По преданию, на Тагирии никто не собирался жить. Космический ковчег с переселенцами шел к Нари, но задолго до цели начал разрушаться его главный двигатель. Времени до взрыва оставалось совсем немного, и люди высадились на ближайшую поверхность с пригодной для дыхания атмосферой.
Суровая, почти лишенная влаги и растительности, планета сделала жизнь переселенцев очень тяжелой. И неспроста к ней прилепилось такое жесткое название - Тагирия. Вероятно, название планеты и дало имя ее населению.
Это были простые и суровые люди. Основой их жизни стал тяжелый изнурительный труд. Их мужчины не умели плакать. У ханурийских докторов с ними часто возникали проблемы, потому что на вопрос : ,, Больно? " - они неизменно отвечали : ,, Нет."
На одной из пьянок полковой замполит так и сказал о тагах: ,,Чурки, не - ци - ли - ви - зованное зверье ", - перед тем, как уронил голову, вниз лицом, на кучу объедков между пустыми стаканами.
Такие пьянки руководство полка устраивало для своих офицеров один раз в месяц, на их же деньги естественно. Хмель развязывал языки и притуплял бдительность. Полковое начальство, как более закаленное в употреблении спиртного, в процессе застолья узнавало многие сугубо личные мысли более неопытных собутыльников.
Это дружеское общение начальников с подчиненными воспринималось последними, в основном, как породнение душ. Но Степ знал цену таким уловкам. Уклониться от пьянок не представлялось возможным. Тогда у руководства возникло бы подозрение в том, что он человек неискренний, и, возможно, даже враждебный. А там и до ,, Геройского задания " было недалеко. Чтобы казаться простым парнем, приходилось пить наравне со всеми. Обычно, пьянка бывала довольно продолжительной, с семнадцати часов до полуночи. Нику оставался единственный выход - потихоньку отлучаться в туалет для промывания желудка. Если кто-то и замечал, что Степа иногда рвет, то этому не предавали значения, так как случалось с многими и относилось на слабость здоровья. Но за столом он представлялся достаточно пьяным.
Уже много лет Ник следовал одному правилу - никогда не напиваться до пьяна. У него просто не имелось такой возможности. Если Ник перебирал лишку, у него начиналась депрессия, и чем больше он выпивал, тем сильнее портилось настроение. Капитан завидовал тем, кому выпивка приносила облегчение. Когда он напивался, жизнь представала перед ним такой, как она есть - один к одному. В его мозгу рушились стены, которые он долго и старательно строил. Стены из маленьких кирпичиков - из фраз: Этого не было! Я этого не видел!! Я вообще там не был !!! Рушилась его маленькая спасительная ложь, но Нику казалось, что рушится целый мир, и он гибнет под обломками.
В такие моменты капитан испытывал сильное желание - пустить себе пулю в сердце. Не в голову, а именно в сердце, чтобы хоть на мгновение физическая боль заглушила душевную. До сих пор Ник не мог понять, что же останавливало его в такие минуты. Вероятно, причиной являлась постоянная близость оружия, дававшая возможность сделать ЭТО в любую секунду, и не было нужды торопиться.
До конца подъема оставалось уже не много. Колонна все же доползла до семидесятого километра - контрольной точки для доклада. Они безнадежно отставали от графика, и, выслушав Ника, штабная крыса пришла в бешенство, излив при этом, в очередной раз, весь запас своего красноречия. Оставалось только гадать, умеет ли он что-нибудь еще, или в этом все его таланты. Хотя, возможно, он уже овладел волшебным искусством - так проникновенно лизнуть вышестоящую задницу, чтоб аж до души достало... Это совершенно необходимо для успешной штабной карьеры. Если, к тому же, он будет регулярно стучать на своих товарищей, а интуиция подскажет ему не зарываться и не строчить доносов на начальство, продвижение по службе для него обеспечено.
Но штабной офицер конечно знал, что если колонна не дойдет до одиннадцатой базы, а Степа не окажется в живых, то, как на оперативного руководителя, всех собак свешают непосредственно на него.
Пришло время принять срочные меры, и он их принял, вызвав в пункт связи командиров полка и автомобильного батальона.
Еще не поздно было повернуть назад, либо, плюнув на график, ограничиться половиной дневного перегона. Это бы оказалось, вероятно, умнее всего, так как если им и удастся этот подъем, дело шло к тому, что до темноты колонне не одолеть двухсот километров. Но военная машина, развращенная борьбой с слабовооруженным противником, не привыкла поворачивать обратно, хотя, в принципе, этот маневр был ей известен из военной науки.
Первым, как положено, выступил старший по званию - командир Степа. Полковник Нарбу делал свою карьеру не на штабном паркете. Он отлично понимал, что Нику тошно и без этого разговора, но, следуя традиции, метал громы и молнии. Нарбу напомнил капитану о том, что, как командир колонны, он отвечает головой за каждую цистерну. Преувеличение оказалось очевидным. В колонне ехало двадцать цистерн, и невозможно одну и ту же голову оторвать столько раз. Тем более, это было не совсем законно... А если вспомнить, сколько и где он чего потерял, особенно бензовозов, то голов ему, пожалуй, не хватило бы даже сотни.
Полковник Нарбу был неглупый мужик и отлично понимал неуместность накачки. Он просто следовал руководящему принципу : если не можешь или не хочешь помочь - скажи вдохновляющую речь. Среди руководителей было принято считать, что поток оскорблений и угроз вызывает у подчиненных двойное, или даже тройное служебное рвение.
Один из мудрецов древности сказал, что в жизни все имеет свой смысл, но Ник постепенно пришел к выводу, что глупо искать смысл во всем. Однажды ему даже попадалось научное обоснование упомянутой теории одного из великих психологов. Но на деле это выглядело, как плохая морская практика, введенная неумелым капитаном на новом корабле, в результате которой, даже корабельные крысы, охваченные вирусом всеобщей бестолковщины, не успевали вовремя покинуть обреченный трюм.
Полковник уложился всего в пять минут. Потом, на большой разборке, в оправдание своей немногословности Нарбу скажет, что рядом ждал очереди на связь полный энтузиазма командир автомобильного батальона, и он побоялся, что в процессе ожидания тот потеряет свой запал. По выступлению комбата стало ясно, что запала у него вполне бы хватило на двух полковников, и он истово верит в вышеизложенную теорию. Было бы прекрасно, если бы этот пустопорожний словесный гром охладил перегретые моторы хоть на пол градуса.
Степ уже давно привык слушать дурную болтовню, и буря руководящих эмоций действовала на него не сильнее легкого сквозняка, но лейтенанта Арчера это могло вывести из строя на целую неделю. ,, Ну что-ж, - подумал Степ, - этим вечером на одиннадцатой базе придется отпаивать его водкой, чтобы привести в рабочее состояние." Хорошо, что солдаты не слышали тех выступлений и не узнали, какие дерьмовые у них командиры.
До конца подъема оставалось чуть более километра, но и скорость упала до уровня не воспринимаемого автомобильным спидометром. Уже пришла пора посчитать, что кончиться раньше: время подъема или горючее у прикрывающего вертолета.
Низкая скорость делала их позицию совершенно дохлой. Малая высота машины сопровождения являлась и достоинством, и недостатком. В нее было трудно попасть, но цистерна бензовоза оказалась гораздо выше ее прицельных и обзорных объективов. Гранатометчик, пользуясь неровностями местности, мог стрелять по бензовозам, оставаясь невидимым для охраны. С учетом особенностей баллистики, он мог вести огонь, ориентируясь при наводке только на горловины цистерн или концы поднятых над кабинами выхлопных труб. Но таги, вероятно, не ждали такого подарка от судьбы, иначе наверняка-бы уже запалили на дороге пару хороших костерков.
,, Перевал пройден ! '' - доложил Пак. Голова колонны уже пошла на спуск, а хвост никак не мог преодолеть подъем. ,, Пак, - сказал Степ, - до моей команды спускаться со скоростью подъема.'' ,, Знаю, командир ", ответил лейтенант.
,, Не знаю командир, а да, сэр ", - сухо поправил его Степ.
Да, конечно, Пак знал, но капитан считал напоминание совершенно необходимым. Зачастую, гораздо более благополучный подъем настолько выматывал нервы, что выехавшие наверх сразу включали прямую передачу и уходили в отрыв. Если командир не учитывал этой возможности, к моменту его выезда на перевал колонна успевала растянуться километров на десять. Случалось и больше, если никто из середины конвоя не одергивал головные машины.
Пыль наконец улеглась, обеспечив прекрасную видимость по всем направлениям. Посмотрев на колонну, капитан ясно увидел, как из двигателя третьего сзади бензовоза вырвалось маленькое облачко пара. ,, Арч, ты видел, Арч ? - спросил Степ лейтенанта Арчера. Тот что-то промычал в ответ, но стало ясно, что это не первый выхлоп.
- Арч, он вытянет ?
- Не думаю, от силы - еще сотни три.
- Сейчас ты обгонишь шесть машин, остановишься на левой стороне и размотаешь трос. Но перед этим скомандуешь ,, паровозу ", чтобы он выехал из колонны и подошел к буксиру. Вперед !
Аварийный тягач выкатился из строя и, пустив из труб две густых черных струи, быстро пошел на обгон. Арч сделал все точно. Точно и быстро. Перегревшаяся машина выехала на левую сторону, и пока прошла сотню метров, лейтенант с водителем уже размотали трос. Когда бензовоз остановился, двигатель и кабина окутались клубами пара. ,, Черт побери, только этого и не хватало ! " - подумал Степ. Лейтенант заскочил на место водителя, и тягач тронулся с первой попытки, заняв место сразу за последним бензовозом.
Маневр прошел как по нотам. Колонна потеряла на нем всего метров семьдесят, о чем свидетельствовала брешь между семнадцатым и девятнадцатым грузовиками. Еще минуты три придется потерять наверху - долить воду в радиатор и смотать трос. ,, Арч, бензовоз под уклон ", - уточнил капитан. Перегревшийся двигатель мог выпендриться при заводке, тогда грузовик пришось бы завести накатом, раскатив его под гору. Пока экипаж аварийного тягача готовился к отходу, водитель перегретой машины залил в радиатор весь свой запас воды.
,, Вниз на седьмой, вперед ! " - скомандовал Степ. Если тормозить, то лучше двигателем. Конечно, восьмая передача позволяла развить большую скорость, но на седьмой лучше остынут моторы. Да и гнать пока было рано спуск хоть и не крутой, но неровный, и прямая передача требовала частого применения тормозов. Да и пятьдесят - вполне приличная скорость. Конечно, можно бы было ехать немного поосторожней, но таги редко устраивали засады на пологих спусках.
Колонна начала растягиваться, но Степ не торопился придерживать ее голову. Дорога шла между пологих холмов, и следующие восемьдесят километров мало подходили для устройства засад. Полной гарантии конечно не было, но, следуя по пути наименьшего риска, представлялось логичным пренебречь опасностью здесь, чем затемно пересекать горную гряду в сорока километрах от одиннадцатой базы.
С проходом перевала отступил страх. ,, Да, конечно, - размечтался Степ, - я выберусь отсюда, вернусь живым и здоровым на родную Ханурию. Я оставлю эту войну, и, конечно не сразу, но года через два-три война тоже оставит меня. Женюсь на молоденькой девушке. Пусть она будет попроще, чем Лу, но без ее послужного списка, и подарит мне ребенка, а еще лучше - двух : мальчика и девочку." Да, так и будет, обязательно будет, в том далеком и тихом, возможно немного придуманном мире.
За время службы на его банковском счету накопилась приличная сумма. Ее вполне хватит на хорошую трехкомнатную квартирку, пусть и не в очень престижном районе, и еще останется на приличную легковушку, хоть и немного подержанную.
,, Когда я вернусь, да, когда я вернусь, устроюсь на работу водителем тяжелого грузовика, и вместе с армейской пенсией этого вполне хватит на жизнь. Если не удастся на грузовик, так хоть на асфальтоукладчик или бульдозер. Мои дети никогда не будут ходить в рваной обуви, а жена не превратиться к тридцати годам в злобную истеричную старуху, как это часто случается в рабочих кварталах.''
Он будет работать один; у него не будет друзей; свободное время он будет проводить в семье. А пока дети подрастут, глядишь и случиться оно, это долгожданное чудо - отпрыски нынешних министров и депутатов вырастут хоть немного людьми, прекратят бесконечные войны и дадут жить простому народу.
В повседневной жизни чудеса случались довольно часто, а это давало надежду каждому... Примером заурядного чуда обычно бывало то, что заворовавшегося чиновника, или генерала, вместо того чтобы посадить в тюрьму, отправляли на повышение. Возможно, таким образом Высшие Силы разминались перед тем, как сделать нечто полезное.
Главное, не гулять в компаниях и никогда не напиваться. Тогда Ник забудет глаза, которые преследуют его столько лет, он сможет их забыть.
Каждая работа имеет свои особенности, и как профессиональный водитель запоминает однажды пройденные им дороги, так и профессиональный стрелок запоминает пораженные им мишени. Но если водителю память часто оказывает хорошую помощь, то память стрелка нередко преследует его...
Часто бывало, что после напряженного рабочего дня, стоило только закрыть глаза, и все начинало прокручиваться перед ними, будто записанное на бесконечную магнитную ленту. Невыносимо долго она тянулась через голову, события повторялись вновь и вновь, и казалось, что этому не будет конца. Вот теперь вроде прошла уже сотня лет, а Ник прекрасно помнил ЭТОТ ДЕНЬ.
В своей работе он свято придерживался главного правила - никогда не смотреть в глаза своим мишеням. Ник не смотрел им в глаза, и в памяти оставались серые пятна вместо лиц. Физиономии двоих своих задуривших солдат, которых он наскоро ,, привел в порядок " из пистолета, прямо во время боя... Ник стер их из своей памяти. Он справился с этой проблемой.
Тех пареньков, которым случалось раньше времени выпрыгивать из горящих бензовозов, Ник расстреливал в затылок. Он вполне мог приказать выполнить это одному из своих подчиненных, но поступал так крайне редко, и не столько потому, что жалел своих солдат. Просто он боялся, что исполнитель и сам выйдет из строя, возможно до конца маршрута, а в пути каждый стрелок был на счету. Такие случаи сильно укрепляли легенду о кровожадности Степа. Многие считали, что он получает удовольствие от убийств, но это было неправдой. Просто приказ был жестким, и ситуация требовала этого.
Ник встречал среди офицеров немало садистов, которые перед расстрелом не забывали и унизить, и ударить солдата, чтобы выжать из ситуации максимум кайфа. Правда такие сами часто бывали неосмотрительны и, случалось, находили смерть уже в следующем бою.
Но легенда о Степе имела более старые корни. Она тянулась за ним с той поры, когда он был командиром взвода пехоты и лично принимал участие в больших зачистках.
Местное население не сумело оценить в общем-то добрые намерения ханурийской армии, и пустяковая войсковая операция затянулась на долгие годы. Не стань оно брыкаться, на Тагирии давно бы воцарился надлежащий порядок. А армия, после этого, могла бы заняться планетой Нари. Решив проблемы зеленой планеты, она двинулась бы дальше - учить народы правильной жизни. Когда стало ясно, что война зашла в тупик, главное командование решило переломить ситуацию особо крутыми мерами.
Даже сейчас Степ смог бы без труда найти развалины того кишлака. Его взводу пришлось обработать пару кривых улочек. Он взял с собой двух солдат. Выбрал слабаков, в которых был уверен, что они не столько убьют, сколько замучат случайными попаданиями, а потом, после зачистки, еще наделают глупостей.
Психика солдат оказалась подорвана. В ЭТОТ ДЕНЬ, в одном из дворов, старик из местных, применив древнюю винтовку, застрелил в упор пятерых солдат. Ему приходилось передергивать затвор перед каждым выстрелом, но солдаты не воспользовались этими задержками. Он бы, наверное, продолжил истребление, но, пока менял обойму, подоспел один из сержантов и остановил тага длинной очередью.
Степ выбил ногой дверь очередной хибарки. На его пути плечом к плечу встали взрослые, закрыв своими телами детей, сжавшихся в дальнем углу. Присев на колено, Степ срезал их длинной очередью. Суровый приказ предписывал полную зачистку. Но, при таком раскладе, Степ всегда поражал свои мишени немного снизу. Пули, прошедшие навылет, попадали в верх стены, а тела, подброшенные их ударами, падали так, чтобы скрыть детей от лишних глаз.
Вроде все делалось чисто, но каким-то образом в особом отделе узнали про его маленькую слабость. Вызвавший его однажды капитан безопасности в своем разговоре долго ходил вокруг да около, но так и не сформулировал своих претензий. Один раз посмотрев Нику в глаза, он стал избегать его взгляда.
Но в ТОТ памятный ДЕНЬ, при звуках выстрелов, девочка лет восьми вывернулась из-под падающих тел и бросилась в другой угол. Ник мгновенно повернул ствол, и... тремя пулями, попавшими в живот, вышиб ей внутренности.
Профессионалам часто сопутствует небрежность... Пожалуй, даже не небрежность, а привычка - тратить минимум времени на прицеливание... При его таланте было достаточно потратить долю секунды и выстрелить в сердце, а еще лучше - в голову...