Я кивнул. Английский, так английский. Приятная неожиданность. Рядом с пультом управления рацией на правом локте были закреплены часы, и они постоянно напоминали мне о том, что я должен поторопиться.
— Как мне к нему обращаться? — спросил я Кима.
— Просто называйте его номер. У этого номер четыре.
— Ладно, попробуем,— я откашлялся и сказал в микрофон: — Номер Четыре?
— Пинг-пинг! — словно прозвенел маленький колокольчик.
— Это значит, что он вас понимает,— пояснил Ким.
— Хорошо. А как мне объяснить ему, что он должен двигаться к главному шлюзу?
— Отдайте приказ. Старайтесь выбирать самые простые слова.
— Иди к главному шлюзу! — сказал я в микрофон.
Пауза. Затем в наушниках прозвучало:
— Пинг!
— Он вас не понимает. Вы должны были сначала назвать его номер.
Логично.
— Номер Четыре! Иди к главному шлюзу!
— Пинг-пинг!
Я взглянул на Кима.
— Он говорит, что понял. Надеюсь, он послушается.
— Конечно же, послушается, Леонард,— кореец фыркнул.— Для него понять — и означает послушаться. Он доберется до главного шлюза и будет ждать следующего приказа.
Я снова выглянул в люк технического осмотра и не заметил ни малейшего намека на движение.
— Робот пока на темной стороне,— объяснил Ким.— Обычно он работает у технического шлюза в моей лаборатории. Нужно немного подождать.
— Сколько?
— Он движется со скоростью десять километров в час. От технического шлюза до плоскости солнечных панелей приблизительно два километра. Затем он выйдет на светлую сторону, снова два километра... Около получаса.
В нормальной ситуации роботу не было никакой нужды торопиться. Его работа по починке солнечных панелей была бесконечна — минутой раньше или минутой позже — не имело никакого значения. Но сейчас каждая секунда ценилась на вес золота. И все же мы были вынуждены ждать.
Станция как раз проплывала над Антарктидой.
Прошло уже двадцать минут, как вдруг я увидел на сверкающей серебром поверхности панелей крошечную темную точку. Медленно, очень медленно она приближалась к станции. И вдруг я вспомнил, как клацают по обшивке магнитные подковки Спайдермена. Если Халид услышит эти звуки и выглянет в иллюминатор...
— Номер Четыре! Двигайся тише! — поспешно отдал я приказ.
К счастью, у Спайдермена был и такой режим. Когда-то в одном околонаучном журнале я прочел, что этот режим был создан специально, чтобы не разбудить усталых астронавтов. Забавная версия. На самом деле, он создавался, чтобы звуковые волны от шагов робота не искажали картину тончайших экспериментов по изучению микрогравитации. Но «тише» означает «медленней». И нам снова пришлось ждать.
— Пинг!
Наконец Спайдермен добрался до главного шлюза. Поразмыслив, я отдал микрофон Киму.
— Номер Четыре! Идентифицировать трос! — скомандовал металлург.
— Пинг-пинг!
— Номер Четыре! Двигаться вдоль троса! — Пинг-пинг!
Робот поставил одну из своих суставчатых ног на канат и на секунду замер, словно размышлял, что делать дальше. Вдруг он упал на брюхо, обхватил канат ногами и довольно резво пополз по направлению к капсуле. Я был готов зааплодировать ему.
— Весьма интеллигентный робот,— одобрительно сказал Джайкер.— Столкнулся с нестандартной ситуацией и быстро нашел приемлемый способ передвижения.
— Номер Четыре! Стоп! — скомандовал Ким когда робот добрался до наружного люка.
Спайдермен тут же прекратил движение и бодро отозвался:
— Пинг-пинг!
— Номер Четыре! Идентифицировать дверь!.
— Пинг-пинг!
— Номер Четыре! Закрыть дверь!
Мы затаили дыхание в ожидании ответа.
— Пинг-пинг!
Медленно, очень медленно робот вытянул свой передний манипулятор и толкнул крышку наружного люка.
Глухой удар сотряс станцию. На мгновение я испугался, что этот звук привлечет внимание пиратов. И тут же вздохнул с облегчением. Какая ерунда! Капсулу и станцию разделяет вакуум. А в вакууме звук не распространяется.
— Теперь запор,— сказал я Киму.— Он должен закрыть люк на запор.
Ким нервно потер подбородок.
— А как он выглядит, этот запор?
— Нечто вроде штурвала в самой середине крышки люка.
— Хорошо, я попробую.