Ждать пришлось недолго. Спустя десять минут показались фары грузовика, а пока шум его мотора затихал вдали, Ник прошел еще около сотни метров. Он находился уже достаточно далеко за линией постов и мог продолжить путь без особых предосторожностей.
Его импровизированный балахон мешал при ходьбе. Пройдя километр, Ник снял с себя сеть. Он доел последний кусочек шоколадки и выпил баночку газировки. Это дало ему поддержку, хотя, в основном, моральную. Передохнув, Ник направился в сторону гор. До предгорий на этом участке оставалось немногим более двадцати километров. Капитан рассчитывал их преодолеть еще до восхода солнца.
Оставалось помолиться об утреннем ветре, чтобы он замел следы у дороги. Через три часа хода почва стала каменистой, и приходилось смотреть под ноги, чтобы не запинаться о камни. Время подгоняло, и Нику пришлось идти без остановок до самого рассвета. Ветра не было, а это означало, что его следы, если не в восемь, то в десять часов, могут быть замечены при очередной смене постов. ,, Черт побери, - подумал Ник, - ветра нет, но отчего у меня так замерзла спина ? "
Небо начало светлеть в обычную пору, но рассвет застал Ника врасплох. Он уже давно шел по каменному крошеву и не представлял, где сможет спрятаться после восхода солнца. Одиночные крупные камни, иногда попадавшиеся на его пути, не могли служить даже ненадежным укрытием. Ему оставалось надеяться, что на рассвете он все же увидит подходящее место.
Впереди был короткий крутой подъем. Судя по карте, рельеф за ним должен измениться. Среди прочих неровностей появятся россыпи валунов, спрятавшись между которых, можно остаться незамеченным. Темнота быстро отступала, открывая взору каменистые холмы. До конца подъема оставалось уже немного, когда метрах в семи перед Ником пушечная очередь вздыбила склон стеной разрывов.
Взрывной волной, тучей щебня и мелких осколков капитана сбило с ног и отбросило вниз по склону. На несколько секунд он потерял сознание, но быстро очнулся. В голове у него стоял гул, перед глазами колыхалась серая муть. Это продолжалось несколько секунд, и скоро муть начала рассеиваться.
Ник медленно поднял голову. Он лежал на спине, вниз ногами по каменистому склону. На расстоянии семисот метров неторопливо двигался броневик. Капитан дал шлему максимальное увеличение. Совсем рядом, покачиваясь на камнях, медленно приближалось стальное чудовище, не сводя с него черного зрачка скорострельной пушки.
Сейчас замигает огонек, и его душа печальной птицей пролетит над зелеными холмами родной Ханурии. ,, Прощай, Лу ! Прощай, Лу!! Прощай, Лу!!! Дай бог тебе не увидеть меня мертвым ! "
Но броневик не стрелял. Нику не приходило в голову, что убивший его может потерять столько щедро обещанных благ. Конечно, наградить не забудут в любом случае, но, если не удастся захватить его живьем, почести окажутся гораздо скромнее.
Ник не мог знать, что уже больше двадцати вояк, ободренных обещанной несуразно большой наградой, уже обделались, доложив о его обнаружении. Он не знал, что уже трое солдат, потерявших от перегрева ориентировку в пустыне, были по ошибке застрелены, а еще пятеро - основательно искалечены.
Гул в ушах стал постепенно распадаться на отдельные звуки, звуки складывались в слова и, постепенно очухиваясь, Ник начал понимать обращенные к нему фразы.
,,Майор Николас Степ ! - визжал от счастья незнакомый молодой голос, Сдавайся ! Получишь сухарь и стакан свежей воды ! " Без сомнения, это был офицер, ни у одного сержанта не хватило бы наглости...
Сопляку улыбалась сама судьба. Улыбалась во весь рот своей ослепительной белозубой улыбкой. Ему улыбалось звание героя, очередная звездочка на погонах и гарантированная дальнейшая карьера. И все это - без малейших усилий! Просто он оказался в нужном месте, в нужное время, и разумеется - не по своей воле. Его отправили занять эту позицию, естественно, не спрашивая согласия. Наверняка, у него даже не хватило смелости сказать командиру, что ждать здесь нет смысла и надо сместиться километров на семьдесят к западу.
,,Полковник Николас Степ!" - продолжал заливаться невидимый шутник. Вероятно, он считал, что, прослушав запись, штабники надорвут от смеха свои животики и по достоинству оценят его юмор : ,,Сдавайся, мы будем подарить тебе жизнь и похлебка!" Он явно старался выразиться как можно смешнее : ,, Генерал Николас Степ ! Бросай оружие ! Главная база ждет Вас с цветами и оркестром ! "
Дикая злоба темной волной начала подниматься в душе Степа. Какой-то пацан, без малейших усилий, собирался получить то, к чему он безуспешно шел восемнадцать лет. Теперь этот юнец сделает себе карьеру за его счет и сможет до конца жизни, после каждого стакана, рассказывать о том, как геройски он взял ,, Бешеного Ника ".
Желание убить - самое сильное из человеческих желаний, быстро овладело капитаном начисто вытеснив страх, воспоминания о Лу и все прочие мысли. Да, сейчас он убьет. Он прикончит щенка, даже если для этого ему придется лизнуть его вонючую грязную задницу. Где-то, по краю сознания, промелькнула мысль о его, Степа, офицерской чести, но тут же исчезла, как воспоминание о давно отмершей условности.
В маленьком карманчике, на левом рукаве куртки, находился пенал с пятью капсулами. На армейском жаргоне их называли ,, Колеса храбрости ". По одной штуке их выдавали офицерам перед началом боя или на каждый день сопровождения. Это был любимый десерт лейтенанта Уиллера и постоянный источник доходов Степа. Лейтенант, наверно, не знал, что многие уже сбрендили от этих ,, колес ". В отличие от заурядной наркоты, которой приходилось обходиться рядовому составу, упомянутые пилюли обладали хорошим общестимулирующим действием. Сильный организм мог выдержать четыре капсулы сразу. Пятое колесо всегда было лишним. Никакое сердце не в состоянии выдержать такой нагрузки.
Медленным движением Ник поднес правую руку к левому рукаву и выкатил три пилюли на ладонь. Потом, дождавшись, когда броневик качнется на невысокой каменной гряде, незаметно сунул их себе в рот. Он сразу почувствовал себя лучше, и даже несколько осколков, впившихся в кожу, перестали ему досаждать.
Машина медленно надвигалась на него. Бронетранспортер четвертой серии с экипажем из трех человек и десантным отделением еще на восемь. Вооружен автоматической пушкой калибра двадцать три миллиметра и спаренным с ней шестиствольным пулеметом. Лоб и борта защищены двухслойной броней, выдерживающей кумулятивную гранату ручного гранатомета.
Любой ,,букварь" знает, что штурмовая винтовка совершенно бесполезна против такой машины. Но Ник считал, что если противник достаточно самонадеян и неопытен, а при этом хоть немного глуп, от него можно найти подходящее ,, лекарство ".
Капитан повернул большим пальцем рычажок предохранителя и посмотрел на панель индикации. Четыре маленьких бусинки горели спокойным зеленым огнем винтовка не повреждена, все системы в норме!
Ник сделал несколько неуверенных движений ногами, изображая то ли конвульсии, то ли попытку отпихнуться от надвигающегося видения. Издевательский хохот в наушниках свидетельствовал о полной удаче дешевой уловки. ,,Ноги в норме! Похоже и позвоночник тоже цел." Потом он сделал вид, что пытается безуспешно приподнять винтовку, чем вызвал очередной приступ злорадства неизвестного юного героя.
С третьей попытки капитану все же удалось приподнять ствол и дать короткую очередь. Очередь всего из пяти выстрелов. Пули летели как попало, поднимая фонтанчики пыли и мелкого щебня, но пятая попала точно в маленький черный камешек, лежавший в десяти метрах от его левой ноги. После этого он уронил оружие, и ствол уткнулся в грунт.
При этом произошло то, что невозможно разглядеть из движущегося броневика. В руках у Ника был пустынный вариант штурмовой винтовки и, повернув рычажок предохранителя, он перекрыл канал ствола электромагнитным клапаном, спрятанном в дульном тормозе. Ничего не попало в ствол, и оружие не потеряло своей точности.
Стрелять по броне представлялось бессмысленным, но у машины имелись глаза - объективы девяти телекамер. Одна стояла рядом с пушкой, остальные предназначались для кругового обзора. Прицельное попадание в двадцатимиллиметровые объективы считалось маловероятным, а от случайных повреждений их защищали триплексы.
Дополнительной страховкой являлось то, что, при попадании пули в объектив, через ноль целых две десятых секунды автоматика вставляла резервное стеклышко. Запасной триплекс имелся всего один, но для того, чтобы он полностью потерял прозрачность, в него должны попасть не менее двух пуль.
Ник разделил в уме шестьдесят на ноль два и секунд за пятнадцать получил точный результат - ровно триста. С учетом погрешности автоматики броневика и регулятора стрельбы своей винтовки, он выбрал темп - двести пятьдесят выстрелов в минуту.
До броневика оставалось всего двести метров. Все, кто ехали в нем, были уверены, что их ждут правительственные награды, а в этом и состоит Высшая Справедливость. Раненый человек, лежащий на склоне, казался совершенно беззащитным перед грозной бронированной машиной. Правда, командир батальона уже неделю рассказывает о нем всякие сказки, но в таких условиях надо ли вспоминать о глупой болтовне.
Они думали, что их ждут награды, но ошибались. Их ждала только смерть, равнодушно глядя на них через дульный срез винтовочного ствола. До броневика оставалось еще больше ста пятидесяти, но Ник считал почти решенным этот вопрос. Он уже знал, как сделает ЭТО. Капитан гадал в основном о том, что командир машины сообщил в штаб и соседним броневикам.
Вряд ли он рискнул доложить, что перед ним именно Степ. Скорее всего, таких сообщений за неделю облавы поступило больше, чем достаточно. На месте Ника мог оказаться обычный мятежник, переодетый в военную форму, или просто заблудившийся солдат. Даже если молодой командир доложил в штаб именно о Степе, вряд ли там серьезно отнесутся к этому сообщению. Но если в ближайшее время он не выйдет на связь, то в течении получаса надо ожидать, по крайней мере, один боевой вертолет. Могут подъехать и соседние машины, хотя для этого им потребуется особый приказ.
Броневик едва ехал, и это сильно нервировало Ника. Еще не хватало, чтобы он остановился метрах в семидесяти или ста. ,, Давай, ну ползи же, ползи ! " - мысленно уговаривал его капитан. Шутник замолчал, вероятно его озадачила бессловесность и почти полная неподвижность Степа. Похоже, он уже начал переживать, что немного перестарался, а капитан сдохнет, не доехав до главной базы, и даже - до ближайшего форта.
Броневик подходил все ближе и ближе. Семьдесят, шестьдесят, пятьдесят... ,, Ну давай, еще, еще, только не останавливайся ! " - молил его Ник. В сорока метрах от его правой ноги, в двадцати - слева от курса броневика, плавное закругление склона переходило в невысокий, всего в три метра, обрыв. Только в едущей снизу машине не могли видеть этого.
Их разделяло всего тридцать пять метров, и тянуть время уже не представлялось возможным. Стрелять надо было именно в движущийся бронетранспортер. Ник неуверенно поднял винтовку, но молодой офицер не успел рассмеяться.
Три пули с интервалами всего в четверть секунды попали в объектив, установленный рядом с пушкой. Конечно, можно переключить компьютер наведения на систему обзора, а снижение точности скомпенсировать увеличением расхода боеприпасов. Но для того, чтобы открыть огонь, командир машины должен сначала проститься с своей прекрасной мечтой, а после - успеть осознать смертельную угрозу собственной шкуре.
Чуть опустив ствол, Ник обстрелял сначала левую, а потом и среднюю лобовую камеру. На два объектива у него ушло три секунды. Стараясь поймать Степа правой камерой, броневик резко повернул влево, но, получив в объектив три пули, полностью потерял передний обзор. Чтобы воспользоваться камерами правого борта, машине пришлось продолжить поворот.
Возможно, экипаж уже находился в шоке, но нельзя было ждать когда он придет в себя. Ник вскочил, и, стреляя на бегу по крайней бортовой камере, поспешил к броневику. До него оставалось уже меньше тридцати метров. Пока капитан пробежал первые десять, он успел сделать три удачных попадания в первый бортовой объектив. Командир машины, наконец, начал понимать ситуацаию, и беспорядочно мотающаяся пушка дала длинную очередь. Снаряды разорвались далеко сзади, и вторую бортовую камеру Ник поразил почти в упор.
Стараясь оторваться, водитель нажал на газ. Капитан хотел выстрелить в задний объектив, но передние колеса уже доехали до обрыва... Машина рухнула с трехметровой высоты, грохнувшись носом в каменистую ложбину. Двигатель заглох, и треть корпуса почти вертикально стоящего броневика осталась торчать над краем обрыва.
Ник попробовал задний люк, но его еще не успели отпереть, и он не поддавался. Примостив у замка ручную гранату, капитан спрятался за днищем машины. Ощущение при взрыве оказалось не из приятных, но люк открылся без особых проблем.
В десантном отделении находилось четверо солдат. Они еще не очухались от удара о переднюю переборку, и Ник обошелся четырьмя одиночными выстрелами. Приходилось торопиться. Спустившись вовнутрь, он освободил от тел дверку отделения экипажа. У всех троих головы уже были разбиты, но, во избежание неожиданностей, капитан выстрелил еще трижды.
Он не стрелял очередями, но не из экономии боеприпасов. Ник собирался немного проехать и действовал по возможности аккуратно, чтобы не залить кровью сиденье водителя. Он растолкал тела и завел двигатель. Колеса крутились, но броневик не двигался с места. Ник добавил оборотов до максимума. Проскрежетав задним бортом по каменистому склону, машина сползла в ложбину. Броневик принял горизонтальное положение, но совершенно не слушался управления и, проехав несколько метров, уткнулся в противоположный склон.
Ехать дальше было явно нельзя, но в машине можно найти много полезного. Пользуясь тем, что перед оказался немного приподнят, Ник легко вытащил трупы через задний люк. После первого из них на полу осталась красная дорожка, и остальные шестеро пошли как по маслу.
Капитан извлек из НЗ банку тушенки и быстро съел половину. Съесть банку тушенки за один раз - была его заветная мечта уже три дня, но Ник остановился и нашел ящик с инструментами. Вынув нужный ключ, он залез на крышу броневика и снял с прицела испорченный триплекс. Затем капитан сел на место наводчика и протер от крови прицельный экран.
Проверив систему наводки и работу пушки, он спокойно покончил с тушенкой. Потом Ник достал еще одну банку, но вовремя остановился и положил ее в свой ранец. Он быстро запасся продуктами и, немного подумав, заменил свой ранцевый магазин на совершенно полный.
Все было хорошо, только немного досаждал писк в валявшихся на полу наушниках. Кто-то далекий упорно добивался связи с убитым лейтенантом, но тот уже находился снаружи вместе со своими солдатами. Ник посмотрел на часы. С момента открытия люка прошло ровно пятнадцать минут.
Предполагая, что у него еще осталось время, капитан быстро снял куртку и повыдергивал из груди воткнувшиеся в кожу осколки. Затем он смазал раны дезинфектором из аптечки броневика.
В штабе облавы уже должен подняться переполох, и в любой момент могли появиться гости. Конечно, это была далеко не первая тревога, а запасы горючего уже подошли к концу, поэтому большой делегации ожидать не приходилось.
Ник еще не знал, что за неделю мятежники несколько раз беспокоили посты в предгорьях, и с каждой стычкой воздушные силы расходовали горючее с все большей неохотой.
Едва он успел одеться, как услышал звук приближающегося вертолета. Чуть приоткрыв верхний люк, Ник следил за его прибытием. Был большой соблазн выбраться наружу и поползать между покойников, корчась на глазах у пилота. Но боевую машину таким способом можно посадить, только притворившись раненым генералом. Вызвав медиков, вертолет мог отвалить к горам, на расстояние недостижимое для пушки.
Машина приближалась, но капитан не торопился стрелять. Пусть пилот сначала увидит трупы, пусть подлетит поближе, чтобы лучше их разглядеть. Вертолет сбавил ход и почти завис. Сейчас пилот вызывает штаб и докладывает обстановку... Теперь пора !