Горы становились почти недостижимы, по крайней мере в этот день. В принципе, Ник с самого начала допускал, что какая-нибудь случайность помешает ему за день добраться до гор, и часть пути он преодолеет пешком. Капитан знал пустыню, но не любил ее, и перспектива остаться в ней одному казалась очень неприятной. Вообще-то, он давно уже был один. Отсутствие духовной близости со своими сослуживцами делало его одиноким даже в большой толпе. Теперь это одиночество приобретало другой, совершенно конкретный смысл - он оставался один в море враждебных песков.
Конечно, солярка - это не авиационный керосин, хотя и сходна по составу. Если дать полный газ, топливные фильтры могут потерять пропускную способность. Но для полета в экономичном режиме присутствие в баках части солярки представлялось Нику вполне допустимым. Лопата значительно облегчила дальнейшие поиски. Капитан быстро нашел десять канистр из-под воды и то, что было необходимо для операций с соляркой: воронку и шланг. Все, что не смогло войти в девять канистр, Ник залил в топливный бак. Десятую он оставил пустой.
В отсеке боеприпасов лежало всего семнадцать снарядов. Пушка стала практически бесполезна в бою против противников с полным боекомплектом. Представлялось логичным снять ее и выкинуть остаток снарядов. Такое облегчение могло дать увеличение дальности километров на пятнадцать. Забрасывая бочки песком, Ник считал решение принятым, но после долгих мучений понял, что не в состоянии бросить пушку, останься в ней хоть один снаряд.
Наверное, безопасники уже начали допрашивать тех, кто контактировал с ним последние три недели. ,,Дай бог тебе искренности, моя девочка, - подумал Ник, вспоминая о Лу, - это поможет сохранить тебе жизнь".
Он посмотрел на график. Очередной спутник уйдет через десять минут. С момента остановки турбин прошло три часа. Если генерал действовал по науке, а других предположений у Ника не было, то вся вызванная на помощь авиация уже села для заправки или должна сделать это в ближайшие двадцать минут.
В отсеке боеприпасов оказалось много свободного места. Ник составил туда канистры, затем, аккуратно свернув, уложил и маскировочные сети. Через полчаса с небольшим авиация вновь поднимется в воздух.
Ник поднял вертолет и взял курс на север, к дуге фортов. Строго на север, как и в самом начале. Только теперь он попадет уже не в середину дуги, а на сто километров западнее - между фортами ,, Лесной " и ,, Болотный ". Этот путь ему предстояло преодолеть в два этапа.
В трехстах километрах к северу, около гряды холмов, лежат развалины кишлака Шафталу. Около них, у подножия большого бархана, бьет маленький родник. До той поры, когда вода в нем иссякнет полностью, должно пройти не менее двух недель. Там же растет несколько деревьев, вплотную к которым он постарается посадить вертолет. Около кишлака раньше был глубокий колодец, из которого брали воду в сухой сезон. Селение снабжало мятежников водой и продовольствием, поэтому его колодец уже давно засыпан песком, но из родничка Ник попытается набрать канистру воды. Он верил в удачу, надеясь, что его будут искать на песке, и если заметят вертолет в воздухе, то примут за одного из участников облавы.
Официально не принято сообщать о результатах поисков, но если вертолеты прилетели на главную базу для заправки, все скоро узнают, что его не нашли. Возможно, кто-нибудь уже вспомнил про бочки с горючим и пытается известить о них главный штаб.
,, Плохо быть честным офицером, а не тайным вражеским агентом " подумал Ник. Окажись он убегающим шпионом, банда мятежников наверняка бы уже выкопала в песке яму для его вертолета. У капитана даже затеплилась слабая надежда, что в штабе просчитают ситуацию именно так и отвяжутся от него, хотя бы из экономических соображений. Но жизнь часто опровергает фантазии здравого смысла, и глупо было серьезно надеяться на то, что его перестанут преследовать, пока не израсходуют остатки горючего. Да и нельзя ждать здравого смысла от людей, которых он так сильно достал.
Нику очень хотелось дать полный газ, но тогда ему явно не долететь до намеченной точки. Прошло полчаса полета. ,, Наверно, сейчас эта армада уже взлетает, как туча саранчи. Эх, спрятать бы вертолет и укатить на маленьком старом самосвальчике в то далекое детство, когда на Новый Год у них было полно шоколадных конфет, а на столе стоял настоящий бисквитный торт." Ник вспомнил этот запах - запах занесенной с мороза елки, ее смолистых зеленых иголок, а навстречу ему, покачиваясь и кренясь, с ревом неслась раскаленная пустыня. У него не было дороги назад, ему уже никогда не вернуться на родную Ханурию.
Увидев свои ориентиры, капитан посадил вертолет между двумя деревьями, чуть не зацепив лопастями за одно из них. Можно было посидеть в холодке еще минут десять, пока не нагреется кабина, но приходилось спешить. Он развесил маскировочные сети и направился к родничку. Вода едва текла, и, чтобы набрать канистру, Нику пришлось вырыть в русле приличную ямку. Пока канистра наполнилась, он дважды слышал звук пролетающих вертолетов, но оба раза далеко на востоке. Они шли на полных оборотах, вроде кто-то подгонял их.
Похоже, они уже побывали на его последней стоянке, и теперь летят по кратчайшему пути до контролируемой тагами зоны. Конечно, исходя из четырехсот литров топлива авиаторы скорректируют размер и положение красной зоны, но в первую очередь они должны прочесать предгорья. Откуда им знать, что в одной из бочек не хватало половины солярки, и Нику не на чем долететь до горного массива. Но если он уже там, то пилотам нужно срочно обнаружить его вертолет, пока беглецу не удалось далеко уйти.
Штаб понимает, что в таком случае время работает на Степа, и обязательно вызовет с дальних баз всю авиацию, какую сможет. Вполне возможно, что наберется около ста машин. Чувство страха смешалось с чувством игрока, играющего по-крупному. Главное, чтобы на проверку предгорий бросили как можно большие силы. Это позволит со стопроцентной уверенностью доложить, что его вертолета там нет.
Ник перелил солярку из канистр в топливный бак. Конечно, теперь смесь оказалась довольно крутой, но он надеялся на успешный запуск в основном на том, что осталось в трубопроводах, фильтрах и насосах. Пустые канистры капитан закопал в подножии бархана, надвигающегося на остатки кишлака. Потом он долго сидел у родничка, время от времени зачерпывая из ямки полные ладони вкусной холодной воды. Степ вполне допускал, что другой такой возможности ему больше никогда не представиться.
При посадке вертолета фрукты попадали с ближних деревьев. Перезрелые персики полопались при падении и лежали на песке, как открытые ладони. На ветках дальнего дерева еще кое-что осталось, и не было нужды подбирать упавшие плоды. Сочная мякоть быстро таяла во рту, и, наевшись досыта, Ник наконец пришел в норму.
Побродив по развалинам, он нашел старое ведро. Оно оказалось дырявым, но вполне подходящим для фруктов, и, наполнив спелыми персиками, Степ поставил его в отсек боеприпасов. Аварийный запас продовольствия представлялся ему не вполне достаточным.
Ник бросил в набранную канистру таблетку консерванта и положил ее в вертолет. Он проверил наличие аварийного запаса воды, продовольствия и оружия, предназначенного для выживания пилота сбитой машины. Штурмовая винтовка с боевым шлемом и ранцевым магазином находилась на месте. В придачу к ней имелось два приставных магазина и пара ручных гранат.
Вроде все уже на десять раз было обдумано и проверено, но что-то упорно не давало Нику покоя. Непонятное беспокойство никак не отпускало его. ,, Расслабься и подумай ", - уговаривал он себя. Вроде ему удавалось и то, и другое, но чувство тревоги никак не проходило. ,, Ах, вот оно что, догадался наконец Ник, - бронекассета контрольно-записывающей аппаратуры ! "
Если ее найдут в брошенном вертолете, быстро вычислят место следующей посадки, и для преследователей все его планы окажутся совершенно ясны. В хвосте вертолета он быстро нашел лючок с надписью КЗА и, немного повозившись, извлек из него оранжевую коробочку. То, что уже записано на ленте, не представляло для него опасности, но последующие действия должны остаться в тайне от его врагов.
До захода солнца оставалось не более часа, и пришла пора продолжить путь. Вторая волна поиска уже должна была сжечь топливо и отправиться на базы. Вряд ли кто-нибудь полетит искать его на закате, если не смогли найти днем. Даже если и полетят, то им нужно сначала заправиться, а это требует времени.
Ник собрал маскировочные сети и сложил их в вертолет. Он запустил турбины и снова взял курс на север. Это оказался не самый безопасный, но единственно возможный маршрут. Только там его еще могли искать, но задерживаться у родничка было еще опаснее. Его противник уже знает, что Ник взял с собой сети, а это значит, что некому помочь ему закопать вертолет. Преследователи не успокоятся, пока его не найдут.
Небо оставалось чистым от авиации, и пока капитану еще сопутствовала удача. Завтра враги должны начать день с того, что проверят все тихие места, аналогичные этому родничку, все места, в которых можно спрятать или замаскировать вертолет. Найдя следы у источника, они определят его дальнейший маршрут. Отсюда ему оставалось только два пути : один восточнее, другой - западнее форта Лесной, и они определят оба курса с точностью до одного градуса.
Целью полета была невысокая гряда скал в сорока километрах к юго-западу от форта. В пустыне мало ориентиров, и хотя Ник вроде правильно выдерживал курс, неуверенность и сомнения непрерывно росли. Он не мог включить электронную карту, так как она работала в паре с навигационным спутником, а тот мог выдать преследователям точные координаты вертолета.
Горючего оставалось на десять минут полета. Капитану пришлось набрать сто метров высоты, чтобы определиться точнее. Его цель оказалась еще довольно далеко и заметно правее. Довернув на нее, Ник стал лихорадочно шарить глазами по пустыне в поисках подходящего ориентира.
Не попадалось ничего заметного, за что можно зацепиться взглядом, тем более узнать с поверхности хотя бы за пол километра. Наконец он выбрал ориентир - большой бархан, похожий на верблюда, вытянувшего во сне свою голову точно на восток. Ник посадил вертолет у заднего горба и, не останавливая турбин, вытащил из него аварийные запасы. Чтобы они не бросались в глаза, капитан прикрыл все одной из маскировочных сетей.
Через две минуты после взлета над приборной доской замигала большая красная лампочка, а на правом дисплее появилась надпись : ,, Горючего на пять минут полета ". Эту новость должен был продублировать приятный женский голос, но, вероятно, вместе с радиооборудованием Ник отключил что-то лишнее.
Постепенно снижаясь, он подлетел к каменистой гряде. Ник хотел подыскать приличную щель в скалах, но ничего подходящего не попадалось. Горючего оставалось минуты на две. Чтобы не гадать, какая турбина остановится первой, капитан подлетел к гряде и завалил вертолет на правый бок.
Куски лопастей с грохотом разлетелись далеко в стороны. Турбины взвыли, освобожденные от нагрузки, но скоро стихли, сработав остатки топлива.
Подождав, пока рассеется облако пыли, Ник вылез из кабины. Наскоро укрыв сетями лежащий на боку вертолет и привалив их края кусками лопастей, капитан уселся на большой теплый камень. Солнце садилось. Из-за горизонта виднелся только краешек красного диска.
Пользуясь остатками светлого времени, Ник изобразил и записал на карте все, что смог вспомнить о месте, где оставил груз. Расстояние до его ориентира составляло около двадцати километров, но он должен все найти на рассвете следующего дня. Капитан загадывал себе сложную загадку, и делал это лишь потому, что от вертолета он должен был уйти налегке. Уйти туда, где его не будут искать. Уйти, не оставляя глубоких следов.
Оторвав кусок от одной из сетей, Ник пошел обратно, прямо на юг. На рыхлом песке, набросанном лопастями вертолета, оставались четкие следы его ботинок. Пройдя полторы сотни метров, он снял ботинки и следующую сотню прошел на запад. Затем он обулся и вернулся на гряду.
Капитан в возрасте тридцати девяти лет должен представляться остальным офицерам если не полным идиотом, то, по всей вероятности, не очень умным человеком. Соответственно, его уловки должны быть тоже не очень умными. Вряд ли кому-нибудь сходу удастся перешагнуть через этот стереотип. В крайнем случае, не на следующий день. Пройдя по этим следам, его молодые преследователи может и не рассмеются до слез, но, по крайней мере, снисходительно улыбнутся примитивной хрычевской хитрости. Им должно стать совершенно ясно, что Ник пошел прямо на север, к ближним горам, и нечего искать его на юге. К северу от гряды, почти до самой дороги - твердая глинистая почва. На ней было бы трудно найти его следы, даже если бы они там остались.
Ник прошел по камням еще триста метров на запад, почти до конца гряды. Остановившись, он смазал ботинки мазью от пауков и обмотал их кусками маскировочной сети. Получилось что-то вроде старой уловки мятежников. Теперь, если посмотреть на свежий след, то любой простак поймет его хитрость. Но уже через сутки будет трудно сказать, проходил ли здесь кто-нибудь вообще, а если и проходил, то месяц или два назад. Кроме людей по пустыне иногда бродили одичавшие домашние животные, и цепочка неясных следов не являлась особой редкостью.
Было уже темно, когда Ник спустился с гряды и снова пошел на юг, туда, где он оставил свои запасы. Приходилось считать каждый шаг. Чтобы не сбиться, через каждую тысячу он останавливался и, подсвечивая себе фонариком, ставил очередную метку на карте. Капитан шел по компасу, но, чтобы не оставлять глубоких следов, ему приходилось обходить крутые склоны. В результате на его карте получилась довольно причудливая схема пути.
Пройдя около часа, он решил, что ушел от вертолета уже достаточно далеко и двинулся по азимуту, прямо через барханы. Капитан знал, что если не перестанет петлять, то встретит рассвет не ближе трех километров от своей цели. Торопиться не приходилось, да и обувь стала не очень удобной, поэтому двадцать километров пути растянулись почти на шесть часов.
До рассвета было еще далеко и, побрызгав на форму пахучей аэрозолью, Ник сел на песок. Капитан опустил веки, и события прошедшего дня начали прокручиваться перед его глазами. Повторяться с того момента, когда он взялся за ручку дверки дежурного тягача. Бешеной каруселью все пронеслось у него в голове : люди, падающие около дежурного домика, пылающая авиабаза и песок, песок, песок, несущийся навстречу вертолету. Желтый песок, он до сих пор слепил Нику глаза.
На рассвете он должен был найти свой багаж как можно быстрее, а дальше все зависело от обстоятельств. Ник действовал точно по плану. Конечно, не по первоначальному варианту, а по тому, который он составил около родничка.
Естественно, существовал и более простой путь. Можно было не останавливаться для выгрузки багажа, и это дало бы ему еще около десяти километров.
Можно было не путать следы и идти сразу к горам, прокравшись между редкими постами, выставленными на дороге. До обеда он бы дошел до предгорий, а к вечеру мог углубиться километров на пятнадцать в ущелье Сурх.
Но все зависело от того, когда его преследователи обнаружат брошенный вертолет. Если им удастся сделать это до вечера, они быстро блокируют ущелье и, прислав десантников, тщательно прочешут его. Если пилоты найдут вертолет до обеда, то без проблем настигнут Ника на ровном месте. Даже если они найдут вертолет через двое суток, армия все равно прочешет ущелье. Просто в надежде на то, что он сломал ногу и не смог далеко уйти.
Существовала еще одна очень веская причина, по которой Ник не торопился идти в горы. Его там никто не ждал, и могли пристрелить, едва заметив. В оптимальном варианте сначала в горы должна войти армия и хорошо там пошурудить. Тогда мятежники поймут, что идет очень серьезный поиск. В крайнем случае - те из них, кто останутся живы.
Ник долго работал на армию. Теперь она была ему уже ничем не обязана, но хоть раз еще могла поработать на него. Капитан решил немного посторониться, пропустив вперед шуструю молодежь. По его расчетам получалось, что лучше всего, если вертолет найдут только перед заходом солнца. Отрыв по времени заставит его врагов действовать быстро и решительно, подтянув для прочесывания очень большие силы. То, что облава не принесет нужных результатов, отнесут на большое запаздывание, и тогда он сможет продолжить путь без особенных опасений. Да и таги, посмотрев на бешеную активность армии, должны подумать о его поиске...
Небо на востоке еще не начало светлеть, но усиливающийся холод был явным признаком приближающегося рассвета. Ник понимал, что надо шевелиться, но последние сутки вымотали его, а на восходе солнца ожидались большие хлопоты. Возможность простудиться казалась вполне реальной, и ему все же пришлось встать, сожалея о пятнышке нагретого песка. Пока он разминался, песок остыл, и теперь оставшийся до рассвета час ему предстояло провести на ногах.
Осенняя ночь растягивала время. Ник уже замерз, когда на востоке посветлел краешек неба. Звезды потускнели, и он начал различать очертания барханов. Капитан поднялся на один из них и, вглядываясь в редеющий мрак, попытался разглядеть окрестности. Он помнил, что пустыня в этом месте оказалась довольно однообразной, и тот песчаный верблюд был единственным запоминающимся ориентиром.
Ник воевал в пустыне не первый год и знал немало случаев, когда люди погибали, пройдя мимо известного им источника буквально за соседним барханом...
Уже достаточно рассвело, чтобы разглядеть местность в радиусе километра - ориентира не было. Капитан подумал, что, возможно, они просто находятся на одной линии, и тот песчаный верблюд выглядит, как обычный холм. Пока ничего похожего обнаружить не удавалось, но полкилометра к востоку виднелся бархан повыше, который и закрывал часть обзора.
Ник еще раз обследовал схему своего ночного перехода и, не найдя в ней четкого ответа, направился к тому бархану. Солнце еще не показалось, но было уже светло. Каждая минута приобрела особую цену, и капитан побежал. Он начал подниматься по склону, но вдруг слева, в низине, увидел свой склад.
Первым делом Ник вдоволь напился из канистры, поел персиков и намочил кусок маскировочной сети. Выкопав яму, он сложил туда свои запасы и заровнял все песком. Рядом рос куст пустынной колючки. Под ним Ник закопался сам. Примостив голову под ветками, он укрыл ее куском мокрой сети. Солнце уже светило вовсю, и очень скоро капитан услышал звук пролетающих вертолетов. Продолжая прочесывание, они шли с востока, вытянувшись в редкую цепь. Потом все стихло, но уснуть ему удалось только через час.