировку Ник собирался закончить через десять минут, но в дверь постучалась Лу.
- Давно ли ты стал запираться от меня ? - спросила она.
- Я нечаянно, чисто автоматически.
- Что, готовишься уезжать ? - спросила Лу, увидев китель.
- Нет, смотрю, не прогрызла ли моль новую дырку.
До окончания контракта Нику оставалось больше семи месяцев, но, возможно, номер ему придется оставить раньше и без парадного мундира. Да так ли уж ему нужен этот парадный мундир ? Такой наряд хорош, когда на нем хотя бы майорские погоны и несколько орденов.
На Ханурии, в свободное от службы время, Ник предпочитал обычный гражданский костюм. Например такой, какой, по глупой случайности, он утратил за неделю до отправки на Тагирию. Тогда, из-за каких-то проволочек, их борт сильно задерживался с отходом, и его отправили в город Рытвин за партией призывников. День до вечера Ник провел в военкомате, а поскольку выезд был назначен на следующее утро, после службы он решил проведать своего бывшего одноклассника.
Он переоделся в гражданское и без особых проблем нашел нужное ему мужское общежитие. Его друг Майкл жил в комнате на четверых, но все оказались рады неожиданному гостю. Ник предложил двадцатку, чтобы отметить встречу. Хозяева скривились и отвергли его предложение, сославшись на законы гостеприимства.
Сбегав в лавку, самый молодой из них принес бутылку крепкого дешевого пойла и недорогих харчей. Бутылка разошлась за один раз. Мужики оживились и завели разговор о том, что врагам Ханурии никогда не сделать хорошего оружия, а их солдаты - слабаки и трусы. Понемногу разогревшись, они начали склоняться к тому, что при виде одного ханурянина наверняка разбежится целый взвод. Похоже, для них не существовало более важной темы...
По ходу разговора мнения разделились, и они даже заспорили : сколько именно врагов разбежится при виде одного ханурийского солдата. Двое утверждали, что разбежится взвод, один - что не меньше роты. Хмель понемногу брал свое, и спорщики сошлись на роте. Потом они неожиданно замолчали, и все, как по команде, вопросительно уставились на Ника.