Проснувшись с первыми лучами солнца, Брэк еще раз с удивлением отметил, как разительно переменилось все вокруг.
Последние три дня путь его пролегал по приветливой, купающейся в буйной зелени речной дельте. Потом ей на смену пришел дикий край выветренных серых сланцев и разбросанных тут и там горных пиков, скрывавших вершины в заоблачной выси. Местность выглядела совершенно дикой. Казалось, здесь никогда не ступала нога человека. Меланхолическое настроение Брэка вполне соответствовало мрачному виду этих безлюдных мест.
Не прошло еще и месяца с того вечера в роще фиговых деревьев за стенами великого города, когда он, сам того не желая, простился с молодой темноволосой красавицей Реей.
Рея, королева Фриксоса...
Непривычно было ему, необразованному варвару из диких северных земель, думать о ней как о королеве. Брэк спас девушку от смерти в водах адской реки Фриксоса, вырвав из лап мятежников, свергших ее с престола. Потом не покладая рук варвар трудился для нее в великом городе — вначале в каменоломне, затем целых полгода в кузнице перековывая Великий Шит. Этот легендарный символ он передал Рее. Обладая им, она могла выйти к своим подданным, считавшим ее мертвой, и убедить их, что невредимой прошла страшное испытание и подах священной реки, обретя древний талисман, знак благосклонности богов... Так Рея получила возможность отвоевать свой трон и править собственным народом мудро и милосердно...
Но не это стало для Брэка главной причиной разлуки. Тем же вечером в роще варвар понял, что влюблен и королева отвечает ему взаимностью. Лишь зов курдистанского золота, далекой цели его затянувшегося путешествия на юг, гнал его прочь. Кроме того, Брэк понимал, что королеве нелегко будет делить свой трон с варваром-изгнанником.
Расставание было болезненным, но все же Брэк заставил себя отправиться в путь, и вот теперь он проснулся в краю рвущихся в небо гор со странным ощущением надвигающейся опасности.
Накануне вечером, почти перед самым закатом, он очутился на развилке дорог. Одна вела между скал строго на запад, к видневшимся на горизонте горам, в направлении Эбеновых Столпов на западной оконечности известного людям мира. Другая сворачивала на юго-запад, к скрытым туманами горным отрогам Гор Дыма, венчающих мир на востоке, где, по преданиям, рождались боги, властвующие над царствами земными, большими и малыми.
На этом перепутье Брэк и решил заночевать, оставив на утро выбор дальнейшего пути. Он окончательно отказался от мысли двигаться на юго-запад, глядя на сланцевые откосы, грозящие обвалами. Громадные валуны и мелкий щебень, перегораживающие дорогу в сотне мест, — вот что ждало путника, избравшего этот путь. И — главное — было ведь пророчество оракула...
Брэка пробрал озноб, и он поплотнее запахнул на груди выделанную волчью шкуру, служившую ему защитой от холода ночи в этой горной стране. Он подошел к своему коню, фыркающему и нервно переступающему ногами у большого камня, нежно похлопал его по морде, прошептал пару успокаивающих слов в большое мягкое ухо, пошарив в седельном подсумке, достал несколько пригоршней зерна и скормил проголодавшемуся скакуну. И тут Брэк заметил колоссальное манящее скопление камней, словно упрашивающее выбрать западный путь, хочется путнику того или нет.
Брэк медленно провел языком по пересохшим губам и зажмурил глаза. Валуны и утесы канули во тьму. Вокруг стояла абсолютная тишина. Брэк вообще не услышал ни звука за всю ночь, несмотря на то что спал очень чутко в малоприятных местах вроде этого. Зато в мозгу его загремел голос и возникло ужасающее видение — мрачный бритоголовый человек с крючковатым орлиным носом, тонкими, в нить, губами, острым выпирающим подбородком. Остроконечными были и его уши. Огромные темные глаза состояли, казалось, из одних только зрачков. Глазные веки отсутствовали, очевидно удаленные в ходе чудовищной хирургической операции. Корка иссеченной шрамами кожи окружала провалы глазниц, в глубине которых горели никогда не закрывающиеся глаза...
Но самым страшным в этом лице было то, что вся его поверхность была живой, неустанно двигалась. Каждый дюйм кожи пестрел крошечными фигурками обнаженных людей, переплетенными и извивающимися в страшных мучениях. Фигурки, непостижимым образом заключенные в складки кожи, медленно, но безостановочно двигались — корчились в мешанине бесчисленных голов, рук, ног, торсов...
Брэк резко надавил пальцами на веки, однако это не разрушило иллюзии. И голос, этот загробный голос, исполненный издевки и язвительности все еще звучал в его ушах:
— Мы еще встретимся. Куда бы ты ни отправился, я последую за тобой. Вот увидишь, варвар, я последую за тобой.
Так обещал Верховный Наместник Зла на Земле, Септенгундус.
Воспоминания о шевелящейся плоти Септенгундуса не раз тревожили сон Брэка в последнее время. Варвару никак не удавалось выбросить из головы первые испытания, выпавшие на его долю в так называемом цивилизованном мире, а именно в Ледяном крае.
Собственный народ изгнал Брэка за то, что он слишком часто и охотно высмеивал их воинственных богов. Вынужденный искать свою судьбу в чужих краях, Брэк покинул северные равнины и открыл для себя королевства цивилизованного мира, шумные и густонаселенные, где многое сбивало с толку диковатого северянина.
Так, например, в Ледяном крае он впервые услыхал о титанической, продолжающейся от сотворения мира, борьбе двух величайших божественных начал, властвующих над всеми прочими богами. Йог-Саггот, Темный бог, черною тучей нависал над человечеством, угрожая как душам людей, так и самому их существованию. Во всяком случае, именно так утверждали противники Бога Тьмы, странные жрецы таинственного культа, Несторианцы. В ледяном крае судьба свела Брэка с одним из их числа, монахом по имени Джером. От него-то Брэк и узнал о великой битве за владычество над Землей между слугами Безымянного бога, чьим первым апостолом стал экстатический пастырь Нестор, и мощью Йог-Саггота, ставленником которого в мире людей был отвратительный колдун Септенгундус.
Во всех деталях и красках помнил Брэк едва не состоявшееся жертвоприношение огромному древнему каменному идолу, изображавшему Йог-Саггота, — чудовищное существо, сидящее на корточках, лишь отчасти напоминало человека. Глыбы каменных кулаков покоились на бедрах, а широко открытая пасть была обращена вниз, словно посылая проклятие всему людскому роду. У ног истукана Брэк и его друг монах чуть было не стали — в качестве жертв — участниками мерзкого обряда, свершаемого под руководством Септенгундуса и его дочери Арианы.
Ариана...
Прекрасная настолько, что красоту ее не могла затмить даже Рея. Юная. Розовокожая. Грациозная. С губами, соблазнительными как спелая слива. Она кокетничала с Брэком, предлагала ему себя, рассчитывая обрести власть над ним... И была отвергнута.
В яростной схватке, когда Брэк и Джером с боем добывали себе свободу, стремясь избежать заклания, варвар все время маневрировал так, чтобы Ариана находилась между ним и со свистом разрезающим воздух, изящным кинжалом в руках ее отца. В итоге кинжал нашел себе пристанище в спине Дочери Ада, а идол Йог-Саггота рассыпался в прах под всполохи красных молний.
Брэку, монаху и старому слепому менестрелю Тиресию удалось тогда ускользнуть. Брат Джером всячески убеждал и уговаривал великана с копной волос цвета спелой пшеницы встать на путь Безымянного бога, пытался вложить ему в руки символ своего Господа — каменный крест с перекладинами равной длины. Но Брэк, чье отношение к верованиям «цивилизованных» людей варьировалось от непонимания до ненависти, отказался от талисмана. Он избрал собственный путь, и это была дорога в Курдистан, далекий южный рай, где — как говорил ему шаман еще до той поры, когда он был изгнан из пустошей Севера, — все города были из золота. Брэк стал врагом Септенгундуса и всего, связанного с Богом Тьмы. Вскоре он уехал из Ледяного края, но и поныне преследовал его призрачный голос зловещего чародея, оставшегося в неведомой дали:
«Дорога в Курдистан длинна, варвар. Я последую за тобой...»
Брэк замер в изумлении — ему привиделось, будто Септенгундус, прежде чем исчезнуть, указал рукой прямо на него. Невысказанные сомнения одолевали варвара: стоит ли что-то реальное за его видениями-кошмарами, или это лишь его сознание играет с ним дурные шутки, будя демонов страха?
Набежавшее облако скрыло новорожденный солнечный лик, на землю пала лохматая тень. Брэка опять передернуло. Он тряхнул головой и шагнул к своему коню. Пора было собираться в путь, единственный оставшийся для него открытым. И вел он на запад.
Сунув в рот выуженный из седельной сумки кусок соленого мяса, Брэк оседлал коня и пустился в дорогу.
Облако сгинуло, и солнце засияло как отполированный медный диск. День становился все жарче. Тропа под ногами скакуна вилась серпантином/ каждый удар копыта вздымал крутящиеся облачка рыжевато-коричневой пыли. Вокруг не видно было ни одной живой души. Едва Брэк поймал себя на мысли, что не встречал людей вот уже трое суток, как в уши его на крыльях стонущего ветра ворвался звук, подозрительно напоминающий крик. Брэк резко осадил коня и схватился за рукоять массивного двуручного меча, висящего в ножнах на поясе.
— Будто бы человеческий голос, — пробормотал он, обращаясь к коню. — Или это ветер сыграл со мной злую шутку?
Конь, послушный воле седока, застыл как вкопанный. Задрав подбородок, замер и варвар, прислушиваясь. Марево смешанного с пылью, разогретого солнцем воздуха скрыло окружающие кручи, оставив глазу наблюдателя лишь неясные силуэты самых причудливых очертаний. Наконец Брэк убедил себя в том, что его на самом деле разыгрывает ветер. Название места, где он находился, было ему неведомо, но оно и без того ему не очень-то нравилось, и желтоволосый варвар хотел поскорее оставить его позади. Он вновь пришпорил коня.
Без сомнения, это память — мрачные воспоминания о Септенгундусе и светлая тоска по Рее — наполнила его голову призраками.
Снова прозвучал высокий, пронзительный, как свист стрелы над ухом, крик.
Теперь Брэк был уверен — ему не послышалось. Крик определенно был человеческим. Кричала женщина, охваченная смертельным ужасом. И донесся он из-за ближайшего поворота извилистой горной дороги. Брэк пустил коня вскачь. Меч его сверкал на солнце, хвост львиной шкуры, охватывающей бедра варвара, хлестал по лошадиному крупу, за спиной вымпелом развевались золотистые волосы, собранные в толстую косу, под загорелой кожей обнаженной спины вздулись бугры исполинских мышц.
Поворот остался позади. Прикинув, Брэк решил, что крик исходил из-за сланцевых скал, расположенных по правую руку. Добраться до них верхом было невозможно — огромные обломки усеяли землю у их основания нерукотворным валом. Варвар спешился и стал взбираться на каменный вал. Перед ним поднимался отвесный склон — и ни единого признака человеческого присутствия.
Крик раздался в третий раз, отчаянный, безнадежный, жалобный. Источник его явно располагался где-то выше. Брэк решительно убрал меч в ножны и бросился на штурм скального массива. Его сильные пальцы использовали как опоры малейшие неровности в сланцевой стене. Северянин двигался с ловкостью и изяществом, свойственными охотящимся хищникам. Перевалив через гребень скалы, Брэк, заслонив ладонью глаза от слепящего солнечного света, замер на краю просторной каменной площадки, — могучая обнаженная фигура, если не считать львиной шкуры на поясе со свешивающимся хвостом. Открывшаяся взору картина удивила варвара, если не сказать больше. Он даже усомнился на мгновение, не стал ли он опять жертвой колдовских чар. Никаких женщин не было видно поблизости, куда ни глянь. Вместо того перед ним предстала, высотой в два его роста, колонна из голубоватого, с искрящимися вкраплениями, камня. Века и стихии, более древние, чем само время, обтесывали и обтачивали ее, создав монумент странных очертаний — широкая у основания, колонна постепенно сужалась кверху и вновь расширялась каменным цветком па вершине.
На этом природном насесте, скрестив ноги и обхватив узловатыми руками с выпирающими венами веретенообразную грудь, восседал древний старец. Грубое го рос одеяние, прикрывающее его тощее тело, давно утратило свой изначальный цвет, превратившись в ветхие лохмотья. Лицо в мелкой сетке морщин было настолько бесстрастным, что напоминало маску. Длинную седую бороду трепал ветер. Было что-то комичное во внешности этого живого анахронизма. Но варвар не стал смеяться.
Во-первых, у незнакомца на ремешке вокруг шеи висел один из этих странных, знакомых северянину, каменных крестов Безымянного бога с горизонтальной и вертикальной перекладинами равной длины. Да и вел себя старик странно. Тот сидел с глубоко запрокинутой назад головой, глаза зажмурены, губы судорожно сжаты, образовав тонкую белую линию. И все его тело медленно раскачивалось из стороны в сторону, как у впавшего в транс или одержимого демонами.
— Что это еще за фокус? — пробормотал Брэк себе под нос, подходя к основанию колонны. — Имитация женского крика для отпугивания странников? Или, напротив, для их прельщения? Вероятно, так. А где-нибудь неподалеку таятся в засаде грабители, готовые наброситься на незадачливого...
И снова крик разорвал тишину, сопровождаемый истерическим воем ветра. Встрепенувшись, Брэк позыркал глазами и обнаружил позади каменного столба отверстие в скале, полускрытое нагромождением камней. Наверняка крик исходил из разверстой пасти пещеры. Брэк быстрыми шагами миновал колонну, мельком заметив деревянный пастуший посох, лежавший на земле. Если его и поджидали в засаде разбойники, то они пользовались весьма странным оружием.
Держа меч наготове, Брэк ступил в темноту пещеры. В нос ему ударил отвратительный смрад. Варвар брезгливо скривил губы, к горлу подкатила тошнота. В струившемся мутным потоком из тьмы запахе слились воедино трупная вонь разложения и черно-зеленое зловоние первобытного болота.
Впереди послышалось едва различимое жалобное похныкиванье. Потом раздался другой звук — яростный рев взбешенного животного. И ни один из слышанных Брэком ранее звериных криков не был даже вполовину так громок, как этот. Он отозвался ноющей болью в голове и тяжелым буханьем сердца.
Был краткий миг, когда инстинкты Брэка взбунтовались, принуждая его повернуть и спасаться бегством из давящей тесноты тоннеля. Случилось это, когда впереди раздался громоподобный треск, эхом разнесшийся по каменному коридору. Варвар ощутил, как затрясся пол у него под ногами.
Что же за существо обитает в толще скал, испуская кровожадные вопли и сотрясая гору словно ударами молота?
Глаза Брэка уже привыкли к мраку, смягчавшемуся лишь тусклым светом от входного отверстия пещеры. Он разглядел, что та под резким углом уходит вниз, — похоже она была не такой и длинной. Держась рукой за влажную стену, крепко сжав рукоять меча, Брэк стал красться вперед. Под сводами пещеры загремел звериный рык. Казалось, он подымался откуда-то снизу, из черноты в конце тоннеля. Колодец?
Некоторое время Брэк не слышал ни звука. Но, когда он достиг края вертикального колодца, ушей его достиг очередной полувсхлип-полустон. Он поспешно лег на живот и, подтянувшись к краю, заглянул за него.
Далеко внизу светились два огромных алых пятна. Что это? Неужели глаза? В какой же чудовищной голове мори уместиться столь громадные глазищи? Никогда прежде Брэку не доводилось видеть ничего подобного.
Почти рядом с собой, на расстоянии вытянутой руки, он разглядел женщину. Точнее, юную девушку, явно моложе самого Брэка. Валявшаяся неподалеку от распластавшегося на каменном полу пещеры варвара грубой выделки кожаная сандалия с порванным ремешком ясно указывала на то, как случилось несчастье. Что бы ни делала она в этом отвратительном месте, она очутилась в колодце по воле случая и капризу лопнувшей полоски кожи. Теперь же девушка съежилась На крохотном уступе в стене бездонного каменного колодца. В кромешной тьме ее можно было разглядеть Лишь благодаря белизне ее туники. Она не видела Брэка, ибо взор ее был прикован к тлеющим внизу красным угольям глаз.
— Эй, детка, — тихонько позвал Брэк, боясь напугать незнакомку, — погляди сюда. Думаю, я смогу вытащить тебя отсюда.
Лицо девушки тут же обратилось к нему, Брэк услышал изумленное восклицание... и шорох камней, выскользнувших из-под ее обнаженной ноги. Камни каскадом запрыгали по узким уступам в глубь колодца. Через несколько бесконечных секунд далеко внизу послышался глухой стук их падения, тысячекратным эхом отразившийся от стен. Брэк с девушкой увидели, как принялись открываться и закрываться глаза потревоженной твари. Чудовище взревело и заворочалось на дне пропасти. Земля заходила ходуном. Из бездны с силой дохнуло смертью и разложением. У Брэка скрутило живот от страха.
— Дай руку, — стиснув зубы, приказал он.
— Слишком высоко, — ответила девушка. — Я боюсь шевельнуться.
— Другого выхода нет. Давай одну руку, а другой держись.
Девушка колебалась лишь мгновение, затем протянула вверх правую руку. Расставив пошире для большей устойчивости мускулистые ноги, Брэк перегнулся через край колодца, вытянув руку вниз. Девушка не сумела подавить рыдания — их ладони разделяло расстояние не больше ширины ножен меча.
— Поднимись на цыпочки, — прохрипел варвар, что есть силы вытягивая руку. — Еще чуть-чуть...
Цепляясь пальцами за голую стену, девушка тянулась к нему. Брэк до боли напряг ноги, миллиметр за миллиметром продвигая вперед свое тело, пока практически все его туловище не свесилось в темноту. Лишь сила могучих ног да впившаяся в каменный пол левая рука удерживали его от падения в бездну.
Ужасные красные глаза, огромные, как луны середины лета, открылись снова и глядели, глядели, глядели из темноты, откуда тянуло невыносимым смрадом. То был не просто запах, — казалось, из колодца поднималось некое безымянное древнее зло, осязаемое, как облако.
Лицо Брэка скривилось от напряжения, расстояние между руками еще немного сократилось. Острые камни впивались ему в живот и бедра крошечными копьями боли. Плечи ныли.
Вытянувшаяся в струну девушка потеряла равновесие... Она вскрикнула и начала падать. Брэк из последних сил рванулся всем телом вперед и поймал ее пальцы.
Вес девушки едва не вырвал его руку из сустава. «Еще немного...» — И вот он уже держал ее, обхватав пальцами хрупкое запястье. Теперь варвару предстояло вытащить девушку наверх. Брэк молился, чтобы ему хватило на это сил.
Девушка висела в пустоте над узким каменным козырьком. Нечеловеческим усилием напрягая мускулы руки, он начал поднимать девушку. В глазах потемнело. Брэк закусил губу и почувствовал во рту соленый вкус собственной крови.
Выше. Еще выше... И еще...
Внезапно камень, за который держался варвар, сдвинулся под весом двух тел и выскочил из своего ложа. Варвар застыл, силясь удержаться от падения в колодец. Запястье девушки заскользило в его пальцах...
Одно нескончаемое мгновение желтоволосый варвар был уверен, что й ему, и девушке пришел конец. Смерть ждала их в черном сердце Земли, откуда на них взирали горящие глаза. Снова и снова раздавался жуткий рев, этакое громоподобное «Добро пожаловать» для невинных жертв. Чудовище тоже чуяло близость смерти.
Но вдруг будто невидимый поток чужеродной силы влился в гигантское тело Брэка, пройдя, его насквозь и наполнив новой жизнью.
По правой руке варвара прошла теплая волна дрожи. Она налилась силой столь сокрушительной, что от нее заболели мускулы. С мучительным криком Брэк покрепче обхватил руку девушки, потянул на себя и поднялся на колени. Кровь застучала в висках, в глазах двоилось. Но правая рука варвара не ведала слабости, охваченная силой, которая, как он смутно сознавал, не принадлежала ему.
Голова девушки показалась над краем колодца. Брэк рискнул освободить другую руку, перехватил девушку под мышки и рванул вверх. Секунду спустя мужчина и женщина прижались друг к другу, ловя ртами воздух. Еще через секунду Брэк поднялся на ноги. Странная огнеподобная боль в правой руке отступила. Осталось лишь покалывание невидимых игл. Вскоре и оно прошло.
Тем временем девушка встала. Заглянула в бездонную черную пропасть и обернулась. Даже в неясном сумраке пещеры Брэк увидел, что она весьма недурна собой: овальное лицо, полные, чувственные губы, большие темные глаза. Пышные, растрепавшиеся в нелегких испытаниях волосы опускались на плечи. Несмотря на некоторую присущую юности хрупкость, формы, просматривающиеся под простым платьем из белой шерсти, схваченным на талии тонким кожаным ремешком, были весьма женственными.
Девушка выглядела ошеломленной.
— Н-но ведь я упала. Я падала туда, к этой твари внизу. Да нет, мы оба падали, оба должны были погибнуть. И тем не менее я стою сейчас здесь. Благодаря тебе.
Губы Брэка разъехались в насмешливой улыбке.
— У меня есть для тебя сюрприз, милая, — мои руки достаточно сильны, но все же не настолько, чтобы вытворять такие штуки.
— Тогда как...
— Понятия не имею.
Из расщелины в стене высунулась чешуйчатая мордочка ящерицы, моргнула подслеповатыми глазами и спряталась обратно. От вони, подымавшейся из колодца, у Брэка снова стало подводить живот. Пора было убираться из этой жутковатой червоточины в теле Земли, слишком много сверхъестественного тут таилось.
Он тронул девушку за руку:
— Как бы то ни было, мы свободны. Так что давай договорим снаружи.
И они заторопились прочь из пещеры. Глаза спасенной округлились — только теперь свет позволил ей оценить богатырскую стать ее избавителя, размах плеч, мощь мускулатуры, дикарский вид — ветер играл желтой косой и львиной шкурой набедренной повязки. Они выбрались из пещеры. Запыхавшаяся девушка прижалась к отвесной скале то ли в смущении, то ли в страхе.
— Меня зовут Брэк. Я ехал мимо по дороге, когда услыхал твой крик.
— По твоему виду я догадалась, что ты прибыл издалека.
— С далеких северных нагорий. Из диких земель, лежащих в многих лигах отсюда. А направляюсь я на юг. Но расскажи мне, кто ты и как вышло, что ты забралась в эту дыру? Она, должно быть, ведет прямиком в ад.
— Не в ад, но к месту, где обитает Червь Червей.
— Червь Червей? — Брэк ощутил неприятное покалывание в спине.
— Так называют в этих местах хозяина пещеры. Еще никто и никогда не возвращался, чтобы описать его.
— Всем червям червь... Наверняка что-то допотопное, - наморщив лоб, пробормотал варвар. — И разит от него старьем, как ни крути...
— Чтобы ты знал, меня привело в пещеру не праздное любопытство, — все еще трепеща, сказала девушка. Очевидно, соседство Брэка беспокоило ее. — Мое ими Элинор. Я родилась и выросла в этих горах, — она показала на далекие горы. — Меня воспитал отец. Оп всю свою жизнь пас овец, теперь, когда его нет в живых, этим занимаюсь я. Через каждые шесть полных лун я веду свою отару на рынок у пересечения дорог
— Довольно одинокое житье для столь юной особы, как ты.
— Пожалуй. Но это куда лучше, чем жить среди людской толпы, если хотя бы часть баек, что рассказывают на торжище, правда. Так или иначе, сегоня утром одна из моих овечек сбежала. Я отправилась ее искать. Она забрела в пещеру и, судя по тому, куда попала я вслед за ней, упала в яму Червя Червей. Моя сандалия порвалась, и я едва не угодила туда же, но каким-то чудом удержалась на том маленьком карнизе. Я не помнила себя от ужаса, потому и кричала... и сейчас благодарю за это богов.
Она смущенно поглядела на стоящего рядом с ней гиганта, будто в словах ее было что-то неприличное.
— Эта страна полна удивительных вещей. Не могла бы ты, хотя бы в качестве платы за мою помощь, рассказать мне побольше о Черве? И еще о старике вон на той каменной игле? — Брэк прищурил глаза. — Похоже, он все еще спит.
Элинор вытаращила глаза:
— Может, спит, а может, находится в опасном путешествии.
— Путешествии?
— Его называют Амброзом Столпником. Он поклоняется какому-то своему особенному божеству, властвующему, как он полагает, над всеми царствами земными.
Брэк ничего не сказал, и девушка продолжала:
— Дни напролет он сидит здесь, грезя. Торговец на рынке сказывал мне однажды, что Амброз обладает удивительным даром — он может отправлять свое сознание в странствия. Куда именно, ведомо ему одному. Должно быть, в воображаемые миры снов и видений.
Варвар расправил плечи, обтер львиным хвостом кровь с пораненного острыми камнями живота, а потом произнес:
— Решив искать судьбу в неведомых землях Курдистана, я и помыслить не мог, какие встречи сулит мне дорога к этой цели. Стоило решить, что я попал в самое заброшенное и скучное королевство мира, как судьба привела меня сюда...
Огорченный заметным недоверием пастушки, Брэк добродушно улыбнулся и шагнул к ней, желая как-то продемонстрировать свое дружеское отношение. Должно быть, Элинор расценила его действия иначе — как грубую попытку силой получить «награду». Брэк понял это слишком поздно — она выставила перед собой посох:
— Я очень благодарна тебе за твое мужество и помощь, да ниспошлют боги успех твоему путешествию, да будет оно спокойным и безопасным. Но сейчас, извини, я должна возвращаться к стаду. В холмах появились волки, а овцы остались совсем одни.
— Подожди!
— Увы, мне пора.
— Прежде чем уйти, скажи мне хотя бы, где здесь найти место для ночлега...
— Спасибо тебе, Брэк... — донес ветер последнюю фразу пастушки, когда сама она молниеносно скользнула за выступ скалы. Вспылив, варвар бросился следом, но лишь успел мельком увидеть ее, бегущую, лавируя, между глыб сланца, в направлении горных пиков, где сочная зелень травы оттеняла камень цвета перламутра. Нечего было и пытаться догнать ее. Пробормотав пару нелестных слов о женском непостоянстве, Брэк повернул назад.
Вдруг варвара пронзило необъяснимое ощущение, что за ним наблюдают. Он резко повернулся, — Амброз Столпник все так же раскачивался на своем ненадежном каменном насесте, но позади колонны варвар ясно различил вспышку света, словно начищенный медный шлем Мелькнул, скрывшись за валуном. Выходит, ему не почудилось, рядом затаился неведомый соглядатай. Довольно загадок! Брэк обнажил меч и, прыгая с камня на камень, ринулся в небольшую расщелину, где, как он был уверен, и таился наблюдатель. Но там никого не оказалось. Брэк опустился на корточки и поводил по каменистой иссохшей почве подушечками пальцев, но не обнаружил ни единого отпечатка человечьей ноги. Он прислушался.
Завыл, застонал ветер, и, вторя ему, застонал Амброз, а потом внезапно закричал тонко и пронзительно, как от сильной боли.
Этот крик и определил направление движения варвара: возможно, ему удастся разбудить старца и получить хоть несколько ответов на мучившие его вопросы по поводу этой удивительной страны. Не то чтобы Брэк собирался задерживаться тут надолго, но все же любопытство переполняло его. Брэк уже почти полностью уверился, что таинственный наблюдатель был лишь плодом его собственного воображения, а вспышка света — невинной шалостью солнечного луча, на миг пробившегося сквозь тучи. У него ведь и раньше были проблемы с видениями — взять хотя бы преследующий его фантом Септенгундуса...
Опустив меч в ножны, гигант пересек каменную площадку и подошел к основанию колонны. Амброз проснулся. Он встретил Брэка взглядом ясных янтарных глаз, казавшихся необычайно молодыми и яркими на изборожденном морщинам лице.
— Ну наконец-то ты проснулся, — приветствовал его Брэк.
— Отчасти, отчасти... — Старик теребил пальцами висевший на шее каменный крест.
— Я надеюсь, этого все же будет достаточно, чтобы понять то, что я говорю?
— Спящий иногда пробуждается, а иногда и нет.
— Что бы там это ни означало, старик, мое имя Брэк. Я родом с далекого севера, в этой стране проездом. Пока ты тут дремал, рядом взывали о помощи — девушка упала в колодец вон в той пещере.
Глаза отшельника впились в мускулистого мужчину, что стоял как раз под ним.
— Да-да, пастушка с гор, по имени Элинор. Она искала пропавшую овцу.
— Для человека с закрытыми глазами не слишком ли много тебе известно о происходящем вокруг?
Янтарные глаза старика подернулись дымкой.
— Не искушай судьбу, вопрошая о неподобающем.
— О чем это ты?
— Неважно. В этих краях ты не сыщешь иного существа женского пола, кроме Элинор, кто рискнул бы проникнуть в пещеру, невзирая на грозящую опасность. А коль скоро девушка в пещере была Элинор, значит, она разыскивала одну из своего стада. То, что ты спас ее с помощью своих могучих рук, — тут потрескавшиеся губы старика изогнулись в едва заметной улыбке, — тоже очевидно, ибо ее здесь нет, а ты невозмутим и спокоен. Ведь ты бы не беседовал сейчас со мною, зная, что она погибает в пасти Червя Червей?
Прошенное вскользь имя заставило Брэка совершенно забыть о том, что еще он собирался выяснить у отшельника.
— Червь Червей, — повторил он, — что это за тварь? Змея?
Амброз Столпник хмыкнул:
— Можно сказать и так, но обладающая куда более изощренным умом. Эта громадная, покрытая слизью тварь - последняя из своего рода. Она обитает в этой пещере с незапамятных времен. И кое-кто полагает, что создал ее сам Бог Тьмы.
— Йог-Саггот, — уверенно сказал Брэк.
Янтарные глаза сверкнули.
— Тебе известно о нем?
— Только имя, — отмахнулся Брэк. — Боги меня не интересуют.
Амброз поразмыслил над его словами, затем сказал:
— Червь Червей — лишь одна из причин, почему эту страну называют дважды проклятой.
Прежде чем Брэк успел задать вопрос, старец, уставившись на него расширенными глазами и стиснув узловатой рукой каменный крест, зачастил:
— Бери своего коня, варвар, прыгай в седло и скачи, |не оглядываясь. Отправляйся на юг, как и собирался. Место сие злое, равно как и наше время. Здесь, в единственной изо всех ям и трещин обитаемого мира, вопиет и сотрясает землю Червь Червей. Здесь после убийства Цельсуса-алхимика началось наступление Хаоса и опустошения. Здесь лютует Алая Пасть. И набирает силу Йог-Саггот. Уезжай не медля, варвар. Уезжай прочь из проклятых земель.
Этот момент навсегда запечатлелся в мозгу Брэка: восседающий на своем троне-игле древний старец, выглядевший беспомощным и слабым, если бы не яростно полыхающие очи. Глаза эти, казалось, видели насквозь и Брэка, и вообще все вокруг, тая в себе бездонные глубины времени и множество темных угроз, кои Брэку не дано было постичь.
В варваре зародилось недоверие в отношении Амброза и его всеведения. Слишком много знал о нем отшельник: знал, что он едет на коне, знал, что собирается на юг, в Курдистан. Какова же истинная природа ясновидения Столпника?
И тут Брэка осенило: а не мог ли внезапный, необъятный прилив силы в его правой руке быть как-то связанным со странными способностями отшельника? Брэк не верил в такие вещи, но сила-то была. Она влилась, непрошеная, в его тело. Только откуда она взялась, оставалось тайной. Если допустить, что Амброз... а может, демонстрация могущества Безымянного бога... Ах, как все чертовски перепуталось. Брэк потряс головой. По спине его поползли мурашки, не столько от страха, сколько от ощущения собственной безоружности перед непостижимым.
— Я не понял ничего из того, что ты сказал, — буркнул Брэк почти с вызовом.
— Оно и к лучшему, — несколько раздраженно ответствовал Амброз. — Или тебе мало моего предостережения?
— Послушай, старик, я ведь не ребенок. Сотни раз отстаивал я свою жизнь в сражениях. И, когда недобрые ветры дуют мне в лицо, я, по крайней мере, хочу знать, откуда они берутся.
Столпник устало улыбнулся:
— Небеса? Ветры? Как странно, что ты заговорил о них. Пройдет не так много дней, и ветры задуют по всей этой стране. Поднимутся и заревут, как нигде более во всем цивилизованном мире, включая и далекий Курдистан. Все сойдутся здесь, когда Она станет взывать к ветрам. Ветры — лишь часть Ее магии.
Брэк в бешенстве топнул ногой:
— Будь прокляты твои загадки! Кто будет призывать ветры? Та пастушка, что ли? И о какой такой Алой Пасти ты лепетал перед этим? Еще ты сказал, был убит кто-то по имени Цельсус. А теперь будь любезен, старик, разъяснить мне все, что тут происходит, не то я выну меч и...
Мучительный крик смертельной агонии донесся из-за гряды каменных глыб, где варвар оставил своего коня. Гнев, вскипевший в Брэке, мгновенно угас, щеки его побелели. Он развернулся и помчался между камней. Выхваченный из ножен меч поблескивал в могучей руке воина.
Проскочив два последних валуна, Брэк замер в полном смятении. Самообладания его хватило лишь на короткое проклятие. Прямо посередине петляющей по холмам дороги в луже пузырящейся крови плавали обломки костей, мешанина кишок — все, что осталось от его коня. Кровь чернела, впитываясь в землю.
В отдалении Брэк услыхал металлический звон и стук копыт. Он бросился к повороту дороги. Ведомая упряжкой черных, как ночь, коней, бронзовая колесница с грохотом покатилась прочь, быстро скрываясь из виду. За нею тянулся шлейф зловония даже худшего, чем то, что подымалось из логова Червя. Это было нечто вроде запаха прелой шерсти, присущего цепным псам, но гораздо более интенсивный и смешанный с ароматом свежей кропи. Брэк знал откуда-то: тварь, что воняет псиной, и разорвала на куски его коня... Но какая собака способна расправиться с животным, втрое ее большим? Нет собаки, которая может сделать такое. Нет, если только не предположить... Брэка передернуло. Ненависть отравляла ему кровь. Но разве может существовать пес во столько же раз больше обычных размеров... И какая вонь от него исходит, — отвратительный смрад, словно смертельный яд, проникал, казалось, до самого мозга.
Колесница исчезла в облаке пыли, обогнув очередной поворот дороги. Брэк нырнул обратно в нагромождение скал.
— Старик! Старик! Промчалась колесница. И какой-то зверь...
И тут варвар остановился, плечи его опустились. Опять чувство грядущего зла овладело им.
Амброз Столпник опять раскачивался, закрыв глаза, и что-то бормотал себе под нос. Брэк еще некоторое время пытался докричаться до отшельника, но безрезультатно. Его безответные крики разносились среди сланцевых откосов, многократным эхом отражаясь от них. Солнце закатилось за тучи, и сумрак уныния воцарился над миром.
Оставив бесплодные попытки разбудить дремлющего отшельника, Брэк спрятал меч в ножны и, забросив их за спину, пешком отправился по серпантину горной дороги в том направлении, куда умчалась колесница, — до того как крик Элинор остановил Брэка, варвар ехал как раз в этом направлении.
Вскоре Брэк очутился на перекрестке дорог, который неторопливо пересекала крестьянская подвода, влекомая парой волов. Крестьянин-возница, поглядывая на огромного чужестранца с опаской и подозрительностью, объяснил, что сворачивающая направо дорога ведет к еще одной развилке и там находится большой постоялый двор.
— В последнее время на постоялом дворе не очень-то людно, — сказал крестьянин. — Торговцы с островов моря Чэм нынче не решаются вести свои караваны так далеко, как водили еще год назад. Дурные вести разносятся быстро.
— Что же за напасть терзает твою родину, фермер?
— Ничего такого, что следовало бы обсуждать с незнакомцем. Тому, кто излишне болтлив, злые духи могут причинить много неприятностей. Всего тебе хорошего.
С этими словами крестьянин подстегнул животных, и телега покатилась дальше. Полный противоречивых чувств, Брэк зашагал направо. Новая дорога явно использовалась куда чаще, чем та, что петляла среди скал и холмов. Неожиданно, словно призрачный мираж, перед ним открылась просторная долина. Тут и там стояли разрозненные подворья, а воздух был кристально чист, — можно было во всех подробностях рассмотреть окружающие долину горы, одетые лохматыми шапками облаков.
Женщина, глазевшая на Брэка из-за ограды фруктового сада, сделала знак от дурного глаза, едва он, отвернувшись от нее, прошел мимо неторопливой походкой.
Во всем вокруг — в садах, домах, полях — сквозила удручающая бедность. Быть может, на постоялом дворе ему объяснят, что за беда стала причиной нищеты этой благодатной земли. После оказанного ему крестьянином ни подводе холодного приема он решил не соваться с вопросами к работникам, которых видел на полях.
Грозовые тучи рассеялись. Болезненно распухшее красное солнце уже клонилось к закату, когда Брэк наконец достиг следующей развилки дорог. Как и говорил крестьянин, здесь располагался постоялый двор — несколько ветхих строений за общим забором. Тут стоял 1ижелый запах навоза. Вереница одолеваемых клещами ослов дожидалась своих хозяев. Погонщики каравана, смуглые южане с курчавыми бородами и золотыми кольцами в ушах, заняли единственный стол внутри «лавного здания. Они жадно глотали кислое вино, споря между собой на незнакомом певучем языке, и встретили варвара недружелюбными взглядами.
— Могу я купить здесь вина, мяса и место для ночлега? — спросил Брэк тощего содержателя постоялого двора, извлекая на свет один из своих последних динаров и бросив его на стойку. Монета громко звякнула в наступившей внезапно тишине.
— За эти деньги, незнакомец, ты сможешь вечер за вечером снимать хоть полгостиницы. Ты путешествуешь верхом? Мы можем присмотреть за твоим конем.
— За своим конем я уже присмотрел — похоронил его, вернее, то, что от него осталось, у дороги в нескольких лигах отсюда.
Худой взглянул на Брэка с любопытством:
— Должно быть, ты оказался в нашей славной стране случайно, а не по собственному выбору. Выглядишь ты чужеземцем.
— Я из края высокогорных равнин, что на крайнем севере.
Брэк принял от хозяина кувшин с вином, пригубил, а потом пил долго и жадно. Наконец он вытер рот тыльной стороной ладони и продолжал:
— Похоже, королевство ваше знавало лучшие времена.
— Увы. Еще год назад страна наша процветала. Вряд ли и тогда ее можно было назвать богатейшей из стран света — судя по тому, что рассказывали мне торговцы, такой славой по праву пользуется Курдистан на далеком юге, — но жили мы безбедно и достойно, чем были весьма горды. Сейчас все по-другому.
Русые брови Брэка сошлись на переносице.
— Что же случилось? Новый правитель пришел к власти?
— Нет, правит нами по-прежнему Странн, Повелитель Серебряных Весов.
— Необычное имя.
— Его прозвали так за умение договариваться с людьми. Он всегда быстро разрешал любые споры к общему удовлетворению и умело хранил мир в государстве благодаря терпимости и мудрости. Но он уже старик. Армия его мала и практически беспомощна.
— Но отчего же она беспомощна, хозяин? Что за чума поразила вашу страну?
— Ужас, — прошептал хозяин. — Ужас перед вещами непостижимыми и пугающими.
— Я сталкивался с кое-какими ужасами, которым ваш и в подметки не годится. — С этими словами Брэк хлопнул по своему верному мечу, лежащему рядом на стойке, и добавил про себя: «Прежде всего это касается Септенгундуса и его доченьки».
Худой мужчина вздохнул. Что за грустный и жалостный звук это был!
— Поди попробуй поразить стальным клинком призрак. Или ведьму. Или зверя, со шкурой прочной, как...
Увидев, что Брэк нахмурился, он оборвал себя на полуслове и покачал головой:
— Ах, к чему пытаться объяснить необъяснимое... Я не чародей, ничего о магии не знаю, да, честно говоря, и знать не хочу.
— Магия? Какая магия?
— Магия, что опустошила наши земли, разрушила нашу жизнь и лишила нас будущего.
— А эта армия, о которой ты упоминал...
— Армия Повелителя Странна? Так что насчет нее?
— Ты сказал, магия сделала ее совершенно беспомощной. А остальное королевство? — Брэк пренебрежительно фыркнул, желая продемонстрировать свое отношение к подобным историям.
Владелец постоялого двора оглянулся на скопище теней в углу, как если бы там затаилась немыслимая угроза.
— Лучше бы тебе не дразнить силы, которые ты и представить себе не можешь.
— Так объясни, по крайней мере...
— Другие клиенты требуют моего внимания, — последовал резкий ответ. И, хотя бородатые погонщики, сбившиеся в кучу за своим столом у одного из небольших окон залы, не подзывали его, служитель поспешил к ним и негромко заговорил с ними.
Брэк, перехватив свой кувшин другой рукой, уселся. Он чувствовал себя неспокойно. Он не любил находиться в помещении — любые ограничения были чужды его натуре, всей той жизни, что вел он в родных нагорьях.
Вечерний полумрак постепенно переходил в ночь. Варвар пил и размышлял над малопонятными замечаниями хозяина. И, чем больше он об этом думал, тем больше скрытность тощего хозяина постоялого двора раздражала его. Северянин уже готов был снова подступиться к тому с вопросами, когда звон оружия и доспехов привлек его внимание к происходящему во дворе.
Небольшой отряд воинов въехал во двор. Числом около двух дюжин, солдаты в большинстве своем напоминали оборванный сброд и имели удручающий вид. Командовал ими высокий, крепко сбитый чернобородый мужчина, чье обмундирование разительно отличалось от одежд его людей. Командир приказал солдатам спешиться. Через открытое окно, у которого он сидел, до Брэка донеслись возгласы недовольства и досады.
Хозяин поспешил к дверям:
— Добро пожаловать, Повелитель Искандер!
— Эту ночь мы проведем в твоих стенах, — обернулся к нему командир. — Вели подать вина моим людям.
— Сию минуту. Удалось ли вам отыскать беглецов? Искандер сдернул с головы шлем с плюмажем.
— Нет. Как сквозь землю провалились, будто и не было их вовсе. Я полагаю, они уже в ее замке. — Офицер презрительно сплюнул. — О чем говорить, если даже мои отборные гвардейцы едва не взбунтовались, когда я приказал им отправиться в погоню. Еще несколько дезертиров — и Странн останется вовсе без армии.
Сказав так, Искандер тряхнул головой и, отойдя в угол, сел там в ожидании вина, а получив его, сделал несколько глотков и смежил веки, отдавшись дреме. Брэк сидел, наблюдая, как шепчутся между собой воины. Немало пространствовав по свету, он не раз сталкивался с армиями и солдатами, служившими разным монархам и властителям. Но никогда еще не доводилось ему видеть настолько деморализованных воинов, как эти. Чем дальше вступала в свои права ночная тьма, тем теснее сбивались они в беспорядочную кучу, не выпуская из потных ладоней рукоятки мечей.
Допив вино, Брэк поднялся. Он собирался выйти поговорить с солдатами, как раз отворял дверь, когда не видимые во тьме лошади солдат принялись ржать и бить копытами.
Офицер немедленно вскочил и выхватил меч. Послышался громкий треск ломающегося дерева, а вслед за ним на открытое пространство двора вылетел один из жеребцов, очевидно сорвавшийся с привязи. Искандер отскочил с дороги, едва не попав под копыта обезумевшего животного, мчащегося прямо в открытые ворота постоялого двора, — грива скакуна развевалась, побелевшие глаза вылезли из орбит.
В сгустившейся тьме заскрипели колеса, заиграли оранжевые всполохи. Свет исходил от пары факелов, воткнутых в подставки на ободке колесницы. Экипаж остановился, въехав в ворота. Брэк напрягся — черные кони, раздувающие ноздри и нервно перебирающие ногами, были впряжены в экипаж.
Несколько солдат бросились к расположенным рядом стойлам, стараясь успокоить перепуганных лошадей. Остальные сгрудились под стеною дома в нерешительности.
Слуги сбились в дверном проеме за спиной у Брэка. Могучий варвар впился глазами в выбравшихся из колесницы людей.
Первой оказалась стройная, высокая молодая женщина в роскошном платье цвета морской волны. За нею в темном плаще с капюшоном, простеганном серебряными нитями, образующими символы природных первоэлементов — земли, воздуха, огня и воды, следовал седовласый человек, еще более высокий, с отталкивающими чертами трупа.
Брэк вспомнил, что видел такие плащи на ярмарке к северу от этих мест. Человек, одетый так, был членом секты магианцев, устраивающих свои тайные оккультные сборища в теплых южных краях на границе с Курдистаном. Магианец излучал высокомерие. По его надменному лицу с острым крючковатым носом можно было легко прочесть, как горд он своим положением. Он готов был без сомнения следовать туда, куда вела молодая женщина.
В неверном свете факелов пышные волосы девушки цветом напоминали самородную медь. У нее были высокие аристократические скулы и полные яркие губы. Властность странным образом соседствовала с изяществом и женственной грацией. Чуть раскосые, нефритового цвета глаза без устали перескакивали с предмета на предмет и от лица к лицу стоящих во дворе гостиницы. Весь ее вид говорил, что ее визит имеет единственную цель — продемонстрировать свое могущество и власть, реальные или воображаемые.
Взгляд ее остановился на Брэке, на мгновение встретившись с его взглядом, затем двинулся дальше. Но скоро, как бы невзначай, вернулся к его лицу.
Вдруг Брэку показалось, как будто нефритовые глаза красавицы вспыхнули сверхъестественным огнем. Волна тошноты накатила на варвара, облако головокружения вихрем ворвалось в мозг. Быть может, причиной тому было просто истощение или усталость после бурных событий, произошедших с ним сегодня?
...Глаза девушки заслонили для Брэка весь свет, и он не видел сейчас ничего, кроме этих пылающих глаз, проникших в такие далекие уголки его сознания, куда и сам он не отваживался заглянуть...
Наваждение рассеялось столь же внезапно, как и нахлынуло, но Брэк знал, что отмечен, выделен из числа других; мысль эта привела его в смятение, мешая уловить какую-то другую, очень важную ускользающую мысль.
Девушка одарила его многообещающей похотливой улыбкой и, мгновенно разрядив напряженность момента, подхватила подол сине-зеленого платья и прошествовала мимо, задев тканью обнаженную ногу Брэка. Кожу варвара словно обожгло. Он уловил идущий от девушки запах — то был густой и сладкий парфюмерный аромат, и было в нем что-то от сернистого духа гниения. Запах облаком завис в воздухе, хотя девушка уже скрылась за дверью. Магианец следовал за нею по пятам.
— Хозяин! — требовательно крикнула девушка. — Эй, где ты? Выйди к нам, да поживей!
— Здесь я, здесь, — тут же отозвался высокий голос хозяина. — Необычайно рад приветствовать вас, госпожа.
— А наше доброе расположение духа уже кончается, вслед за нашим терпением, — сказал магианец. — Не испытывай его более и принеси два бокала своего лучшего вина. Еще куриных грудок и кусок запеченной баранины.
— Мы нынче вечером еще не резали барана, Повелитель Тамар, — вымолвил хозяин, сглотнув и вытирая руки о перепачканные штаны. — Но если прикажете, я мигом его разделаю и приготовлю.
— Спасибо, хозяин. — Девушка рассмеялась смехом чистым, как звон колокольцев. — Мы ценим твои заботу и уважение. Для того я и заехала к тебе — выяснить, кто почтителен, а кто нет.
Со своего места Брэку вся сцена была видна как на ладони. Хозяин поспешно раздавал поручения своим помощникам, со всех ног бросавшимся кто на кухню, кто в винный погреб. Искандер, не отрываясь, смотрел в окно гостиницы, губы его побелели, гримаса жгучей ненависти исказила лицо, сделав его маской урода.
Брэк тихо подошел к нему.
— Офицер?
— Да? — Искандер с усилием переключил свое внимание на варвара.
— Мое имя Брэк, я недавно в этом королевстве...
— Откуда ты? — Бегло оглядев собеседника, Искандер вновь обратил взор на происходящее внутри комнаты. — С севера?
— Точно. Я вот хотел полюбопытствовать насчет этих мужчины и женщины. Кто они? И почему их так боятся?
— Поди прочь, чужеземец. У меня нет ни времени, ни желания вести праздные... — Тут до командира отряда дошло, какого угрожающего вида мужчина стоит перед ним; он слегка прищурил глаза. — Подумав, я решил ответить на твои вопросы.
— Очень любезно с твоей стороны, — сказал Брэк с усмешкой.
Улыбнулся и Искандер, но лишь слегка, и улыбка его была усталой.
— Будь у меня сотня солдат или около того, я бы не стоял здесь, дрожа при виде ее. Если ты подумываешь задержаться здесь, тебе самое место в армии. Есть сотня вакансий, да что там — пять сотен. Ведь эта тварь сманила большую часть моих солдат, пообещав им баснословные богатства!..
Он замолк, а когда заговорил вновь, в голосе воина сквозил неприкрытый страх.
— Нордика Огнегривая. Ее считают ведьмой, и, право, я начинаю этому верить.
Брэк нахмурился, лоб избороздили морщины.
— Ведьма? Для этого она выглядит слишком юной.
— Твои слова доказывают, что ты чужой в этих местах. Ей сотни, тысячи лет, если мерить возраст числом тайных знаний и чар, которыми она, как говорят, владеет. Она единственная дочь алхимика Цельсуса Гиркануса. А, ты переменился в лице — тебе знакомо это имя?
— Я только сегодня услышал его от человека, встреченного мной на дороге, — ответил Брэк.
— Мрачный тип, Тамар Зед, принадлежит к культу магианцев. Восемь полных лун назад он объявился тут, словно возник из воздуха. От одних людей я слышал, что, путешествуя, он завернул погостить у старого Цельсуса, другие божатся, что он просто материализовался из пустоты в своем мрачном наряде. Нордика же, как я упоминал, была дочерью пожилого алхимика.
Брэк снова наморщил лоб:
— Была? Почему ты все время говоришь о ней в прошедшем времени? Она ведь все еще жива и здорова.
— Жива — да, но это давным-давно не та Нордика, какую мы знали, — ответил Искандер. — Что-то изменилось в ней. Отравило ее уста. Ее глаза. Ее разум. Лишь год назад она была образцом любящей дочери — очаровательной, добродетельной, учтивой и вежливой со всеми. Изменения произошли одновременно с прибытием магианца, или чуть ранее, — быть может, он источник ее одержимости? Так или иначе, Нордика и Тамар образовали богопротивный альянс, скрестив его печатью похоти и крови, убив старого Цельсуса.
— За что?
Искандер пожал плечами:
— Он был безвредный и добрый старикан. Магические знания, которыми он обладал, никогда не обращались во зло. Но незадолго до его смерти распространился слух, что ему удалось совершить фантастическое открытие, — посвятив всю свою жизнь поиску и исследованиям, он наконец раскрыл главный алхимическийсекрет.
Брэка словно ужалило.
— Превращение металлов в золото?!
— Да. Трансмутация. Во всяком случае, так утверждает Нордика. И еще она клянется, что теперь эта тайна известна и ей. Благодаря этому она переманивает людей у лорда Странна и формирует из них собственную армию в замке — «орлиное гнездо» высоко в горах, — суля воинам золотые горы, которые они с Тамаром намереваются получить из простого свинца. Способны они на это или нет, никто точно не знает. Но дезертирам хочется верить, что это так, и этим уже выиграно полбитвы. В результате власть лорда Странна пошатнулась, страна быстро приходит в упадок. Нордику боятся все. Знают они секрет или нет, но точно говорю тебе, они с Тамарой убили ее старика отца, стараясь выведать его. Вот до чего она дошла, насколько переменилась. Она говорит, что стала колдуньей, но я скажу — она стала проклятьем этой земли.
Брэк собирался что-то сказать, но тут дуновение холодного ночного ветра донесло, до него уже знакомый мерзостный запах. Он резко обернулся. Отсветы от факельных огней затанцевали на его загорелой коже.
— Командир, я чую что-то, воняющее могилой.
— Животные в стойлах унюхали этот запах задолго до прибытия экипажа Нордики. Это и есть воплотившийся в реальность кошмар, подкравшийся к нашему королевству. То, из-за чего люди прячутся по домам не только ночью, но и днем. То, из-за чего так трусят мои вояки. То, из-за чего даже я — да поразят меня боги тьмы, — даже я не решаюсь сделать то, что должен бы, — вбежать внутрь и вспороть ей живот.
Смрад сгущался вокруг Брэка, всеподавляющий, жаркий. Перед глазами его встало видение растерзанного коня. И тогда варвар решительно направился к воротам.
Позади колесницы на длинной цепи вытянулось на земле какое-то существо. Едва Брэк как следует разглядел его, разум варвара взбунтовался, отказываясь принять то, что видели глаза, — ни одна собака на свете еще не достигала таких грандиозных размеров.
— Что же это? — выдохнул Брэк. — Что за чудовище?
Искандер подошел сзади и встал у неге? за спиной.
— Жуткая тварь, каких ие видывали отродясь ни в этих местах, ни где-либо еще пока Нордика не изменилась. Эта нечисть однажды возникла позади ее повозки, словно всегда там была.
Брэк похолодел. Ему вспомнились слова Амброза Столпника о двойном проклятии, тяготеющем над этой землей.
— У этого отродья есть имя? — спросил он.
— Алая Пасть, — прохрипел Искандер.
Алая Пасть. То самое чудовище, убившее его коня. Адская вонь, пропитавшая все вокруг, не оставляла никаких сомнений в этом.
Псина, развалившаяся на земле, пристроив массивную тупомордую голову на передних лапах, размером вдвое превосходила варвара-великана. В свете факелов огромные клыки блестели каким-то особенным стальными блеском. Создание тьмы дремало. Два самых крупных клыка торчали наружу, выступая над верхней губой, — влажные, длинные и острые, как кинжалы.
— Она, должно быть, и вправду ведьма, раз создала такую мерзость, — процедил Сквозь зубы Брэк.
— Да, — стараясь оставаться спокойным, согласился Искандер. — Большую часть времени чудовище проводит на цепи. Но время от времени колдунья спускает его ради собственного развлечения. Ты, кажется, начинаешь понимать, почему дрожат мои люди?
Брэк выхватил меч, кровавая пелена застила ему глаза.
— Это просто пес. И он убил моего коня.
Лицо Искандера вытянулось.
— Постой, чужеземец! Шкура его как броня...
Брэк не слышал окончания тирады, ибо уже заходил сзади колесницы с воздетым вверх мечом. Глаза пса открылись, затрепетали огромные влажные ноздри. С неожиданным проворством он вскочил на ноги.
Брэк обхватил рукоять меча обеими руками, занес его над головой и обрушил вниз со всею мощью своего огромного тела. Алая Пасть оскалился, выставив напоказ толстый, цвета сырой печени язык и зубы, подобные рядам стальных шипов.
Удар меча в бок зверя способен был развалить пополам взрослого леопарда. Но — меч опустился и отскочил от тела чудовища, как дождевые капли от камня. Брэк выругался, руки обожгло болью. Варвар качнулся назад — неудачный удар лишил его равновесия. На обнажившихся гигантских челюстях пса блеснула слюна. Правой передней лапой Алая Пасть толкнул Брэка в бедро. Удар выглядел слабым, но Брэка он поверг в пыль. Алая Пасть пригнулся, загремев цепью, горящие смертоносным желтым огнем глаза зверя буравили противника.
К воротам сбежались солдаты Искандера. Их командир прокричал:
— Я пытался предупредить тебя, странник! Сталь бессильна перед шкурой...
Алая Пасть принялся наскоками атаковать поверженного варвара; тот крутился в пыли из стороны в сторону, пытаясь уйти от удара. Но Алая Пасть был проворней. Он возвышался над варваром, хищно оскалив зубы. Брэк перекатился на левый бок и изо всех сил рубанул мечом снизу вверх. Лезвие проскрежетало по бронированной шее, отдача от удара заставила варвара невольно вскрикнуть.
Разевая пещероподобную Пасть, ужасный зверь то отступал, то снова бросался на человека, грозя одним ударом снести ему голову с плеч. Брэку никак не удавалось откатиться за пределы досягаемости сдерживаемого цепью животного, а только это могло спасти ого сейчас.
Рывками могучего тела Брэк посылал себя из стороны и сторону, ни на секунду не выпуская меча из рук. Но йот два звука коснулись его ушей: протестующее клацанье натянувшейся цепи и отчетливая команда женщины:
— Назад! Назад, зверюга! Оставь его!
Мгновение спустя Брэк уже поднимался на ноги, пошатываясь. Его желтые волосы спутанными космами упали на глаза. Он вывалялся в пыли, и все его тело покрывали кровоточащие порезы. Сквозь кровавый туман ярости и заливающий глаза пот Брэк разглядел прекрасное женское лицо и еще одно — смуглое и бородатое, — выглядывавшее из-за ее плеча.
Брэк сделал шаг в направлении Нордики Огнегривой. Она внимательно разглядывала его со смесью гнева, изумления и чего-то еще не определимого в нефритовых глазах. Алая Пасть вытянулся, поскуливая, у ее ног, то выпуская, то втягивая когти. Его странные, непостижимо прочные бока тяжело вздымались.
Нордика обратилась к Брэку:
— Откуда ты взялся, чужеземец? Уж конечно, ты издалека, иначе знал бы, что не стоит злить мою собачку... И меня.
Все еще дрожащий от ярости Брэк сплюнул ей под ноги.
— Я приехал по вот этой дороге.
— Дороге?
— По той, что петляет средь скал неподалеку отсюда. По той самой дороге, где некая четвероногая мразь загрызла моего коня.
Нефритовые глаза Нордики округлились.
— Вот оно что, — протянула она. — Мы ехали себе мимо, бедная животина проголодалась, а я не заметила никого, кому принадлежала та лошадка. — Судя по тому, как женщина, безразлично пожав плечами, говорила о жестоком убийстве, жизнь коня она считала ничего не значащим пустяком.
— Тогда ты не станешь обижаться на меня за то, что я мимоходом решил отплатить убийце, — сказал Брэк, поигрывая мечом. — Местные простофили боятся этой твари. Что ж, пожалуй, я тоже. Но я мужчина и привык вести себя соответственно.
Нордика медленно кивнула, растянув губы в улыбке. Внезапно в глазах ее вновь зародилось то странное мерцание. Теперь они испугали варвара, но и манили, манили... Брэк опять столкнулся с ощущением, будто какая-то важная мысль об этой женщине постоянно ускользает от него, но сил собраться с мыслями не хватало, настолько велика была власть над ним этих глаз. Он отвернулся.
— Да уж, — прозвенел смех Нордики. — Несмотря на всю твою неотесанность и неряшливый вид, ты, несомненно, мужчина. В отличие от многих из стоящих здесь.
Магианец безмолвно возвышался позади нее в течение всего разговора, но тут он подался вперед:
— И ты собираешься снести оскорбление от этого быдла, Нордика? Пускай собака поужинает. А у дикаря будет еще один шанс испытать свой клинок и свою самонадеянность.
Брэк внимательно посмотрел на смуглолицего мужчину:
— Может, лучше отдадим ему тебя, святоша?
Тамар Зед с проклятьем схватился за кинжал, висевший у него на поясе. Рука Нордики резко взметнулась, обхватив его запястье, — Брэк с удивлением отметил, какие длинные у нее ногти.
— Нет, Тамар!
— Проклятье! Отпусти меня!
— Я же сказала: нет!
Разозлившись, она утратила все свое обаяние. Лицо Тамара налилось кровью. Кивком головы он показал, что подчиняется, но против воли. Нордика выпустила его руку и сказала:
— Помни, кто я такая, магианец. Не забывай, какими силами я владею, и заодно — кто из нас хозяин, а кто слуга.
Униженный Тамар Зед с клацаньем вогнал кинжал в ножны. Вид его говорил о том, что он предпочитает безоговорочно признать себя рабом медовласой девицы, нежели лишиться ее расположения. Но глаза его, обращенные на Брэка, были полны ненависти.
Нордика медленно обошла кругом гиганта, а ему вспомнилось, как Искандер говорил о том, что Тамар был виновником одержимости Нордики. Но, может, все обстоит совсем иначе? В этой паре она явно занимает главенствующее место. Столь же не вязалось с происходящим заявление офицера о семейной идиллии в доме алхимика до прихода туда магианца. Здесь крылась какая-то жуткая тайна. Наверно, было бы лучше для Брэка держаться от всего этого подальше, да теперь уже поздно. Нордика делала вокруг северянина круг за кругом, ступая мягко, по-кошачьи и внимательно с ног до головы разглядывая воина. Наконец она остановилась.
— Я подумала и решила, что ты мне не нравишься, варвар.
— Так же, как и ты мне, женщина.
— Мне не по душе любой, кто противится мне.
Выражение его лица было угрюмым и вызывающим.
— Но с другой стороны, дерзость добавляет тебе привлекательности.
Молниеносным движением руки она дотронулась до его щеки. Мягкая ладонь красавицы источала все тот же экзотический аромат с ужасным привкусом тлена. Сверкающие зеленые глаза насмешливо поблескивали.
— И все же не вставай у меня на пути слишком часто, варвар. Еще раз — и ты, такой большой и сильный, чудесно послужишь моим целям, став элементом земли, последним из тех, что требуются мне, дабы замкнуть круг четырех стихий и ветров.
Маловразумительными для Брэка были ее слова. Элементы? Круг ветров? Опять загадки. Колдунья дразнила его. Слова были лишь масками, за которыми скрывалась непостижимая истина. Что за истина? Это Брэк и пытался понять.
— Ради тебя же самого надеюсь, что ты внял моему предостережению, хотя я тем самым и лишаю себя удовольствия. В противном случае, — глаза ее потемнели до цвета изумруда, — мне останется пожалеть твою растреклятую душу и беспутную жизнь. Тамар?
Сопровождаемая мрачным магианцем, она проворно запрыгнула в экипаж и, схватив поводья, погнала лошадей по двору. Воины Искандера бросились врассыпную, чтобы не угодить под колеса. Колесница мерцающим светляком исчезла во тьме. За нею на длинной цепи огромными скачками мчался Алая Пасть. Испарения от его шкуры повисли в воздухе грозным предупреждением. Брэк, не отрываясь, смотрел вслед удаляющейся повозке, пока огни факелов не канули в ночь.
Он устало отер вспотевший лоб, почувствовав боль, — пристальный взгляд ведьмы было снести не проще, чем удары лап Алой Пасти. И тут из глубин его разума всплыло: «Я уже встречался с ней прежде». Он насупился, смахнул пот с верхней губы. Встречался прежде? Невозможно. Однако уверенность в этом болью отозвалась во всех его членах. Брэк сморгнул, пытаясь стряхнуть наваждение. Быть может, она принадлежала к тем же злобным силам Бога Тьмы, с чьими приспешниками он сталкивался раньше? В колдовских ее глазах ему виделось отражение этого зла. Если он прав и она действительно каким-то образом связана с происками Йог-Саггота, значит, он встретился с очень опасным противником.
И Брэк был уверен: они еще встретятся.
Пусть для нее жизнь его коня мелочь. Но варвар придавал ей куда большее значение. Так что выбор ясен: зло должно быть наказано. Он, Брэк, останется здесь, пока не покарает ведьму, даже если она призовет на свою защиту последнего из древних демонов, затаившегося в каменном колодце.
Ночью Брэк спал плохо. Сны его были наполнены призрачными псами с разверстыми бездонными пастями, нефритовыми глазами, образом бородатого магианца с печатью ревности и гнева на лице.
Утро было немногим лучше. Отвратительная серая пелена затянула небо. Моросило. Вода капала с карнизов, собираясь в лужи во дворе. Позавтракав краюхой хлеба из отрубей и тарелкой каши, Брэк решил заняться поиском нового коня. Он заканчивал есть, когда дверь гостиницы отворилась. Закрыв собой квадрат затянутого мглой неба, в дверном проеме появился невысокий, плотного телосложения молодой человек с простоватым, но приятным лицом. Увидев варвара, незнакомец зашагал к нему.
Брэк нахмурился. Не был ли это один из лизоблюдов Нордики? Снаружи, в грязи раскисшего двора, Брэк увидел небольшого ослика и чудесного крепкого коня красно-бурой масти под искусно сделанным седлом с отделкой из серебряных украшений. На вислоухого была наброшена груботканая крестьянская холстина.
Вновь прибывший остановился перед Брэком, запустив большие пальцы рук за веревку, служившую ему поясом.
— Поскольку ты единственный здешний постоялец, полагаю, ты и есть тот иноземец, что напал на собаку Нордики.
Варвар настороженно кивнул, неуверенный в намерениях незнакомца.
— Эта тварь убила моего коня.
— Я послан из дворца Странна, Повелителя Серебряных Весов, чтобы возместить твою потерю, если возможно.
Ответом Брака было негодующее фырканье:
— С какой стати? В схватке зверь показал себя куда лучше, чем я.
— У тебя, по крайней мере, хватило храбрости встать с мечом против Нордики. Не каждый отважился бы на это в наше время. Я рад познакомиться с человеком, который, как и я, относится к ней как к мерзости и дряни.
Впервые за это утро Брэк почувствовал себя в хорошем расположении духа. Он громко рассмеялся:
— При дворе тебя явно не ценят, приятель. Для слуги ты весьма откровенен.
Теперь настала очередь коренастого парня посмеяться.
— Сдуга я лишь для одного-единственного господина, Брэк. Я понимаю, почему ты так меня назвал. И все же — я не давал обета верности никому, кроме моего отца Странна.
Опрокинутая потрясенным варваром тарелка из-под каши грянулась об пол. Он, разинув рот, уставился на бедную одежду парня:
— Ты — сын Правителя?!
— Да. Мое имя Пемма. Принц Пемма, если быть точным. Хотя, откровенно говоря, я не вижу особого смысла в наследственных титулах в такие зловещие времена, как нынешнее.
Без всяких церемоний принц зацепил носком сандалии ножку табурета и, вытянув его из-под стола, уселся.
— Известия о происшедшем здесь прошлой ночью быстро достигли ушей моего отца. Искандер с войсками вернулся еще до рассвета.
— Я рано проснулся и видел, как уходили солдаты, — кивнул Брэк
— Так вот, в тот же миг, как лорд Странн прослышал о твоем поединке, он разбудил меня и велел выбрать лучшего коня из оставшихся в наших конюшнях со столь же добрым снаряжением. Отец приглашает тебя посетить его дворец.. Он хотел бы лично поблагодарить тебя. Конь, пища, жилье — все, что пожелаешь. Быть может, нам даже удастся убедить тебя остаться на некоторое время. — Взор Пеммы помрачнел. — Нам сейчас очень пригодились бы храбрецы.
— Понятно, — снова кивнул варвар. — Хотя проблема не в одной только храбрости. Даже самых смелых воинов непросто заставить выступить против магии.
— Ты совершенно прав. Но порою попытка — это уже половина победы, как сказал бы Искандер. Вот я и подумал, может, ты достаточно далек от суеверий, чтобы попробовать?
— Да. — Брэк не колебался ни секунды. — Колдунье надо преподать урок. Я не великого ума человек. В чарах и ведовстве я смыслю мало, хотя и сталкивался с ними не раз. Но в степи, где я родился, закон такой: убийцу чьего-либо коня хватают и четвертуют, ибо смерть коня в тех краях обычно стоит жизни и его хозяину,
— Что ж, справедливо. Воспользуешься ли ты гостеприимством моего отца и его подарком?
— Обязательно — Брзк поднялся. — И прямо сейчас.
Двое мужчин вместе покинули постоялый двор. И двинулись по дороге, ведущей к отрогам гор. Пемма, указывая на крестьян, примитивными орудиями возделывающих поля, рассказывал:
— Земли эти принадлежат моему отцу. Моя обязанность — присматривать за его хозяйством. Низкое занятие для королевского сына, согласен. Но Странн приучил меня любить эту землю, показал тихое чудо жизни растений. Поэтому теперь я предпочел бы держать в руках ручки плуга, а не рукоятку меча.
Брэк разглядывал работников, гнущих спины на своих наделах.
— Ваши посевы выглядят бедными. Это тоже проделки молодой ведьмы?
— Отчасти. Земля наша скудеет вместе с нашим духом.
— Неужто все настолько плохо?
— Еще и хуже, чем кажется на первый взгляд. Хоть и не всегда так было.
Брэк кивнул:
— Я слышал эту историю вчера вечером, на постоялом дворе. «Идеальная дочь» — так Искандер говорил о девушке.
— Пока ад или Тамар Зед, или и то и другое вместе, не овладели ее душой, — согласился Пемма. — Как сверхъестественно быстро, сколь отвратительно полно охватила ее эта трансформация! А теперь еще эта богомерзкая собака. Тварь-Из-Ниоткуда. Возможно, все это плоды трудов того чудовищного бога, которому она поклоняется и о котором постоянно твердит.
Плечи варвара покрылись гусиной кожей.
— Что еще за бог?
— Он точно не один из наших местных божков, — кисло усмехнулся принц. — Наши боги толстобрюхие пропойцы, которых если что и волнует, так только мех с вином, да и то лишь когда внутри булькает благословенная влага. Нет, этот бог — нечто странное и недоброе. Имя его мне неведомо. Я даже не знаю, правда ли все то, что Нордика с великим почтением о нем рассказывает. Да и нет нам нужды проникать в столь темные материи. Мы не хотим, чтобы над нашей землей воцарились силы Тьмы, которые воплощает Нордика, и куда более злобные, чем она сама.
Могучий варвар в раздумье смотрел на дорогу пред собой. Перед его мысленным взором вставали незрячие каменные глаза Йог-Саггота, он снова необыкновенно ясно, словно кошмарное жертвоприношение в Ледяном крае только-только ушло во вчерашний день, слышал голос монаха Несторианца Джерома, наставляющий: «Всякое царство и княжество этого мира управляется собственным богом или богами. Некоторые из них довольно могущественны. Среди их паствы есть достойные маги и множество колдунов. Главенствуют же среди богов двое, что ведут нескончаемую войну за вечную верховную власть над миром. Об их существовании и борьбе не ведают, в большинстве своем, правители и принцы, простой люд и маги, ибо все они заняты мелкими делишками своих захудалых божеств... И вот недавно были знамения и знаки того, что Йог-Саггот вновь явил свою силу…
«Не стала ли перемена, свершившаяся в Нордике Огаегривой, одним из проявлений этой силы?» — размышлял Брэк. Должна же как-то объясниться противоестественная власть ее зеленых, как нефрит, глаз, равно как и убежденность варвара в том, что он встречался с ней не впервые. Тревожные мысли будоражили разум северянина, но он не стал делиться ими с принцем, не желая беспокоить его своим догадками. Вместо этого он спросил:
— Не может ли твой отец как-нибудь договориться с Нордикой?
Удивленный Пемма недобро воззрился на него:
— А ты стал бы договариваться после того, что ее пес сделал с твоим рысаком?
— Ни за что, Пемма. Но ты — сын короля, а короли призваны прежде всего заботиться о своем народе.
— Если и дальше все пойдет так, как ныне, скоро она, а не мой отец будет править этой страной. При жизни ее отца никто не страшился оккультных тайн, хотя они и передавались, по его словам, из поколения в поколение с незапамятных времен. Цельсус Гирканус был всегда одержим одним лишь желанием — постигать новое; но никогда не было в нем ни злобы, ни жажды власти. Всю свою жизнь он посвятил отысканию универсальной алхимической формулы, и лишь факт ее открытия мог даровать ему удовлетворение. Цельсус обещал раскрыть секрет Повелителю Странну, если сам отыщет разгадку, ибо желал процветания всему королевству... Но затем объявился магианец, Нордика превратилась в исчадие ада, и старый Цельсус исчез... Уверен, они убили его. Убили... или того хуже.
Пемма остановил своего осла рядом с верстовым столбом на обочине дороги. Здесь, за небольшой пирамидой, сложенной из камней, от дороги отходили несколько тропок, ведущих на поля.
— Возможно, — рассуждал вслух принц, — дух Цельсуса Гиркануса все еще не обрел покоя, терзаемый в аду или в месте наподобие того.
— Как он умер? — спросил Брэк.
— Никто этого не знает. Его просто не стало, и все.
По широкому лбу варвара зазмеились морщины.
— А Нордика завладела его секретом?
— Опять же, никто не возьмется утверждать наверняка. Но иной причины исчезновения — или смерти — ее отца я не вижу. Она клянется, что знает формулу. Но ведь это не значит, что она способна ее использовать. В лавках не появилось ни одного свежеотлитого золотого слитка, а перебежавшие к ней солдаты получили в уплату за предательство только надежды и обещания. Что же, здесь я вынужден покинуть тебя, Брэк, и заняться заботами земли. Поезжай дальше по этой дороге и очень скоро увидишь дворец. Надеюсь, вечером за ужином мы сможем обдумать и обсудить, как нанести удар медноволосой ведьме. Полагаю, у каждого из нас есть свои планы, но желание увидеть падение колдуньи у нас общее.
Брэк с готовностью кивнул:
— Падения до самого дна земного чрева и то не будет достаточно...
Принц Пемма рассмеялся и направил ослика по одной из дорожек, ведущих к обширным виноградникам. Брэк поплотнее запахнул на груди накидку из волчьей шкуры — туман становился все гуще — и пришпорил коня.
Скакун, которым снабдил его Пемма, понравился варвару. Низкорослое животное выглядело выносливым и резвым. Настроение Брэка постепенно улучшалось.
Дорога пошла в гору. Конь, чуть напрягшись, двинулся на подъем, его седок, привстав в стременах, выискивал дворец на горизонте. Зубчатые стены неожиданно выросли на фоне неба, цветом сливающегося со сланцем гор. За мощными воротами виднелась высокая четырехугольная башня, на вершине которой располагалась звонница. Там висел огромный колокол. Копыта коня процокали по мосту, перекинутому через ров. Брэк въехал в ворота, где жались, подрагивая в туманной сырости, двое стражей. Если бы не эти люди и не одинокий дым, протянувшийся от одного из строений, дворец Странна — чудо архитектуры — выглядел бы покинутым.
Вскинув на плечо ножны с мечом, Брэк зашагал вверх по широким ступеням. Еще один стражник появился из темной караулки. Он и указал варвару путь к залу для приемов. Миновав череду пустующих, скудно обставленных комнат, Брэк достиг высокого сводчатого зала. В дальнем его конце за серебряными дверями открывался еще один зал, больший по размерам. Несколько гвардейцев в потертых мундирах опирались на копья около дверей. Над дверным проемом на стене красовалось изображение серебряных весов. Проходя арку, Брзк отметил, что серебряная отделка во многих местах осыпалась. В самом деле, весь дворец имел ветшающий вид, он словно умирал.
Брэк пересек огромный зал с выщербленным полом, направляясь к человеку, ожидающему его на небольшом возвышении. Человек этот был облачен в выцветшую пурпурную тогу, еще сохранявшую следы былой роскоши. Борода мужчины отливала серебром, подобно весам, украшающим портал. Благородное лицо было изрезано морщинами и поражало нездоровой бледностью. Попытавшись приподняться на ложе, где он возлежал, чтобы поприветствовать вошедшего, Правитель хрипло застонал от боли. Лишь подойдя к нему вплотную, Брэк понял, насколько болен этот человек, прикованный к постели. Из челяди рядом был лишь карлик в пестром отрепье. Он храпел, устроившись в ногах повелителя. Больше, насколько можно было видеть, за Странном никто не присматривал.
— Мое имя Брзк, милорд. Меня послал к вам ваш сын, принц Пемма.
Странн закивал. Пронизывающие темные глаза, столь не соответствующие изможденному лицу, смотрели в упор на Брэка.
— Добро пожаловать, Брэк. Боюсь, никто не встречал тебя как подобает.
— Никто, милорд.
— Увы, у нас почти совсем не осталось прислуги. Едва хватает людей, чтобы поддерживать горящим огонь, — он указал на огромный камин, где багровели тлеющие угли. В речи Странна не было и намека на жалость к самому себе, лишь констатация свершившегося неприятного факта. — Присядь, воин, рядом со мною, а я прикажу принести нам вина.
Стран потрепал карлика по плечу. Маленький человечек проснулся и, переваливаясь, поспешил исполнять приказ господина. Странн тем временем продолжал:
— Сегодня ранним утром Искандер поведал мне о том, как ты сражался с Алой Пастью.
— Ваш сын сообщил мне об этом, милорд.
— Вот я и подумал, что подобная храбрость достойна награды.
— Храбрость — никудышнее оружие против чар колдуньи.
— Это так. Но все же и Нордика Огнегривая смертна, хотя истоки внезапно обретенного ею могущества лежат за пределами понимания большинства смертных. Лежа здесь, я часами пытаюсь придумать, как помешать ей, пока она не обольстила всех моих людей своими посулами. Но — бесполезно. Я пока так и не нашел способа противостоять ее магии. Я даже не обладаю достаточной силой, чтобы самолично поднять против нее меч. Врачи утверждают, что моя слабость вызвана просто приходом старости. Может, и так. Ноги отказались служить мне, временами подводит зрение. Но воля моя остается твердой. И она порождает во мне единственное страстное желание — уничтожить Нордику и слюнявую тварь, что ее охраняет.
Странн взял кубок с вином, который карлик поставил перед ним. Он становился все более грустным. Брэку больно было видеть это мужественное лицо, изуродованное годами, болезнью и страхом.
— Уверен, — сказал варвар, пока карлик наполнял сладким ароматным вином его кубок, — есть какой-то способ убить чудовище.
— Конечно — Странн приподнялся на локте. — Ты поэтому принял мое предложение, странник? Потому, что хочешь драться?
Брэк кивнул.
— Ваша с ней ссора ничего для меня не значила — это не означает, что меня не удручает увиденное проездом по вашей стране. Но происшедшее вчера на дороге в горах и на постоялом дворе сделало вашу войну и моей войной тоже.
— Добрая весть, — слабо засмеялся правитель.
— Я не имею магических талантов, милорд. В моем распоряжении лишь верная рука да острый меч.
— И смелость! Мой сын Пемма тоже смел, но ему недостает навыков бойца. Вероятно, вы вдвоем с Искандером могли бы составить план... — Странн, спохватившись, покачал головой: — Прости меня. Ты наверняка устал. Мы вернемся к этому разговору за ужином. А сейчас не соблаговолишь ли ты поведать мне о себе, откуда и куда держишь путь?
Желтоволосый варвар рассказал о приключениях, случившихся с ним с тех пор, когда он не по своей воле покинул северную родину, не вдаваясь, однако, в подробности своего столкновения с Септенгундусом в Ледяном крае. Умолчал он и о предупреждении колдуна, то и дело повторяющемся в его ночных кошмарах. Когда он описывал свое появление в королевстве Странна и то, как был сделан выбор пути дальнейшего следования, Повелитель оживился.
— Похоже, появление твое в нашей стране было предопределено, — прокомментировал рассказ Странн.
— Предпочитаю считать это игрой случая, — заявил Брэк, без особой, впрочем, убежденности.
Странн задумался. Минуту спустя он пришел в себя и виновато улыбнулся:
— Необыкновенно красочный и интересный рассказ, Брэк, благодарю. Но боюсь, я слишком утомил тебя разговорами, и давно пора дать тебе хоть немного отдохнуть.
Брэк покосился на большое блюдо с кусками холодного мяса, которое недавно принес карлик. Странн кивнул:
— Все, больше никаких разговоров. Сделай одолжение, поешь немного.
Брэк не заставил себя упрашивать. Он вгрызался в сочные ломти, отрывая зубами и глотая большими кусками. Странн глядел на него, изумленно улыбаясь. Варвара мало заботил устроенный им спектакль. Он был голоден, как волк, и находил удовольствие в еде, тогда как в этой стране практически ничего естественного и нормального уже не осталось.
Великан вытирал блюдо последним куском мяса, запивая его большими глотками вина, когда воздух разорвал гулкий печальный звон.
Странн весь напрягся на своем ложе. Рука его дернулась, смахнув кубок с вином. Тот с шумом разбился, вино брызнуло на мрамор как кровь.
— Колокол Судьбы, над воротами... — прошептал Странн.
Брэк вскочил на ноги:
— Что это за сигнал? Нападение?
— В него бьют лишь тогда, когда в поле происходит несчастье.
— Ваш сын! — воскликнул Брэк. — Повелитель, мне нужно идти.
— Да, и поскорее. Солдаты стали так медлительны и робки...
Брэк вихрем пронесся прочь из зала через анфиладу ветшающих комнат во двор королевского дома, где его ждал конь. Небольшой отряд дворцовой стражи уже собрался там, но солдаты, похоже, не спешили, снаряжая лошадей и прилаживая седла.
Варвар запрыгнул на своего скакуна. Могучий колокол гудел, медленно раскачиваясь взад-вперед. Язык его приходил в соприкосновение с корпусом, порождая медный гром, от которого ломило в ушах. На полном скаку проносясь сквозь ворота, Брзк заметил гвардейца на башне, который и бил в колокол, сильно дрожа не то от холода и промозглой сырости, не то от страха, не поддающегося контролю.
Холодный влажный ветер жалил щеки Брэка, скачущего вниз по горной дороге, львиный хвост набедренной повязки и коса пшеничных волос развевались у него за спиной. Варвар привстал в стременах, вглядываясь в туман в поисках источника тревога. Краем глаза он заметил человека, лежащего в придорожной канаве в полубессознательном состоянии, — на голове его зияла страшная рана, на лице черными разводами запеклась кровь, — и резко осадил коня.
— Что случилось? — прокричал он. — Почему звонит колокол?
— Пемме нужна помощь, — с трудом выговорил человек, приподнявшись на локте, от этого усилия лицо его побелело, как мел. — Неужели ты единственный, кто едет из дворца на подмогу? Где остальные?
Брэк выдернул меч из ножен и свесился из седла, лицо его перекосилось.
— Говори толком, приятель, не то не сносить тебе головы. Что произошло?
— Солдаты, — простонал раненый крестьянин. — Когда-то они служили Повелителю Странну, но теперь продались Нордике.
Слабеющей рукой он показал в сторону окутанных туманом полей. Обернувшись в указанном направлении, варвар смутно различил звон стали и крики людей.
— Там... — трясущимся пальцем ткнул человек, — за верстовым столбом... в виноградниках... люди Нордики... они охотятся за принцем...
Брэк резко выпрямился и пришпорил коня. Тот стрелой полетел по дороге. Когда он доскакал до столба и свернул направо, звуки сражения заметно приблизились, теперь варвар мог различить пронзительные крики женщин и глухой стук копыт.
Конь вскачь несся по нахоженной поколениями крестьян тропе. В тумане возникли размытые очертания вооруженных мечами и копьями всадников, замелькали огни факелов, которыми те поджигали виноградные лозы.
Брэк миновал страшно изувеченный, с отсеченными руками труп женщины. Затем взору его предстало тело крестьянского мальчика, буквально разрубленное на части. С окаменевшим лицом он поскакал дальше.
На месте сражения все смешалось в рукопашной схватке. Там несколько группок крестьян пешими бились со вдвое большим числом вооруженных всадников. Туман мешал варвару ориентироваться ереди врагов, но давал ему преимущество неожиданного нападения, которым Брэк не преминул воспользоваться. Оказавшись в гуще воинов, он атаковал их прежде, чем те разобрались, что он не один из них.
— Прочь! — кричал он. — Убирайтесь, шакалы, убийцы детей!
Меч его прочертил в воздухе гигантскую дугу слева направо — один из солдат попытался парировать удар. Но клинок варвара перерубил его шею. Брэк выдернул меч. По ребрам его чиркнуло копье. Он послал коня вперед, моля богов, чтобы у того оказалась хорошая реакция... Брэк и его скакун одним прыжком ушли из-под удара другого копья, который мог стать смертельным. Одновременно варвар левой рукой перехватил прошедшее рядом с его головой копье за древко и рванул на себя. Солдат, направлявший удар, от неожиданного рывка полетел вперед — прямо на острие меча варвара, выпустившего ему кишки.
— Пемма! — Брэк носился туда-сюда, убивая воинов колдуньи. — Принц Пемма!
— Варвар? — послышался слабый отклик из-за пожираемых огнем зарослей. — Это ты?
— Не связывайся с желтоголовым, — крикнул один из солдат. — Приказано было только принца... — Увидев скачущего прямо на него полуобнаженного гиганта с занесенным для удара мечом, он попытался, натянув поводья, убраться с дороги. Конь его встал на дыбы, и всадник вылетел из седла.
Брэк пронесся мимо, к горящим лозам, прорубая себе кровавую дорогу громадным мечом. Искаженные злобой лица врагов мелькали справа и слева, но никто не рискнул заступить путь разъяренному великану, который, словно смерч, пронесся сквозь клубы дыма и тумана.
В одном из разрывов в тумане Брэк заметил Пемму. Принц, опустившись на одно колено, отражал атаки троих всадников, тыкавших в него тупыми концами копий. Брэк напал на атакующих, рубя сплеча. Меч его напоролся на кирасу одного из кавалеристов и рассек ее пополам вместе с телом воина. Пемма увидел путь к спасению и потянулся к Брэку, надеясь запрыгнуть к нему в седло.
Варвар поздно заметил набежавшего сзади противника, — спину обожгло болью. От верной смерти его спасло лишь то, что конь его в этот момент споткнулся и его повело в сторону. Брак увидел приближающееся к лицу древко копья. Последовал тяжелый удар в висок, из глаз посыпались искры...
— Хватайте принца, — вопил кто-то. — Нордике нужен только принц.
Брзк сделал отчаянную попытку вышибить из седла ближайшего из врагов, но меч его вспорол лишь воздух. На череп варвара обрушился еще один удар. Гигант покачнулся в седле и, проклиная себя за то, что ничем не может помочь принцу, рухнул на землю. Вокруг бешено грохотали копыта, грозя раздробить ему голову. Пронзительно закричал Пемма. Брэк взревел, попробовал подняться, но тут лошадиное копыто угодило ему в лоб, и он опрокинулся навзничь, потеряв сознание.
«Бум-м-м, бум-м-м, бум-м-м», — звенело у Брэка в голове, словно невидимый молот колотил по наковальне богов. Он медленно приходил в себя. Голова кружилась, все тело отзывалось болью. Рот был полон земли.
Туман рассеялся, и зловещий багровый закат во всех деталях высветил страшную картину: обугленные пеньки — все, что осталось от виноградных лоз, — затоптанные людьми и лошадьми посевы... и трупы изувеченных крестьян.
Брэк с трудом поднялся на ноги, потряс головой. К нему постепенно возвращалась память. Вдруг вспомнив что-то, он заметался по обезображенному полю:
— Пемма? Пемма, где ты? Пемма, отзовись!
Но принца нигде не было видно. Пламенел кровавый закат, а колокол в замке продолжал похоронную песнь.
Брэк решил, что остался жив лишь благодаря оплошности налетчиков, посчитавших его мертвым. После недолгих поисков он выудил свой меч из-под покрывавшего все вокруг слоя пепла. Последний взгляд на учиненное зверство (прислужники Нордики методично перебили всех крестьян, едва ли не сотню людей, не оставив ни единой живой души) — и Брэк, повернувшись к мертвым спиной, еле передвигая ноги, потащился во дворец.
Едва пройдя во двор, Брэк застыл на месте, лицо его исказил гнев. Отпечатки копыт на земле свидетельствовали, что подмога из замка выехала. Но почему же в таком случае воины не доехали до места битвы? Варвар сильно подозревал, что, воспользовавшись временным отсутствием Искандера и боясь встретиться лицом к лицу с войсками Нордики, солдаты попросту трусливо удрали в противоположном направлении.
Быстрым шагом миновав пустые комнаты, Брэк нашел Странна в аудиенц-зале в том же положении, как и оставил его недавно. Властитель указал на узкую амбразуру окна, где пристроился карлик.
— Шут видел дым над виноградником, — с придыханием выговорил Странн, — н-н-над виноградником, где работал мой сын...
Брэк мрачно кивнул:
— Всадники колдуньи увезли его, милорд. Странн уронил лицо в ладони, плечи его затряслись.
Пытаясь хоть как-то поправить положение, Брэк добавил:
— Но он остался в живых, я уверен в этом. Остальные убиты.
На миг варвар испугался, что седобородого мужчину хватил удар. Но если тело Правителя плохо повиновалось ему, то о духе его этого нельзя было сказать: приподнявшись на правой руке, он сел почти вертикально. Отсвет заката, упавший сквозь щель окна, окрасил половину его лица в цвет свежей крови.
— Но если сына моего не убили, — твердо сказал Странн, — значит, Нордика имеет на него какие-то виды. И, может быть, это нечто более ужасное, чем смерть.
Брэк навис над помостом, где было устроено ложе Странна.
— Что может быть у нее на уме? Заставить вас сдаться и передать ведьме бразды правления в обмен на жизнь сына?
— Возможно. Или он понадобился Нордике для одного из ее оккультных обрядов. Самое страшное в том, что по слухам, древняя церемония трансмутации свинца в золото, тайну которого раскрыл Цельсус Гиркаауе, включает ритуал... — Странн замялся в нерешительности, — человеческого жертвоприношения.
Варвар ничего не сказал в ответ. Странн расправил плечи:
— Я не позволю ей сломить меня. Пемма стал бы презирать меня за это. Нужно отыскать какой-то способ разведать, жив или мертв мой сын, и, если жив, узнать, зачем он понадобился этой женщине.
В зале повисла напряженная тишина. Наконец Странн хлопнул в ладоши. Карлик соскочил с окна и подбежал к возвышению. Но прежде чем правитель успел что-либо сказать, во дворе громко зацокали копыта. Брэк презрительно фыркнул:
— Возвращаются ваши войска, милорд. По какой-то непостижимой причине они никак не могли достичь виноградников.
На лице Странна отразилась скорее печаль, нежели гнев. Он удрученно покивал головой, как если бы хотел сказать, что понимает, почему его воины могли вскачь ринуться на битву, но так и не скрестить мечей с врагом. Когда люди сталкиваются со сверхъестественным — даже профессиональные воины, получающие плату за свою службу, — нельзя судить об их храбрости или трусости, пользуясь обычными мерками. Примерно так Брэк истолковал невысказанные слова Повелителя. Он не разделял подобной терпимости.
Странн велел карлику:
— Седлай мула и скачи к Амброзу Столпнику. Передай ему, что я просил выяснить — и поточнее, насколько это возможно, — местонахождение моего сына. А также планы колдуньи в отношении его. И поскорей возвращайся.
Уродец кивнул и бросился к выходу. Охваченный любопытством, Брэк спросил:
— Но как может спящий на верхушке каменной иглы ветхий старик узнать все это для вас?
— Амброз Столпник сидит на вершине каменного перста с тех пор, как я себя помню. По правде говоря, не найдется никого, кто мог бы с уверенностью определить, насколько он может быть стар. Одно несомненно — ум его вмещает куда больше, чем все наши, вместе взятые. Он способен видеть за много лиг, не сходя с места.
— Ясновидение как-то связано с его сном? — поинтересовался Брэк.
— Не проси объяснить недоступное моему разуму, я все равно не сумею этого сделать. Амброз — это живая тайна. Он поклоняется некоему богу, не имеющему лица, чье имя не может быть произнесено или написано и символ которого — особый формы странный крест. Быть может, именно он дарует Столпнику его силу. В любом случае своим мысленным взором Амброз отыщет Нордику, где бы она ни скрывалась, и принесет нам весть от Пеммы.
С кубком вина в руке желтоволосый варвар опустился в кресло, приготовившись ждать возвращения карлика. Чем дольше он находился в этой злополучной стране, тем больше ему не нравилось происходящее. В самом деле, как можно ожидать сколь бы то ни было серьезной помощи от немощного старого отшельника? Брэк возлагал не слишком-то много надежд на Безымянного бога Несторианцев. А вера в ментальные силы Амброза зиждется, вероятно, наполовину на его долгожительстве и наполовину на местных суевериях. Но тут размышляющему в тишине Брэку вновь припомнилась та странная обжигающая сила, вошедшая в его руку непосредственно в миг, когда пастушка Элинор стала падать в колодец Червя Червей. Не Амброз ли Столпник наделил его этой силой? Как ни старался, варвар не мог отыскать ответа на этот вопрос.
Прошел час. Другой.
Слуга в заношенной ливрее проскользнул в зал, чтобы запалить факелы, укрепленные на стенах, и перевернуть стоящие близ ложа Странна песочные часы. Стемнело. Угли в камине едва тлели, потрескивая. Брэк начал засыпать.
Но вот вернулся карлик, с ног до головы покрытый пылью. Он вскарабкался на помост и что-то зашептал на ухо своему хозяину. Вид Странна красноречиво свидетельствовал о том, что новости не были добрыми.
— Что сказал Столпник? — пожелал узнать Брэк.
— Отшельник так крепко спал, что его невозможно было добудиться.
— Значит, пришла пора довериться чему-то понадежней видений, — проворчал варвар. — Милорд, твой сын был добр ко мне, а я оказался недостаточно проворен, чтобы спасти его. Так что случившееся — отчасти и моя вина. И я считаю, что должен попытаться вызволить его из плена, насколько это в моих силах.
— Ты готов рискнуть собственной жизнью?!
— За добро принято платить добром, во всяком случае я придерживаюсь этого правила. И не имеет значения, какой будет цена.
Странн, степенно кивнув, принял официальный вид.
— Я принимаю твое предложение, Брэк, и ценю твою жертву. Кресло к твоим услугам, постарайся отдохнуть. Искандер должен вернуться с минуты на минуту, и тогда мы разработаем оптимальный план действий.
— Вам бы тоже не помешал отдых, мой господин.
Глаза Странна потемнели, он проговорил:
— Пока Пемма в застенке у Нордики, не видать мне покоя.
Еще дважды были перевернуты песочные часы, прежде чем варвар, закутавшийся в волчью шкуру, пробудился от тяжкого сна. Тяжелые башмаки протопали по мраморному полу. Искандер, пройдя через зал, преклонил колено перед помостом:
— Мой господин, никто из пропавших не обнаружен.
Теперь мы точно знаем, что все они переметнулись к колдунье.
— Поиски твои выпали на плохое время, хотя и не по твоей вине. Во время твоего отсутствия похитили Пемму.
Лицо офицера сделалось мертвенно-бледным. Старый правитель поведал ему подробности происшедшего и сказал в заключение:
— Брэк вызвался попытаться выручить его.
— Дурацкая идея, — отмахнулся Искандер. — Не то чтобы я был против, — откровенно говоря, меня уже до смерти тошнит при виде этих сбившихся в кучу трусов, полагающих себя воинами. У них сердце в пятки уходит при одном упоминании медноголовой суки. Но боюсь, варвар просто не понимает ситуации.
— Так разъясни же мне ее, капитан, — язвительно сказал Брэк, все более раздражаясь.
Искандер ощерился:
— Что ж: замок Нордики расположен высоко среди отвесных скал. Надежно устроен и защищен мощными стенами. Располагая людьми, которых ей удалось сманить, она может выдержать осаду бесконечно долго. Далее, до рога, ведущая к замку, всего одна, полна неприятных сюрпризов и прекрасно просматривается со стен. Ночью там стоит густой туман, и это единственное пригодное время для атаки.
Брэк попробовал пальцем остроту клинка.
— А что, если на штурм замка пойдет не сотня людей, а только один воин. Я подумываю справиться с делом в одиночку.
Искандер не выдержал и громко расхохотался.
— Милорд, вот так храбреца мы нашли! — обратился он к Странну. Но Повелитель не разделил его веселья.
Весь вид Брэка выражал нетерпение.
— Есть ли какой-нибудь другой способ проникнуть в замок, кроме дороги?
Искандер покачал головой.
— Нет... — Он осекся.
— О чем ты подумал? — тут же спросил Брэк.
— Невозможно.
— И все же скажи мне.
— На мгновенье я подумал о скале с западной стороны замка. Там самая низкая часть стены, и в ней есть амбразуры, — я думаю, никто не удосужился выставить возле них часового. Но ты ни за что не заберешься по отвесной скале, да еще ночью и в тумане. Это слишком опасно.
— Я бы все-таки рискнул, — понизив голос, твердо сказал Брэк. — И сделаю это, как только мы выясним, где Пемма.
Трое мужчин; перейдя почти на шепот, продолжали обсуждение. К тому времени, когда ночь сменилась нежно-розовым заревом рассвета, отсветы которого заиграли на стенах, скользнув через узкие окна, они разработали приблизительный план. Искандер, стоя на коленях около королевского ложа, нарисовал карту горной цитадели, водя пальцем по пеплу из камина, рассыпанному на мраморном полу. Брак внимательно рассматривал изображения дороги, утесов, замка. Наконец он удовлетворенно кивнул:
— Все ясно. Остается узнать, жив ли принц и где его содержат.
Искандер поскреб подбородок.
— Торговцы бывают везде. Коробейники и им подобные. Может...
Варвар усмехнулся, на усмешка эта больше смахивала на волчий оскал.
— Может быть, мы сумеем убедить одного из них помочь нам.
Взвесив меч на руке, он поднялся и зашагал к двери. Искандер порывисто вскочил и последовал за ним.
Вскоре после рассвета главная площадь перед дворцом начала заполняться повозками фермеров и ремесленников, булочников и бакалейщиков. Они деловито разгружали припасы для королевского домашнего хозяйства.
Брзк притаился на корточках за стеной конюшни. Он выжидал и высматривал.
Вот прибыл осанистый, солидный горшечник и принялся вытаскивать свои изделия из телеги на расстеленный на земле кусок материи. Дворцовый камердинер, высунувшись в окно, известил его, что в королевской казне нынче нет средств на покупку его товара.
Гончар так же неторопливо начал укладывать обратно горшки и кувшины. И тут к нему пружинистой походкой подошел Брэк.
— Здравствуй, торговец. — И Брэк улыбнулся так, что тому не оставалось ничего другого, как осторожно улыбнуться в ответ:
— Доброе утро, господин.
Варвар продолжал скалиться:
— Вез бы ты лучше эти чудные вещички в замок Нордики Огнегривой. Собственно говоря, это тебе поручение от твоего повелителя Странна.
Торговец выглядел смертельно испуганным.
— В жизни не пойду в эти проклятые ворота! Я достаточно слышал историй о жутких проделках этой ведьмы. Нет-нет, господин, это абсолютно невозможно! Но что это вы делаете?!
Бронзовокожий великан водрузил поверх нагруженной телеги свой огромный меч. Лезвие его, казалось, горело холодным белым огнем.
— Послушай, разносчик, — выдохнул Брэк. — Или ты нанесешь визит в жилище Нордики тотчас после того, как уедешь отсюда, или ты никогда отсюда не уедешь.
Толстый живот торговца затрясся, когда варвар продемонстрировал, что и как будет с ним сделано. Немой спектакль Брэка вкупе с его устрашающим оружием, блистающим на верху повозки, скоро сделали торговца более сговорчивым, и в считанные минуты все было устроено.
Брэк подозвал слуг отцепить от повозки четверку мулов. Три из них вместе с телегой и с большей частью товара должны были стать залогом возвращения их хозяина.
Брэк и Искандер наблюдали за тем, как горшечник проследовал через ворота с опускной решеткой. Он выехал на спине единственного мула, с несколькими изделиями в мешке, перекинутом через плечо. И выглядел он совершенно несчастным.
Два часа, прошедшие после отъезда торговца, тянулись как вечность. Наконец он возвратился и отыскал Странна, Брэка и Искандера в парадном зале. Вид у него был больной, он обильно потел и, похоже, изрядно потерял в весе. Голос его был жалок.
— Как я и боялся, эти, из замка, ничего не купили.
— Но ты побывал внутри? — спросил Искандер.
— Да. — Торговца передернуло. — Целый час. Ох и долгий же час это был...
— Ради твоей собственной жизни надеюсь, — повысил голос Брэк, — что ты провел его с пользой.
Горшечник сглотнул и нервно закивал:
— Да, да! Принц жив.
Странн шевельнулся на своем ложе:
— Где? Где его держат?
— Насколько я мог выяснить у слуг, с которыми разговаривал, его поместили в камеру.
— Куда же еще, чертова ты деревенщина, — вскипел Искандер. — В какой части замка находится тюрьма? Вот что нам нужно знать!
— В за-за-западной части. С той стороны, где замок опирается на скалы. Самый нижний ряд оконных проемов — это и есть застенок. Я так понял, что окно камеры принца — второе слева, если смотреть с дороги внизу. Я притворился, что был в свое время обижен принцем и хочу крикнуть ему в окно пару крепких словечек на обратном пути. По-моему, выдумка была очень удачной.
Тишина. Торговец спал с лица.
— Что я сделал не так, господа? Я рисковал своей жизнью из-за вас! А теперь только-то и хочу, чтобы мне вернули мое добро.
— Ты получишь все обратно, и даже кое-что сверх того, — сказал Странн. — Дай кошель с монетами нашему другу, Искандер. И пусть кошелек этот будет полон.
Вскоре горшечник отправился восвояси в сопровождении трех вооруженных всадников, которые должны были в целости и сохранности доставить его до дома и убедиться, что толстяк не повернет с полпути и не выдаст их Нордике ради какой-нибудь выгоды.
С наступлением ночи, под моросящим дождем, Брэк, Искандер и небольшой отряд ворчащих полусонных солдат покинули дворец Странна, двинувшись сквозь холод и ночь, черную как смоль. Накрапывал дождь, преобразившись в клейкий призрачный туман, окутавший их промозглым влажным покрывалом. Время тянулось мучительно медленно. Но вот Искандер подал негромкую команду, и колонна воинов остановилась.
— Здесь, Брэк, — прошептал, указывая вытянутой рукой, Искандер. Высоко над головой во мраке варвар различил неясные пятна оранжевого света.
— Факелы на стенах? — спросил он.
— Да.
Варвар слез с коня. Несмотря на то, что ночь, и без того холодная, стала еще холодней из-за тумана, он снял и отшвырнул в сторону накидку из шкуры волка и шагнул к подножию скалы. Она показалась невероятно высокой и абсолютно отвесной. Он провел ладонью по камню:
— Влажный. Держаться ногами будет трудновато.
— Следующей ночью вряд ли станет лучше, — отозвался Искандер. — По ночам тут всегда туман.
— Тогда давай веревку.
Один из солдат подал варвару большой моток прочной веревки. Брэк закинул его на правое плечо. На левом плече у него висел меч. И вот северянин начал восхождение, затем остановился на небольшом скальном карнизе и поглядел вниз. Искандер и его спутники уже стали призраками в окружающей мгле.
— Пемма спустится первым, когда я отыщу его, — крикнул он.
— Понятно, — донесся до него ответ Искандера. — Да пребудут с тобою боги!
Невнятно пробурчав что-то вместо ответа, Брэк полез дальше. На ощупь находя опору для рук, он перебирался с уступа на уступ. Скала не была такой уж неприступной, как представлялось снизу, поверхность ее оказалась неровной, с выступами и впадинами, достаточными для того, чтобы ловкий человек мог за них ухватиться. Но туман, пронизывающий ветер и влага, скользкой пленкой покрывшая камень, делали ночное восхождение исключительно непростым и опасным делом. Брэк осторожно продолжал карабкаться. Он преодолел расстояние, впятеро превышающее его собственный рост, когда ноги его соскользнули.
Обе его ноги провалились в пустоту, ступни лихорадочно скребли шероховатый камень в поисках опоры. Ударившись правым коленом о скалу, Брэк ощутил под ногами небольшой уступ.
Отпустив крепкое ругательство, он прильнул к скале и медленно подтягивал вверх ногу, пока не сумел закрепить ее на уступе.
Свет факелов наверху стал ярче, под ногами варвара клубился туман, — Искандер и его всадники исчезли, словно их поглотила земля. Прижавшись щекой к холодному камню, варвар переводил дух.
Меч затруднял движение воина. Пальцы покрылись порезами и ссадинами от острых камней. Тяжелый моток веревки пудовым булыжником оттягивал плечо. На минуту Брэком завладело чувство небытия и забвения. Он словно провалился в ничто, оказавшись между землей и небом.
Передохнув на уступе, с которого едва не скользнул в лапы смерти, Брэк выбросил вверх руку и, ухватившись за торчащий камень, полез дальше.
Сильнее задул ветер, он выл как покинутая, загубленная душа, страдающая от невыразимой боли. Над головой Брэк уже мог видеть размытые очертания зубцов крепостной стены. И вдруг веревка соскользнула с его плеча.
Брэк инстинктивно взмахнул левой рукой, чтобы перехватить ее... Он закачался, выгибаясь назад, едва не сорвавшись вниз. Его левая рука бешено скребла по скале, пока не нащупала каменный бугорок, держась за который, варвар смог правой рукой приладить веревку на место.
Мощная грудь северянина ныла от напряжения. Сырость тумана смешивалась с выступившим на коже потом, Брэка качнуло назад, от скалы, и лишь левая рука, вцепившаяся в камень, удержала его от падения в бездну. Брэк медленно подтянулся и прижался к поверхности камня.
Мимо, хлопая крыльями, пронеслась ночная птица. Тяжело дыша, Брэк продолжил восхождение.
Когда он был уже совсем рядом с тем местом, где скала переходила в стену замка, Брэк нащупал ногой торчащий из скалы камень. Стоило перенести на него вес тела, как вниз обрушился целый камнепад, загрохотавший в темноте, поднимая шум на всю вселенную.
Варвар распластался на скале. Над головой его послышались голоса окликающих друг друга стражников. Рискнув посмотреть наверх, он в мерцающем свете факелов различил четкие контуры голов в шлемах. Брэк затаил дыхание, все его огромное тело, повисшее над жуткой пустотой, ныло от напряжения и усталости.
Наконец стражники ушли. Брэк полез вперед. Он подтянулся к подоконнику второго черного провала в нижнем ряду окон.
Ноги варвара повисли в пустоте, когда он обеими руками ухватился за каменный карниз. Он подтягивался на одних только руках. Это был критический момент.
По ту сторону окна царила тишина. Брэк понимал, что нельзя всполошить Пемму или его охранников. Однако без шума, похоже, не обойтись. С трудом оттолкнувшись от стены, он перекинул левую ногу через подоконник; меч его звонко клацнул, когда, перебравшись через широкую каменную полку, Брэк свалился на пол.
Не успел он подняться, как кто-то вскрикнул. Пошарив рукой, варвар наткнулся на чье-то тело и зажал пальцами рот принца Пеммы. Тот яростно сопротивлялся, стремясь усидеть на грубой каменной скамье.
— Ни звука, — прошептал Брэк. — Молчи, или нам ни за что не выбраться. Это я, Брэк, и у меня с собой веревка.
Пемма перестал вырываться, и Брэк отпустил его. Сквозь маленькое зарешеченное оконце в двери пробивался свет далекой лампады. Румяное лицо Пеммы блестело от пота.
Отыскав в одной из стен шатающийся камень, Брэк обвязал вокруг него конец веревки. Надежно закрепив веревку, он подтолкнул Пемму к окну:
— Лезь наружу и спускайся. И побыстрей.
Пемма не стал тратить время, задавая вопросы своему освободителю. Он перебрался через подоконник, схватился за веревку и скользнул во мглу.
Тяжело дыша, Брэк ждал, держась рукой за веревку и проверял ее натяжение. Услышав шум шагов в коридоре, он встрепенулся. Ножны со стуком упали на каменные нары.
Голова стражника мелькнула за глазком в двери.
— Эй, узник! Что там за шум? Отвечай!
Тут Брэк почувствовал, как веревка ослабла. Пемма спрыгнул на землю. Перед Брэком вставал жестокий выбор: если он сейчас побежит, возбудив подозрения стража, то люди колдуньи нападут на отряд Искандера, ожидающей его на дороге внизу; ну а если он останется...
Тюремщик уже вставлял ключ в проржавевший замок.
— Узник! Отзовись немедленно!
— Все в порядке. — Брэк понизил голос до еле слышного ворчания. — Мне снился плохой сон, я закричал, вот и все.
Несмотря на отклик Брэка, тюремщик сказал:
— Зайду-ка я лучше погляжу, как ты там...
Ключ заскрипел в замочной скважине. Проклиная изменившую ему удачу, варвар дернул веревку, освобождая ее от самодельного якоря. Он швырнул ее в открытое окно в тот самый момент, когда дверь заскрипела, отворяясь. Брэк бросился на каменную скамью и вытянулся на ней. Он успел натянуть на себя ветхое одеяло, повернувшись на левый бок, спиной к двери, когда она полностью открылась. И Брэк очень надеялся, что его тело, покрывало и ночная тьма скроют от глаз охранника меч.
— Дай поспать, — промямлил он, — уходи и дай мне поспать.
Стражник остановился в дверях, вглядываясь в бесформенную кучу на каменных нарах, и проворчал:
— Ну ладно, похоже, все нормально. Но больше не кричи. Мне хочется покоя.
Тяжелая дверь с грохотом захлопнулась.
Брэк долго лежал, не меняя позы и глядя в черноту стены. Пемма был освобожден, но — дорогой ценой.
С рассветом, крича и ругаясь, охранники обнаружили подмену и потащили Брэка по заросшим плесенью коридорам к Нордике Огнегривой.
По непонятной ему самому причине Брэк стал находить нечто забавное в том неприятном положении, в которое он попал. Трое тюремщиков волокли его лабиринтом коридора с отделанными камнем стенами. Они доставили варвара в высокий темный чертог, редкие окна которого были вместо стекол затянуты тончайшими пластинами нефрита.
В этом гулком помещении царил глубокий, изумрудный, подводный сумрак.
Брэка столкнули по трем низким ступеням. Он заметил несколько глобусов из золотой проволки, позолоченный потир и другие атрибуты оккультных наук, разбросанные по табуретам и низким скамьям. Его смех мгновенно смолк, сменившись изумлением. Он никогда не предполагал даже, что во всем мире существует столько разных книг, сколько было собрано в одной этой комнате. Самый массивный из стражей, толстомордый детина с кривым белесым шрамом через всю щеку, сказал:
— Держите его покрепче, а я пойду разбужу госпожу. Здоровяк пересек зал и скрылся за занавесом в другом его конце. Прозвонил колокольчик. И тут Брэка разобрал смех.
— Ну-ка прекрати, — потребовал один из оставшихся воинов. — Так ты разозлишь ее еще больше.
Вместо ответа варвар запрокинул голову и дал волю своему веселью. Его гомерический хохот, грохочущий в мистическом зеленом полусвете, был своего рода расслаблением, компенсацией за напряжение последних часов. К его нынешнему положению куда более подошло бы полнейшее отчаяние. Он отдавал себе в этом отчет, но был не из тех, кто подолгу пестует свои страхи и горести, предпочитая, когда только возможно, насмехаться над опасностью, тем самым лишая ее силы. Так что смех был и обдуманной тактикой, которая, как обычно, привела к желаемому эффекту.
— Я, кажется, велел тебе заткнуться! — воскликнул стражник, пихнув его в плечо.
— Отпустите меня, я и перестану, — простонал Брэк между взрывами хохота.
— Да он сумасшедший! — прошептал другой солдат. — Одержимый...
— Берсерк? — отозвался первый. — И правда, есть у него в глазах что-то такое...
— Вы, болваны, отпустите же меня, — заливался Брэк, — я не собираюсь ни бежать, ни даже драться. Иначе, — гигантский вдох и еще один мощный взрыв смеха, — зачем бы я позволил вам забрать мой меч, а?
— А ведь верно, — согласился второй охранник.
— Поосторожней! — фыркнул первый. — Ты сам сказал, что с головой у него не в порядке, и я этому верю!
— Какая чушь, — задыхался Брэк. —Просто мне окружающее видится правильным образом. Я вспомнил ваши рожи, когда вы ввалились в тот каменным мешок и вдруг разобрали, кто там на самом деле сидит. Надо было видеть, как вы посерели, словно штукатурка, а ведь это в первый раз кто-то выкидывает трюк с вашей хозяйкой, не так ли? По крайней мере, за то время, что я провел в этой чертовой стране, ни о чем подобном не слыхивал и нахожу это забавным, весьма забав...
Смех захлебнулся у него в горле. Из-за занавеса раздался крик. То был громкий крик боли. Следом за ним прозвучал женский голос:
— Спустился по веревке?! По веревке, несчастные вы идиоты?
Шатаясь, в зал ввалился здоровяк-гвардеец. На его правой щеке зиял глубокий длинный разрез, сочащийся кровью. За ним по пятам в помещение ворвалась Нордика, сжимающая в руке изогнутый кинжал. Ее просто трясло от гнева. Медного цвета волосы замерцали в зеленоватом свете, когда она, хищно выгнувшись, набросилась на окровавленного стражника:
— Прочь с глаз моих, пока я не вспорола тебе брюхо в награду за верную службу!
Нордика замахнулась на него кинжалом, и солдат поспешил ретироваться. Белое платье колоколом качнулось вокруг обнаженных ног. Нордика, обернувшись, посмотрела на Брэка.
— Хохочи, пока можешь, варвар, — процедила она сквозь зубы, — я ведь предупреждала тебя держаться от меня подальше. И ты пожалеешь о том, что не послушал доброго совета.
Брэк, как мог, старался сохранить видимость веселья, встретив взгляд колдуньи.
— И все же эту партию ты проиграла.
Нордика вскипела:
— Солдаты, оставьте нас! Вы, двое, останьтесь за дверью. И пошлите кого-нибудь передать мой приказ — что бы к закату все до единого окна в западной стене были заложены камнями. Да поживей! Вон!
Солдаты убежали. Брэк едва подавил в себе желание схватить Нордику за тонкую белую шею и задушить. Ему наверняка удастся убить ее прежде, чем стражники настигнут его. Он заколебался не из страха, но из желания узнать побольше о ее замыслах. Что-нибудь такое, что может помочь Странну и принцу Пемме одолеть ее. Разумеется, при условии, что он останется жив достаточно долго, чтобы сообщить им об этом.
Скрестив руки на груди, Нордика ходила взад-вперед перед Брэком.
— Ты пробрался в замок по скале?
— Да.
— Никто до тебя не сумел подняться по этой скале, слышишь? Никто.
— Теперь таких двое: я поднялся наверх, Пемма спустился вниз.
— Конец хитроумного предприятия будет плохим — ты умрешь.
— Возможно, — сказал Брэк. — И все же: тебе был необходим принц, а его у тебя больше нет. Так что я посмеюсь над твоей потерей.
Странная гнетущая тишина установилась в зале. Нордика, склонив набок голову, изучала мощную грудную клетку варвара, мускулистые ноги, выступавшие из-под львиной шкуры на бедрах. Краска гнева сошла с ее лица, уголки рта тронула улыбка. Брэк тут же ощутил, как его желание посмеяться растаяло без следа. По позвоночнику его поползли мурашки, когда взгляд нефритовых глаз девушки медленно пополз от одной части тела к другой, будто исследуя их на предмет поджаривания на вертеле.
Изумрудный сумрак, казалось, стал глубже, глаза Нордики, напротив, запылали ярко. В глубине их мельтешили крошечные пятнышки и узоры. Брэка снова охватило то же жуткое необъяснимое чувство, что и на постоялом дворе. Эта женщина была абсолютным злом. И что еще хуже — злом, которое ему еще только предстоит в полной мере познать.
— Пожалуй, — промурлыкала девушка, — я придумаю для тебя интересную казнь. Побег принца Пеммы может оказаться вовсе не потерей, а подарком судьбы.
— Объясни, что ты имеешь в виду, женщина.
Нордика медленно прошлась к большой груде шелковых подушек, уложенных прямо на полу, и села, обхватив руками колени. Она разглядывала Брэка, и за маской равнодушия угадывались тайное изумление и личная заинтересованность. Ее запах распространялся вокруг, тяжелый, мускусный, гнетущий, наводящий на мысль о чем-то очень сладком с начисто прогнившей сердцевиной.
Голос девушки стал почти веселым.
— Я имею в виду, что ты, возможно, сумеешь послужить мне так же хорошо, как и принц. Вернее сказать, — она звучно рассмеялась, — послужит мне твое роскошное тело.
— Зачем тебе тело, женщина? Чтобы сделать сильнее свои заклятия?
— Ах, как ты догадлив. Ну конечно. Одно замечательное событие скоро произойдет в этом захолустном уголке мира. После того, как это свершится здесь, то же самое произойдет во всех прочих королевствах, от северных степей до Курдистана. — Она многозначительно замолкла, словно понимая, что название это имело для варвара особое значение. Брэк сохранил беспристрастное выражение лица. Какой-то инстинкт подсказывал ему, что колдунья знает о нем намного больше, чем он подозревает.
— И что же такое замечательное ты готовишь этому королевству?
— То, что мог бы свершить мой отец. Но он был чересчур щепетилен.
— Главный секрет алхимии?
Смех ее был хуже жестокой брани.
— И ты наслушался баек от этих зарывшихся в землю людишек?
— Это были весьма интересные и поучительные истории, — парировал Брэк. — Об идеальной дочери, которая в один непрекрасный день превратилась в свою полную противоположность.
Лицо Нордики выражало презрение.
— Я ничуть не стала другой, чем была раньше. Я была и остаюсь дочерью Цельсуса Гиркануса.
— Люди говорят иное.
Порывисто поднявшись, она уставилась на него:
— И что же?
— Люди говорят, что перемена, произошедшая с дочкой алхимика, была столь резкой и неожиданной, что, вероятней всего, в ее обличье — совсем другая женщина.
— Эти побасенки только и доказывают, как мало ума у грязных крестьян.
Нордика резко повернулась к нему спиной, но варвар успел заметить странную муть, всколыхнувшуюся в нефритовых глазах, словно она пыталась за маской скрыть от него свои тайны, лишь слегка поддразнивая.
— В течение многих лет я питала отвращение к лепету отца насчет использования его сил и умений на благо людей, для приличных целей. Приличия, порядочность — что за гнусные, лицемерные словечки! Нет никакой порядочности в этом мире. В природе человека заложено зло. Как и в основе мира!
Спокойно, даже флегматично Брэк откликнулся:
— На этот счет я как-то не уверен.
— Тогда ты так же глуп, как и мой отец Цельсус! Он раскрыл секрет, но отказался использовать свое открытие.
— Насколько я понял, он готов был рассказать секрет Повелителю Странну.
— С таким же успехом его можно было забыть!
— А как бы ты, женщина, распорядилась им?
В ответ — змеиное шипение:
— Для завоевания...
— Для завоевания чего?
Колдунья оставила его вопрос без ответа.
— Всему свое время, варвар, всему свое время...
— Можешь не продолжать, — фыркнул Брэк. — Я понял тебя очень хорошо.
— Ничего ты не понял. Даже того, что, как бы там ни говорили, я была, есть и всегда буду дочерью Цельсуса Гиркануса.
— Нужно ли нам это обсуждать?
— Ты сам затронул эту тему. И по-моему, именно ты нес тут всякий вздор насчет того, что я не та, кем кажусь.
— В самом деле, это моя ошибка, — сказал он и потом солгал: — Мне и дела нет до того, кто ты такая.
— Ах! — В глазах колдуньи появился странный блеск. Она снова дразнила его. — Мне-то показалось, что ты уловил во мне что-то... знакомое?
— Верно, — проворчал Брэк, — ведь я уже встречался со злом.
Его дерзость не разозлила колдунью, напротив — она, похоже, была польщена.
— Вот и славно. А что до этих смехотворных слухов о внезапной перемене, могу сказать тебе только то, что умело притворялась все это время до поры, пока мой папаша, ах, — она в притворном отчаянии заломила руки, — не покинул меня навсегда, отправившись в вечность. Много лет назад я поняла, что, если даже великая тайна алхимии и откроется отцу, он никогда не отважится заплатить истинную цену за могущество. Вот я и вжилась в образ скромнейшей из девиц, послушнейшей из дочерей настолько, что он, продолжая работу, так никогда и не заподозрил, — быстро, непроизвольно сжались пальцы изящных рук колдуньи, ногти впились в ладонь, — что я пытаюсь узнать его секреты для собственной пользы.
Говоря, она отошла от Брэка в дальний конец зала. Сумрак избавил варвара от чарующего взгляда нефритовых глаз, чему тот был несказанно рад. «Слишком упорно колдунья оправдывается, — подумал Брэк. — Она добросовестно доказывала свое родство с алхимиком, словно школяр, заучивший порученный урок». Варвар был уверен, что так и не услышал правды.
Брэк погрузился в размышления. Если Нордика действительно завладела секретом превращения неблагородных металлов в золото — секретом, за которым ученые и чернокнижники охотятся с незапамятных времен, — ее обещание скорых завоеваний вполне может стать реальностью. Но завоевания чего? Этого королевства? Близлежащих держав? Нет. Неожиданно северянин понял, что колдунья собирается завоевать весь мир! С тайной философского камня в качестве источника могущества колдунья действительно может бросить к своим ногам целый мир. Алчные наемники будут толпами отовсюду стекаться к ней, как они уже сделали это в королевстве Странна. И быть тогда великой войне, вселенскому катаклизму. Перед варваром предстало бросающее в дрожь видение марширующих армий, горящих городов, черно-красное небо в клубах дыма и языках огня, криков умирающих и бескрайних рядов братских могил. И над всем этим — Нордика Огнегривая, правящая своей колесницей с прикованным к ней цепью Алой Пастью. Ее медные волосы развевает ветер, в воздетой к небу руке — сверкающая сфера из червонного золота.
Брэк стряхнул с себя наваждение. Надо придерживаться реальности. И в первую очередь установить, существует ли на деле философский камень.
— Ответь мне на один вопрос, женщина.
— Какой же?
— Ты действительно знаешь, как превратить свинец в золото? Или это часть твоего хваленого притворства и лицемерия?
— Разве я не сказала уже, что знаю секрет?
— И как ты заполучила его у отца?
— Это мое дело.
— Как, опять тайна? А может, все твои тайны — одно большое вранье? — Улыбка Брэка была варварски язвительной.
Во взоре Нордики вспыхнул гнев. Издевка Брэка явно поставила ее в затруднительное положение, и теперь она колебалась, подобно простым смертным.
— Трансмутация не миф. Но для этого потребуется провести ритуал... тот, что окончательно убедит тебя: секрет и вправду принадлежит мне.
По спине его вновь пробежал холодок.
— Как это?
— Этот ритуал требует, в частности, присутствия четырех людей, каждый из которых будет олицетворять один из первоэлементов творения — землю, воздух, огонь и воду. — Девушка сделала паузу. — Ты еще не догадался, почему Пемма был невредимым доставлен сюда, в отличие от прочих работников?
— В отличие от убитых и растерзанных, — эхом откликнулся Брэк. — Пемма должен был стать одним из этой четверки?
— Землей, — сказала Нордика. — Он королевских кровей, но в сердце истый земледелец. Он идеально подходил для этой роли.
— И эти четверо — пленники — позволят тебе совершить ритуал?
— Именно. Отец мой отдал жизнь за эту тайну.
— И сколько несчастных попало в твою западню? Сколько людей ты уже погубила, проделывая свой адский обряд?
— Пока нисколько, варвар. Ты да еще три будущие жертвы, уже посаженные в кандалах в каземат, будете первой четверкой. Пемма тоже должен был быть закован в цепи сразу по прибытии в замок. Но я хотела вначале пообщаться с ним. Ты явился прежде, чем мне удалось освободиться от дел и призвать его к себе.
— Ведьма, — сказал Брэк, делая шаг по направлению к ней, — ты употребила слово, которое мне не нравится. «Жертвы».
Нордика метнулась за низкий столик, крышка которого была инкрустирована кусочками перламутра.
— Сохраняй дистанцию. Не то я кликну гвардейцев, стоящих у дверей, и ты заработаешь копье в спину. Будь вежлив со мной, Брэк, и я постараюсь сделать конец твоей жизни менее болезненным.
Мышцы на шее варвара вздулись, рот скривился.
— Жертвы... Кровавые ритуалы... Какая-то первобытная мерзость!
Нордика снисходительно улыбнулась:
— Пусть так, зато я добьюсь успеха. Я просто горю желанием начать. И час этот близок.
Она, грациозно покачивая бедрами, прошествовала к одному из нефритовых окон.
— Там, снаружи, бушуют ветры сокрушительной силы. День ото дня станут они набирать силу. Вот-вот наступит пора созывать их, после чего можно начать ритуал. Четыре ветра, Брэк, с четырех концов света. В комбинации с четырьмя первоэлементами они и совершат трансмутацию. Я знаю, как призвать ветры. А когда я сделаю это — неблагородный металл превратится в золото, — не будет пределов моему могуществу!
В зловещем молчании колдунья еще раз внимательно оглядела желтоволосого гиганта, потом сказала:
— Теперь я вижу, что напрасно сожалела о потере Пеммы. Ты, конечно, не земляной червь, как он. Но по-своему ты тоже человек земли. В твоих могучих руках сосредоточена ее сила. Да, ты прекрасно подойдешь на место принца, когда поднимутся четыре ветра.
Брэк нахмурился:
— Прежде чем я позволю зарезать себя по твоей извращенной прихоти, каждый, кто приблизится ко мне, будет убит. Под конец я убью себя.
— Мой дорогой! К чему такая свирепость? Что стало с твоим чувством юмора?
— Было да сплыло. Жаль, я дал вытащить себя из камеры, когда твои псы нашли меня. Лучше сдохнуть, чем хоть как-то поспособствовать твоим замыслам.
На один неуловимо короткий миг в зрачках колдуньи вспыхнула неукротимая ярость. Усилием воли она подавила свои чувства и прошлась мимо варвара, — тот стоял, широко расставив мускулистые ноги, стиснув пудовые кулаки. Его широкие плечи сотрясались от дрожи — так он был разгневан.
— Ах, Брэк, Брэк... — мурлычущий голос колдуньи переполняло кокетство и соблазн, — стоит ли принимать все так близко к сердцу?
— А что ты ожидала, ведьма? Восхваления тебя и твоих планов?
— Можно было бы, по меньшей мере, быть более терпимым ко мне, коль скоро конец все равно предопределен. — Нордика взяла его руку, сжала сладко пахнущими пальцами — острые ногти укололи кожу. — Разве я не говорила тебе той ночью на постоялом дворе, как возбуждают меня дерзкие смельчаки? И, хотя твоя храбрость ничего теперь не стоит, она все же не перестала быть желанным товаром. Мне пригодится твоя сила, когда соберутся ветра. Ты умрешь. Но до той поры мы могли бы наслаждаться друг другом...
В голове у Брэка все закружилось, зашумело. И вдруг ему показалось, что он видит перед собой не нефритовые глаза Нордики, а иссиня-черные волосы, белую кожу и зовущие очи Арианы. Ариана, Септенгундусово отродье, прозванное Несторианцами Дочерью Ада. Ему вспомнилось, как Ариана возила его по небесам на сказочной колеснице. Или то была лишь иллюзия? Под ними расстилались королевства мира до самых дальних южных границ, до залитого солнцем Курдистана. Ариана соблазняла его, обещая варвару все, что видел он в том волшебном полете, лишь бы он любил ее. Она предлагала ему удовольствия, способные ублажить самую изощренную чувственность. И сила ее очарования оказалась настолько велика, что Брэк еле преодолел искушение сказать «да». Ее ценой — ее единственной ценой — было признание Йог-Саггота своим хозяином и господином своей души. Но северянин не поддался ей и отверг предложение.
Дочь Септенгундуса погибла, ненавидя его, в грохочущем хаосе обрушившегося истукана в Ледяном крае. Но вот она, как живая, вернулась к нему в пугающем видении, проступившем сквозь черты Нордики Огнегривой.
Брэк, скривившись, отвернулся от колдуньи — ему были отвратительны ее манеры: обрекая его на смерть, она одновременно делала ему недвусмысленные, грязные предложения. Тело Брэка заблестело от пота, он тяжело задышал, так как близко подошел к постижению той важной истины, что никак не давалась ему... Впрочем, вздор! На него просто повлияло сходство предложений Арианы и Нордики — обычное совпадение. Разве не так?
Нордика же выглядела неуверенной. Пока она колебалась, Брэк решил, что настал момент для решительных действий, — он и так уже слишком долго ждал. Он обвел глазами комнату в поисках предметов, которые можно было бы использовать как оружие. Невмоготу было дольше выносить рыжеволосую ведьму, терпеть, когда с тобой обращаются как с цепным псом, вроде Алой Пасти, в человечьем обличье, готовым на любые трюки, дарующие благосклонность хозяйки, до тех пор, пока они доставляют ей удовольствие. Колдунья не дала ему осуществить это намерение. Она резко отстранилась от него, так что волосы хлестнули его по лицу, обдав все тем же приторно-гнилостным духом.
— Тебе что, неприятно мое предложение? Разве я столь уродлива?
— Внешне? Нет. Но глубоко внутри... внутри ты...
С языка его готово было сорваться крепкое площадное словцо. Нордика догадалась, лицо ее потемнело. Гнев затуманил взор.
— Здесь госпожа я! И не потерплю такого!
Брэк опешил. Он подумал, что девушка сейчас бросится на него с кинжалом, и приготовился защищаться. Но вместо этого она пронеслась мимо него и подбежала к декоративной решетке, прикрывавшей одну из стен. Тронув резную деревянную панель, она поспешила по ведущим вверх ступеням открывшегося в толще камня тайного прохода и в мгновение ока исчезла из виду.
— Гвардейцы! Сюда! Мечи наголо!
Брэк остался в одиночестве. Он был совершенно сбит с толку. Где-то в каменных коридорах снаружи перекликались солдаты Нордики. Потом раздался еще один, отличный от других крик — крик страха. Брэк кинулся к лестнице. Вот он, шанс вырваться...
На полпути он резко остановился — в проход толпой ввалились стражники, толкающие перед собой упирающегося человека. Одежда на пленном была разорвана, а у гвардейца, подгоняющего его слева, в руке виднелся лоскут черной ткани с серебряной отделкой. Человеком этим был Тамар Зед. Нордика появилась вслед за солдатами, обошла их и остановилась перед раскрасневшимся магианцем. Тот махнул рукой в сторону воинов:
— Эти наглые собаки посмели прикоснуться ко мне!
— По моему приказу, — отрезала Нордика. — Когда я показала тебе глазок в решетке, магианец, то сделала это лишь для того, чтобы мы сообща могли наблюдать за работой отца здесь, в кабинете.
Магианец покраснел еще сильней. Нордика обратилась к Брэку, указывая на решетку:
— Смотри, варвар. Третий промежуток в правом ряду. Отверстие ведет в крохотную каморку, примыкающую к этой комнате. Минуту назад мне почудилось, будто там мелькнуло что-то белое, словно соглядатай прильнул к глазку. Я не ошиблась.
Брэк разглядел небольшую дырочку в решетчатой панели лишь теперь, когда ему подсказали, где искать. Магианец тем временем оправился от неожиданности, расправил плечи и выглядел даже более высокомерно, чем обычно.
— Так он подглядывал за нами? — спросил варвар.
Нордика кивнула:
— Он утомил меня своей дурацкой ревностью.
— Да... Я был дураком, веря всему тому, что ты говорила мне! — воскликнул Тамар.
— Особенно когда говорила, будто ласки твои дарят мне наслаждение? — Нордика опять усмехнулась в привычной своей манере. Она подошла к магианцу и коснулась его щеки. — Возможно, когда-то так и было. Но теперь... нет. — Она без всякого предупреждения вдруг глубоко вонзила ногти в его плоть.
Магианец закричал, а девушка со смехом отпрыгнула в сторону. На щеке Тамара выступила кровь.
— Ответь мне, с чего это тебе вздумалось шпионить за мной? — потребовала колдунья.
Черные брови Тамара сошлись к переносице. Он тронул пальцами окровавленную щеку.
— Почему ты унижаешь меня перед ним, Нордика? — невнятно проговорил он. — Заклинаю тебя, не веди себя так. Не позорь меня.
— Да кто тебя позорит, ревнивый идиот? Ты сам позоришь себя!
Тамар был настолько удивлен, что еле нашел в себе силы ткнуть пальцем в Брэка.
— Поверить не могу, что ты кривляешься и позируешь перед этим... этим ублюдком, этой деревенщиной с тупой рожей!
— Зато мужского в нем больше, чем ты мог бы обрести за десять жизней!
Ведьма явно переборщила. Тамар, не сдержавшись, сделал два быстрых шага вперед. Нордика подала сигнал гвардейцам. Дротики солдат блеснули на свету, готовые к броску. Магианец, заметив движение уголком глаза, застыл на месте. Снедающая его страсть отлилась в обличительных словах:
— Обращаться со мной так, зная о моих чувствах по отношению к тебе... — Тамар осекся и замолчал, злобно глядя на острия копий.
— А что бы ты сделал с чужаком на моем месте? — глумясь, поинтересовалась она.
— Убей его, — выдохнул Тамар. — Скорми Алой Пасти.
— А что, если я откажусь? Что ты будешь делать тогда? Уберешься ты, наконец, из моего дома? Что-то я сомневаюсь. Ведь только я одна знаю секрет. Одной мне известно, как провести все последние — важнейшие — фазы ритуала: как призвать ветер, как заполучить жизненную силу жертв... И разве сможешь ты забыть удовольствия, что я дарила тебе? Кто знает — может, я не так уж и зла, чтобы совсем лишить тебя их?
Несколько бесконечных секунд Тамар Зед пожирал глазами Нордику. Во взгляде его читалась любовь пополам с ненавистью. Потом он прошептал дрожащим, срывающимся голосом:
— Ты слишком хорошо меня знаешь. И знаешь, что я не в силах покинуть ни это место, ни тебя.
Нордика громко засмеялась — искренне, с удовольствием:
— Иди, Тамар, и никогда больше не давай мне повода уличить тебя в подглядывании, иначе все дураки этого королевства скоро будут шептаться об еще одной смерти.
Запахнув разорванное одеяние, Тамар Зед удалился. Пытаясь сохранить поруганное достоинство, он подымался по лестнице, задрав кверху острый подбородок. Лишь один раз он оглянулся, чтобы посмотреть на Брэка. И черные его глаза обещали варвару такое, рядом с чем даже смерть — ничто.
После ухода магианца Нордика отпустила и гвардейцев. Когда дверь с грохотом закрылась за ними, она, как ни в чем не бывало, указала на подушки в центре зала:
— Посиди со мной немного, Брэк. Выпей бокал вина.
— Не вижу для этого ни малейшего повода.
Она протянула руку к его лицу. Внутри у варвара все болезненно сжалось — он был почти уверен, что сейчас острые ногти вопьются в его тело. Вместо этого он ощутил нежнейшее прикосновение. Глаза колдуньи увеличились до размеров двух зеленых лун, и таящаяся в них колдовская сила вновь овладела Брэком. Это было как обморок, бред, помрачнение рассудка — он видел перед собою лишь странные завихрения внутри заслонивших все зрачков ее глаз. В ушах его зазвенел резкий порыв ветра и принес с собой ее слова:
— Будь нежен со мной, варвар...
Нежен? Когда она готовит его на заклание? Брэку хотелось закричать, но сделать этого он не смог — магическая сила светящихся очей запечатала его уста, оставив открытыми только уши — для речей колдуньи:
— Да, да, нежен. Ты могуч, и могучи таящиеся в тебе страсти. Но ведь и я такая же. Ты можешь подумать, что никогда не имел дела с женщинами, подобными мне, но это не так. Ты ведь и сам это знаешь? Что, не можешь говорить? Признайся же, мы не чужие друг другу. Мы давно уже знакомы...
Что-то неуловимо изменилось в окружающей обстановке. Брэк едва сумел побороть томительную вялость и головокружение, наколдованные голосом и глазами колдуньи. Брэк поглядел на Нордику, — уста ее были сомкнуты, губы блестели.
— Ты не ответил мне, Брэк. Разве тебе не нравится мое предложение? Будь со мной...
— Нет, — вымолвил он непослушными губами. — Пусть магианец волочится за тобой, если хочет. Но не я. Не люблю подержанные вещи.
Она дважды ударила варвара по лицу. Голову Брэка откинуло назад — удары оказались неожиданно сильны.
— Будь осмотрителен, варвар, — прошептала колдунья в ярости. — Я могу подарить наслаждение большее, чем любовь, но могу устроить и так, что ты никогда не увидишь света этого мира...
— Ведьма, да я скорее стал бы целоваться с трупом... — Брэк восстановил самообладание.
Нордика побелела.
— Да будет так! Гляди же, ты сам выбрал темницу. Там, в оковах, во тьме, тебя уже ожидают другие жертвы.
Она взбежала вверх по ступенькам — платье ее развевалось на бегу — и толчком распахнула дверь.
— Стражники! Взять его! Меня уже тошнит от крестьянской вони. Бросьте его вниз к остальным.
Солдаты окружили варвара, схватили за руки. Когда они выводили его в коридор, Брэк бросил последний взгляд на Нордику Огнегривую, оставшуюся в одиночестве в зеленоватом сумраке комнаты. В полутьме пылали ее гневные и таинственные глаза.
В мозгу его звенели странные слова колдуньи: «Мы не чужие» — и ужас вполз в его сознание от одной посетившей Брэка мысли. Бог весть что их породило, но жуткие вопросы роем закружились в его мозгу. Действительно ли дочь Септенгундуса погибла в Ледовых пределах? Умерла ли Ариана из Ада от удара в спину отцовским кинжалом? Ведь пророчил же Септенгундус: «Я последую за тобой...»
Стоп! Нордика — это Нордика, и ничего больше. Но так ли? Ведь варвар подумал об Ариане только потому, что ему довелось сходным образом отказать обеим женщинам, взывавшим к наиболее животной части его естества.
Сердце северянина заныло при воспоминании о Рее, королеве Фриксоса. Насколько проще было бы остаться с нею и избавиться от всех этих тягот и злоключений...
«Довольно! — сказал он себе. — Думать стоит только о том, как быть дальше».
Гвардейцы вели Брэка сырыми, плохо освещенными коридорами, и, когда они неожиданно вышли под открытое небо и прошли по короткому отрезку стены, соединявшему две башни, Брэк ощутил неслыханное наслаждение от свежести пропитанного туманом воздуха, омывшего его лицо.
Вдруг снизу донеслись лязг оружия, крики и ужасающее рычание. Конвой остановился. Один из солдат подбежал к краю стены и, перегнувшись через парапет, глянул вниз.
— Принц, — воскликнул он, осклабившись, — с целой компанией приятелей. Держу пари, явились выручать эту скотину. Госпожа уже спустила на них Алую Пасть.
Брэк рванулся к парапету. Руки схватили его за плечи. Воины колдуньи царапали ему спину, били по голове древками копий, но Брэку все же удалось стать свидетелем кошмарной сцены, разыгрывающейся на дороге, ведущей к замку.
Огромный пес с непробиваемой серо-стальной шкурой прыгал, окруженный дюжиной воинов. Широкие мечи не оставляли даже царапин на боках чудовища. Люди и кони падали, перекушенные едва не пополам ужасными челюстями. Кровь лилась рекой.
Копье ударило Брэка по голове за ухом, картина перед глазами варвара расплылась и потемнела. Он выкрикнул имя Пеммы, но принц, конечно же, не услышал. Увидев, что погиб последний из его людей, Пемма развернул коня и пустил его вскачь вниз по дороге.
Алая Пасть помчался следом.
Пес вернулся очень скоро. С высунутого языка на землю капали красные капли. Брэк понял, что у него больше кет надежд. А может, ее и не было никогда.
С диким криком он обернулся и, решив продать свою жизнь подороже, бросился на конвоиров.
Полдюжины копий тупыми концами, как молотами, обрушились на его голову. Брэк повалился лицом вперед.
Отчаяние зародилось в его сердце за миг до того, как свет солнца померк.
Очнувшись, Брэк решил, что время повернуло вспять и он снова у колодца Червя Червей. Прямо над головой он увидел овал знакомого миловидного лица.
Затылок ломило от боли. Шевельнувшись, он ощутил тяжесть на запястьях. Звякнула цепь.
Потом он расслышал перешептывания. Едва различимое в неясном свете лицо девушки, казалось, плавало в воздухе. Постепенно оно обрело четкость очертаний. Девушка повернулась и сказала в темноту:
— Он пришел в себя. Это тот самый странник, о котором я рассказывала вам. Тот, что помог мне. Он называет себя Брэк.
— Так поинтересуйся, нет ли у него каких-нибудь умных идей насчет того, как помочь нам, — ответил высокий мужской голос.
— Где... — Брэк запнулся, сморгнул. — Что это за место? Еще одна темница?
— Увы, — спокойно отозвался третий голос, он был куда ниже и грубее второго, рокочущий бас. — Мы в глубоком подземелье, в темнице ведьмы. Спрячься я вместо того, чтобы гордо стоять на своей земле, когда всадники налетели на мою кузницу, не сидел бы сейчас со всякими свиньями.
Высокий голос воскликнул:
— Мы все в одинаково бедственном положении, Рунга, так что давай не ссориться.
— Я сам пригляжу за собой, одноногий. И тебе тоже самое советую, — ответил Рунга.
Несколько освоившись в темноте, Брэк смог разобрать некоторые детали внутреннего убранства подземного каземата. Это было большое сводчатое помещение с застланным соломой полом. Под сводами гуляло зловещее гулкое эхо голосов. Единственным освещением был свет лампы, проникающий из коридора сквозь отверстие в окованной железом двери. В полумраке Брэк изучал лицо пастушки, стоявшей над ним на коленях.
— Элинор, — позвал он. — Как ты попала сюда?
— Я хотела задать тебе тот же вопрос. Двое нордиковских служак поймали меня в холмах за берлогой Червя в тот самый день, когда я встретилась с тобой. С тех пор я здесь, закована в цепи и теряюсь в догадках, что нужно от меня этим людям.
Элинор подняла правую руку, демонстрируя толстый железный браслет на запястье. От него цепь шла к такому же на левой руке Брэка. Посередине этого отрезка цепи крепилась другая цепь, идущая к кольцу, закрепленному в скользком камне стены.
Приблизились два других обитателя темницы. Рук-га оказался дородным, широким в кости и выглядел настоящим силачом. Другой мужчина был стар и тощ, с деревянным протезом на месте левой ноги. Мужчины оказались скованы одной цепью таким же образом, что и Брэк с Элинор.
— Что им от нас нужно? — повторил Брэк. — Это я могу рассказать тебе, Элинор. — Он приподнялся на локтях. — После того, как ты сбежала от меня у пещеры Червя Червей, мне показалось, что кто-то наблюдает за мной из-за скал. Должно быть, это были солдаты Нордики.
— Вероятно, так.
Брэк бережно коснулся ее руки:
— Я постараюсь по возможности точно передать то, что услышал от колдуньи. Тебя доставили сюда потому, что ты живешь высоко в горах и, значит, можешь символизировать элемент воздуха в ритуале, который она планирует провести. Я занял место принца Пеммы, который должен был изображать землю. Ты... — Он указал на Рунгу, чье широкое лицо выглядело очень недружелюбно. — Я слышал, ты упомянул кузню, верно? Стало быть, ты кузнец?
Рунга кивнул:
— Причем лучший в этих краях. Вернее, был, пока чертова баба не умыкнула меня.
— Полагаю, она выбрала тебя потому, что ты тесно связан с огнем. Что касается тебя, незнакомец...
— Дариовом меня кличут, — просипел одноногий; в его проколотом ухе покачивалась золотая серьга. — Не вполне понимаю, о чем ты говоришь, но моя роль мне ясна. Я был помощником капитана на торговой галере, совершающей рейсы из Порта Ножей. Две недели тому назад я покинул морское побережье, чтобы съездить на родину, — умер мой брат. После похорон я собрался возвращаться в порт. На пути через эту страну, на постоялом дворе, где я остановился на ночь, меня схватила банда вооруженных людей. Ответь мне на один вопрос: мы, судя по всему, очутились в логове какой-то психопатки, и если каждый из нас представляет одну из стихий, то мне, я полагаю, быть водой. Но какой во всем этом смысл?
Как можно доступнее Брэк пересказал кое-что из того, что узнал от Нордики, — по крайней мере, то, что можно было обсуждать открыто. Свои личные подозрения он предпочел оставить при себе. Он описал суть ритуала, насколько сам ее понял, — четыре человеческих жертвы, каждая из которых олицетворяет одну из стихий.
— Так вот, чтобы ритуал увенчался успехом, колдунья вынуждена ждать сезонного усиления ветров. Тогда, по ее словам, она призовет четыре великих ветра с четырех сторон света. И настанет наш черед.
— Милости! — в ужасе возопил моряк Дариос. — Великие боги, о милости молю я вас. Кто бы мог подумать, что мне выпадет такая ужасная судьба!
Со злобным рычанием Рунга подскочил к нему и ударил тщедушного старика.
— Заткнись ты со своим мяуканьем! Нытьем делу не поможешь.
— Равно как и делая больно тому, кто слабее тебя самого, — тихо сказал Брэк. — Моряк ведь прав — беда у нас одна на всех, общая.
— Правда? — Толстые губы Рунги изогнулись недовольно. — А тебя кое-кто уже назначил нашим предводителем?
В могучем теле варвара вскипал гнев. Усилием воли он подавил его, сдержав рвущееся с губ оскорбление. Элинор тихонько заплакала. Слезы прочертили серебряные дорожки на ее щеках. Брэк положил руку на ее плечо поверх шерстяного платья, и от этого прикосновения она немного успокоилась и притихла.
— Обязательно должен существовать какой-то способ бежать отсюда, — сказал Брэк, сам не очень в это веря, — и мы найдем его. У нас есть еще время до того, как мы понадобимся колдунье в качестве жертв.
Элинор вздрагивала у его груди, охваченная ужасом.
— Отсюда нет выхода.
— Честно признаться, — вставил Рунга, присевший на Корточки и как-то сразу ставший похожим на громадную человекообразную обезьяну, — я бы в жизни не оказался жертвенным бараном, если бы колдунья не... гм-м... оказала мне кое-каких знаков внимания. Никогда прежде, даже среди шлюх, не имел я женщин, подобных этой. И если кто-то из вас полагает, что меня вероломно предали, он совершенно прав.
Дариос подергал кольцо в ухе и обратился к Брэку:
— Эта женщина здорово затуманила мозги нашему другу. Он ни о чем другом, кроме нее, и говорить не может с тех самых пор, как охранники втолкнули его сюда.
Брэк презрительно заворчал:
— Тогда у тебя должно быть некоторое представление о том, насколько прогнила ее душа, кузнец. Рунга сплюнул на устланный соломой пол:
— Я сам позабочусь о том, как выбраться отсюда, и обо всем остальном тоже. Это мое дело, и ничье больше.
Накопившаяся усталость накатила на Брэка. Он сел, согнувшись, цепь на его запястье звякнула.
— Выражайся яснее, кузнец. Жестокий рок свел вместе нас четверых в этом каменном мешке. Нам уготована смерть. Я не собираюсь в бездействии ждать, пока Нордике не вздумается убить нас. Думаю, эта девушка и наш друг моряк согласятся со мной. Но вот как насчет тебя? С нами ты или нет?
Уродливая ухмылка скривила лицо Рунги.
— Я сам по себе, чужак. Делаю, что хочу и когда хочу. Если это медноволосое создание поманит меня и позовет к себе, что ж, может, я и пойду. Если вам это не нравится, то и черт с вами! Теперь все ясно? По-моему, даже полуголый дикарь должен бы сообразить...
С яростным криком Брэк прыгнул во тьму каземата. Короткая цепь рывком остановила его, но он все-таки ухитрился сжать пальцами горло Рунги.
— Ты готов продаться этой мерзкой шлюхе, обрекая остальных на смерть?..
Задыхаясь и кашляя, кузнец бился в стискивающих его шею могучих руках. Неожиданно Брэк понял, что слепой безотчетный гнев толкает его на жестокое да и ненужное убийство. Он разжал пальцы.
И тут обезумевший от ярости Рунга бросился в ответную атаку. Его колено с силой ударило варвара в пах. Брэк задохнулся. Рунга попытался накинуть на шею Брэку импровизированную петлю из собственной цепи.
Взметнулась желтая шевелюра — Брэк отшатнулся. Едва обретя способность дышать, он приготовился продолжить схватку, которую сам же и начал.
— Прекрасно, — проревел Рунга, — давайте поглядим, кто же правит нашим маленьким тюремным королевством.
И тут между ними встал моряк Дариос.
— Перестаньте, вы оба! Это ничего нам не даст! Элинор потянула Брэка за руку, но он не обратил на девушку никакого внимания.
— Надо воздать этому болвану по заслугам.
— Ты уже позабыл обо всех остальных? — Элинор всхлипнула. — Еще минуту назад ты говорил, что, только действуя сообща, мы сможем вырваться из этого места. Я поверила тебе! И теперь ты собираешься сделать наше спасение невозможным — мы окончательно лишаем себя шансов, проливая кровь друг друга...
— А я бы с удовольствием посмотрел, какого цвета его кровь, — загоготал Рунга. — Небось она такая же рыжая, как его башка.
Брэк вскочил, горя желанием прикончить кузнеца. Но отчаянные призывы и мольбы пастушки и Дариоса проникли-таки в его затуманенное яростью сознание, поэтому он с негодующим рыком выпустил из рук цепь, которую намеревался использовать как оружие. Она глухо звякнула об пол.
Варвар отер ладонью пот со лба и сказал:
— Вы правы. У нас сейчас на счету каждая рука и каждая голова. И без того проблем больше чем надо.
— Говоря о недостатке голов, ты, конечно, имеешь в виду себя, а, варвар? — издевался Рунга. Видя, что его колкости не достигают цели, он повернулся к Брэку спиной и устроился, хихикая, в углу камеры, явно довольный собой.
Брэк посмотрел на кузнеца. Он испытывал отвращение к самому себе за то, что позволил задире одержать над ним верх, но в то же время понимал, что теперь отвечает за других узников. Ведь он был сильнее, выносливей и куда опытнее в ратных делах. И то, что они говорили об объединении усилий, было правильно.
Повернувшись сливой к стене, варвар присел под кольцом, к которому крепилась цепь. Элинор последовала его примеру и села неподалеку. Дариос свернулся калачиком на полу, пытаясь уснуть. Никто не промолвил ни слова.
Брэк то и дело бросал взгляды на Рунгу. Большие темные глаза кузнеца поблескивали. Возможно, было бы лучше для всех, если бы он убил Рунгу в схватке, подумал Брэк. Увлечение кузнеца Норднкой могло таить в себе серьезную угрозу для них. В следующий момент Брэк уже мысленно смеялся над собой: какую угрозу? Ведь думать, что у них есть реальный шанс бежать из этой темницы, чистое безумие. Стены, равно как и цепи, надежны и крепки...
Некоторое время они с Элинор провели, переговариваясь шепотом. Брэк поподробнее рассказал ей о том, что выяснил у Нордики относительно ее планов. Элинор в ответ поведала ему, как она была похищена всадниками медноволосой колдуньи.
Вскоре в замке заскрежетал ключ. Вошли двое солдат, один из них нес фонарь.
Первый слегка уколол Брэка в грудь острием копья:
— Вставай, желтоволосый. Нам приказано доставить тебя к госпоже еще раз.
— А я-то полагал, что мы уже разрешили все наши проблемы.
— Это уж госпоже решать. — И солдат обратился к своему спутнику: — Отомкни кольцо от каменного блока. Чтобы вывести этого бугая, нам придется взять и девчонку.
Подойдя к стене, второй тюремщик вставил большой медный ключ в отверстие под замыкающим цепи кольцом.
Брэк нахмурился: зачем Элинор должна сопровождать его? Ведь солдаты могли с таким же успехом разомкнуть наручные кандалы.
Брэку не дали времени разрешить эту задачу. Солдаты отсоединили их цепь от кольца и повели узников в коридор — один держал конец цепи, другой фонарем освещал дорогу. Брэк обнял рукой вздрагивающие плечи девушки.
Рунга пристально смотрел вслед удаляющемуся варвару. Тот же, чувствуя спиной этот взгляд, поражался слепоте кузнеца. Как можно было так безумно и страстно желать Нордику?
— Сворачивайте в левый тоннель, тот, что ведет вниз, — приказал стражник.
— Вниз? — удивился Брэк. — Я думал, что мы и так на самом дне этого вместилища порока и чародейства.
Солдат промолчал.
Элинор вопросительно посмотрела на Брэка, она тоже осознавала странность ситуации. Из ниш по обеим сторонам ведущего вниз коридора на них пялились крошечные красные глазки, слышалось какое-то неприятное пощелкивание. Брэку показалось, что он разглядел в одной из ниш человекоподобное личико. Какая-то скульптура? Но они прошли мимо слишком быстро, чтобы Брэк смог рассмотреть, что там скрывается.
Почему же Нордика вызвала их в самое глубокое подземелье замка? Ее приемная зала располагалась на более высоком уровне. Подозрения Брэка росли с каждым шагом.
После бесчисленных поворотов коридор снова пошел прямо. На большом удалении друг от друга чадили вставленные в опоры на стенах факелы. Жаркий воздух пропитался сыростью. Трещины в стенах заросли переливчатой голубоватой плесенью. Впереди Брэк заметил освещенньй прямоугольник. Дубовая дверь была полуоткрыта. Гвардейцы грубо втолкнули туда пленников. Зацепившись ногой за провисшую цепь, Брэк упал внутрь помещения на четвереньки. Вскрикнула Элинор — резко натянувшаяся цепь болезненно дернула ее за руку.
Брэк поднял голову.
Первое, что он увидел, была зияющая черная дыра высотой в человеческий рост и вдвое больше в ширину, из которой шел отвратительный и очень знакомый запах. Массивный круглый камень был сдвинут в сторону от отверстия при помощи головоломной системы деревянных рычагов и каменных валов. Брэк услыхал шарканье шелковых домашних туфель, посмотрел вверх...
...и встретился взглядом с черными глазами Тамара Зеда. Магианец подошел ближе и встал перед ним.
— Маленькая военная хитрость, варвар. Нордика Огнегривая сейчас спит. Если ты тем временам исчезнешь, даже она не в силах будет что-либо с этим поделать.
Перепуганная насмерть, Элинор прижалась к Брэку.
— Но солдаты сказали, что нас вызвала Нордика.
— Ложь, — сказал Брэк. — Магианец был любовником Нордики, а тут его подружка решила пококетничать со мной. И хоть я ни за что не коснулся бы ее даже пальцем, в Тамаре Зеде достаточно ревности, чтобы он решился прибегнуть к этой уловке и избавиться от меня.
Слушая разоблачения Брэка, чернобородый магианец улыбался все шире и шире.
— Ну что ж, магианец. Убей меня, и дело с концом, — завершил Брэк свою речь, непривычно для него длинную и витиеватую.
Тамар Зед покачал головой:
— Не так быстро.
Он вразвалочку подошел к отверстию в стене и постучал костяшками пальцев по огромному каменному диску.
— По правде говоря, я вовсе не собираюсь прикасаться к тебе. Видишь этих двух молодцеватых солдат? За пару пригоршней монет они поклялись хранить молчание о нашем ночном рандеву. Так вот, я велю им бросить вас в этот пролом, потом они задвинут камень на место. По этому самому пути мы с Нордикой однажды отправили старого Цельсуса. Говорят, он ведет на самое дно Земли. Там, внизу, ты будешь обниматься с костями алхимика, пока не сдохнешь от голода или не сойдешь с ума. Вполне подходящий для тебя конец.
Брэк покачал головой в изумлении:
— И ты рискнешь вызвать гнев своей хозяйки, избавившись от меня таким образом?
— Да я решусь и на худшее дело, лишь бы она оставалась моей!
— Выходит, ты еще извращеннее, чем я предполагал, — сердито ответил Брэк.
На щеках магианца выступила краска.
— Невежественная скотина! Ты даже представить себе не можешь, какой властью она обладает!..
— Я знаю только, что она для какой-то, одной ей ведомой, цели прибрала тебя к рукам, так же, как орлиные когти хватают крохотного птенца. Но если птенец не может сопротивляться силе, то мужчина-то может.
— Да что ты, знаешь о ней, кусок дерьма?
— Она настолько сильна, что может превратить человека в пресмыкающееся? — эхом откликнулся Брэк.
— Я делаю то, что считаю нужным! — разбушевался Тамар.
— Ив грязи ползаешь по собственному желанию? — спокойно поинтересовался варвар.
— Если на то есть основания — да! — Тамар сорвался на крик.
— Нет силы ни в аду, ни в каком ином месте, способной победить человеческий дух, пока сам человек продолжает бороться и не позволяет ей этого!
К тому моменту ярость Тамара Зеда, казалось, истощилась. Губы его сложились в жалкую, почти бессмысленную улыбку. Тень в глазах его углубилась, и во всем облике этого мертвенно-бледного человека улавливалась какая-то странная, омерзительная вялость.
— Тебе не дано знать, чужак, — сказал он, — не дано...
Напряженное молчание.
Тамар коснулся блестящей от пота щеки, моргнул несколько раз, затем указал на наручники Брака, обращаясь к охране:
— Раскуйте его и бросьте в тоннель.
Солдаты бросились выполнять приказ. Один выхватил кинжал и приставил к горлу Элинор. Предупреждение было недвусмысленным, — начни Брэк сопротивляться, нож немедленно вонзится в тело девушки.
Сдерживая кипящую внутри ярость, боясь, что пастушка будет убита, Брэк замер, как пораженный ударом огромный зверь, пока ключ размыкал оковы. Цепи со звоном упали на пол. Из темного угла комнаты появился Тамар Зед, неся в руках что-то длинное и сверкающее. Брэк с удивлением узнал собственный двуручный меч.
— Возьми его, варвар, — сказал магианец, просияв. — Возьми с собой туда вниз, куда бы ни вел тоннель. Тогда ты сможешь провести остаток дней своих, доказывая свою храбрость, сражаясь с темнотой. — Тамар кивнул солдатам: — Бросайте его!
Солдаты среагировали мгновенно. Один все так же держал Элинор, другой втолкнул Брэка в черноту прохода, за массивный камень. Тамар швырнул следом меч. Металл зазвенел о камень.
— Я возьму кинжал, — сказал магианец, скользнув за спину Элинор.
Когда он сменил стража, оба солдата прыгнули к рычагу — деревянной колоде. Налегли на него всем своим весом. С треском камень начал поворачиваться.
Тамар склонился к уху Элинор и принялся что-то нашептывать девушке. Пастушка покраснела. Смеясь, маги-анец потребовал ключи от ее оков. Один из солдат бросил ему связку. Тамар ловко поймал ее, и спустя несколько секунд кандалы слетели с рук Элинор.
Теперь в руках у Брэка был меч. Он стоял в темном тоннеле, глядя на край громадного жернова, неумолимо движущегося, перекрывая отверстие. Уже наполовину закрывший его, круглый камень двигался со все нарастающим грохотом.
Пальцы Брэка до боли стиснули рукоять меча. Как бы он хотел нырнуть назад в комнату и насадить на острие солдат и магианца. Только вот нож Тамара все еще трепетал у нежной шеи девушки-пастушки. Северянин слышал его шипящий голос:
— ...а когда камень вкатится на место, я смогу поразвлечься с тобой, детка. Нордика в последнюю нашу встречу была не очень-то любезна со мной. И не слишком щедра на ласки. Но ведь ты же не станешь возражать, если я...
Остальные слова Брэку не удалось различить, так как Тамар снова склонился к уху Элинор. Его свободная рука скользнула по ее обнаженной руке, постепенно поднимаясь вверх...
А чудовищный круг катился — отверстие закрылось уже на три четверти.
Хватая ртом воздух, Элинор билась в руках магианца. Тот засмеялся и снова зашептал. С неистовым криком ужаса пастушка рванулась к Брэку.
Тамар протянул руку ей вслед:
— Задержите ее!
Опоздав лишь на миг, солдаты столкнулись друг с другом. Тамар перехватил кинжал для броска и с силой метнул его.
Но Элинор оказалась быстрее. Кинжал сверкнул у нее над головой и клацнул о стену на долю секунды позже, чем она бросилась в отверстие тоннеля.
— Откатите камень назад! — завопил Тамар. — Эта девка нужна Нордике...
— Слишком поздно, господин, — прокричал в ответ солдат. — Теперь собственный вес толкает камень вперед.
Элинор врезалась в Брэка и схватилась за него, стараясь удержаться на ногах. Щель между стеной и камнем становилась все уже... уже... пока не исчезла совсем.
Бешеные крики Тамара стихли. Брэк заморгал во внезапно наступившей полной тьме. Он ждал, пока не успокоится рыдающая у него на груди Элинор.
— Нам надо двигаться, милая, куда бы ни вел этот проход. Мы должны уйти подальше, пока наши враги снова не отодвинули камень. На крайний случай у меня есть меч, и лучше оказаться здесь, в неизвестности, полагаясь на самих себя, чем быть заточенными в каменном мешке. Ты меня слушаешь?
— Д-д-да, — проговорила она.
— Тогда держись за мою руку и пошли. Я поведу тебя.
Пальцы девушки оказались холодными. Брэк осторожно занес босую ступню над скользким полом тоннеля и... сделал первый шаг. За ним другой. Брэк шел вытянув вперед руку с мечом, ощупывая перед собой каждый метр подземного коридора.
— Магианец сказал, что тоннель ведет к самому сердцу Земли, — дрожа, выдавила Элинор.
Брэк потянул носом воздух:
— Или в куда худшее место.
— Что ты имеешь в виду?
— Так, неважно.
Необходимо было спешить. Брэк разрывался между желанием двигаться побыстрее и необходимостью избегать возможных препятствий и ям. В какой-то момент ему показалось, что он слышит крики, проклятия, даже топот ног, словно камень снова отодвинули и воины колдуньи пустились в погоню. Он остановился и повернул голову, прислушиваясь.
Вскоре все стихло. Очевидно, Тамар Зед и подкупленные им подручные решили прекратить преследование.
У Брэка промелькнула крамольная мысль: не лучше ли было бы вернуться в комнату и сражаться, чем блуждать во тьме.
Брэк выстукивал путь вдоль стены прохода, идущего все вниз и вниз в кромешную тьму. И вдруг его вытянутый вперед меч провалился в пустоту.
— Назад! — Крик варвара заглушил стук камней, посыпавшихся в бездонную тьму из-под скользнувшей правой ноги. Элинор с силой дернула варвара за руку, оттаскивая от обрыва.
Тоннель заканчивался узким каменным выступом, и беглецы едва не рухнули в ничто. Брэк стоял, с трудом переводя дух.
— Вот так они, должно быть, и избавились от Цельсуса Гиркануса. Они не стали убивать его, а просто загнали сюда. Медленная смерть в пещере, ведущей в никуда. Или, возможно, он упал в... в...
Слова застряли у него в горле. Он вдруг осознал, что тьма вокруг уступила место сочащемуся откуда-то неверному слабому свету. Брэк вскинул голову в поисках его источника. Далеко вверху тусклый свет проникал в подземелье сквозь то, что, вероятно, было круглой дырой в земной поверхности. Брэк судорожно схватил за руку Элинор, внутри у него похолодело от ужаса.
— Не приходится удивляться тому, что Цельсус исчез навсегда. Магаанец не имел и представления о том, куда ведет этот тоннель. Но я теперь знаю это.
— Брэк, послушай! Где-то внизу странный такой шум...
— Камни, которые я нечаянно столкнул, разбудили чудовище, — прошептал Брэк, ощутив массивный двуручный меч, поблескивающий в его руке, не более чем детской игрушкой. — Я признал этот мерзостный смрад. Мы попали в...
Он не смог заставить себя произнести это вслух и вместо слов ткнул пальцем вниз за край обрыва.
Внизу горели красным два огромных глаза.
Элинор узнала их, едва увидев. Глаза ее полезли из орбит, она закрыла ладонью рот и тихонько завыла.
Горящие во тьме глаза с каждой секундой увеличивались в размерах, невольно наводя на мысль о поднимающейся из глубин ада ужасной твари. И точно — чудовище подымало голову на чешуйчатой, невероятно длинной извивающейся шее. Огромные белесые челюсти были утыканы копьеобразными зубами, поблескивающими з тусклом свете, поступающем сверху.
Брэк с ужасом почувствовал свою абсолютную беспомощность перед лицом чудовища. Он как зачарованный смотрел на грандиозную голову, движущуюся из невообразимых недр по направлению к двоим людям, замершими над каменным колодцем. Ближе... Еще ближе... Еще...
Червь Червей полз разобраться с крохотными букашками, осмелившимися потревожить его сон.
Пастушка Элинор узнала создание, в чье логово их, сам того не зная, бросил магианец. Пальцы ее стиснули широкое предплечье варвара, лицо превратилось в застывшую маску ужаса. Девушка тесно прижалась к могучему воину, единственной ее защите.
Элинор начала всхлипывать.
— Тихо, девочка! Может быть, если мы затаимся и не будем кричать, чудовище нас не заметит?
Но, видимо, пережитых страхов оказалось слишком много для Элинор, и, прежде чем Брэк смог помещать ей, она пронзительно завизжала. Ее всю трясло. Слишком поздно... Брэк зажал девушке рукой рот, пытаясь заглушить ее крики. Элинор принялась отбиваться. Она извивалась, стонала, молотила кулачками по держащим ее мускулистым рукам.
Брэк вышел из себя и грубо встряхнул девушку, голос его был тих, но грозен, в нем звенела сталь:
— Я сказал: тихо! Ты только беспокоишь чудище своими воплями.
Глаза Элинор широко раскрылись — только теперь -до нее дошел смысл сказанных Брэком слов. Издав негромкий жалобный стон, она слабо кивнула. Варвар несколько ослабил захват руки, зажимавшей губы Элинор.
Вдруг стены пещеры задрожали от грохота, в колодец посыпались камни — то Червь забил своим громадным хвостом. Гнилостная вонь, исходившая от твари, наполнила воздух. Элинор перестала рыдать, и Брэк отпустил ее, легонько подтолкнув к стене от края узкого каменного козырька, где они оба стояли. Затем понадежней обхватил рукоять меча и наклонился вперед, выглянув за край выступа.
Голова Червя на длинной гибкой шее росла подобно какому-то отвратительному грибу. В центре чудовищной морды, размерами втрое больше роста Брэка, зловеще светились овальные красные глазищи с вытянутыми черными зрачками.
Желтоволосый варвар попытался представить, какой же формы тело чудовища, скрытого тьмой колодца. Вероятно, оно было змеевидным и колоссальной длины. Он разглядел две гибкие передние лапы, каждая из которых была вооружена дюжиной больших, как лезвие косы, когтей. Тварь использовала эти когти, чтобы тащить свое тело кверху, цепляясь за отвесные стены колодца. Червь поднимался, а его громадная голова тем временем покачивалась из стороны в сторону, красные глаза обследовали сумрак пещеры.
Вот голова Червя достигла края колодца. Чудовище исторгло рев из необъятной глотки, да такой громкий, что у Брэка заломило в ушах. Из тьмы метр за метром появлялся грандиозный хвост, которым пришедший в бешенство Червь колотил по стенам, производя сотрясение всей пещеры. Брэк почувствовал, как дрогнул каменный выступ под его ногами, — по его поверхности зазмеилась узкая трещина длиною в руку.
Брэк отшатнулся к стене, прижавшись к Элинор и не отрывая глаз от чудовища. На лбу варвара выступила испарина. Брэк замер, как статуя, чуть дыша, с мечом наготове.
Голова чудовища мотнулась вперед. Огромные челюсти раскрылись, обнажив, длинные острые клинья зубов. Облако гнилостной вони исторглось из глотки, вызвав у Брэка приступ тошноты. Червь ткнулся рылом в уступ, где стояли люди, будто обнюхивая его. Элинор снова начала тихонечко всхлипывать, не в силах совладать с собой. Но варвар не рискнул повернуться, чтобы заставить ее замолчать. Малейшее движение могло привлечь внимание Червя Червей.
Но рыдания пастушки становились все громче. Червь взревел, красные глаза вспыхнули ярко, как два маяка. Он был так близко от людей, что варвар запросто мог бы вытянуть руку с мечом и острием достать до морды чудовища.
Исполинское змеиное тело чудовища свивалось в кольца. Вдруг хвост твари обрушился на противоположную стену провала. Гром титанического удара — и с потолка лавиной посыпались камни. Казалось, весь мир содрогнулся. Выбитые из стен булыжники застучали о голову чудовища. Взвилась вверх змеиная шея разъяренной твари, ревущей и хлещущей хвостом во все стороны.
Дождь из камней надолго отвлек тварь. Брэк успел развернуться и опять зажать ладонью рот Элинор. Находясь в этой неудобной позе и дыша сквозь крепко стиснутые зубы, он прислушивался к глухим ударам камней о дно колодца.
Секундой позже Червь Червей стал погружаться обратно в свое обиталище. Голова его исчезла за краем колодца.
Нескольких убийственных долгих мгновений Брэк продолжал держать ладонь плотно прижатой к губам девушки. Он готов был молить каких угодно богов, только бы камнепад заставил Червя забыть о поисках добычи. Очередной рев чудовища, эхом бесчисленных криков донесшийся из глубины колодца, сказал варвару, что так и вышло. Он отпустил Элинор.
— Больше ни звука! Не то тварь вернется. Если не вынуждать ее к этому, мы можем пока чувствовать себя в относительной безопасности.
Зацепившись пальцами за край карниза, он подался вперед и посмотрел наверх. До поверхности земли, куда выходила шахта колодца, было так далеко, что отверстие казалось лишь размытым пятнышком обманчивого слабого света. Брэк подумал об исполинском теле, свивающемся в кольца глубоко под ними, о странных глазах, светящихся словно два фонаря, заполненные кровью. Посмотрев вниз, он увидел, что красные пятна глаз постепенно становятся двумя узкими щелями, словно их прикрывают кожаными мембранами век. Еще секунда, и глаза сомкнулись; внизу была одна лишь чернота.
Дыхание со свистом вырывалось из горла Брэка, он весь был покрыт холодным потом. Варвар изобразил улыбку, хотя веселья не чувствовал.
— Ну что ж, теперь ты можешь посидеть и отдохнуть. Чертова тварь убралась восвояси и вроде собралась спать.
Элинор села. Она перестала дрожать и всхлипывать, но лицо ее было очень бледно.
— И как долго она будет спать? — прошептала она.
— Откуда мне знать? Надеюсь, достаточно долго, чтобы мы успели попробовать выбраться из этой дыры. Так вот, если мы... ну, что еще случилось?
Элинор мотала головой:
— Я не могу. У меня нет сил.
Варвар гневно схватил ее за плечо:
— Ты предпочитаешь ждать, пока она вернется за нами?
— Нет, Брэк. Но нам некуда идти. Люди Тамара Зеда перекрыли выход камнем, — и она показала назад во тьму тоннеля.
— Зато вот этот путь открыт, — ткнул Брэк мечом вверх.
— Но как нам попасть туда?
— Вскарабкаемся по стене колодца, — мрачно ответил он.
Одна только мысль о подобном испытании вызвали у Элинор новый приступ рыданий. Она живо припомнила кошмар последних нескольких минут. Варвар прижал ее спиной к стене.
— Стоны и плач не приведут ни к чему хорошему, девочка! Либо мы постараемся удрать, пока тварь спит, либо останемся здесь навсегда, позволив ей сожрать нас. Или умрем с голода, если она не обнаружит нас. Какой вариант тебе нравится больше? Я считаю, у нас есть шанс и мы должны им воспользоваться. Попробуем забраться по скале.
Пересилив себя, Элинор кивнула:
— Хо-хо-рошо, я постараюсь.
— Отдохни минуту-другую, потом начнем. — Брэк поднялся и прислонил меч к стене.
— В расщелине, мимо которой мы проходили, я видел какие-то растения. Подожди.
Ощупывая перед собой каждый дюйм поверхности, варвар вернулся в темноту коридора и нашел щель в каменной стене. В ней росли сочные зеленые стебли неведомого растения. Брэк оторвал несколько побегов, понюхал, откусил кусочек, пожевал. На вкус стебель был сладким и достаточно нежным. Проглотив первый кусочек, варвар откусил еще. Удовлетворенный, он собрал все, что сумел найти, и отнес Элинор.
— Думаю, они пригодны в пищу. Попробуй поесть немного, это придаст тебе сил.
Девушка отщипнула несколько кусков и принялась жевать. Столь обыденное дело, как прием пищи, несколько успокоило нервы, но главное — заполнило давно бунтовавшие желудки. Некое подобие покоя снизошло на обоих беглецов.
Наконец Элинор откинула упавшую на лицо прядь длинных каштановых волос.
— Как далеко до верха колодца?
— Не нужно думать о конце пути, девочка, а то никогда его не достигнешь. Просто скажи себе, что путь достаточно короток и прост, чтобы сильный мужчина и сильная женщина смогли бы подняться наверх. Будь добра, оторви мне полосу от подола платья — нужно сделать перевязь для меча.
Девушка стеснительно повернулась к нему спиной. Ее щепетильность вызвала легкую улыбку на губах гиганта. То, что Элинор даже в такое время не утратила свойственной женщинам стыдливости, было обнадеживающим знаком.
Варвар еще раз заглянул в колодец. Полная темнота. Только мощный запах разложения сохранялся как напоминание о Черве, спящем во тьме. Без сомнения, любой, даже самый незначительный шум может разбудить его снова. А бесшумно вскарабкаться по скале едва ли удастся.
И все же они не могли дольше оставаться на каменном карнизе. Они бы ослабли от голода, или сошли с ума, или и то и другое вместе. Именно этого желал Тамар Зед. Брэк заскрипел зубами, — эх, добраться бы сейчас до Тамара и Нордики, свести бы с ними счеты...
Элинор подала Брэку полоску ткани. Он на скорую руку соорудил из нее перевязь для меча и забросил клинок за левое плечо.
— Готово, — объявил он.
— Где мы начнем подъем?
— Вон там, чуть левее. Видишь тот выступ породы? В том месте на скале больше неровностей, за них можно будет ухватиться. Разреши я пойду первым. — И он порывисто сжал ее ладонь, желая как-то передать ей толику спокойствия и уверенности, чего он в себе не ощущал. — Придерживайся за львиную шкуру у меня на поясе, когда начнем подниматься. Если что, я смогу удержать нас обоих.
Она попыталась улыбнуться, но не слишком успешно. Вытянув руку влево, варвар ухватился за выступ и, перешагнув пересекавшую карниз трещину, отыскал опору для ноги — шишковатый обломок скалы. Держась за стену левой рукой, правую он протянул назад Элинор. Она, взявшись за его предплечье, прыгнула и... неудачно приземлившись, врезалась в Брэка. Секунду оба — девушка и варвар — раскачивались над пустотой, рискуя сорваться вниз. Брэк вжался в стену, на могучих плечах буграми вздулись мышцы. Элинор отчаянно вцепилась в шкуру, плотно охватившую его живот и бедра. Когда они восстановили равновесие, пастушка чуть отстранилась и заставила себя улыбнуться. Теперь в глазах ее загорелся, пусть и крохотный, огонек храбрости и надежды. Сделанный ею первый шаг убедил ее, что у них есть возможность выжить.
Брэк улыбнулся в ответ. Вряд ли этот оптимизм можно было считать искренним: стена тянулась далеко-далеко вверх, а смутно различимое выходное отверстие было не более чем пятнышком сероватого света. Брэк ухватился за торчащий над головой камень и с кряхтением подтянулся. Секунду спустя он втянул за собою Элинор и стал карабкаться дальше...
Если бы Брэка потом спросили, сколько времени отняло это ужасное восхождение, он бы не сумел ответить. Передвигались они чрезвычайно осторожно. Северянин опробовал каждую новую опору для руки или ноги. Линия их подъема не была прямой, много раз они вынуждены были перемещаться по скале в ту или другую сторону, ища следующую надежную ступеньку. Постепенно огромные руки варвара начали болеть, но он ничем этого не выдал. Скудный свет вверху начал казаться недосягаемым.
Отдыхая на очередном узком карнизе, Брэк спросил, тяжело дыша:
— Ну, как самочувствие, девочка?
— Каждый дюйм, каждая клетка моего тела болит.
— Сможешь продолжать подъем?
— Мы уже так много прошли. Значит, надо пройти и остальное.
— Молодец! — только и ответил он.
Затерявшийся в чужой стране, брошенный врагами в пещеру, где обитает Червь Червей, вынужденный преодолевать преграды, перед которыми обычный человек давно бы спасовал, Брэк ощутил неожиданный прилив нежности к своей спутнице, испуганной хрупкой девушке. Он бывал груб с ней, — в нагорьях, где родился варвар, изысканные манеры были неизвестны.
Он провел ладонью по щеке своей спутницы. Элинор почувствовала тепло его руки, девушка плечом прижала к лицу его пальцы, затем отстранилась, засмущавшись. Брэк улыбнулся. Пришедшее к нему чувство товарищества придало варвару дополнительных сил.
— Мы уже преодолели полпути. Видишь, там тень глубже? Я так полагаю, это еще один карниз, и судя по всему, довольно большой. Доберемся до него, а там до верха рукой подать.
Элинор кивнула. Брэк продолжил восхождение. Большая каменная площадка находилась на расстоянии, вдвое большем его роста, и на первый взгляд казалась легко достижимой. Когда они окажутся на ней, их опасное предприятие будет наполовину завершено. Он поставил Элинор рядом с собой, высоко вытянул руки и почти коснулся края выступавшего в пустоту карниза.
— Это будет непросто, — проворчал он. — Мне придется качнуться назад и подпрыгнуть, чтобы ухватиться за него. Когда я это сделаю, хватайся и держись за мои ноги, я вытяну наверх нас обоих.
Судорожный вздох Элинор показал ему, что она поняла всю опасность маневра. Брэк поправил ленту, на которой держался его меч, отер губы тыльной стороной ладони, откинул со лба пряди пшеничных волос. Он присел на пружинящих ногах, высоко подпрыгнул и вдруг представил себя плывущим в пустоте высоко над спящим Червем... Тут он, невольно вскрикнув, зацепился пальцами за уступ.
Левая рука его соскользнула. Он повис лишь на правой. Мускулы сводило от напряжения, трещали суставы и сухожилия. Варвар раскачивался над бездной.
Постепенно, нечеловеческим усилием, ему удалось подтянуть и закрепить другую руку на камне. Брэк позвал девушку:
— Пора, девочка. Прыгай и хватай меня за ноги.
Сказав так, он напрягся, приготовившись принять на себя дополнительный вес. И все же тот обрушился на него внезапно, непосильным грузом, грозящим утянуть его в ничто.
— Брэк!!! Брэк, мне не удержаться — я соскальзываю...
Варвар почувствовал это — руки девушки, обхватившие его могучие ноги, постепенно сползали вниз. До крови закусив нижнюю губу, мобилизовав всю свою силу, варвар медленно, медленно стал подтягивать вверх спое тело.
Его лоб коснулся края выступа.
Его подбородок поднялся до этого уровня.
Но вес Элинор неудержимо тянул его вниз. Силы таяли стремительно. Руки ее соскальзывали все быстрее.
Брэк подтянулся чуть выше...
Еще выше...
Вот его плечи поравнялись с острым краем камня.
Грудь.
Живот.
Брэк заполз на уступ и на мгновение замер, восстанавливая дыхание.
— Хватайся рукой за край, — прохрипел он. — Тогда я смогу втащить тебя.
Он услышал сдавленное рыдание, следом почувствовал, как уменьшился вес, тянувший его в пропасть. До предела вывернув голову назад, варвар увидел белые от напряжения пальцы девушки, впившиеся в камень. За ту секунду, что она удерживалась за кромку, он успел затянуть наверх ноги (теперь все его тело вытянулось на уступе), развернуться и схватить руку Элинор в тот самый момент, когда ее обессилевшие пальцы разжались.
Теперь он держал ее на весу. Вначале одной рукой, потом — обеими. Через несколько секунд, вконец измотанный, он вытянул пастушку из пропасти на сулящую отдых и безопасность каменную плиту. Не в силах совладать с охватившей их тела дрожью расслабления, с колотящимися сердцами и тяжело дыша, они долго лежали на холодном камне друг около друга.
Наконец Брэк поднялся, чтобы осмотреть площадку. По форме она напоминала грубо вычерченный треугольник. В центре его маячило пятно тьмы, даже еще более глубокой, чем чернильная темнота колодца. «Не может ли этот сгусток тьмы быть пастью пещеры?» — подумал Брэк. Он сделал шаг в том направлении, чтобы проверить свою догадку, но вдруг застыл как вкопанный, подобравшись.
— Элинор! — прошептал он, не оборачиваясь. — Лежи, не двигаясь. Тут кто-то есть, и оно... дышит.
Ошибиться было невозможно — он явственно слышал свист воздуха, вырывавшегося из чьего-то горла. Брэк осторожно вытянул меч из матерчатой петли и широко расставил ноги для устойчивости. Шум их восхождения неминуемо должен был растревожить обитателя ниши, кем бы он ни был.
Теперь помимо учащенного дыхания стали слышны гнусавое сопение и шуршание, как если бы нечто выползло из своей берлоги. Брэк шагнул вперед... и резко пригнулся, когда в облаке затхлого воздуха и развевающемся одеянии на него из пещеры бросилось с яростным криком привидение. Когти оцарапали щеку варвара, истлевшие одежды хлестнули по плечу. Ослепленный хлопающей тканью, Брэк отмахнулся мечом с силой, способной разрубить человека пополам.
— Нет! Не надо! — закричала Элинор. — Это всего лишь старик.
Обезумевший от бешенства, Брэк снова занес меч и отступил назад, спиной прижавшись к скале. Очертания существа, выскочившего из пещеры и теперь стоявшего, пошатываясь, напротив варвара, стали видны в скудном свете, поступающем из далекого отверстия над головой. Брэк вытаращил глаза.
Едва державшийся на ногах живой человек — почти скелет — был до невероятности грязен. Его брови и борода превратились в спутанное серое мочало. Развевающееся одеяние было не более чем длинными лохмотьями полусгнившей ткани. В одном месте на выцветшей тряпке Брэк разглядел странный символ — полумесяц, вышитый потускневшей золотой нитью.
Крошечные глазки, глубоко запрятанные в морщинистой грязно-желтой коже лица, безостановочно перебегали с лица Брэка на его меч и обратно. Привидение явно до ужаса боялось за свою жизнь. Оно издавало странные стонущие звуки:
— Ух-х-х, ух-х-х, ух-х-х!
Варвар вздрогнул. Кажется, он знал имя этого кошмара в человечьем обличье.
— Алхимик? — прошептал он.
— Ух-х-х!
— Цельсус Гирканус?
Старец замахал руками, будто отбивался от кого-то невидимого.
— Ух-х-х! Ух-х-х!
— Алхимик, послушай! Эта девушка и я не причиним тебе вреда!
Трепещущая фигура выговорила что-то вроде:
— Прочь! Прочь! Я-то знаю!..
— Нас бросили в подземелье те же враги, что предали тебя. Магианец...
На растрескавшихся губах запузырилась слюна, он снова заколотил руками:
— Да! Тамар! Это его имя! Это зло! Зло! Как и вы...
— Вот именно, Тамар. Он и бросил нас сюда. Заоднос твоей дочерью.
— Нет! Больше — нет! — пронзительно выкрикнул старец на удивление внятно. — Это уже не моя дочь! Она одержима. Зло прибрало ее — зло вселилось в мою дочь! Ух-х-х! Ух-х-х!
Старик прикрыл лицо руками. Воспоминания о Нор-дике были слишком ужасны.
Брэк, покусывая губу, задумался о слове, произнесенном стариком: «Одержима».
Нордика была одержима?
Но чем? Или кем?
И снова — в который раз — ощущение затаившегося рядом зла посетило его. Ему представилось лицо Арианы.
Нет, нет, невозможно! Она была мертва.
Но разве не говорили ему Несторианцы, что зло Йог-Саггота и его созданий может лишь уснуть или скрыться, но никогда не умирает? Странные насмешки Нордики Огнегривой, его необъяснимое чувство, что он уже встречался с нею прежде, — а теперь еще эта развалина толкует что-то об одержимости его дочки какой-то сверхъестественной силой. Все это образовывало зловещую систему, впрочем пока не до конца ему понятную.
Скелетоподобное создание снова завыло-запричитало, обращаясь к нему:
— Вы... ух-х-х... тоже враги... прочь!
— Мы не враги, — настаивал Брэк.
— Ух-х-х, ух-х-х! — Старик завывал и заламывал руки.
Брэк решил попытаться в последний раз. Он медленно потянулся к старику. Тот отшатнулся к стене, забубнил, захныкал. Лишь глаза его блестели крошечными влажными светлячками в окружавшей его тени.
— Это в самом дела алхимик? — выдохнула из-за спины варвара Элинор.
— Посмотри, на его одежде вышиты знаки луны и солнца.
— Выходит, он выжил, Брэк!
— Вероятнее всего, ни ведьма, ни магианец не знали, куда ведет подземный коридор. Или понимали, и в их планы как нельзя лучше вписывалось обречь старика на смерть от голода и забвение. Но он оказался достаточно живуч, чтобы добраться до этой площадки, поддерживая в себе жизнь чем-то вроде тех растений, что ели и мы с тобой. Так что тело его уцелело, но вот остальное — его разум...
Брэк, скривившись, мотнул головой в сторону Цель-суса Гиркануса. Движение испугало старика.
— Ух-х-х, ух-х-х!
Возвысив голос до пронзительного крика, бешено молотя по воздуху руками, привидение соскользнуло от скалы. Когда лицо его на секунду попало в зону лучшего освещения, Брэк с ужасом увидел, что не скрытые бородой участки кожи были густо усеяны отвратительного вида серо-зелеными гнойниками и язвами. И с этого лица глядели глаза человека, чей разум давно уничтожило безумие. Старик вскрикивал все громче с каждым разом.
— Мы тебя не обидим, старик, — успокаивающе начал Брэк. — Вот если бы ты сказал мне...
Тот не обратил на его слова никакого внимания, ковыляя вперед.
— Прочь, прочь, идите прочь.
— Цельсус Гирканус! — взревел Брэк. — Мы твои друзья, мы заберем тебя отсюда!
— Это бесполезно, — сказала Элинор. — В его голове нет места ничему, кроме страха.
Брэк вынужден был признать, что девушка права. Жалкое создание еле волочило ноги. Руки с отросшими длинными ногтями без устали рубили пустоту. Безумец продолжал испускать жутковатые, бессмысленные крики. Единственное, что еще как-то связывало его с реальностью, был инстинкт самосохранения.
Неожиданно Брэк осознал, как громко кричит Цельсус Гирканус. Внутри у него все сжалось от дурного предчувствия.
Из глубины колодца послышался грохот, затем недовольный рев. Времени на колебания не оставалось. Брэк бросился вперед и зажал локтем тощую шею старого алхимика.
— Тихо! Уймись! — рявкнул Брэк. Цельсус отчаянно сопротивлялся, стремясь укрыться в своем логове. Он оказался на удивление силен, словно сумасшествие придавало дополнительную энергию хлещущим плетям рук и лягающимся ногам.
— Да уймись же, говорю тебе! Ты разбудишь спящее внизу чудовище, и тогда всем нам будет...
Каменная плита под ногами содрогнулась, из темноты донесся звук громоподобного удара.
На губах старика заблестела слюна. Он затараторил, без конца повторяя одно только слово: «Червь, Червь, Червь...»
Чудовище ревело все громче. Брэк оттолкнул от себя алхимика, ругаясь от отчаяния. Элинор отскочила от края площадки. Цельсус забился в свою пещерку, но крики его раздавались и оттуда, стократно усиливаясь эхом. Иногда рев из глубин колодца заглушал их.
И тут Брэк вспомнил о мече, который продолжал сжимать. Тут же руки его будто свинцом налились. Он занял позицию на краю площадки и сказал Элинор:
— Держись позади меня, постарайся спрятаться.
Красные глаза Червя росли в размере, надвигаясь из темноты. Хвост чудовища бешено колотил по стенам колодца.
На этот раз битвы было не избежать.
Не раз за время своего путешествия на юг, в Курдистан, Брэк сталкивался с вещами необычными и пугающими. Но все прежние впечатления и переживания забылись в тот же самый миг, когда он, стоя на скальном карнизе, смотрел, как грандиозный царь червей вырастает из тьмы.
Вонь, исходящая из разверстых челюстей адского создания, была запахом самой земли, но земли гниющей и разлагающейся в течение бесчисленных веков. Запах заполонил все вокруг, вызывая тошноту.
Несмотря на свои внушительные размеры, рядом с огромным чудищем варвар выглядел не более чем жалкой фигуркой. Он стоял, широко расставив мускулистые ноги, чуть пригнув голову, устремив взор вниз, на извивающуюся змеевидную тварь.
Но вот Брэк вскинул подбородок, будто глотнув холодного вина, и раскатисто, оглушительно рассмеялся. Поправил львиную шкуру, заменявшую ему одежду. Да, он был до смерти напуган. Но с другой стороны, он с того самого момента, как Тамар решил бросить его в тоннель, был готов к тому, что в любую секунду может расстаться с жизнью. А раз жизнь его уже давным-давно ничего не стоила, нельзя позволить страху сыграть на руку врагу.
Элинор вжалась в стену за его спиной. Из пещеры, куда удрал старый Цельсус, доносились безумные завывания.
Громадная змеевидная тварь не смогла сразу обнаружить свои жертвы, и это еще более злило ее. Длинный чешуйчатый хвост молотил из стороны в сторону по стенам колодца, выбивая из них большущие обломки сланца, с грохотом полетевшие в бездну.
Красные глаза достигли уровня площадки. Червь оглушительно заревел. В открытой пасти, между клыками в человеческий рост, шевелился сочащийся жидкостью язык, разделенный натрое на конце. Этот язык метался между челюстями, словно пытаясь выхватить из воздуха какой-нибудь лакомый кусочек.
Брэк замахнулся мечом. Горячая волна возбуждения залила его нутро.
Трехзубая вилка языка извивалась в воздухе. Чудовище до сих пор не подозревало, что тот, за кем оно охотится, находится совсем рядом, стоя на площадке.
Рыщущий во все стороны язык подобрался ближе.
Еще ближе.
Дождавшись, пока тварь полностью высунула свое растроенное жало, Брэк рубанул по нему мечом, вложив в этот удар всю силу своих могучих рук.
Едва Червь ощутил движение рассекаемого клинком воздуха, глаза его вспыхнули глубоким пурпурным светом. Изогнулась длинная змеиная шея, голова резко дернулась в сторону, в тщетной попытке избавиться от внезапной боли. Клинок глубоко вонзился в мякоть и отсек два из трех извивающихся отростков змеиного жала. Из пореза на Брэка брызнула черная гнойная сукровица.
Теперь-то Червь заметил его. Заметил и понял, что такую сильную боль причинила ему едва заметная козявка. Голова зверя отшатнулась к противоположной стороне колодца, потом резко взвилась вверх. Червь взревел... Он ревел, ревел и ревел не переставая. Брэку показалось, будто острое копье вонзилось прямо ему в мозг. Капли черной крови чудовища, попав на кожу, стали немилосердно жечь. Варвар еле успел отскочить от края площадки, когда голова Червя столкнулась с дальней стеной и тут же метнулась вперед. Брэка окатило жгучим гноем. Жидкость фонтаном била из разрубленного языка. Пещера содрогалась от непрекращающегося рева и ударов исполинского хвоста — чудовище разъярилось до предела.
Прижавшись к стене, Брэк увидел, как гигантский язык снова метнулся вперед. Он шарил по площадке, словно ищущая на ощупь рука. Брэк занес меч для нового удара... и тревожно закричал, когда ноги его заскользили в луже черного ихора. Элинор, увидев, что Брэк падает, истошно закричала.
Язык Червя скользнул по животу варвара, переместился на ребра и петлей обхватил его поперек туловища. Как огромная веревка, он кольцо за кольцом обвивался вокруг тела человека. Облака отвратительно смердящего воздуха из утробы чудища окутали Брэка.
Тщетно орудующий мечом человек был поднят пленившим его огромным языком и перенесен к краю уступа, к бездонной пасти. Брэку показалось, будто ряды отточенных клыков понеслись прямо на него. Язык чудовища стискивал тело северянина, по капле выдавливая из него жизнь. В следующее мгновение варвар мог быть разорван пополам или целиком проглочен громадными челюстями, уже начавшими неумолимо смыкаться. Брэк беспомощно повис над бездною колодца, тело его горело с головы до ног от текущей с обрубка языка сукровицы. Челюсти твари приближались.
Ближе...
Брэк извивался как мог в спеленавших его живых путах. Тело его страдало от невыносимой боли. Он таки ухитрился ухватиться обеими руками за рукоятку меча и поднять его вверх. Он наметил себе целью розовато-белый хрящ, гребнем идущий чуть выше корней верхних зубов Червя. Но если гребень этот окажется твердым как кость, — а ведь именно таким он и выглядел в слабом свете...
Варвар приготовился, когда язык уже втягивал его между белыми, блестящими от слюны зубами, он с силой опустил меч,'и тот глубоко вошел в плоть.
По языку твари прошла судорога. Он еще сильнее сжался вокруг тела варвара. Брэк неистово забился в объятиях твари. Его голые ступни скользнули по шероховатой влажной поверхности огромных нижних зубов.
Брэк из последних сил напряг свое тело, чувствуя, как вылезают из орбит глаза и ломит в висках, словно кровь его рвалась наружу из тесной черепной коробки. Уперевшись в гигантские клыки ногами, сжав в вытянутых руках меч, впившийся в податливый хрящ, варвар превратился в страшный живой клин, вбитый между челюстями зверя.
Лишь отчаянно сопротивляясь, варвар держался, не соскальзывая в пасть чудовища. Но вот вопрос — как долго он сможет удерживаться в таком положении?
Живот Брэка был сжат, смят, истерзан болью. Вдруг его правая нога сорвалась с клыка, на который опиралась. Брэк отчаянно дернулся, ища точку опоры.
Язык начал сокращаться ритмичными рывками, с каждым разом все сильнее стягивая адские кольца вокруг тела человека. Брэк громко закричал от боли. Сил терпеть больше не было — позвоночник вот-вот готов был треснуть. И, когда после очередного сжатия язык несколько ослабил хватку, варвар из последних сил выдернул меч из хрящеватого гребня и вогнал его в оставшийся отросток языка.
Червя подбросило вверх, Брэк едва не ослеп от хлынувшего из глазниц монстра яркого света. Ноги его опять залило жгучим гноем. И тут что-то подсказало варвару, что на сей раз он нанес чудовищу серьезную рану.
Давление колец на его тело несколько ослабло. Долбя мякоть языка мечом, как долотом, варвар попытался сбросить с себя смертоносные кольца. И вот бедра его стали свободными, затем вся нижняя половина тела. Язык твари обмяк.
Брэк высоко подпрыгнул и ухватился за ноздрю чудовища — роговой выступ, большой, как средних размеров могильный холм. Он стал карабкаться на идущий посередине чудовищного рыла хребет. Червь дернул головой, и Брэка швырнуло прямиком на плоскую перемычку между кроваво-красными глазами. Чешуи на шкуре животного были достаточно велики, чтобы за них можно было зацепиться руками. Варвар и ухватился за одну из них, когда обезумевший от боли Червь заметался из стороны в сторону. Огромная голова то резко ныряла вниз, то взмывала ввысь. И лишь кровавые овалы громадных глаз, каждый вдвое больше Брэка, горели, не мигая. Варвар крепко держался за чешуи возле этих глаз, пока чудовище пыталось сбросить с себя досаждающее ему назойливое и кусачее насекомое.
Все еще не придя в себя, Брэк жадно пытался отдышаться. Тело его болело в сотне мест. Но сейчас он не мог позволить себе расслабиться, не хотел этого. Ярость берсерка переполняла его, он превратился в хищника, одержимого единственной целью — убить своего врага.
Конвульсии, сотрясающие Червя, вышибали из стен все больше камней. Они падали на дно колодца с оглушительным треском. Сотрясалось все подземелье.
Вдруг Брэк догадался, как одолеть монстра. Если бы ему удалось переползти к одной из громадных глазных впадин и воткнуть меч в глаз чудовища, он мог бы поразить его мозг. Черный жгучий гной, покрывающий его тело блестящей пленкой, тут был кстати — он делал человека неразличимым на шкуре зверя.
Брэк осторожно взялся за одну из соседних чешуи и переместился на шаг ближе к правому глазу. Шкура чудовища была очень жесткой, но все же, видимо, достаточно чувствительной, ибо движение Брэка сразу подсказало твари, где находится его добыча. Из темноты показалась одна из лап чудовища, за ней — другая, ухватившаяся за край каменной площадки, где Брэк начал свою битву. Лапа, загребая вовнутрь, двигалась к нему по воздуху. Брэк бросился ничком на чешуйчатое междуглазье, когда дюжина серпообразных когтей просвистела рядом, пытаясь достать его в ненадежном убежище. Когти, образовав белый круг отточенных лезвий, вспахали рыло Червя. Тварь сделала еще одну попытку и снова нанесла себе еще одну рану. Она била вслепую, желая отловить наконец существо, присутствие которого чувствовала, но видеть не могла. Один из когтей задел Брэка, оставив длинный кровоточащий разрез на бедре.
И в третий раз когти пробороздили прочную шкуру, пройдя лишь в нескольких дюймах от тела варвара. Брэк вдруг сообразил, что чем дольше он выжидает, прижавшись к чешуе, тем меньше шансов у него остается выжить и нанести смертельный удар.
Червь отвел лапу в сторону. Рев его, от которого пещера гудела, как колокол, дополнялся грохотом катящихся в бездну камней. Прежде чем лапа ударила вновь, Брэк прыгнул к самому правому глазу. Пальцы правой ноги угодили в щель на стыке чешуи. Когти обрушились...
Как метательный снаряд из осадной машины, огромный камень врезался в лапу чудовища. Червь закричал. Когтистая лапа с клацаньем защелкала когтями-копьями, сжимаясь и разжимаясь.
Помедлив еще мгновение, Брэк оттолкнулся и прыгнул, вытянув вперед руку с мечом. Клинок полыхнул огнем в зловещем свете красных глаз... и столкнулся с прочной чешуей. Брэка швырнуло, он отчаянно пытался удержаться. И в этот миг клинок скользнул по бронированной пластине и с чмоканьем вошел в глазницу.
С неистовым криком триумфа варвар ухватился за эфес своего оружия и налег на него всем телом, вдавливая вглубь. Брэк навалился на меч, одновременно проворачивая его в ране, пока не вогнал его по самую рукоять. Правый глаз твари, ярко-рубиновый еще мгновение назад, излился на нижнее веко мутной черной слизью. Смертельно раненный Червь забился в агонии, жесткие конвульсии сотрясали огромную древнюю тварь. Голова его рванулась вверх, описывая гигантскую дугу. Брэк что есть силы вцепился в роговую пластину между глаз, стараясь удержаться. Второй, левый глаз чудовища тоже постепенно угасал. Чудовище испустило рев, куда громче всех предыдущих, способный, казалось, разрушить всю пещеру.
Чешуя монстра под ногами у Брэка была вся залита липкой черной жижей, толчками извергающейся из пробитого мечом глаза. Брэк поскользнулся и упал, когда голова чудовища рванулась вниз в тщетной попытке избавиться от стального шипа, пронзившего его глаз и поразившего мозг. Шкура Червя вдруг ушла из-под ног варвара, его швырнуло в воздух. Брэк отчаянно замахал конечностями, ища и не находя опоры.
Варвар победил, и все же он погиб. Червь сбросил его. Страшный конец — умереть, разбившись о дно колодца, придавленным исполинским телом, что билось сейчас в предсмертных судорогах.
Варвара и его опору болтало из стороны в сторону так сильно, что Брэк решил — еще немного и голова его попросту оторвется. Он сообразил, что ухватился и держится за хвост чудовища, охваченного безумием агонии. Варвар увидел, что его несет прямо на стену пещеры, еще секунда промедления — и он будет смят в лепешку... Брэк выпустил хвост лишь за мгновение до того, как тот врезался в каменную стену. Увлеченный сквозь пустоту силой инерции, Брэк со страшной силой ударился о стену, почти потеряв сознание, и лишь инстинкт самосохранения боролся за жизнь гигантского тела, когда ноги северянина скользнули и сорвались в бездну. Молниеносным движением Брэк глубоко вогнал пальцы рук в узкую трещину на поверхности скалы и повис, закрыв глаза и стараясь не думать о боли.
Лавина каменных обломков с грохотом полетела вниз сквозь тьму. Червь уже упал на дно колодца, и его затухающие глаза горели теперь едва различимыми светящимися пятнами. Рев звучал все слабее, ослабевали и удары хвоста. Вскоре глаза в бездне потухли совсем, перестали сыпаться камни. Замерло эхо громогласного рева и грохота ударов. Наступила тишина.
Прижавшись щекой к холодному камню, Брэк позволил соленым слезам триумфа и облегчения омыть его лицо.
Несколько успокоившись, варвар закрепился на скале, после чего высвободил из трещины пальцы и, усилием воли отбросив мысли о терзающей все его тело боли, стал карабкаться к площадке, где он оставил Элинор. Чувство смертельного одиночества и беспомощности охватило его в сгустившемся мраке — казалось, идущего из отверстия наверху света стало куда меньше, и передвигаться приходилось практически на ощупь... Он позвал Элинор, но не получил ответа.
— Элинор?!
Тишина.
Брэк уже утратил надежду найти девушку, решив, что, возможно, старый Цельсус убил ее в припадке бешенства, когда она вдруг отозвалась:
— Брэк?
Варвар ощутил прилив сил и проворно полез дальше.
— Продолжай громко кричать, девочка, так, чтобы я знал, где ты.
Над головой он услышал радостно-удивленное восклицание пастушки.
Как Брэк и приказал, Элинор выкрикивала его имя снова и снова. Он же со всей скоростью, на которую было способно его измученное тело, спешил к ней. Неожиданно перед Брэком выросла отвесная каменная стена, голос Элинор звучал совсем рядом. Варвар подтянулся на руках, закинул на уступ одну ногу и, задыхаясь, вполз на просторную площадку.
Девушка отпрянула от него — варвар был весь в крови. Тело его покрывала корка немилосердно вонючего подсохшего черного гноя.
— Тварь... издохла, — прошептал варвар окровавленными губами. — Теперь мы можем... найти дорогу... из... из...
Перед глазами его заплясали искры, поплыли радужные круги. Он упал, словно все глубже и глубже погружаясь в бездонную черную пучину, пока окончательно не лишился чувств, опрокинувшись на спину.
Первым, что проникло в сознание приходящего в себя гиганта-варвара, было знакомое уже бормотание. Следом пришло какое-то необычное ощущение во всем теле. Он со стоном повернулся на бок и, приподнявшись на локте, потряс головой, чтобы разогнать наполняющий его голову туман. Изможденная и бледная, над ним склонилась Элинор. С ее помощью Брэку удалось принять сидячее положение. Это усилие отозвалось в теле новым приступом боли, однако, похоже, все кости были целы и среди полученных ран не оказалось ни одной чересчур серьезной. Брэк обнаружил, что странная воркотня исходит из пещеры
— Что, алхимик все еще прячется в своем кроличьем садке?
— Да, Брэк. Я много раз просила его помочь, но он так и не ответил.
— Долго я спал?
— Точно не знаю, но, думаю, много часов. Я сидела рядом и обмывала тебя, пока сама не задремала. — Она указала на кучу измятых, напоминающих мох растений рядом с собой и продолжала: — С помощью этого я постаралась счистить как можно больше черной гадости. Ты был весь в ней. Что это за отвратительная штука?
— Кровь Червя Червей. Больше уже ей не литься.
Брэк поднялся, опираясь на девушку. Натренированный глаз сразу отметил, что в пещере стало гораздо темнее, но варвар решил не волновать Элинор понапрасну и сказал:
— Нужно попробовать выбраться-таки наружу. Я слазаю наверх, чтобы разведать путь, а ты подожди, пока я не вернусь.
— Ни за что, — мгновенно отреагировала она. —
Только не здесь, рядом с этим старым безумцем.
Мычание и бормотание, раздававшиеся из пещеры, звучали как издевательство над человеческой речью. Брэк посмотрел в лицо Элинор. В глазах ее появился тусклый стеклянный блеск, — похоже, силы ее были на пределе. Лучше не давить на нее.
— Хорошо, — устало сказал он. — Мы вместе доберемся до следующего уступа. Там я оставлю тебя и пойду дальше один.
Элинор согласилась. Брэк взял ее за руку и повел вдоль края уступа... И снова варвар прокладывал дорогу, девушка цеплялась за его набедренную повязку из львиной шкуры. Так они медленно поднимались выше и выше. Вскоре они достигли еще одной площадки, значительно меньше предыдущей, но все же достаточно просторной, чтобы Брэк мог оставить там пастушку и в одиночку продолжать путь. Тело его, истерзанное в смертельном поединке с Червем Червей, страшно болело, но Брэк старался заглушить боль мыслями о скором освобождении и представлял, как отомстить Нордике Огне-гривой и Тамару Зеду.
Задолго до того, как варвар достиг выхода на поверхность, он понял, почему в колодце стало темнее. С ноющим сердцем прополз варвар остаток пути, потратил массу времени и еще больше ругательств, силясь сдвинуть с места здоровенный валун, первый из груды, завалившей входной тоннель. Все впустую. Варвар в сердцах съездил кулаком по каменной глыбе, проклиная на чем свет стоит всех злобных богов земли. Затем осторожно стал спускаться вниз.
— Червь вызвал обвал, перекрывший выход, — сказал он Элинор, присоединившись к ней на площадке. — Осталась лишь небольшая дырочка, в которую едва можно просунуть руку. Судя по всему, тоннель завален камнями до самого конца. Потому и свет стал таким слабым.
— Значит, мы снова в тюрьме, и это после всего, что нам пришлось пройти... — вымолвила Элинор, глядя в посуровевшее лицо Брэка.
— Все не так безнадежно. Мы...
— Нет! Мы будем заключены здесь до самой смерти!
— Не смей кричать на меня, девчонка!
— Мне страшно, Брэк...
— Чего бояться? — огрызнулся он. — Червь-то подох
— Всех, — передернуло девушку. — Сумасшедшего старика в пещере, колдунью, магианца. Мне кажется, мы оба прокляты — всеми без исключения злыми богами.
— Что за вздор, — фыркнул Брэк, но невольно отвел глаза. Ему живо представился человекоподобный истукан: массивные каменные кулаки покоятся на скрещенных каменных ногах, недобро кривится каменный рот. В каменных глазах светится злорадство, будто они видят, в какое сложное положение попали двое измученных людей...
Зачем же Брэк мучил себя призраками? Почему именно сейчас ему вспомнился Йог-Саггот? Этому не было объяснения, но северянин чувствовал — есть какая-то связь. Было нечто, услышанное или увиденное в замке Нордики... но что? Опустошенный страданиями мозг отказывался отвечать.
Наконец Брэк встряхнулся, оставив на время головоломки и тайны, когда Элинор ущипнула его за руку. Слезы сбегали серебряными нитями по перепачканным щекам.
— Я молилась своим богам, Брэк, но это ничем не помогло нам.
— Может, как раз твои боги и помогли нам одолеть
Червя, — цинично ответил Брэк.
— И мы теперь не в лучшем положении, чем были до его нападения.
— Ну, по крайней мере, мы живы. Думаю, худшее позади.
Конечно, Брэк кривил душой. Некое сверхъестественное присутствие, тревожившее его в замке Нордики, продолжало ощущаться и в пещере. Загадки еще требовали своего разрешения, еще оставались несорванными маски (впрочем, Брэк и не был уверен, что очень этого хочет). Он лгал Элинор, стараясь хоть немного ее успокоить.
Попытка не имела большого успеха. Ладонь девушки судорожно стиснула широкое запястье варвара.
— Ты должен помолиться вместе со мной, Брэк! И тогда боги, быть может, окажут нам милость.
— Но они, как ни крути, непременно нам предстоят, девочка. К тому же много ли толку от мольбы вашим слабым местным божкам?
— Тогда помолись великим богам! Любому божеству, в которое ты веришь.
Призрак крестообразного символа Несторианцев вплыл в его сознание.
— Таких нет, — отрезал он. В глубине души варвар хотел бы, чтобы такие боги существовали.
— Но как же нам быть, Брэк? Что мы можем... — Его резкий рубящий жест испугал ее и заставил умолкнуть.
— Если ты прекратишь свою болтовню, я смогу поразмыслить об этом.
Элинор засопела и начала всхлипывать. Брэк поспешил принести неуклюжее извинение. Смилостивившись, она замолчала.
Брэк задумался. Мысли о богах отступили под натиском мыслей практических и насущных. Наконец он сказал:
— Есть лишь одна вещь, которую мы можем попытаться сделать, хоть и не стоит питать на этот счет особых надежд и тут все зависит от того, сколько у тебя осталось сил.
— Что ты имеешь в виду?
— Мы могли бы возвратиться в тоннель, куда нас бросил Тамар Зед, и растормошить охрану. Вновь очутившись у Нордики в когтях, мы будем иметь очень мало шансов выжить, но здесь их и вовсе нет.
Элинор порывисто поднялась, — видимо, она уже устала бояться и обитающая за гранью страха отчаянная храбрость побудила ее собраться с силами и принять решение.
— Пошли.
— Больше не боишься?
— Я... я боюсь, конечно. Но замок ведьмы лучше этого подземелья.
Они спустились на большую площадку. Брэк заглянул в отверстие пещеры и позвал:
— Цельсус! Цельсус Гирканус! Мы твои друзья. Мы собираемся вернуться в дом твоей дочери, чтобы воздать ей по заслугам. Мы можем взять тебя с собой.
Бормотание прекратилось. Затем:
— Ух-х-х, ух-х-х! Убирайтесь!
И старик снова невнятно забубнил.
Элинор и Брэк обменялись безнадежными взглядами и оставили старого безумца в покое — там, где он сам хотел оставаться, затерянный в темноте подземелья и еще более глубокой темноте собственного помутившегося рассудка.
Медленно, с величайшим трудом и множеством остановок двое людей сползали по каменной стене, пока не достигли карниза, за которым начинался тоннель. Половина карниза обломилась, вероятно от чудовищных сотрясений громадного тела Червя. Тоннель был частично засыпан камнями, но пройти можно было без труда. Они двинулись по проходу. Стены тоннеля во многих местах ощерились хищными ртами трещин, а выпавшие из них каменья устилали пол под ногами, препятствуя движению. Когда пленникам уже стало казаться, что время стоит на месте и коридору не будет конца, Брэк утробно зарычал — впереди, из-за очередной кучи обломков сланца пробивался желтый свет.
В круглом камне, перекрывавшем выход в подвальную комнату, зияла V-образная щель. Столь велика и неукротима была ярость Червя, так далеко она простиралась, что расколола пополам этот монолит.
Повернув голову, варвар встретился глазами с испуганным и настороженным взглядом трепещущей перед неизвестностью пастушки. Путь в замок Нордики был открыт.
Брэк замер в нерешительности. Сомнения овладели им: он был до предела утомлен, лишился оружия и был вовсе не уверен, благословением или же проклятьем станет для него треснувший камень. Скорее всего, за ним варвара ждут разгадки тайн, которые он вовсе не жаждал узнать, и сдернутые маски, открывающие то, что едва ли хотелось видеть. Он вновь ощутил вокруг гнетущую атмосферу надвигающегося чудовищного зла.
Взгляды варвара и пастушки снова скрестились. Они сделали свой выбор, и теперь поздно отступать. Жизнь продолжается, и значит, нужно идти вперед.
Взяв девушку за руку, Брэк повлек ее за собой из тишины и тьмы коридора сквозь пролом в обиталище их врагов.
Глаза Брэка молниеносно обшарили углы подземного помещения, — там было пусто. В комнате горела лампада, фитиль плавал в крохотной лужице масла. Язычок пламени то угасал, то вспыхивал вновь, отбрасывая на сырые стены причудливые тени массивной фигуры варвара. Брэк позволил себе несколько расслабиться: «Шакалы сделали свое дело и убрались восвояси брехать о своих успехах».
Он показал на дальний из двух выходов в темные, пропахшие плесенью коридоры:
— Судя по всему, этот проход ведет наверх, в замок. Нас притащили сюда по другому.
— Я была настолько перепугана, что ничегошеньки не запомнила, — призналась Элинор.
— Надо попробовать отыскать двух других узников, оставшихся в каземате. Одноногий моряк и этот кузнец, Рунга, который мне, признаться, очень не по душе, это две пары способных сражаться рук. У троих мужчин куда больше шансов вырваться из этих стен, чем у одного.
Брэк двинулся в проход. Элинор последовала за ним, в глазах девушки отражались снедающие ее неуверенность и страх.
Подниматься по гладкому наклонному полу было значительно труднее, чем идти по нему вниз. Брэка вел инстинкт, его охотничье чутье. Это чутье частенько помогало ему наполнить пищей желудок в таких местах, где, казалось, отродясь не водилось ничего живого. У каждого разветвления каменных коридоров Брэк на секунду останавливался, со свистом втягивал носом воздух, потом командовал:
— Сюда.
Дуэль с Червем Червей не прошла бесследно, и каждый шаг варвара отзывался болью в натруженных ногах. Обессилевшая Элинор несколько раз падала.
Впереди показался яркий желтый свет. Оставив девушку, варвар крадучись двинулся вперед. Стена слева, вдоль которой он крался, неожиданно оборвалась. Брэк вгляделся в короткий коридор, пересекающий тот, по которому они шли. Он заканчивался аркой, по другую сторону которой огонь ламп, стоящих в стенных нишах, выхватил из темноты часть большой комнаты.
— Там какая-то комната, — прошептал Брэк. — Я пойду осмотрю ее.
— Я пойду с то...
— Нет! — Варвар сам удивился собственной резкости. Зло, которым был буквально пропитан воздух, вновь дало о себе знать. Северянин покрылся холодным потом, и мурашки поползли у него по спине. Варвар подтолкнул
Элинор к стене и шагнул к каменной арке.
Тень его, вытянутая, искаженная, скользила рядом с ним по стене. Варвар шел на цыпочках, двигаясь предельно осторожно. Коса желтых волос и львиный хвост подергивались за его спиной при каждом шаге, ноздри Брэка раздулись, губы сжались, глаза тускло блестели. Никогда не подводивший варвара инстинкт подсказывал, что за каменным сводом таится нечто, порожденное преисподней.
Из мрачного чертога не доносилось ни звука. Более того, противоестественная тишина и неподвижность саваном окутывали варвара, лишь тоненькие струйки дыма призрачными змейками вились, поднимаясь от укрытых в стенах светочей. Нос Брэка уловил необычный, но вместе с тем очень знакомый запах.
И вдруг варвар узнал его. Так пахла высохшая кровь. В этой освещаемой лампадами комнате умирали люди, истекая кровью.
Брэк стремительно рванулся вперед, пригнувшись, готовый отразить атаку неприятеля. Но никто не материализовался из воздуха перед ним, и натиск, который он ощутил, был не физический, а, скорее, психологический.
В течение одного лишь удара сердца зоркие глаза северянина запечатлели сцену: древние, потемневшие за бесчисленные века стены в пятнах и выщербинах. В центре комнаты находился каменный куб алтаря. Он был бледно-серого цвета, покрытый темными разводами, поблескивающими в свете дюжин ламп, установленных цепью в стенных нишах. Что-то, пролитое недавно на вершине алтаря, стекло вниз по боковым граням, оставив густую сеть дорожек и пятен бурого цвета, напомнившую Брэку отвратительную паутину.
Это, без сомнения, были следы крови. Человеческой крови.
Позади алтаря, тоже выглядящая чужеродно новой среди древних стен, под самый потолок возвышалась статуя. Каменные глаза с издевкой взирали на пришельца, в невыразимой злобе кривился высеченный из камня рот, руки упирались в бедра.
Точно его кто-то преследовал, Брэк обернулся и стремглав бросился назад в коридор. Он вспомнил. Вспомнил еще одно изображение, мельком увиденное им в темной нише, когда его вели в подземелье на очную ставку с Тамарой Зедом. Тогда ему не удалось рассмотреть изображение, но теперь он был убежден — то была миниатюрная версия идола, с отвратительно-жестоким весельем взирающего поверх алтаря.
Сколько же еще подобных истуканов в этом проклятом доме? Новых кумиров, поклонение которым началось одновременно с внезапным перерождением примерной девушки по имени Нордика?
От страха желчь прилила к горлу, все поплыло перед глазами. Брэк спешил к Элинор, не различая перед собой ее черт, — лишь белое пятно в полутьме. Как рассказать ей, что самая темная и злая сила из известных миру царит теперь в этом месте? Как сказать, что они попали в логово приспешников Йог-Саггота?
В эту минуту варвар понял, почему неведомая сила сбила его с пути на юг, почему ему почудилось что-то знакомое в насмешливых искорках за зеленым омутом очей колдуньи. Ему стало ясно, почему с такой легкостью он был признан достойной заменой принцу Пемме.
Септенгундус, ставленник Йог-Саггота на Земле, ведь обещал: «Я последую за тобой». Но, возможно, он поручил покарать Брэка своей дочери? Сознание варвара затопили могучие волны ужаса...
— Ну, что ты там нашел, Брэк?
Внутренности варвара сжались в комок, ему стоило большого труда выговорить:
— Ничего. Там просто кладовая или что-то в этом роде. Ничего, заслуживающего внимания.
— А можно мне посмотреть?
— Некогда. — Он схватил девушку за руку и потащил в коридор, которым они следовали.
Всем своим видом Элинор дала понять, что вовсе не поверила объяснениям Брэка. Но она натерпелась достаточно и не хотела видеть новые ужасы.
Брэк был рад поскорее и подальше уйти от злополучного перекрестка коридоров. В мозгу его теснились догадки, тайны, страхи, вопросы... Мог ли дух Арианы, дочери Септенгундуса, вселиться в Нордику? Если так, то для чего она так много внимания уделяла предстоящему ритуалу и зачем ей богатства, добытые с помощью алхимии? Какой в этом смысл? А может, планы Арианы вовсе и не были связаны с личной местью ему, Брэку, и его появление просто предоставило ей удобную возможность разом убить двух зайцев? Теперь варвар куда лучше понимал магианца с его заявлениями о скрытой мощи Нордики и готовностью пресмыкаться перед нею. Ибо никто из продавших душу Йог-Сагготу не мог не пресмыкаться перед дочерью его помазанника.
Сверхчеловеческое усилие потребовалось Брэку, чтобы отогнать кошмары и сосредоточить внимание на темном тоннеле, по которому медленно и осторожно двигались они с Элинор. Впереди он увидел еще одно желтое зарево, но продолжал идти вперед, прикрывая спиной девушку и со страхом думая о том, что может увидеть, заглянув за поворот коридора.
Он обернулся к Элинор, приложив палец к губам в качестве предостережения, но остановился при этом столь резко, что девушка врезалась в него и невольно вскрикнула. Брэк рискнул выглянуть за поворот стены на пересечении двух коридоров. В нескольких шагах от них по правому коридору стоя дремал, опершись на копье, гвардеец в шлеме. Видно было, что возглас Элинор насторожил его. Тогда варвар упал на одно колено и пригнул голову девушки. Собственную голову тоже постарался опустить как можно ниже, чтобы гвардеец не заметил их в свете лампы, горящей в нише рядом с его постом.
— Кто здесь? Кто это тут шатается? — Гвардеец взвесил копье в руке. В сомнениях, не послышался ли ему разбудивший его звук, солдат медленно прошелся но коридору в сторону прячущейся пары. — Отзовитесь немедля, кто бы вы ни были!
Брэк отчаянно соображал, как же выпутаться из нового сложного положения. Коленом он чувствовал рассыпанный по полу щебень. Быстро зачерпнув пригоршню камней, он швырнул их в темноту, одновременно тонко запищав. Родившееся в далеких закоулках эхо превратило эту инсценировку в странный шум. Гвардеец застыл на месте, вглядываясь во мглу. Брэк надеялся, что шорох посыпавшихся камешков вкупе с криком убедят стража, что лишь жирные серые крысы шныряют во тьме.
Солдат в нерешительности топтался на месте.
Щека Элинор, прижатая к лицу Брэка, была холодной, как лед. Варвар сгреб еще пригоршню камней и кинул их. На этот раз шум падения камней прозвучал глуше. Равно как и крик Брэка. Для этого варвар специально прижал ко рту ладони.
Стражник облегченно расслабился:
— Опять эти мерзкие четвероногие твари...
Бормоча что-то себе под нос, он развернулся кругом и, вернувшись на свое место у освещенной лампой ниши, привычно оперся на копье.
Дыхание со свистом вырывалось сквозь стиснутые зубы Брэка. Еще раз судьба пощадила их. Долго ли им будет сопутствовать удача, пока усталость и страх не возьмут свое, ослабив зрение и рассудок, замедлив реакции, и приведут их к смерти? Особенно теперь, когда он знает, что этим местом правит Йог-Сагтот?
Стражник снова принялся клевать носом, и Брэк с девушкой на цыпочках пересекли перекресток. Скоро свет лампы остался далеко позади.
Коридор круто пошел вверх. Более свежим стал воздух, здесь уже не так ощущался пропитывающий его кровавый аромат глубокого подземелья. Брэку послышался отдаленный шум. Он замер, прислушиваясь.
— Или я рехнулся, девочка, или где-то неподалеку идет битва.
— Ты прав, — с готовностью согласилась пастушка. — Я тоже слышу, там кричат люди.
— Посмотри, вон там, впереди, виден какой-то просвет. Может, окно? Шум доносится оттуда.
И они поспешили в этом направлении. В самом деле, полоска света падала из высокой узкой бойницы. Через щель в стене в помещение втекала жемчужная дымка тумана, холодными каплями оседавшая на лице варвара. Брэк лег грудью на подоконник, стараясь рассмотреть происходящее снаружи. Похоже, битва шла прямо под ними, но клубящийся ночной туман не позволял толком ничего разглядеть. Время от времени до Брэка доносились крики и лязг оружия, а один раз он разглядел оранжевые всполохи, словно от множества факелов. Еще несколько секунд, и он мог уверенно сказать, что распознал звон мечей, ржание коней, скрип боевых колесниц. Он радостно повернулся к пастушке:
— Там снаружи армия, это совершенно точно. Наверняка маленькая — ведь в королевстве Странна немного осталось людей, способных сражаться, — но все-таки армия.
Серую мглу под стенами замка прорезали отчетливые резкие звуки боевых труб, показавшиеся обоим райской песней. В глазах Элинор заблестел огонек новой надежды. Она глубоко вздохнула:
— Это принц Пемма? Или повелитель Странн?
— Надеюсь, что это они. И их люди, готовящиеся штурмовать стены. Слышишь этот грохот? Держу пари, это осадные машины. Со своей стороны, мы должны освободить остальных узников. Пока солдаты Нордики отражают атаку, у нас больше всего шансов вырваться отсюда. Скорей!
Гигант повернулся и бросился вверх по коридору. Близость кипящей битвы возбуждала его, придавая сил. Элинор помчалась следом. На бегу Брэк услышал новый звук — тяжелый стук камней, выпущенных из осадных машин по стенам замка.
— Думаю, мы уже рядом с тюрьмой, — прорычал он. И побежал еще быстрее. Он так стремился воспользоваться преимуществом сложившейся ситуации, что утратил бдительность и не заметил приближающегося врага.
Солдат выбежал прямо на них из-за поворота, в руках его был сигнальный горн, Элинор закричала.
Мужчины увидели друг друга одновременно. Гвардеец отшвырнул горн и выхватил из ножен меч, открыв было рот, чтобы поднять тревогу. Брэку не оставалось ничего другого, кроме как броситься навстречу ему. Один гигантский прыжок — и варвар обрушился на противника, сдавив могучими пальцами горло солдата. Крик умер, не успев родиться. Брэк почувствовал, как вдоль его ребер скользнул клинок, едва не вспоров кожу. Гвардеец извивался в его руках, стараясь достать мечом голову желтоволосого великана. Варвар все сильнее стискивал свои десять пальцев на тощей шее солдата. Наконец-то перед ним был настоящий, обычный враг из плоти и крови! Первобытная ярость забурлила в сердце северянина.
Гвардеец ударил мечом, целя Брэку в лицо. Клинок чиркнул по стене, выбив сноп искр. Уклонившись от этого и сразу последовавшего за ним ударов, Брэк что есть силы швырнул стражника о стену. Шлем слетел с головы солдата и покатился по каменному полу. Стражник все не сдавался, и его оружие описывало круги в опасной близости от мускулистой шеи варвара. Брэк же раз за разом бил его о стену, сжав руки на тощем горле. Он сокрушил череп врага о камень прежде, чем меч добрался до его тела. От могучего толчка затылок солдата треснул, как ореховая скорлупа. Выпучив глаза, гвардеец сделал несколько неверных шагов. Меч выпал из его руки. Брэк, тяжело дыша, отступил в сторону. Ноги гвардейца подкосились, и он с деревянным стуком рухнул наземь. Варвар хрипло рассмеялся и пнул ногой бездыханное тело. Оно покатилось вниз по коридору и глухо ткнулось в стену у поворота, замерев бесформенной грудой.
Брэк подхватил упавший меч. Прикосновение ладони к холодному металлу вызвало в нем новый прилив сил. Он повернулся к Элинор, чтобы подать сигнал идти дальше, и с изумлением обнаружил, что девушка выглядит испуганной сильнее, чем когда-либо ранее. И не мудрено — лицо обратившегося к ней Брэка, еще охваченного пылом боя, выглядело жуткой уродливой маской божества войны. Варвар усмехнулся.
— Да не дрожи так, детка, — сказал он. — Я убиваю только тех, кто служит Ар... колдунье. Лучше давай поспешим, время не ждет.
И Брэк с Элинор побежали дальше. Вскоре они очутились в коридоре тюрьмы. Он был совершенно пуст.
В отдалении прогромыхали башмаки бегущих куда-то людей. Время от времени пол под ногами вздрагивал и слышались глухие удары, ясно говорящие о том, что у нападающих были достаточно мощные осадные машины.
Элинор указала на ряд окованных железом дверей:
— Их камера должна быть где-то там.
Брэк подбежал к караульному посту, сдернул с крючка на стене связку бронзовых ключей (похоже, в суматохе внезапного нападения стража замка и думать забыла о своих боевых постах) и помчался вдоль дверей камер, громко выкрикивая:
— Дариос? Рунга?
— Мы здесь! За этой дверью! — отозвался грубый голос кузнеца.
Варвар быстро подобрал ключ, вставил его в замочную скважину и повернул. Дверь отворилась, и он вихрем ворвался внутрь.
— У нас есть шанс бежать. Повелитель Странн штурмует ворота. Мы должны... эй, что это с моряком?!
Дариос плашмя лежал на соломенной подстилке. Щеки его были белы, как мел, лишь в середине их горели пунцовые пятна. Глаза блестели, будто стеклянные.
— Да ничего особенного, просто лихорадка, — угрюмо проворчал Рунга. — Уже много часов, как его прихватило.
Губы Дариоса дрогнули, он сделал усилие подняться, как если бы признал Брэка.
— Кузнец... ночью кузнец ходил...
Кузнец пнул в бок лежащего ничком человека.
— Никуда я не ходил, просолившийся ты дурак. Это всё твои лихорадочные бредни.
Рунга торопливо повернулся к разгневанному Брэку:
— Я вовсе не собирался бить его. Просто у меня вспыльчивый характер, а этот несчастный олух все стонет да видит призраки в каждом углу с тех пор, как лихорадка скрутила его. Лучше будет оставить его здесь. Безвольная, дрожащая рука Дариоса приподнялась.
— Остерегайтесь кузнеца, он был... был...
Дариоса всего передернуло, он перекатился на бок, сильно дрожа. Речь его превратилась в невнятный лепет. Брэк, перебрав всю связку ключей, выбрал один, выглядевший подходящим по размеру и форме, и вставил в кандалы Дариоса. Разомкнув оковы, он недобро взглянул на Рунгу:
— Мы не бросим его — ни здесь, ни где-либо еще, кузнец. Он, как-никак, наш собрат по заключению.
Учуяв возможность побега, Рунга стал (или старался выглядеть) покладистым и сговорчивым.
— Хорошо, хорошо. Хоть ты опять раскомандовался, я не буду спорить. Бери его и тащи, если тебе угодно. Но помяни мои слова, на его крики мигом сбежится охрана.
Брэк поднял на ноги больного.
— Несмотря ни на что, он отправляется с нами.
Рунга выхватил у него кольцо с ключами и в один миг освободился от своих железных оков, после чего стрелой вылетел из темницы. Брэк вывел в коридор Дариоса. Деревянная нога моряка с неприятным скрипом терлась о камень.
— Помоги мне нести его, — приказал варвар Рунге. Кузнец нехотя принял свою часть ноши. Глаза его странно блеснули, когда он бросил мимолетный взгляд на варвара. Может, кузнец тоже был болен?
Могучий варвар оставил свободной правую руку, держа наготове меч убитого им воина, пока они поднимались по наклонному коридору. Дариос продолжал бредить, губы его блестели от слюны.
За очередным поворотом проход разделялся надвое. Левое ответвление шло параллельно стене замка. В дальнем его конце Брэк разглядел оставленную приоткрытой дубовую дверь, за которой виднелся бруствер, забитый солдатами. Они, сыпя проклятиями, стреляли из луков и арбалетов, швыряли вниз дротики. И такие же снаряды — железные и деревянные — летели в них снизу.
— Здесь не пройти, — тихо сказал кузнецу Брэк, — поворачиваем направо.
В следующую минуту они уже спешили по второму коридору, освещаемому огнем факелов, укрепленных в стенах на равных расстояниях друг от друга, Брэк подозвал Элинор:
— Возьми один из факелов, девочка. В пути нам может понадобиться свет.
Пока Брэк не имел представления, где они находились и куда двигались, он не был знаком с расположением помещений в верхней части замка. Но даже блуждание вслепую казалось предпочтительнее стычки с людьми Нордики. Быть может, им повезет найти выход. Дариос споткнулся и застонал, на секунду речь его стала более разборчивой.
— Остерегайтесь кузнеца. Он был...
«Был, был, был, был...» — неожиданно громкое эхо высокого голоса откликнулось со всех сторон. Сырой холодный воздух, нахлынув, окатил Брэка. Варвар остановился. Судя по распространению эха, они оказались в каком-то просторном помещении. Брэк расставил руки в стороны, но они не нашли стен коридора. Значит, беглецы оказались в еще одном зале или пещере внутри замка, построенного в скалах.
Факел в руках Элинор стал затухать — сказывался недостаток кислорода в окружающем их воздухе. Факел больше дымил, чем светил. Брэк уже собирался повернуть назад, как вдруг услыхал над головою шелест и зловещее хлопанье крыльев. Вначале тихое, потом значительно громче, будто большая стая птиц готовилась сняться с места.
Схватив факел, варвар поднял его высоко над головой. В свете пламени заблистали сотни крошечных алых самоцветов. Только вот драгоценности эти были... живыми, мечущимися, сверкающими во тьме точками. Все громче и громче становилось отвратительное шуршание.
— Мы растревожили логово летучих мышей. — Брэку пришлось повысить голос, чтобы его услышали остальные. — Идем назад тем же путем, что пришли...
Сухое кожистое крыло чиркнуло его по лицу. Брэк едва успел, опустив Дариоса, обернуться, когда животное спикировало на его предплечье. Рунга пронзительно закричал и бросился бежать.
Размах крыльев серовато-белой твари был едва ли меньше раскинутых в стороны рук желтоволосого гиганта. Она ударилась о его предплечье чуть пониже локтя, и Брэк невольно дернул головой, почувствовав страшную, сокрушительную боль, судорогой пронзившую все его тело. Он затряс рукой, пытаясь сбросить летучую мышь, и тут, задыхаясь от боли и ужаса, увидел, что из-под впившихся в его плоть, утопленных в маленьких полупрозрачных кожистых мешочках когтей крылатого отродья, течет темная жидкость.
Его кровь...
Кругом носились по воздуху, то взмывая ввысь, то бросаясь вниз, тучи летучих мышей. Одна вцепилась в щеку Элинор. Девушка с визгом оторвала тварь от себя. Теперь и она увидела, что на дне каждого мешочка маленьких чудовищ располагался сосущий хоботок. Летучие мыши питались кровью! Вампиры из ада, высасывающие человеческую кровь и человеческую жизнь...
Колотя рукой по полу, Брэк пытался стряхнуть вампира, но тот держался с устрашающим упорством, мешочки уже на четверть были заполнены кровью. Как она попадала туда через проколы в коже, варвар не понимал, да и не до размышлений ему было, страдающему от невыносимой боли, вызванной соприкосновением с тварью.
Меч выскользнул из безвольных пальцев. Мыши дюжинами шныряли около сбившихся в кучу людей. Одна уселась на лоб Дариоса. Брэк ткнул пылающей головней в мерзкую харю маленькой жирной твари. Кровосос тонко, визгливо заверещал, когда языки огня слизнули половину его головы, и немедленно убрал в мешочки когти, уже впившиеся в лицо моряка. Тварь упала на пол, ,и Брэк раздавил ее ногой. Из мешочков брызнула кровь. Вампир, терзавший руку варвара, скрылся в тот самый момент, когда Брэк взмахнул факелом, чтобы помочь Дариосу. Но он оставил на месте своего пиршества ряд багровых выемок-ран, глубоких и полных крови.
Еще одна летучая мышь напала на Элинор. Брэк подпалил ей правое крыло. Тварь метнулась от огня и нырнула в темноту, оглушительно вереща. Стоя на коленях, Элинор голыми руками отчаянно отбивалась от нескольких других белесых тварей, метящих ей в лицо. Крошечные мешочки с сосущими хоботками почти касались ее тела...
Взревев, Брэк обеими руками ухватил факел и принялся размахивать им, как мечом. Взад-вперед, вправо-влево, — за его импровизированным оружием протянулся след из искр и дыма. Даже самой маленькой из этих искр было довольно, чтобы отпугнуть летучего кровососа. Брэк и Элинор встали спиной к спине в центре огненного круга. Во тьме все так же хлопали кожистые крылья, но ни одна тварь не решалась приблизиться, опасаясь плюющейся огнем головни в руках огромного человека.
— Помоги ему встать, — переводя дыхание, велел Брэк Элинор и кивнул в сторону Дариоса.
Девушка взяла моряка под мышки и попыталась поднять. Дариос был очень слаб и изнурен, белки закатившихся глаз матово поблескивали, словно выточенные из мрамора. И все же он понял, что ему хотят помочь, и, собрав остатки сил, поднялся.
— Подай мне меч, пожалуйста, — снова обратился к девушке Брэк. — С помощью огня мы сможем выбраться отсюда. Рунга поможет идти Дариосу... а где Рунга?!
— Он... удрал, — сглотнув, ответила Элинор, — сбежал в ту же секунду, когда напали эти... твари.
Не успел варвар отпустить проклятье по адресу предателя, как ушей его достиг новый звук. Множество людей. Бегущих. Все ближе.
И тут же к этому шуму присоединился очень знакомый голос, орущий что есть мочи:
— Сюда, солдаты, в пещеру! Я обещал верно служить Нордике, и вот смотрите. Я держу свое обещание, веду вас к бежавшим пленникам. Посветите мне кто-нибудь.
Внезапно одна из стен пещеры оказалась залита огнем. Варвар, ошеломленный и кипящий от ярости, увидел целую толпу воинов Нордики, перекрывшую выход. Каждый нес горящий факел.
И среди них был Рунга.
Смеющийся кузнец держал высоко над головой собственный факел, отгоняя крылатых вампиров. Испуганные наступлением целого моря пламени, кровососы поспешили убраться подальше, на свои насесты в темных углах и нишах под потолком громадной залы.
Гротескные тени плясали на каменном полу. Брэк отшвырнул головню и выхватил меч из рук Элинор, изготовившись к бою.
Он услышал стон Дариоса:
— Я пытался предупредить: опасайтесь кузнеца, он ходил...
— Хватайте их! — закричал Рунга солдатам. — И не забудьте сказать Нордике, кто позвал вас.
Голос предателя потонул в топоте сапог, криках вооруженных людей, окружавших могучего северянина. Брэк сделал выпад, целя в горло одного из солдат, но промахнулся. Сразу несколько воинов перехватили его руку, держащую меч, и вырвали оружие.
Рукоятки мечей и древки копий градом обрушились ему на голову. Охваченный бешенством, весь в крови, варвар, как мог, отбивался от врагов тяжелыми, как молоты, кулаками. Но солдат было слишком много. Брэ-ка вынудили опуститься на колени, а через минуту его, почти лишившегося сознания, уже тащили по каменным катакомбам четверо стражников. Остальные сгрудились около Элинор и Дариоса.
Вскоре отряд вышел во двор замка. Почуяв свежий воздух, варвар пусть нетвердо, но встал на ноги. Неподалеку он увидел Рунгу. Предатель стоял, скрестив руки на груди, и самодовольно улыбался. Рядом с ним не было охраны, никто даже не думал о том, чтобы схватить и связать продажного кузнеца.
Брэк скользнул взглядом по лицам гвардейцев, притащивших его в окруженный высокими стенами двор. Ветер сыпанул ему пыли в глаза. Он дул, завывая.
Удерживаемый двумя солдатами, пока другие образовали вокруг варвара живой круг, Брэк смотрел на горные пики, видневшиеся по ту сторону стен. Клубы утреннего тумана скользили среди вершин. По их движению было заметно, насколько силен и порывист гуляющий в горах ветер. Он быстро разогнал низко стелющийся над землей туман, но утро все равно оставалось сумрачным, словно укрытым зловещим призрачным саваном.
— Подымаются ветры, — проговорил Брэк себе под нос. — Как она и говорила.
Элинор, которую тоже держали двое дюжих солдат, услышала эти слова и озабоченно взглянула на северянина:
— Сейчас пора бурь. Редкое живое существо рискнет бродить по горам в такие дни.
— Она говорила мне...
— Нордика?
— Да, девочка. Она сказала... — Он вздрогнул. Кто она? Кто же на самом деле скрьюался за нефритовыми глазами юной колдуньи? — Она сказала, что свершит ритуал, когда подымутся ветры. Возьмет наши тела и...
Брэк замолчал на полуслове, сообразив, что говорить сейчас об этом — значит только попусту волновать ее. И он обратился к закованному в латы командиру гвардейцев:
— Где она, солдат? Давай покончим с этим.
Командир ответил ему молниеносным ударом в челюсть. Брэка качнуло назад, но державшие его воины помогли северянину устоять на ногах. Придя в себя, варвар рванулся к обидчику, рот его скривился в диком реве бешенства. Острие копья чувствительно кольнуло его незащищенный затылок.
— Мой человек стоит у тебя за спиной, — сказал командир. — Он готов в любую секунду выпустить тебе кишки. Но я хотел бы передать тебя госпоже Нордике живым. Наш друг кузнец, — он показал на идиотски ухмыляющегося Рушу, — оказал нам неоценимую услугу, когда привлек внимание стражи. Ради себя самого не дергайся. И говорить будешь только тогда, когда кто-нибудь обратится к тебе.
Брэк закусил губу. Все тело его болело, раны кровоточили. Он попытался отвлечься, разглядывая окружающий его двор. Тем временем командир отряда стражи направился к фигуре, едва различимой в тени высоких запертых ворот.
Из тучи со стороны гор вылетела птица, крылья ее неистово били по воздуху, словно она в панике спасалась от некоей сверхъестественной силы. По спине Брэка пополз холодок, — он вдруг понял: вой ветра над замком стал слышен лишь потому, что звон мечей и громыхание осадных машин по ту сторону стен стихло.
Солдаты Нордики вытянулись цепью на стенах, внимательно глядя на ведущую в замок дорогу, но самой колдуньи нигде не было видно. Офицер, дойдя до ворот, присоединился к скрытой в тени фигуре, которая, похоже, вглядывалась куда-то, согнувшись пополам. Когда офицер подошел к нему, человек выпрямился, и его лицо вынырнуло из тени.
Это был Тамар Зед.
Одеяние магианца хлопало на ветру. Через смотровое отверстие, прорезанное в тяжелой створке ворот, он следил за чем-то снаружи. За чем он наблюдал? За приготовлениями армии к новому штурму?
Командир отряда стражи показал на Брэка, Элинор и Дариоса. Моряк, скрючившись, лежал на земле и бормотал что-то невнятное в горячечном бреду. Тамар бросил на варвара долгий ненавидящий взгляд, затем вернулся к прерванному занятию, явно более заинтересованный происходящим по другую сторону ворот.
Наплевав на предупреждение офицера, Брэк заговорил с солдатом из группы, приставленной к пленникам:
— Что случилось с войсками принца Пеммы? Они отступили?
Солдат заржал:
— Можно и так сказать!
— Они сняли осаду, ты это имеешь в виду?
— Можно ли сказать, что они делают что-то, когда они стоят покорно, как стадо овец?
— С чего бы это им...
— Разве командир не велел тебе заткнуться, дубина?
Брэк сверкнул глазами и отвернулся. Он посмотрел на
Рунгу. Предатель прогуливался неподалеку от схваченных беглецов. Но вот кузнец приблизился. Руки Брэка зачесались. Варвар хотел схватить меч и с наслаждением снести с жирных плеч голову предателя.
Рунга протолкался между гвардейцами и встал перед Брэком, уперев руки в бока.
— Ну, чужеземец, у кого теперь власть и сила, а?
Высокомерная улыбка молниеносно исчезла с губ Рунги. Он наотмашь хлестнул Брэка по лицу. Голова северянина откинулась назад. Подобно мощному дереву под порывом урагана, варвар пошатнулся, но устоял.
— Подумать только, она воображала тебя своим любовником! — глумился Рунга. — Скотина, тупая и невежественная скотина, вот ты кто! Во мне она нашла куда лучшего мужчину, могу гарантировать! Я обещал, что отплачу за ее благосклонность, и сдержал слово.
— Глупец, ты обрек себя на...
— ...На блаженство, которое такому болвану, как ты, даже и не снилось, — отрезал Рунга. — Она призвала меня вскоре после того, как исчезли вы с пастушкой. Как она искала вас, как гневалась на магианца! Но потом, — на лице его заиграла бесстыдная похотливая улыбка, — она отвлеклась на иные удовольствия. То, что творилось в ее чертоге, просто не передать словами. Ощущения, о которых мужчины грезят, но никогда не...
Кузнец вдруг умолк и стиснул руку Брэка, на лбу его обильно выступила испарина. Можно было отделаться от липких пальцев, но не от лихорадочного блеска в глазах Рунги, ясно показавшего варвару, что кузнец стал одержим и более не принадлежит себе.
Но и не этой женщине он принадлежал, а Темному богу, Йог-Сагготу.
— Ты не представляешь себе, что она за человек, чужеземец. — Голос кузнеца с каждым словом становился все более хриплым.
— Но я знаю это, — выдохнул Брэк.
Рунга, казалось, не слышал его.
— Она вовсе не такая, какой выглядит.
Вспоминая предательскую красоту Арианы, гигант ответил:
— Я знаю.
Кузнец вздрогнул:
— Знаешь? Как так?
— Неважно. — Он заглянул Рунге в глаза и различил в глубине затаившийся безграничный страх. — Я очень надеюсь, да нет, я точно знаю, что гореть тебе в аду, кузнец. Мне ведь тоже приходилось сталкиваться с Йог-Сагготом. Так что радуйся, если можешь, тому, что сейчас получаешь все желаемое. Недолго этому длиться.
Лицо Рунги перекосилось. Он сделал знак от дурного глаза. Вся его надменность испарилась в мгновение ока. Он облизал пересохшие вялые губы.
— Я предал... предал вас, — заскулил, запричитал он. — Когда она позвала меня... позволила прикоснуться к себе... дала понять, что ей ведомы такие утехи, от которых кровь мужчины вскипает... и что у меня в жизни не будет другого такого шанса... если я не докажу свою верность. И тогда... я... я решил сделать это.
— Да, — равнодушно ответил варвар. — Когда-то давно она так же пыталась соблазнить и меня.
Брови кузнеца поползли вверх.
— Нордика?
— Нет, не Нордика... Та, другая.
Тут Рунга понял, что Брэку действительно все известно. Недоумевая по поводу большей части услышанного, Элинор все же поняла суть.
— Да проклянут тебя боги, кузнец!
Рунга засмеялся, но не было в его смехе ни радости, ни торжества, лишь звенящий звук разбитого сердца.
— Они уже сделали это, — сказал он и, повернувшись, пошел прочь, стараясь сохранить важный вид, что не очень ему удавалось.
Брэк посмотрел на пожилого моряка. Дариос уставился невидящим взором в небеса, где ветер трепал клочья тумана. Тогда Брэк обратился к Элинор:
— Он так старался предупредить нас, все лепетал, что
Рунга уходил куда-то. Как жаль, что я вовремя не понял, что он имеет в виду.
Девушка печально кивнула. Воцарилось молчание, лишь ветер стонал. Жуткие призраки Йог-Саггота и его адептов вставали перед внутренним взором Брэка отголосками ночных кошмаров.
Варвар оглядел гвардейцев. Непоколебимо уверенные в своей власти, они дружно уставились на высокие мощные ворота, окованные железом, где замер Тамар Зед, прильнув к шпионскому глазку. Люди ожидали сигнала или каких-то известий. Наверняка армия принца Пеммы перестраивалась, готовясь идти на новый приступ. Че> еще можно объяснить противоестественную тишину?
Брэк изучал ворота. Массивный дубовый брус — чудовищной величины засов, лежащий на V-образных скобах, держал ворота запертыми. Брэк нахмурил брови. В голове его созрел рискованный, но все же осуществимый план.
Гигант-северянин критически оглядел толчею на стенах и башнях замка. Оставалось только надеяться, что Нордика (странно, но он продолжал думать о ней под этим именем) еще достаточно долго будет занята своей адской работой и не появится во дворе.
Он прислушивался в расчете услышать какой-нибудь звук — ржание коней, скрип колес повозок и осадных машин, — который подсказал бы ему, что силы принца готовы снова пойти на штурм. Но — тщетно.
Но многое можно было определить и по поведению воинства Нордики, — солдаты замерли на стенах вереницей статуй с копьями и арбалетами наготове. Все их внимание было приковано к тому, что происходило снаружи.
Брэк стер выступившую из раны на левом боку кровь, сложил ладони рупором вокруг рта и позвал:
— Магианец!
Стоявший у ворот Тамар Зед обернулся, оторвавшись от глазка.
— Послушай, магианец, я тут узнал одну забавную новость, которой готов с тобой поделиться!
Обрамленное черной бородой лицо Тамара прямо-таки излучало ненависть. Командир бросился к варвару, чтобы заставить его замолчать. Солдаты сошлись теснее с мечами наголо.
— Заткни ему глотку, — крикнул Тамар вслед офицеру. — Нам тут ни к чему суматоха. Она может помешать происходящему снаружи.
— Суматоха уже закончилась, магианец, — опять прокричал Брэк. — Весьма любопытная суматоха, надо заметить. Узнаешь вот это?
И он с утробным хохотом изобразил знак рукой — вытянул мизинец и указательный палец, подогнув оба средних между ними. Получились импровизированные «рожки».
Тамар Зед побелел. В его взоре, устремленном на варвара, чередовались смятение и гнев. А Брэк возвышался могучим исполином среди замерших солдат и крепчающего ветра. Правую руку он отвел в сторону, дразня сложенным из пальцев символом, во все века обозначающим рогоносца.
— Примерь вот это, магианец, — крикнул он. — Тебе должно быть впору!
И он издевательски продемонстрировал, как это должно выглядеть, приставив рожки к собственному лбу.
Командир гвардейцев ворвался через кольцо своих людей и, вырвав дротик у одного из них, нацелился в Брэка:
— Чертов идиот! Я же велел тебе молчать!
— Стой!
Капитан повернул голову назад. Брэк по-прежнему строил рожки. Приказ отдал Тамар Зед. Бледнее мела, магианец бежал к ним. Он миновал Рушу, который, кажется, начал понимать, что происходит. Кузнец шагнул было вперед, но заметил знак офицера и то, как по нему один из солдат отвел за плечо руку с копьем, острие которого нацелилось Рунге в живот. Кузнец замер.
Тамар подбежал к Брэку. Его темные глаза пылали. Он хлестнул рукой по пальцам варвара, заставляя разжать их. Брэк без единого слова протеста опустил руку, но смеяться не перестал.
— Остерегись, чужак, — сказал Тамар. — Ты нужен Нордике живым. Но я могу иметь собственное мнение на этот счет.
— Ничего ты не можешь. Ты принадлежишь ей и будешь делать, что она велит.
— Как смеешь ты говорить такое перед лицом всех этих людей! — брызгая слюной, зашипел Тамар.
— Все равно они скоро узнают правду. Узнают, кто она на самом деле.
— Ты... — Тамар нервно сглотнул. — Ты... знаешь?
— Да.
— Что еще?...
— Что она вынудила меня прийти в эти края, подстроив так, что я мог выбрать лишь одну дорогу.
Тамар кивнул. Явно эта часть истории не была для него тайной, но тут же вернулся к первоначальной теме. Поскольку многие солдаты слышали насмешки Брэка и теперь смотрели на них двоих с нескрываемым любопытством, магианец, как мог, постарался вернуть себе пошатнувшийся авторитет.
— Я ведь запросто могу кое-что присочинить, сообщив Нордике о произошедшем с тобой досаднейшем несчастном случае. Например, ты пытался бежать, и эти люди во главе с их достойнейшим командиром были вынуждены убить тебя. Как ты выбрался из тоннеля, куда я бросил вас с девчонкой, я не могу сказать, но...
— Она едва не поджарила тебя за это, я слышал, — фыркнул варвар.
Стрела попала в цель — покрывшись потом, Тамар разом утратил высокомерие и браваду.
— Но у меня все еще достаточно власти, чтобы отправить тебя в далекое мрачное путешествие, из которого не возвращаются. Путешествие к смерти. И я сделаю это, если ты не прекратишь свои мерзкие шуточки вроде этих рожек.
— Называй их шуткой, если тебе так нравится, магианец. Носить-то их тебе все равно придется. По-другому и быть не может.
— Лжешь, — прошептал Тамар, его рука рванула кинжал из ножен на поясе. — Ты бы никогда не осмелился на такое, зная, что я сделаю, если застану вас вместе. А уж если бы ты с ней...
— Да как ты можешь сделать хоть что-то самостоятельно? — усмехнулся Брэк. — Не ты управляешь ею, а она — тобой, она и ее отец...
Еще одно меткое попадание. Кровь отлила от лица Тамара Зеда.
— ...А еще хозяин, которому они служат. — Глаза варвара скользнули с Тамара на внимающих гвардейцев. Голос его понизился до гортанного, грудного. — Должен ли я произнести его имя вслух, чтобы доказать, что знаю его?
Щека Тамара задергалась от нервного тика, он едва мог говорить.
— Тот, о ком ты говоришь, не хозяин мне, и его слуги не правят мной.
— Ложь!
— Они мне не правители! — пронзительно взвизгнул магианец, и лезвие его кинжала заплясало у горла Брэка.
Что-то остановило руку Тамара в последнюю секунду, хотя он и успел надавить на нож так сильно, что на шее варвара появилась блестящая капля крови. Элинор тихонько ахнула.
— Ты напуган, варвар, — задыхаясь, проговорил Тамар Зед, почти с надеждой ожидая, что его слова окажутся правдой. — Напуган и пытаешься разозлить меня. Ты не мог быть с Нордикой просто потому, что все это время находился в тоннеле. Потом ты как-то выбрался, а теперь дразнишь меня своими байками. Ведь так, а? Признай это!
Жизнь Брэка висела на волоске — острие кинжала еще на долю миллиметра вдавилось в его плоть. Но отступать было поздно, и варвар решил рискнуть — молниеносным движением вскинул руку и отбросил кинжал. Его удар был столь быстр и точен, что солдаты просто не успели среагировать. Брэк обхватил запястье Тамара и выкручивал его до тех пор, пока кинжал магианца не указал прямо наружу.
— Гляди, придурковатый звездочет! — проорал он. — Он, а не я насмехаюсь над тобой. Расспроси его о наслаждениях, что дарит Нордика. Расспроси его, кто посылал за ним в то время, когда Нордике наскучивало твое общество!
Губы Тамара Зеда задрожали, и на мгновение он превратился в жалкое, безвольное, трусливое существо, каким, вероятно, и был под маской показного высокомерия.
— Неправда, — сказал он. — Она бы никогда...
— Спроси его!
Тамар Зед перевел взгляд на Рунгу. Кузнец попытался изобразить улыбку. Бескровные губы Тамара сжались, взгляд стал злобным и пронизывающим. Неумелая игра Рунги — нервное подрагивание век и явное нежелание встречаться взглядом с магианцем выдали его с головой.
Тамар снова повернулся к Брэку:
— Теперь я знаю, кого следует покарать.
И, пригнувшись, магианец двинулся к Рунге. Он сумел справиться со слабостью, теперь его вела ярость. Кузнец спохватился и попытался удрать, но было слишком поздно — кинжал Тамара Зеда просвистел, описав широкую дугу сверху вниз. Рунга в страхе закричал, выставив перед собою руки, словно они могли остановить сталь... Лезвие вонзилось ему в руку. Потоком хлынула кровь. Солдаты вокруг Брэка разинули рты. Рунга оступился и упал. Тамар выдернул кинжал, стараясь возместить неудачу первого удара следующим, смертельным. И в этот момент, когда внимание окружающих было приковано к схватке, Брэк сделал следующий ход.
Руки его сомкнулись на костлявом запястье стоящего рядом стражника и принялись выкручивать его руки. Не выдержав чудовищного давления, кость затрещала и сломалась. Человек закричал и выронил меч. Брэк подхватил его на лету.
— На землю, девочка! — крикнул он, швырнув Эли
нор на землю рядом с впавшим в беспамятство Дариосом.
А потом варвар громко, радостно засмеялся.
С боевым ревом Брэк принялся прорубать себе дорогу из кольца ошеломленных солдат. У его горла сверкнул наконечник копья. Взмах меча Брэка перерубил древко пополам, острив вошло и вышло из левой глазницы врага. Тот опрокинулся навзничь, увлекая за собой еще двоих стражников. Путь к свободе был открыт, но Брэк не спешил бежать — жажда убийства охватила его. Меч описал огромную дугу. Солдаты в панике разбежались, пытаясь уйти от косы смерти. Двоим не суждено было спастись. Когда они упали, Брэк перепрыгнул через бьющиеся в предсмертных судорогах тела и помчался к запертым воротам.
Солдаты на стенах заметили его маневр. Тут же хлынул смертоносный дождь стрел. Брэк стал петлять, уворачиваясь от летящей смерти. Вот он преодолел половину расстояния, отделяющего его от ворот. Еще четверть...
Рунга тщетно пытался спастись от магианца. Ему повезло: Тамар Зед оставил его в покое и неожиданно, словно вездесущий призрак, встал на пути у Брэка. В развевающемся серебристом одеянии, призрак этот сделал обманный выпад кинжалом, целя Брэку в лицо. Варвар не успел отразить удар мечом, и широкое лезвие прочертило кровавую борозду от скулы до правого уха северянина. Но и самого Тамара Зеда этот удар заставил раскрыться на мгновение.
— Пусть Йог-Саггот залатает твою шкуру, если сумеет! — проревел Брэк, когда смертоносная сталь его клинка вошла в живот магианца. Тамар Зед закричал в агонии и развернулся на месте, медленно оседая.
А Брэк уже несся дальше. Порез на щеке обильно кровоточил, как и другая рана на плече, оставленная слегка задевшей варвара арбалетной стрелой. Но северянин был уже в тени стены, совсем рядом с воротами, где его ждала последняя преграда между ним и армией принца Пеммы — тяжелый дубовый запор. На полной скорости Брэк врезался в ворота. Он подставил левое плечо под брус в месте, где сходились створки ворот, и напрягся, поднимая его. Огромный брус оказался невероятно тяжел. Брзк лишь наполовину выдвинул его из скоб, когда его атаковали стражники. Возле лица северянина мелькнул дротик и с тупым «бум-м-м» вонзился в правую створку ворот. Брус на плече варвара словно налился свинцом. Все тело Брэка содрогнулось от тяжести непосильного груза, но варвар все давил и давил вверх, одновременно размахивая мечом в свободной правой руке.
Надежно прикрытый длинными пиками в руках его подчиненных, на варвара напал командир стражи. Брэк, парируя удар клинка офицера, промахнулся. На лице врага появилась торжествующая ухмылка...
Казалось, время замедлило свой бег в продуваемом ветрами внутреннем дворе замка. Брэк видел, как меч серебристой молнией несется к его горлу, и в этот самый миг он ощутил, как чудовищный вес засова лег на его плечи. Огромный брус вышел из скоб, и Брэк по инерции едва не отлетел от ворот. Чтобы удержаться на ногах, он выгнулся назад, и меч офицера вонзился в освободившийся конец деревянной балки там, где только что была голова варвара. Брус обрушился на землю, раздался нечеловеческий крик боли — офицер лежал на земле, тело его было придавлено тяжелым засовом.
Брэк изо всех сил потянул за железное кольцо, отворяя левую створку ворот, и скользнул в образовавшуюся щель, едва она стала достаточно широка для него.
— Пемма! Принц Пемма! — прокричал Брэк — устрашающе громадный, окровавленный воин, стоящий в открытых воротах, потрясая мечом. Желтые волосы вздымались и опадали волнами, когда варвар сбежал вниз по насыпи.
— Принц! Прикажи своим воинам атаковать ворота, принц! Скорее, пока...
Он остановился как вкопанный и замолчал, эхо его голоса замерло в скалах. В наступившей тишине оглушительно прогремело рычание огромного зверя. Брэком овладел беспредельный ужас.
Нордика Огнегривая не скрывалась внутри своего замка. Она стояла перед варваром. В ее нефритовых глазах отразилось вначале удивление, затем безудержное веселье.
— Я узнал тебя, Ариана! — крикнул Брэк.
— Ну и что это меняет? — засмеялась она. Огненные волосы Нордики плясали на ветру. Левое запястье девушки обвивала тонкая серебристая цепь, другой конец которой крепился к металлическому ошейнику, охватывающему шею Алой Пасти. Огромный пес в возбуждении перебирал лапами, мотал массивной головой и поглядывал на Брэка глазами убийцы.
И тут варвар увидел самое худшее.
Позади Нордики, ниже по склону, на боевом коне сидел принц Пемма. Рядом с ним на открытых носилках лежал его отец Странн. За ними стояло несколько сотен кое-как снаряженных солдат, осадные машины, обоз.
И ни один человек не поднял оружие, чтобы помочь ему...
Брэк понял, что потерпел поражение. Тишина за стенами замка была молчанием разбитой, попавшей в безвыходное положение, запуганной, заколдованной армии.
Ее заколдовала одна худенькая девушка и здоровенная злобная тварь, сидящая на тонкой серебряной цепи.
Картина, увиденная Брэком в этот миг, навсегда запе--чатлелась в его памяти. Мрачный день. Дикие скалистые горы, едва различимые сквозь туман. И — ветер. Ветер, казалось, дул то с одной стороны, то с другой, подымая громадные тучи пыли.
Вначале Брэк не поверил собственным глазам, но постепенно, разглядывая жалкое сборище солдат, вынужден был признать: все, что он видит, — горькая правда.
Вдруг он осознал, что крупицы носящейся в воздухе пыли хлещут и жалят сразу обе половины его лица. Ветер дул одновременно с двух сторон!
Сделав усилие над собой, варвар сосредоточил внимание на Нордике. Она спокойно и уверенно стояла спиной к нему, глядя на варвара через плечо. Глаза ее светились в полумраке зеленоватыми искорками.
Внезапно тело колдуньи замерцало, на глазах утрачивая свою материальность, открывая взору потрясенного северянина другой образ — женщины, еще более прекрасной, чем Нордика. Шелка цвета полуночи облегали ее тело, подчеркивая соблазнительные формы и плавные изгибы. Глаза были темны, как беззвездное зимнее небо, облако черных волос реяло над лицом, на котором изгибались в похотливой улыбке полные губы цвета спелой сливы...
Ариана, Дочь Ада. Точь-в-точь такая, какой он ее помнил. Прекрасная настолько, чтобы без труда соблазнить любого из мужчин. Однажды она пыталась соблазнить и его, но Брэк сумел устоять и отказать ей, несмотря на то, что она обещала северянину все богатства мира в обмен на клятву верности ей и отвратительному богу, которому она служила. Да, это была она, в мерцании иллюзорного образа Нордики. Видели ли это солдаты? Брэк сомневался в этом, — вероятно, эти колдовские штучки предназначались исключительно ему. Ей хотелось, чтобы давний враг посмотрел в ее глаза...
...В глазах этих была одна лишь безмерная, неукротимая ненависть.
Но вот иллюзия развеялась. Казалось, воздух на мгновение помутнел и уплотнился, и вот уже на прежнем месте стояла Нордика. Но глаза ее все еще оставались глазами Арианы.
Варвар с трудом подавил рвущийся из горла крик и проговорил:
— Принц Пемма! Отдай приказ полкам наступать. Вели им атаковать колдунью.
Конь принца бил копытами и фыркал, глаза его вылезали из орбит от страха перед чудовищем, замершим поблизости, свесив влажный красный язык между длинных клыков.
Брэк услышал позади звон металла и обернулся — через открытые ворота высыпали солдаты Нордики. Колдунья повернулась к ним лицом:
— Назад! И оставьте ворота раскрытыми настежь. Поглядим, как чужеземцу удастся поднять против меня этих людей.
Воинство ретировалось обратно во двор. А Нордика вновь, забавляясь, стала разглядывать Брэка. Варвар стиснул меч в руке и двинулся вперед. Он обошел кругом приподнявшегося на задних лапах пса (от Алой Пасти так разило падалью, что его едва не стошнило), миновал колдунью, избегая смотреть в ее полные похоти и звериной злобы глаза, и приблизился к Странну и Пемме.
В своем ратном облачении Повелитель Серебряных Весов выглядел еще более бледным и больным, чем обычно. Он полулежал на носилках, приподнявшись на локте.
Брэк знал — сейчас не время и не место для церемоний и потому спросил напрямик, указывая мечом на шеренги воинов:
— Что это с ними? И что с вами? Ворота открыты, и уж, конечно, одной-единственной женщине не удержать вас, пусть даже и с помощью мерзкой четвероногой твари. Алой Пасти не одолеть целую армию!
Ряды воинов под штандартами Странна стояли, не шелохнувшись. Люди смотрели на северянина с нескрываемой враждебностью.
Брэк понимал, что по какой-то причине боеспособная армия превратилась в скопище трусов; хотя солдаты и не имели представления об истинном лице колдуньи, о том существе, что заняло ее тело и ум во имя своих извращенных целей, они панически боялись исходящей от ее эманации магического всемогущества. Это пугало и Брэка, но оставалась еще надежда, что если солдаты узнают всю правду о «Нордике», то, возможно...
Пемма собирался ответить на вызов Брэка, но Странн опередил его, подавшись вперед на своем походном ложе:
— Знал бы ты, что она говорила им, что обещала...
Как раз это варвар прекрасно мог себе представить, но счел за лучшее притвориться, будто пытается угадать.
— Добычу? Власть? Все это она присвоит себе, не считаясь с теперешними посулами. Я уверен в этом, как и в том, что знаю, кто она на самом деле.
Оба — и Повелитель Странн, и принц Пемма — недоумевающе посмотрели на Брэка, они явно не уловили смысла его последней тирады. Сердце глухо пульсировало внутри могучей грудной клетки варвара, когда он прошествовал мимо коня принца и встал, широко расставив ноги, перед шеренгами солдат, лицом к лицу с офицером, опирающимся на двуручный меч.
— Неужто клятва верности, которую ты приносил своему господину Странну, больше ничего для тебя не значит? Ты уже забыл о ней?
— Отваливай, чужеземец, — скривился офицер. — Здесь командует она.
Брэк, не задумываясь, всадил бы клинок в кишки труса, если бы не одинаковое выражение на лицах сотен солдат вокруг — лихорадочно блестящие глаза, разинутые в возбуждении рты. Выругавшись, варвар повернулся и отошел обратно к Пемме. Пора сделать попытку изменить ситуацию последним откровением. Но прежде чем он решился заговорить, ведьма воздела вверх правую руку, требуя тишины.
Брэк прошептал, глядя снизу вверх на сидящего в седле принца:
— Как, во имя всех богов, она лишила их мужества? Ветер развевал плюмаж на шлеме Пеммы.
— Первое, что заставило солдат умерить пыл, был сам факт, что они сражаются против женщины. Колдунья вышла из замка одна, если не считать псины. И бесполезно было напоминать, что это не просто женщина, а лютый враг. Но окончательно превратила мужчин в стадо овец — на Пемму было жалко смотреть — алчность.
Завлекающий, манящий голос Нордики раздался из-за плеча Брэка:
— Мои обещания вам, солдаты, не пустая похвальба. И не мечты. Это реальность. Старик, возлежащий вон там, на носилках, слаб и близок к смерти. Время его владычества в этой стране истекло, и так тому и быть. Устанавливается новая власть, власть величайшего из богов творенья. Бог сей напрямую общается с людскими сердцами, он знает их сокровеннейшие желания и страсти. И он исполняет их! Вот почему я с гордостью служу Богу Тьмы. Я служу бессмертному Йог-Сагготу!
Нордика замерла, словно живая статуя, с широко раскинутыми руками, величественно прекрасная и ужасающая одновременно. Кое-кто из солдат заволновался, некоторые были откровенно испуганы, услышав имя грозного бога. Но у большинства это вызвало не более чем легкое удивление. Невежественные глупцы, они вытягивали шеи, исполненные внимания, и жаждали узнать, какую выгоду верность Нордике может принести им лично. Брэка замутило от зрелища толпы, охваченной жадностью. Как сквозь вязкую пелену горячечного бреда слушал он разглагольствования колдуньи:
— Для вас не так и важно, какому богу я поклоняюсь. Служите только мне! Покиньте Повелителя Странна, — он безволен и слаб, кровь еле течет по его венам. Я одна владею секретом Цельсуса Гиркануса. Я заполучила его ради осуществления одной великой цели: создать неисчислимые богатства, обратить его в армии невыразимой мощи, которые утвердят господство Темного Владыки на всей Земле, от края до края!
Наконец-то Брэк начал понимать. Септенгундус послал свою дочь захватить тело Нордики, чтобы сделать тайну философского камня достоянием прислужников Йог-Саггота. У Брэка закружилась голова от осознания собственной роли в этом грязном деле. Научившись превращать в золото неблагородные металлы, последователи Темного действительно смогут нанять сколько угодно бойцов и развязать мировую бойню, что, в свою очередь, станет началом долгой и темной ночи греха и власти демонических сил, как и пророчил Несторианец Джером в Ледяном крае.
Под адский аккомпанемент воющего ветра Нордика выкрикивала слова, острыми кинжалами вонзающиеся в мозг варвара:
— Я предложила вам сделку. Выбирайте сами: оставаться вам со Странном, дряхлым и больным, штурмовать мою цитадель, рисковать своими жизнями в безнадежной схватке с моими людьми и этой милой маленькой зверюшкой, — на конце серебряной цепи шевельнулся Алая Пасть, с челюстей его стекала слюна, — или последовать за мной. Следуйте за мной, ибо я владею секретом, который маги и мистики тщились разгадать век за веком! Следуйте за мной, и ваше богатство, ваша сила, ваша власть будут беспредельны! Ваше небольшое воинство станет ядром могучей силы, покоряющей города и царства от Черных Столбов до Гор Дыма и от Ледяного края до знойного Курдистана. Мы овладеем всем миром!
«В угоду Йог-Сагготу!» — в ужасе звучало в мозгу желтоволосого северянина, но рот его так и остался закрытым.
Нефритовые глаза колдуньи заглядывали, казалось, в лицо каждому из солдат, искушающие, дразняще-яркие.
— Кто последует за мной? — вскричала она. — Кто последует за мной, чтобы править миром?!
Странн жадно хватал ртом воздух. Ветер стонал и завывал. Солдаты переминались с ноги на ногу. Из задних рядов послышался голос:
— Откуда нам знать, есть ли у тебя на самом деле разгадка великой тайны алхимии?
— Наверняка нету, — пробасил кто-то еще. — Ее не существует.
Рыжебородый солдат, чуть ли не на целую голову возвышающийся над своими соседями, потряс кулаками:
— А я говорю, надо рискнуть! Я слыхом не слыхивал об этом ее божестве, но, даже если десятая часть ее посулов правда, каждый из нас станет богат, что твой вельможа. По-моему, надо пользоваться шансом, и пусть пропадет пропадом Повелитель Странн!
Войско нестройным гулом выразило свое согласие. Лишь редкий солдат отрицательно качал головой или скептически поджимал губы, подозревая, что за щедрыми приманками ведьмы кроется злое коварство.
Странн, собравшись с силами, приподнялся на носилках лицом к своим воинам. Он смертельно побледнел, но голос его был тверд, звонок и силен.
— Предать меня сейчас — значит предать больше, чем престол, которым я владею. Вы предаете народ этой страны, а возможно, и всех стран мира! Ваш же собственный народ доверил вам выжечь этот гадюшник колдовства и убийств. Мне приходилось кое-что слышать о боге, которому она поклоняется. Дрянь и мерзость! Не слушайте ее, заклинаю вас. Подымите свои мечи и отправьте ее в ад, из которого эта змея выползла!
Задохнувшись, Странн упал на носилки. Пемма соскочил с коня и подбежал к отцу, опустился около него на колени. Страдание исказило его широкое простое лицо.
Брэк наблюдал за солдатами. Ответом на речь Странна был взрыв издевательских возгласов, свиста и хохота. Нордика решила воспользоваться полученным преимуществом. Она резко дернула серебряную цепь.
Алая Пасть вскочил на ноги. Солдаты передних шеренг отпрянули. Нордика торжествующе рассмеялась.
— Ну? — Голос ее стал требовательным. — За кем вы пойдете? За мной? Или за этим слабоумным стариком? Пусть нерешительные стоят на месте. Те же, кто завтра собирается отправиться со мною завоевывать царства земные, бросайте оружие, разворачивайтесь и ступайте по домам.
Рыжебородый наемник заорал:
— Можешь считать меня первым! До тошноты надоело рисковать шкурой за короля, который настолько слаб, что сам не может встать с кровати. Мне нет дела до богов, но отсюда я ухожу с радостью!
Сказав так, он швырнул оземь свое копье, следом за ним полетел меч. Затем он повернулся кругом и плечами проложил себе дорогу через шеренги воинов. Немало голов повернулось ему вслед. Тощий нескладный солдат с придурковатым лицом захихикал, но ветер преобразил его смех в такой зловещий звук, что улыбка мигом слетела с выпяченных слюнявых губ. Солдат сорвал с головы шлем и, кинув его вместе с мечом поверх оружия рыжебородого, побежал следом за ним.
— Стоять!
Гром голоса Брэка заставил предателей остановиться и обернуться.
— В отличие от вас я знаю, каков из себя Йог-Саггот, — прокричал он. — Я едва не стал жертвой на его алтаре. В посулах и клятвах этой женщины — смертельный яд. Думаю, вы не забыли еще внезапную перемену в поведении дочери алхимика?
Кивки, гомон, утвердительные возгласы.
— Кое-кто подозревал, что Нордика Огнегривая одержима. Так и есть. Эта женщина не Нордика. В теле Нордики, да, но этим и заканчивается сходство. На самом деле это самая отвратительная из когда-либо существовавших на земле ведьм, дочь чародея — наместника Бога Тьмы. Она завладела телом Нордики, призвала своих слуг — магианца да эту чертову псину—и занялась развращением душ, товара, который покупает Йог-Саггот. Не знаю, как она проведала о Цельсусе Гирканусе и его изысканиях, но при ее даре предвидения...
— Осторожней, Брэк, — змеиным шипением в вое ветра прошелестели слова Нордики.
Варвар бросил на нее косой взгляд и едва не ослеп от испепеляющего пламени, горящего в нефритовых очах. Сопротивляясь накатывающему головокружению, варвар прорычал:
— Остерегаться? Ради чего? Ведь я был мертв уже в тот самый момент, когда ты обнаружила меня на дороге в горах, не так ли, Ариана?
— Задолго до этого... Отец ведь предупреждал тебя.
— А тебе представился такой удобный случай отомстить собственноручно...
Его речь прервалась, лицо покрылось крупными каплями пота. Варвара снова замутило.
Во время обмена репликами с колдуньей он перестал обращать внимание на солдат. А между тем вслед за откровенно смеющимся рыжебородым и его недоумком-приятелем и другие в маленькой армии Повелителя Странна стали потрясать в его сторону кулаками, отпускать нелестные замечания насчет дикарского вида и поведения. Но что хуже всего — солдаты смеялись. Они не верили словам северянина.
— Говорю вам, она поведет вас на смерть! — кричал Брэк. — Послушайте же меня! Послушайте...
Бесполезно.
Вначале по одному, потом небольшими группами солдаты начали складывать оружие в быстро растущие на земле кучи и уходить вниз по дороге. Некоторые бахвалились и ерничали. Другие старались тихонько улизнуть. Когда целая шеренга, распавшись, присоединилась к потоку людей, удаляющихся по склону холма, Брэк, не в силах больше этого выносить, яростно взревел. Кровавая пелена заволокла глаза...
Алая Пасть бросился наперерез атакующему варвару, оскаленные зубы сверкнули одновременно с мечом северянина, нацеленным в грудь колдунье.
Нордика резко дернула цепь, выплюнув слово, которого Брэк не понял, и пес тут же изменил направление. За считанные мгновения он, взрывая когтями землю, преодолел расстояние до Странна и его коленопреклоненного сына.
— Ударь меня, и моя рука выпустит цепь, — медленно произнесла Нордика. — Первым умрет Странн. Потом его сын.
Меч в руке Брэка налился свинцом. В голове варвара запульсировало, глаза заслезились, во рту пересохло. И вдруг реальность стала ужасней ночного кошмара — он увидел, как плоть оплывает с лица Нордики Огнегривой, будто тающий воск. И под нею проступил костяной оскал черепа...
Брэк провел ладонью по глазам. Страшное видение исчезло. Огромные, горящие, как черные солнца, страстные глаза Арианы заглянули, обжигая болью, прямо в его смятенное сознание. Страдая от невыносимой боли, великан выронил меч, закрыл ладонями глазницы и зарычал, как попавший в западню хищник.
Иллюзия рассеялась, давление на его мозг ослабло. Варвар убрал руки от лица и поднял голову, тяжело дыша. Нефритовые глаза Нордики смотрели на него с холодной уверенностью.
— Пусть разум, а не ненависть ведет тебя, Брэк, — прошептала она, — я и сама не испытываю к тебе ничего, кроме ненависти за... прошлое, но ты все еще мне нужен. — Она указала рукой на хмурящиеся небеса, по которым ветер гнал клочья тумана. — К наступлению ночи сезонные ветры достигнут пика своей силы. Она понадобится мне для проведения ритуала. Сегодня вечером я намереваюсь произвести трансмутацию — первую из многих — свинца в золото и тем самым тысячекратно усилить мощь Йог-Саггота. Что ты выберешь — твою жизнь или их?
Странн слабо запротестовал:
— Не слушай ведьму, Брэк! Убей ее!
Алая Пасть натянул цепь, когти выдрали внушительный кусок дерна. Пемма пребывал в нерешительности, он переводил взгляд со своего отца на Брэка и обратно. В голосе Нордики зазвучало нетерпение:
— Так что же, Брэк? Мне спустить пса, или ты отправишься со мной и исполнишь отведенную тебе роль?
Варвар стоял перед ведьмой, в мозгу его затеяли пляску черный страх и красная ярость. Но воин быстро взял себя в руки.
— Оставь их в покое, — приказал он.
Нордика улыбнулась:
— Договорились. Это будет моя часть сделки.
— Нет, во имя богов войны! — заорал Пемма. — Даже если это будет стоить жизни моему отцу, я не могу стоять как трус и... Брэк!
Варвар, наподдав упавший в пыль меч, повернулся и направился к воротам замка.
— Брэк! — снова позвал Пемма.
Варвар даже не обернулся. Он миновал высокие ворота, за проход через которые так жестоко сражался еще совсем недавно. Завывания ветра поглотили последний призыв принца. Вслед за этим прозвенел веселый смех Нордики, идущей позади него с Алой Пастью на поводке.
Горечь сокрушительного поражения навалилась на Брэка, помутила рассудок, притупила ощущения. Он вскользь отметил, как с треском захлопнулись ворота, встал на место массивный дубовый засов. И тут — о ужас среди ужасов! — он услышал приказ ведьмы:
— К бойницам, лучники! Убейте обоих правителей, пока они не удрали. По кошельку серебра тем двоим, чьи стрелы уложат Пемму и Странна. Во славу Темного Владыки!
Во дворе воцарился хаос. Лучники заспешили вверх по лестницам. А в Брэке проснулся берсерк: словно громадный ослепший зверь, он водил головой из стороны в сторону, пока глаза не отыскали стоящую у ворот Нордику.
Защелкали тетивы, запели на ветру стрелы.
— Лживая сука! — в исступлении проревел варвар. — Ты же поклялась...
—Моя госпожа!
— Попали? — вскинула голову кверху колдунья.
Солдат прокричал из-за зубца стены:
— Оба — и Странн, и его сын — упали, пораженные
стрелами.
— Тварь из ада! — орал Брэк, бегом направившись к Нордике. — Дьявольское отродье!
Сбегавшиеся со всех сторон воины окружили его и принялись избивать. Варвар бешено сопротивлялся, но вот враги схватили его за плечи, руки, нога. Удар за ударом сыпался на его голову.
Ветер теперь неистово завывал в его мозгу. И, заглушая его, истерично хохотала женщина:
— Слишком поздно, Брэк, слишком поздно. Я так долго ждала этого дня. Стремилась к нему с той самой минуты, когда ты отвернулся от меня в Ледовом крае и послал в преддверье ада с отцовским кинжалом в спине. Его магический талант и воля Йог-Саггота вернули меня к жизни, чтобы снова послужить тьме. Сегодня круг замкнется.
— Ариана? — хрипел в полубеспамятстве варвар. — Это ты, Ариана?
— Да, да! Нынче же вечером я призову четыре ветра и превращу свинец в золото, взяв для этого твою жизнь. Ты слышал слова моего отца Септенгундуса: «Я последую за тобой». То была не пустая угроза.
Почти как избавление воспринял Брэк тьму, в которую его погрузили удары и пинки стражников.
— ...Проснись, проснись, проснись, проснись, проснись...
То громче, то тише, голос пульсировал в голове варвара гулким эхом. Брэк пошевелил опухшим языком. Нужно было найти выход из густой холодной темноты, окутывающей его. Он почувствовал: что-то удерживает его руки. И открыл глаза.
Тьма рассеялась. Охранник, державший Брэка сзади, воскликнул:
— Госпожа! Желтоволосый воин пришел в себя.
И тут к северянину вернулась память, ворвавшаяся в мозг вихрем, сметающим все на своем пути.
Он медленно выпрямился и огляделся вокруг. Ветер тут же нанес ему пощечину. Внутри у Брэка все похолодело, когда он понял, где и в каком окружении находится.
Зал был большим и круглым. Через одну из арок Брэку были- видны острые пики гор, почти черные в сероватом полумраке уходящего дня. Комната казалась очень просторной и высокой. Судя по открывавшемуся отсюда пейзажу, она располагалась в самой верхней части замка.
Сквозь арки порывами налетал ветер. Воздушные вихри образовывали то тут, то там ясно различимые облачка молочного цвета. Они исчезали почти в ту же секунду, как и возникали. Казалось, бурлящий воздух живет какой-то жуткой, сверхъестественной жизнью.
Варвара ждало очередное потрясение, когда он заметил, что в каждой из колонн, поддерживающих арки, выдолблена ниша. И в каждой нише, тараща каменные глаза, в ярости стиснув каменные кулаки и злобно искривив рот, стоял идол Йог-Саггота.
На полу из грубо обтесанного камня был начерчен огромный белый меловой круг. Особой формы кресты были расположены по его краю на равных расстояниях друг от друга. Один из них был начертан прямо перед ступнями Брэка.
Напротив него по другую сторону круга был нарисован еще один подобный знак. За ним, хотя и не связанный, подобно Брэку, но под охраной троих солдат, чьи копья упирались ему в спину, стоял Рунга. Рана на руке кузнеца была забинтована полоской льняной ткани, глаза его были мутными от страха.
Слева от варвара, рядом с другим крестом, стоял, пошатываясь, старый морской волк Дариос, борода его полоскалась на ветру. Трое вооруженных воинов присматривали за ним. И еще одна такая же троица стерегла Элинор, стоявшую по правую руку от Брэка.
Ему не понадобилось много времени, чтобы понять страшное предназначение круга с крестообразными метками и стоящих за ними людей.
Четыре жертвы замерли у символического изображения круга творения, каждая с той стороны, откуда дул один из четырех ветров земных.
В центре круга находился низкий и плоский каменный пьедестал. Вокруг него и на лучах от центра к краю круга был устроен целый лабиринт магических символов. Варвар тщетно пытался сообразить, что же могут обозначать все эти пентаграммы и многолучевые звезды.
С очередным стенающим воздушным вихрем в зале появилась Нордика. Лицо ее было белым, и еще белее казалось надетое на нее платье. Волосы развевались за ее спиной знаменем цвета запекшейся крови. Она стояла босой, держа в руках небольшой кирпичик серого металла. Лицо колдуньи выглядело абсолютно бесстрастным.
Она медленно прошествовала к центру круга и положила слиток на каменное возвышение, неотрывно глядя на него. Ветер играл подолом ее платья, дергая его то в одну, то в другую сторону и завывая с каждой секундой все громче и громче.
Голова ведьмы медленно-медленно поднялась. Нордика развернулась.
Посмотрела на Брзка. Алые губы едва заметно изогнулись, но и это мимолетное движение было для варвара красноречивее любых слов. Он узнал улыбку Арианы — улыбку радости, триумфа и наслаждения местью.
Нефритовые глаза Нордики были необычайно темны. Брэк ощутил отчаяние и бессилие, когда невозмутимый взгляд этих глаз настиг его.
Ариана победила. Он знал это. И она знала, что он это знает, но лишний раз убедилась в этом, заглянув в его глаза.
Тут и там варвар различал завихрения воздуха, миниатюрные смерчи, отливавшие перламутром облачка и другие порождения воздушных волн, — казалось, ветры жаждут принять осязаемую форму.
Рунга негромко заныл; один из стражей отвесил ему оплеуху. Эти движения положили конец ледяной невозмутимости Нордики. Она бешено сверкнула глазами. Двое гвардейцев тут же схватили Рушу, не давая тому пошевелиться. Кузнец поневоле затих.
Одного взгляда на Элинор оказалось достаточно, чтобы понять, в каком смятении и ужасе пребывает юная пастушка. Но она всеми силами старалась сохранить самообладание и не уподобиться Рунге.
Брэк ужасно страдал. Причиной тому были не удерживающие его путы и стражники, даже не страх — варвар слишком устал, чтобы помнить об этом. Нет, он мучился оттого, что столько было выиграно боев, столько перенесено тягот, и все впустую.
Свинцовый брусок зловеще поблескивал на пьедестале. Один лишь Дариос был избавлен судьбой от необходимости лицезреть его, — на щеках так и не пришедшего в себя моряка по-прежнему горел лихорадочный румянец, а сам он обвис в крепких руках приставленных к нему стражей.
Нордика вскинула вверх правую руку и медленно повела ею в сторону вонзающихся в небеса гор, что виднелись сквозь арочный проем. Она заговорила. Губы едва шевелились, но, странно, Брэк отчетливо слышал каждое слово, несмотря на душераздирающий вой ветра, достигшего уже такой силы, что держащие пленников воины не могли сохранять выправку и слегка пригнулись для сохранения равновесия. Лишь Нордику буря ничуть не трогала.
— Великим именем Йог-Саггота, Бога Тьмы, я заклинаю четыре ветра, — нараспев декламировала она, уткнув вытянутый указательный палец в бурлящее небо. — Слейтесь воедино и даруйте мне могущество. Четыре ветра из глубин времени... Четыре ветра от истоков творения... Четыре ветра из черной бездны за краем жизни, где властвует Темный мой Господин... Четыре ветра, придите!
На комнату обрушился шквал. Каменный пол заходил ходуном. Или Брэку просто почудилось?
— Йог-Саггот посылает северный ветер! — пела колдунья. — Посылает студеный ветер голубых северных льдов!
В арке позади Рунги застонал, забесновался ураган. Брэк ощутил на груди его леденящее дыхание. Зал словно поплыл в синеватом тумане.
— Йог-Саггот шлет южный ветер, — выла Нордика, — зеленый ветер зноя и разложения!
Обжигающее марево горячего воздуха затопило комнату^ неся с собою отвратительное зловоние органических останков, веками копившихся в пропитанных сыростью джунглях. Одного из охранников Брэка затошнило.
— Йог-Саггот посылает ветер с востока! Ярко-красный ветер маковой отравы!
Элинор и ее стражи покачнулись, когда в арку за их спинами ворвался ветер, дохнувший нездоровым приторно-сладким ароматом.
— И западный ветер насылает Йог-Саггот! Черный смерч с самого края земли!
Троица держащих одноногого моряка солдат исчезла в облаке чернильного цвета. Извиваясь и кружась, облако потянулось к центральному возвышению. Одно мгновение — и весь зал оказался втянут в ревущий смерч.
Диковинные радужные мушки заплясали у Брэка перед глазами, и в сердцевине искрящейся многоцветной дымки стало возникать изображение...
Бритый череп.
Орлиный нос.
Поджатые тонкие губы.
Сердце варвара неистово заколотилось в неожиданно ставшей тесной груди. Затем пришел страх. Страх...
В воздушных завихрениях сформировались глаза, большие, темные, с огромными зрачками, окруженные бугристой коркой иссеченной шрамами кожи. Во взгляде этих немигающих глаз, уставившихся на Брэка, светилось торжество...
Вслед за отдельными чертами материализовалось все лицо, и варвар увидел кожу, живущую жизнью судорожно извивающихся, переплетенных человеческих фигур. Из буйства колдовской бури Септенгундус, Наместник Зла на Земле, довольно взирал на мучения Брэка и остальных жертв.
Продолжалась отвратительная пляска бьющихся в корчах фигур, пронзительные застывшие глаза обозревали зал СКЁОЗЬ колышущуюся мглу. Выражение призрачного лица показало, что колдун остался доволен работой своей дочери.
В нечеловеческом веселье кружились воронки смерчей. Сквозь завывания ярящихся ветров Брэк услышал глумливый, издевательский смех Септенгундуса. Колдун явно смеялся над ним, и ему было отчего торжествовать: после долгих мытарств и бесполезной борьбы варвар попал-таки прямо в лапы Йог-Саггота, не достойного зваться богом. В ушах северянина загремел голос: «Я буду там!»
Брэк изо всех сил зажмурил глаза. Когда он вновь открыл их, одна только Нордика стояла в центре смерча, где царил абсолютный штиль — белое платье висело свободно, не развевались гнездом черных змей волосы. Вытянув руки по направлению к великану-варвару, Нордика воззвала:
— Во славу Йог-Саггота — соединись, южный ветер, с землей, вдохни в золото жизнь!
Брэк ощутил легкое покалывание в ногах, очень скоро перешедшее в жгучую боль. Она быстро распространялась вверх по телу, обволакивая его паутиной страдания.
Нордика повернулась к Дариосу:
— Во славу Йог-Саггота — слейся, западный ветер, с водою. Вдохни в золото жизнь!
Моряк протяжно и жалобно закричал, его и без того хилое тело прямо на глазах еще более поникло и сжалось.
— Во славу Йог-Саггота — соединись, северный ветер, с огнем, вдохни в золото жизнь!
Зарыдал и задергался Рунга. Крупные слезы покатились по его щекам, скрюченные руки стиснули бока.
— Во славу Йог-Саггота — восточный ветер, соединись с воздухом, вдохни в золото жизнь!
Элинор застонала и упала бы вперед, если бы один из насмерть перепуганных стражей не подхватил ее.
— Земля! Воздух! Огонь! Вода! Превращенье, начнись! Соберитесь, ветры! Дуйте, жгите, вдохните в золото жизнь!
Брэк чувствовал, что слабеет с каждой секундой. Голова отяжелела, в висках стучало, заволокло мутной пеленой глаза. Ноги стали ватными и подгибались, как у недавно начавшего ходить младенца.
Серая свинцовая чушка на темном постаменте начала излучать слабое желтое свечение, она словно стала наливаться жизненной силой. Той самой силой, что утекала, подобно песку, струящемуся в колбе часов, из тела, высасываемая ветрами. Варвар больше не чувствовал своего тела, он казался себе существом, состоящим из какого-то желеобразного вещества наподобие костного мозга. Когда жизнь его будет выпита до капли, от него, должно быть, останется только бесформенное склизкое пятно на мраморном полу.
Нечто подобное ощущали и три другие жертвы. Они все больше бледнели и даже, казалось, уменьшались в размерах. Потоки беснующегося воздуха сгустились в плотную непрозрачную пелену. Комнату опять закачало, на этот раз сильнее. Брэку показалось, что он слышит отдаленный грохот. Похоже было, будто весь замок сотрясался до самого основания. Борясь со слабостью, варвар продолжал держать голову высоко поднятой и в какой-то момент заметил извилистую трещину, открывшуюся в камне, венчающем арку позади Рунги. Где-то выругался охранник. Видимо, он тоже увидел трещину и понял, какую угрозу может представлять разбушевавшаяся стихия.
Лицо Нордики было озарено желтым сиянием, исходящим от слитка на возвышении, и кроме него, она ничего вокруг не желала видеть.
— Ветры, ветры, возьмите жизнь от живых! Ветры, вдохните жизнь в мертвую вещь! Ветры, отнимите силу у огня и воздуха, земли и воды. Превратите низменный свинец в пламенеющее злато, дабы грядущее владычество Йог-Саггота не знало границ!
Золотое свечение стало еще интенсивней.
И еще. По поверхности бруска пошли ярко-желтые полосы и пятна. Он преображался на глазах.
Нордика нависла над слитком, ее руки стали как птичьи когти, голос ее потерялся в кошмарном реве торнадо, объединившего все ветры небес.
Брэк почувствовал: еще чуть-чуть и он упадет. Сила, держащая его на ногах, все быстрей утекала через зал и подпитывала светящийся брусок. Он уже распрощался с надеждой, понимая, что конец его близок, да и остальных пленных — тоже.
И все-таки какая-то дикая жажда жизни, впитанный с молоком матери на северных равнинах инстинкт не позволял варвару окончательно сдаться. Тускнеющее сознание слепо искало выход, выход или хотя бы какое-то оружие, чтобы убить себя и Норди... нет-нет, Ариану!
Впрочем, Брэк был уже слишком слаб, чтобы сражаться. Адские вихри истрепали его, словно огромные безжалостные руки. Осталось совсем мало времени... Но уступить и позволить перекачать его жизненную силу в дурацкий свинцовый брусок, который потом пойдет на покупку новых жизней, новых душ, новой мощи для Темного бога... Ну уж нет!
Раскачиваясь, Нордика медленно двинулась вокруг каменного возвышения, делая руками непонятные для варвара пассы. Губы ее шевелились, но Брэк не расслышал ни единого слова в неистовом буйстве ветра.
Небо снаружи потемнело, каменный пол и стены опять содрогнулись.
И вдруг Брэка озарило. Он вспомнил.
Вспомнил, ибо проклял тот день, когда прибыл (был силой принужден прибыть) в это заколдованное королевство.
Он вспомнил крик в колодце Червя Червей, вспомнил, как едва не окончилась трагедией попытка спасения Элинор, вспомнил, как в руку его влилась неведомая сила... И вспомнил предполагаемый источник этой силы — разум, способный путешествовать далеко за пределы собственного тела.
Губы варвара гротескно изогнулись: в глубине колодца обитал Цельсус Гирканус.
Безумный, да.
Но живой.
И Нордика — конечно, если хоть малая толика настоящей Нордики еще присутствовала в ее теле, захваченном Арианой, — была к этому не готова.
— Амброз?
Брэк попытался мысленно дотянуться до отшельника, до его всепроникающего разума. Он постарался воскресить в уме образ восседающего на каменной колонне старца с каменным крестом на шнурке вокруг шеи.
— Амброз? Амброз?!
Порывы сатанински завывающего ветра колотили варвара похлеще кулаков великанов.
— Амброз? Амброз? Отзовись, услышь меня, где же ты?!
Спустя несколько бесконечных мгновений, когда Брэк утратил уже всякую надежду, он услышал голос, доносившийся словно издалека:
— Я здесь.
Казалось, даже боль и растущая беспомощность, сжавшие его в тисках, немного отступили. Фигура Нордики, кружащей около камня, где наливался ярко-желтым сиянием слиток, расплылась перед глазами. Брэк смотрел теперь внутрь себя и взывал к таинственному чародею:
— Помоги нам, если действительно обладаешь силой, дарованной Безымянным богом. Помоги нам, пока мы еще не умерли, а она не пронеслась вместе с отцом на черном жеребце новой власти над всей землей.
Далекий бесстрастный голос отвечал:
— Сила Безымянного бога есть во мне, я попытаюсь. Вопрошай.
— В колодце... в колодце Червя... — Брэк с трудом поддерживал контакт, ибо проник в такие сферы, сути которых не понимал. — ...живет старик. Сумасшедший. Полумертвый. Перемести его оттуда той силою, какой ты или твой бог подпитывали мою руку в тот первый день. Перенеси его сюда из пещеры и доставь в этот зал прежде, чем мы погибнем.
Ответ пришел немедленно и был настолько резким, что Брэку показалось, будто в череп ему вонзилась огненная игла:
— Нет!!! Это чересчур тяжело для меня. Силы мои не те, что прежде. Я стар. Я не смогу ни извлечь безумца из подземелья, ни перенести на такое расстояние.
Магические заклинания Нордики перешли в долгий истошный крик, перекрывший даже ветер. Рунга бухнулся на колени, сложив руки в бесплодной мольбе, а сила жизни тем временем покидала его. Дариос был уже мертв, он распластался на спине. Его рот безвольно приоткрылся. Элинор удерживали в вертикальном положении лишь ее скованные ужасом стражи. Если бы не подергивание ее головы, она тоже выглядела бы мертвой.
Комната постепенно заполнялась ослепительным желтым светом. От него было больно глазам. И еще быстрее полилась жизненная сила жертв в преображающийся слиток.
— Доставь алхимика! — из последних сил безмолвно молил Брэк. — Попробуй, мистик! Сожми свой крест! Помолись! Попроси своего бога, если нужно, но попробуй! Иначе силы зла вырвутся и затопят мир!
Сквозь гулкую пустоту далеким эхом донесся до него ответ:
— Мне не хватит сил.
— Но хоть попытайся, пока на мир еще не пала тьма!!!
Вдруг связь с отшельником исчезла. На Брэка вновь
накатила слабость, куда большая, чем прежде, но ему было уже все равно. Каждый член тела налился неимоверной тяжестью.
Он утратил контакт.
— Амброз... Амброз...
Все напрасно. Все тело Брэка пронзила боль. Низкий, дикий стон отчаяния сорвался с его губ, и варвар отдал себя во власть ветров.
Еще одна трещина рассекла камень, на сей раз в арке позади Элинор. Она была значительно шире первой. Вниз посыпалась пыль и каменная крошка.
Один из солдат попытался криком предупредить Нордику, но та не слышала. Без остатка отдавшись мерзкому противоестественному ритуалу, она кружила около претерпевающего метаморфозу слитка ожившей золотой статуей.
Прямо под ноги Брэку подкатился камень. Только варвар успел подумать, что комната долго не выдержит, как его скрутил жуткий приступ боли. Северянин запрокинул голову назад и закричал.
Стражники шарахнулись от него, столкнувшись друг с другом. Брэк опустился на колени и сжал ладонями виски, когда пульсация боли в его голове стала непереносимой.
Несмотря на боль, Брэк заметил, что лицо Нордики скривилось в ухмылке. Глаза ее были чернее ночи. То были глаза Арианы...
Боль, терзающая варвара, удвоилась.
Утроилась.
Еще утроилась...
В этот миг его гаснущее сознание прорвалось сквозь незримую стену, и он услыхал мысленную речь Амброза:
— Он явится. Пусть я умру, но доставлю к вам алхимика, как того желает Безымянный бог. Боль жжет меня, терзает, но он уже покинул колодец, готовься! Алхимик...
— Эй, женщина! — закричал Брэк. Он заполз в круг. — Нордика, Ариана, колдунья или как там ты себя называешь, послушай меня!
Заметив приближающегося к ней Брэка, она отдала солдатам приказ, которого варвар не расслышал. Внезапно в Брэка влилась волна мощи, которая все росла и росла, в противовес иссушающей силе ветров.
На солдат теперь можно было не обращать внимания: они никак не могли справиться со страхом, куда там заставить непослушные руки и ноги исполнять приказы!
Пол зала покрылся сетью трещин. Раздался грохот — это с одной из арок обрушился массивный камень.
— Эй, женщина! — завопил Брэк. — Колдунья! У тебя никудышная магия, моя куда сильнее!.. — Его тело обожгло чудовищной болью. — Я способен оживлять умерших, и сейчас ты встретишься с вызванным мною из загробного мира человеком, которого убила когда-то...
Перед глазами Брэка полыхнул белый огонь, и варвар на мгновение ослеп.
И в тот же миг ветры стихли.
Стоило Брэку вновь обрести зрение, как он во все глаза уставился в центр круга. Там, рядом с возвышением, на котором лежал слиток металла, быстро тускнея и покрываясь серо-черными разводами, в невесть откуда взявшемся белом мерцающем облаке возник торс... руки... ноги...
Из незримого далека проник в сознание Брэка мучительный стон Амброза Столпника, а в зале полностью материализовалась фигура Цельсуса Гиркануса.
— Отец... — Нордика завизжала. — Отец мой, Септенгундус, помоги мне!
— Где я?.. Где?.. — забормотал безумный старик-алхимик, крутя головой. Но вот глаза его остановились на лице Нордики, и его мозг, попавший в плен сумасшествия, не выдержав, сломался. Неповоротливый обложенный язык облизал потрескавшиеся, иссохшие губы. Цельсус Гирканус пришел в себя:
— Нордика! Плоть от плоти моей. Плоть моя, пораженная злом. Собственная плоть моя, возжелавшая смерти родному отцу, — ты ли это?
Старик часто-часто заморгал.
— Что-то в тебе не то, Нордика... Твои глаза. Эти глаза, они не принадлежат моей дочери. Я... Да! Я узнаю этот взгляд...
Один неверный шаг вперед.
— Именно такими стали твои глаза как раз перед тем, как ты постаралась уничтожить меня, девочка. Впрочем, ты ведь больше не моя девочка, верно? От дочери моей осталось лишь тело. Так кто же ты?
Скрюченными в когтистые звериные лапы руками Цельсус Гирканус потянулся к горлу девушки.
Колдунья снова воззвала к Септенгундусу. Ее дикий вопль потонул в раскате грома.
Покоящийся на пьедестале свинцовый брусок раскололся пополам. За считанные секунды, в сопровождении раскатистого, рвущего уши «бум-м-м!», слиток рассыпался в- пыль, а стихшие при появлении Цельсуса Гиркануса четыре вселенских ветра обрушились на центр зала. Где-то далеко с внезапным облегчением простонал Амброз.
Не успел еще стихнуть гром, как варвар, развернувшись, бросился на своих пленителей. Разорвав путы с помощью вновь обретенной силы, он схватился с одним из них и вырвал из его рук копье. Северянин в эти минуты больше походил на хищного зверя, чем на человека: полусогнутые ноги, вжатая в плечи голова, оскаленные зубы, взгляд исподлобья, злобные гримасы.
Стены зала, величественная аркада, начали рушиться. Вздыбился под ногами растрескавшийся пол. Уже на бегу Брэк увидел, как огромный валун, падая, превратил в кровавое месиво одного из солдат и беднягу Дариоса.
У края очерченного мелом круга Брэк столкнулся еще с одним солдатом. Обезумевший от страха, тот бросился на варвара, дико размахивая мечом. Брэк, даже не притормозив, всадил ему в живот копье, выдернул и помчался дальше. Он подбежал к лежащей на полу девушке, подхватил ее на руки и, забросив на плечо безвольное тело, пустился в том направлении, где, по его представлениям, была лестница.
Ветры бушевали, разнося в клочья каменный чертог. Градом сыпались камни. Еще секунда — и здесь не останется ничего, кроме руин.
Бегущий варвар столкнулся с кем-то и увидел, что это Рунга...
Дородный кузнец замолотил массивными кулаками. Он тоже спешил к лестнице. Обремененный телом пастушки, Брэк ухитрился перехватить копье и воткнуть его глубоко в брюхо предателя. Рунга с криком повалился назад, увлекая оружие за собой. Фонтаном брызнувшая кровь залила плечо Брэка чем-то теплым и липким. Какой-то горе-вояка сломя голову пронесся мимо, но споткнулся на первых ступенях ведущего вниз марша и с жутким криком полетел в темноту.
Стены по бокам спускающегося по ступенькам варвара были каменными, но раскачивались и тряслись, словно шелковые драпировки. У поворота лестницы Брэк обнаружил упавшего солдата. Тот валялся на площадке со сломанной шеей. Брэк остановился, подхватил его меч и побежал дальше. Казалось, лестнице не будет конца.
Усталость все больше давала о себе знать. Наконец впереди забрезжил свет.
Едва не закричав от облегчения, Брэк доковылял до дверей, ведущих на стену замка. Вдалеке виднелась лестница, ведущая во внутренний двор. А оттуда было рукой подать до высоких дубовых ворот. Они были распахнуты разбегающимися в разные стороны, как стая спасающихся в панике крыс, воинами колдуньи.
Элинор начала подавать признаки жизни. Брэк остановился, опустил девушку и поставил на ноги, придерживая, пока она окончательно не пришла в себя.
— Можешь идти, девочка? Мы уже практически на свободе.
— Постараюсь. Поддержи меня за руку — это вся помощь, какая мне требуется.
— Нужно спешить, не то ветры разнесут башню, да и весь замок прежде, чем мы окажемся вне пределов их досягаемости.
Оглушительный грохот заглушил последние слова северянина. Он резко обернулся к башне, где располагался зал тысячи арок. Его больше не существовало, вся верхняя часть башни обрушилась в узкое ущелье позади замка.
— Все, ее больше нет. Мертва и похоронена. И ее магия — вместе с ней, — выдохнул Брэк, не вполне сознавая в окружающем его хаосе, кого имел в виду — Нордику, Ариану или обеих вместе. — Нам всего-то и осталось — выбраться отсюда живыми.
Схватив Элинор за руку, он бросился бежать. Половина пути была позади, когда варвар вдруг почувствовал ужасающе знакомое зловоние. Он резко затормозил, бросая по сторонам затравленные взгляды. Неужто им так и не суждено спастись?
Сзади, от той же двери, которую они сами только что миновали, сверкая глазищами и скаля зубы, несся Алая Пасть.
Единственным оружием Брэка был меч. А он, как варвар знал по опыту, был бесполезен против адской собаки.
— Взять его!
Крик заставил варвара обернуться. Там, внизу, во дворе стояла Нордика. Но Нор дика ли это была или дочь Септенгундуса?
— Взять его!!!
Брэк узнал белое платье. Оно было пропитано кровью, вытекающей из разбитой грудной клетки, порванного горла, раздавленных бедер. Он узнал волосы цвета меди, спутанную копну, припорошенную известковой пылью. Как удалось ей спастись из падающей башни? Брэк подозревал, что она погибла, погребенная под обломками, но восстала из мертвых.
Принадлежала ли часть крови на ее платье Цульсусу Гирканусу? Наверняка.
Во рту у Брэка пересохло: он увидел, как сухой коркой осыпались перепачканные щеки ведьмы и под нею обнажилась пугающая белизна черепа. Затем на смену этой иллюзии пришла другая — безукоризненно прекрасное лицо с полными губами цвета спелой сливы и темными глазами, пылающими, как адские печи.
Лицо Арианы.
Позади нее заклубилась тьма, вздулась опухолью, на которой выросло огненное облако, и оттуда выглянули лишенные век глаза Септенгундуса, окруженные шевелящейся кожей.
Ариана смотрела, как собака несется к ее злейшему врагу, и красота ее сменилась уродливой гримасой ненависти.
У Элинор началась истерика, она рыдала и никак не могла остановиться. «Настал час последней битвы», — подумал Брэк. Меч в его руке сверкал, как стальная молния. Варвар протер ладонью глаза и приготовил свое бесполезное оружие. Элинор сквозь душившие ее слезы забормотала что-то насчет тщетности усилий, но Брэк не обращал на нее внимания, сосредоточившись на предстоящей схватке с приближающимся псом. Элинор громко закричала от страха.
Промчавшись по всей длине стены, Алая Пасть взвился в воздух в гигантском прыжке, распахнув громадный рот и выпустив когти.
Видя летящее на него чудовище, Брэк даже не подумал броситься наутек. Проснувшаяся в нем ярость берсерка диктовала единственное желание — умереть в схватке с врагом...
Северянин метнулся под брюхо зверя, когда тот уже опускался на землю, и послал вверх стиснувшие меч руки. Когти полоснули по спине и бокам варвара. Чудовищный вес обрушился на меч; Брэк почувствовал, как трещат его кости, и одним невероятным усилием сбросил падающего на него монстра со стены во двор. Исполинское тело ударилось оземь. Его сотрясла судорога. Но тварь не была мертва, она поднялась на ноги, раскачиваясь из стороны в сторону.
— Зверь? — раздался потрясенный голос ведьмы. — Мой славный зверь. Ты обладаешь всей мощью Йог-Саг-гота, и все-таки он победил те... нет!
Алая Пасть учуял кровь на платье Нордики. Медленно, приволакивая заднюю ногу, животное потащилось к ней.
Нордика бросилась бежать. Споткнулась...
Алая Пасть прыгнул.
Нордика с лицом Арианы пронзительно закричала, взывая не то к своему богу, не то к чародею-отцу. Вихрящееся огненное облако стало обволакивать ее, пытаясь спасти. Но заплетающиеся ноги окровавленной женщины вынесли ее прочь из облака. Она успела сделать лишь пару шагов, и тут ее настиг адский пес. Брэк притянул к своей груди голову Элинор и отвернулся, не желая смотреть.
Сдавленный писк.
Треск сокрушаемых костей.
Кровь существа, некогда бывшего Нордикой Огнегривой, рекой лилась по двору.
Пес трепал безжизненное тело, как тряпичную куклу, зубы рвали плоть на окровавленные куски. Огненное облако, в котором варвару привиделись глаза Септенгунду-са, опустилось поближе к трупу. От тела поднялось нечто, напоминающее струйку дыма, и растаяло в облаке.
Вдруг где-то зазвучал женский смех. Облако громыхнуло молнией. Оно начало распадаться на части, пока совсем не исчезло, растаяв в утреннем небе.
Нордика умерла. Не Ариана. Дочь Ада каким-то образом, с помощью колдовской силы ее отца, покинула тело в последний момент. Выходит, она все еще была жива и лишь временно побеждена. Только временно.
Словно в полубреду Брзк и Элинор добрели до ворот и, лишь оказавшись на дороге, бегом бросились прочь, рука в руке. Земля под ногами затряслась, варвар обернулся через плечо.
Замок Нордики был окружен черными смерчами. На глазах у беглецов он начал разваливаться на части, громадные камни сыпались вниз, один за одним, хороня под собой тела Нордики и Алой Пасти, идолов Йог-Саггота и все беспредельное зло этого места.
Все рассыпалось в прах.
Все, кроме Арианы.
И Септенгундуса.
В сознании Брэка всплыли внушающие страх слова:
«Я последую за тобой».
Брэк с пастушкой медленно пошли вниз по дороге, встречая по пути разрозненные группки солдат Нордики, никак не проявляющих враждебности.
Варвар бросил последний взгляд на злополучный замок. Он под ударами ветров со всех концов Земли превратился в грандиозную груду щебня.
Могильный курган для Нордики.
Но не для Арианы.
Несколькими днями позже Брэк седлал коня на залитом солнечным светом дворе королевского дворца, принадлежащего Правителю Странну.
Рядом стоял принц Пемма, ставший теперь Правителем Пеммой. Подчеркивая весомость его нового положения, на голове юного правителя красовалась диадема и» слоновой кости. Молодой человек был мрачнее тучи. Сбоку от Пеммы стояла Элинор. Она почти оправилась от выпавших на ее долю испытаний, но Пемма настоял, чтобы она, так же как и Амброз Столпник, оставалась гостьей его дома до полного выздоровления. Амброз все это время пребывал в состоянии, близком к коме, лишь иногда принимаясь невнятно возносить хвалы Безымянному богу.
Пемма шагнул вперед. Под его камзолом на левой стороне груди было заметно утолщение от наложенной лекарями повязки в том месте, куда его ранила неприятельская стрела. Повелителю Странну не так повезло, и тело его покоилось теперь в королевской дворцовой усыпальнице. Сын его выжил, чтобы унаследовать престол.
Брэк провел пальцами по чудесной серебряной упряжи, подаренной Пеммой.
— Я могу остаться, Правитель, — сказал варвар молодому человеку, — до той поры, пока доктора не будут уверены, что с Амброзом все будет в порядке. Я перед ним в большом долгу.
— И перед его богом?
Насчет этого Брэк не был убежден.
— Не беспокойся, мы позаботимся о нем, — ответил Пемма. — Хотя доктора так и не поняли истинной природы его болезни, они все же надеются, что он выживет и выздоровеет. Независимо от того, как повлияет на него ранение, отшельник всегда будет желанным гостем в моем доме. Он может оставаться здесь столько, сколько пожелает.
От колонны марширующих по двору воинов в доспехах отделился Искандер и приблизился к ним.
— Я был бы рад, если б ты остался, варвар. Я бы нашел применение и твоей храбрости, и твердой руке. Плата будет солидной, а жизнь достаточно вольготной — теперь, когда колдуньи больше нет.
Брзк покачал головой:
— Я должен закончить свое путешествие на юг, в Курдистан.
Глаза его глядели куда-то за линию горизонта, словно отыскивая там далекую страну.
Элинор порывисто сорвалась с места и подбежала к коню, схватила варвара за руку. Хотя она и прятала старательно глаза, румянец на щеках выдавал ее чувства с головой.
— Я многократно благодарила тебя, Брэк. Я могу повторять это снова и снова! Но и десяти тысяч раз не будет довольно. — Она подняла голову, чтобы взглянуть на него. — Быть может, твоя судьба ждет тебя здесь?
Она была необыкновенно хороша в этот солнечный день, но сердце Брэка было отдано другой — Рее, королеве Фриксоса, оставшейся где-то там, в туманной дали.
Вздохнув, северянин коснулся ее ладони.
— Я не привык жить при дворах королей, детка. Наверно, мне суждено скитаться по земле до самой смерти. Такой уж я...
Тут он заметил, как изменился в лице внимательно наблюдающий за ними принц. Он ревновал!
Брэк улыбнулся, впервые за много дней. Что ж, ревность Пеммы можно было понять, девушка выглядела просто обворожительно.
Варвар осторожно высвободил руку из руки Элинор.
— Злые чары колдуньи больше не отравляют жизнь этой страны, и у нее есть прекрасный молодой правитель. Может быть, когда я уеду, ты увидишь его другими глазами. Может быть, в один прекрасный день ты найдешь, что жизнь во дворце предпочтительней томительного одиночества в горах. По крайней мере, — тут глаза варвара озорно блеснули, — тебе стоит об этом подумать.
Удивленная его словами, Элинор взглянула на Пемму и быстро отвела глаза, еще более смутившись. Пемма улыбнулся ей, затем снова стал серьезен:
— Ты так и не ответил на мой главный вопрос, Брэк...
— ...Хотя ты и донимал меня каждый час с тех пор, как мы вернулись из этого обиталища демонов, — проворчал гигант, устраиваясь на спине коня. Звякнула сбруя. Конь забил копытом, стремясь отправиться в путь.
— У ворот, — сказал Пемма, — помнишь? Ты назвал Нордику другим именем.
— Я был не в себе, — поспешно ответил Брэк, — сам понимаешь: напряженность ситуации и все такое...
— Ты рассказывал о Боге Тьмы, которому она служила, — упорствовал Пемма, — и был очень убедителен.
— Говорю тебе, я не понимал, что творю!
— Знание — лучшая защита, Брэк. И я хочу знать об этом все, чтобы быть готовым, если вдруг зло опять начнет прокладывать дорожку сюда.
— Не тебя станет она преследовать, — мрачно бросил северянин, опять посмотрев вдаль.
— Как властелин этой страны, я требую, чтобы ты объяснил, как...
Брэк тронул коня с места:
— На юг...
Пемма что-то еще говорил ему вслед, но Брэк уже проезжал через ворота под башней, где в молчании висел Колокол Судьбы
Он пустил коня рысью по дороге среди выжженных виноградников, где снова работали крестьяне. Они вскапывали землю и сажали новые лозы взамен сожженных.
Варвар услышал песню, которую они пели. Слов было не разобрать, но бодрая мелодия сама по себе заставила его взбодриться.
За следующим поворотом дорога свернула на юг. Брэк остановился и бросил долгий, последний взгляд назад. Потом пожал плечами и, пришпорив коня, решительно поскакал вперед...