— Алла, а кто такой Боб?
Мой вопрос застал её врасплох, она замерла посреди комнаты с кучей постельного белья в руках и как-то беспомощно посмотрела на меня.
Я сидел за столом и делал вид, что ответ на заданный вопрос меня совсем не интересует, а сам я всецело занят разглядыванием грязных штанов, которые хорошенько извазюкал, пока ползал по газону. По-хорошему, их нужно было стирать, но тогда до завтра они не высохнут, а завтра у меня намечался выезд в общество. У Аллы тоже, но она пока была не в курсе моих планов.
Ответила она лишь после длинной паузы, но лишь сильнее всё запутала.
— Это… я говорила о нём… он меня с Димой познакомил… Но я даже не…
Пришлось задавать дополнительные вопросы, чтобы понять, что именно когда-то происходило в жизни этой девушки. Но всё оказалось проще простого.
Алла поступила в свой педагогический и уже в самом начале первого курса закрутила роман с этим Бобом — так-то его звали Борисом, но он предпочитал всё иностранное, в том числе и имя. Боб учился там же, но на год старше и на другом факультете, как-то связанном с художествами и графикой; по возрасту он должен был уже окончить третий курс, но что-то у него не сложилось со сдачей экзаменов и зачетов, и один год — судя по справкам — он провел в какой-то клинике с очень серьезной травмой.
Роман был относительно бурный, во всяком случае, со стороны Аллы — она, похоже, всегда была слегка активной. Или ей просто льстило внимание со стороны более взрослого юноши. В какой-то момент Боб познакомил её с Врубелем, с которым учился в одной группе, и причастил к полуподпольной музыкальной культуре. Дело уверенно двигалось к более тесным отношениям, но в какой-то момент Алла испугалась — или этот Боб сделал что-то нехорошее, она не сказала толком, а я не стал уточнять — и решительно порвала с ним любые связи.
Боб пытался извиняться, просить прощения, но Алла оказалась стойким оловянным солдатиком и своего решения не переменила; я не исключал, что в тот период было всякое, но принял её версию. В итоге Боб отступил, Алла выдохнула и продолжила жить по собственному разумению. Она уже была знакома с Иркой, они обе пытались найти подходящих женихов, но неудачно. Алла заводила какие-то знакомства, кто-то ей даже сильно нравился — но все ухажеры в какой-то момент просто исчезали с её горизонта. Правда, некоторые из них сначала могли переключиться на Ирку — поэтому насчет меня они заключили отдельный договор, что меня неприятно кольнуло. Но в целом Алла не понимала, что происходит, они с подругой перебрали тысячу вариантов, но так ни до чего и не додумались.
Впрочем, теперь всё прояснилось — во всяком случае, для меня.
— Скорее всего, он следил за тобой, — объяснил я. — Не знаю, как, сам, с помощью своих приятелей, ещё как-то — но следил. И как только у тебя что-то намечалось, к тем ребятам подходили другие ребята, которые делали им внушение самым серьезным образом. А когда тебя так настойчиво предупреждают что-то не делать и обрисовывают, что будет, если ты не послушаешься… Проще поступить так, как предлагают. Безопаснее, и лицо целее будет.
— В смысле — внушение? — не поняла Алла.
— Да обычное. Мол, отвали от Алки, иначе мы тебя изобьем. А если не послушаешься, изобьем ещё раз. И ещё. И будем бить столько, сколько потребуется.
— О, — она закрыла рот ладошкой.
— Вот тебе и «о», — я улыбнулся. — Некоторые мужчины считают, что отказ женщины их оскорбляет. Ну и начинают мстить и гадить — по мелочам, но неприятно.
— И к тебе тоже приходили?
— Сегодня столкнулся, Нет-нет, всё нормально закончилось, я не пострадал, — ну да, пострадали только моя гордость и мои штаны.
Я не стал говорить Алле, что ничего ещё не закончилось. Поскольку я уже принял решение остаться в её жизни, примерно через неделю мне нанесут повторный визит, но я собирался разобраться с этим делом сам. Это попахивало пресловутым «Домостроем», но я был так воспитан.
— Ты дрался? — она всё-таки положила белье прямо на стол и подошла ко мне поближе.
— Немного… примерно, как в Шахтах. Всё очень быстро случилось. Я дольше выяснял, что это за хрен и с какой горы он спустился. Слушай, а как этот Боб в армии оказался?
Этого Алла не знала. Она действительно выкинула Боба из своей головы и жизни, не думала о нём и не пыталась узнавать, чем и как он живет. Были и другие заботы. Врубель, по её словам, вскоре ушел из института, занялся своими художественными и музыкальными проектами и связь с Бобом тоже потерял.
Впрочем, эта загадка не была биномом Ньютона. Сейчас студентам попасть в армию было легко, гораздо сложнее было избежать службы. Ну а если этот Боб посвящал преследованию той же Аллы больше времени, чем учебе, то его призыв в ряды несокрушимой и легендарной был делом времени. Судя по всему, это случилось примерно через полгода после их с Аллой расставания — то есть он завалил ещё одну сессию, а с доброжелательными врачами на этот раз не сложилось.
— Да шут с ними, — решительно махнул я рукой. — Давай доделаем тут всё и поедим. У меня за целый день в желудок попали только пиво и тощая вобла. А этого мало для моего растущего организма.
Я действительно сегодня не попал в нашу столовку, причем безо всякого повода. Просто решил не идти, узнав, что Дёмыч захотел составить нам с Жасымом компанию. Почему-то после среды я с трудом сдерживался, чтобы не наговорить ему грубостей, причем делать этого не хотел и не понимал, что на меня нашло. Так-то Дёмыч вёл себя тогда как обычно, не хуже и не лучше. Но сейчас я воспринимал его слегка хамскую манеру разговора слишком близко к сердцу, и собирался лечить свою злость проверенным лекарством — временем.
— А что мы будем делать с… — Алла не закончила, но и так было понятно, кого она имела в виду.
— Ты будешь помогать мне, — это очень сильно попахивало «Домостроем», но мне было плевать. — А я постараюсь сделать так, чтобы эти ребята забыли о нашем существовании.
***
Методы работы с памятью людей, подобных приятелям Боба, были отработаны на протяжении многих поколений. Правда, эти методы были трудоемки, требовали серьезного напряжения сил и затрат времени. Не все хотели втягиваться в длительное противостояние, да и не все находили у себя решимость идти до конца.
В теории всё было просто — нужно было тупо отловить этих перцев по одному и отмудохать чем бог послал, хотя бы и тем же ломиком. Конечно, как и в любом простом плане, тут имелись нюансы — например, нужно быть готовым, что тебя тоже будут отлавливать, но всей толпой, и тоже мудохать до потери сознания. Главное, не сворачивать с выбранного пути после первой же неудачи.
Кроме того, нужно было хорошо рассчитывать свои силы. В моём случае выход один на один не давал мне гарантии победы — если только в случае с Лёхой, но он у них явно был не главным, и, возможно, остальные не принимали его мнение в расчет. В общем, вступая на скользкий путь мести, я должен был хорошо подготовиться.
Был и ещё один нюанс — Алла не знала, кто это такие и где их искать. Боб её в свою компанию ни разу не брал, уж не знаю по каким причинам; возможно, он собирался сначала её трахнуть, а уже потом предъявлять приятелям в качестве трофея. Но разгадывать эту загадку я не стал — единственным человеком, который знал точный ответ, был Боб, а он сейчас нёс армейскую службу в рядах советской армии. И мне, кстати, надо было выяснить, когда он собирается возвращаться с дембеля, потому что вряд ли этот товарищ просто так оставит то, что я наплевал на слова его миньонов. Ну и вряд ли они все вместе простят мне то, что я собирался с ними сделать.
У меня была лишь одна ниточка, за которую следовало потянуть. И тут мне могла помочь Алла, но она неожиданно закусила удила.
— Нет-нет, даже не проси! Диме я, конечно, позвоню, но про друзей Боба ничего спрашивать не буду. Егор, месть — это плохо, нельзя быть таким мстительным…
С моей точки зрения это была самозащита, но убедить в этом Аллу я не мог. Она считала, что я опять пытаюсь найти приключения на наши задницы, ввязаться в какие-то неприятности и всё такое. Пришлось включать режим зануды.
Я сел рядом с ней на диван и обнял её за плечи.
— Ал, если хочешь знать — мне дали неделю сроку.
— Неделю… на что?
— Чтобы я свалил от тебя подальше, — объяснил я. — И если я этого не сделаю, они вернутся снова. Я не знаю, насколько компанейским парнем был этот Боб, но как минимум трое приятелей у него есть. И я не справлюсь с троими, даже пытаться не буду, я не… не Рокки какой-нибудь. Поэтому и хочу выцепить их по одному и поговорить с каждым по душам. Возможно, такие индивидуальные беседы пойдут нам всем на пользу.
О том, что в качестве аргумента я собирался использовать ломик и ещё пару вещей, которых у меня ещё не было, я решил Алле не говорить. Она и так слишком погрузилась в те дела, которые я считал чисто мужскими.
— Блин… — в углу её глаза я заметил слезу. — Я… я пойму, если ты решишь уйти…
— Котёнок, я сам себя не пойму, если сделаю такое, — я успокаивающе погладил девушку по голове. — Но они — явная угроза, и эту угрозу надо устранить. Позвонишь Врубелю? Если нет, буду думать дальше. Всё равно нужно будет с ними разбираться…
— Но это неправильно!
Мы спорили на протяжении битых получаса. Алла всё-таки страдала комплексом отличницы и комсомолки, у которой силовой путь решения проблемы вызывал инстинктивное неприятие. Думаю, в конце я передавил её простой настойчивостью — она устала от бесконечного повторения одних и тех же аргументов. Но для меня важно было другое — то, что она согласилась позвонить своему Димочке.
***
Врубель не стал ничего говорить Алле по телефону, но зато согласился встретиться с нами. Поэтому мне пришлось в срочном порядке менять планы на субботу, впихивая в них посещение самого настоящего ресторана. Вернее, по советской классификации это было кафе, но по крутизне среди определенной публики оно было равно иному ресторану. Как бы то ни было, но ровно в полдень мы с Аллой вышли из метро на Горького и под ручку направились к стеклянным дверям «Лиры».
Он ждал нас перед входом и был очень радушен — чмокнул Аллу в щеку, недолго потряс мне руку, а потом провел нас внутрь, бросив недовольному швейцару: «Костик, это со мной». Я морду кривить не стал — с ним так с ним. А Алла, кажется, и вовсе внимания на этот эпизод не обратила.
Внутри ничего не напоминало про первый «Макдональдс», а расположенное на месте будущего флагмана капиталистического общепита кафе выглядело как любое другое заведение советского общепита этой поры — кроме совсем уж роскошных, разумеется. Только огромные панорамные окна, выходящие на Тверской бульвар, и низко висящие плафоны создавали ощущение чего-то космического. В принципе, мне тут понравилось.
Разговор начался только после того, как строгая официантка приняла у нас заказ. Я ограничился бутылкой пива и сырной нарезкой, а Алла попросила чашечку эспрессо; я понятия не имел, как его тут готовят, но понадеялся на лучшее. А вот Врубель заказывал долго и вдумчиво — и первое, и второе, и какой-то коктейль в качестве аперитива, и бутылочку неплохого портвейна как допустимый в приличном обществе диджестив.
— Боб? Да, конечно, помню, — сказал он, отведав свой «Шампань-коблер». — Никакого таланта, как его только взяли на наш факультет, рисовать совсем не умел, перспективы не чувствовал, цвета мешал наобум, все экзамены провалил, разумеется, его на повтор оставили, а потом и в армию забрали.
— Когда? — поинтересовался я и приложился к своему напитку, к котором у прилагался пузатый фирменный стакан.
Пиво было «Московское оригинальное» — в продаже я такого не видел, но оно было много лучше любого «Жигулевского» и, наверное, расходилось исключительно по вот таким злачным местам.
— Да года два… сейчас, дай вспомнить, — он употребил ещё глоток своего коктейля. — Да, два года, но осенью. Я как раз после осеннего семестра ушел из института, и мы его провожали в «Арагви».
Я мысленно присвистнул. Этот Боб мог оказаться отпрыском очень непростой семьи, вступать в конфликт с которой может быть себе дороже. Но давать задний ход я не мог. Впрочем, сейчас понты кидали едва ли не все люди с деньгами и связями.
— А его приятелей знаешь? Родион, Михаил…
— А зачем они тебе? — Врубель задал этот вопрос дежурным тоном и не отвлекаясь от принесенной официанткой рыбы в кляре, но было видно, как он слегка напрягся.
— Недопонимание у нас вышло, мизандерстендинг, как говорят наши вероятные противники, — я улыбнулся. — Надо бы уладить всё, вот и ищу их следы. Это Аллы касается.
Аргумент был слабый, но Врубелю и его хватило. Всё-таки он симпатизировал этой девушке, хотя, кажется, без каких-либо последствий — для неё и себя.
— У меня есть телефон Родьки… — признался он. — Мы когда с Бобом дружили, иногда устраивали вечеринки на свободных хатах. У Родьки Макар пел, но один, он тогда в очередной раз со всеми поругался и был без группы. Бесплатно выступил, по дружбе. Адрес не помню, извини. Где-то у вдныха.
Я мысленно хихикнул над его манерой произносить название главной выставки страны, но внешне сохранил серьезный вид — всё же мы говорили о важных вещах.
Я поблагодарил его за заветные циферки, которых мне, в принципе, было достаточно для начала поисков адресов. Но сразу уходить мы не стали. В конце концов, я не собирался посвящать сегодняшний вечер избиению друзей Боба. Это можно будет сделать в любой другой день.
Я заказал ещё пиво, а Алла, глядя на Врубеля, захотела такой же коктейль. Он стоил полтора рубля, но я был богат и щедр, а она была моей девушкой. Исход был немного предсказуем.
***
— Скоро будет обалденный концерт, — сказал Врубель, который закончил питаться и наслаждался розоватым портвейном. — Его не я делаю, знакомые, но там должно быть очень круто. Новая группа, у их солистки прямо-таки инопланетный голос, и она вроде бы иностранка… или из Прибалтики, не знаю. Хочу порекомендовать, но предупреждаю — всё будет в Бескудниково, туда сложно добраться.
«Браво»?», — вяло подумал я. Слушать песню про желтые ботинки мне не хотелось, но я был уверен, что Алле творчество Хавтана и Агузаровой понравится.
— Не иностранка, — улыбнулся я. — Ивона Андерс это псевдоним. Но голос действительно крутой, таких у нас больше и нет, пожалуй.
Алла удивленно уставилась на меня, на что я не отреагировал.
— О, ты слышал их? — заинтересовался Врубель.
— Пару песен, знакомый в общаге кассету откуда-то приволок. Но качество было ужасным, заезженная «МК-60» и дубовая «Электроника», — я ничего не выдумал, так оно и было, просто не вчера, а через год.
— Не, на такой аппаратуре их слушать нельзя, — неодобрительно покачал головой Врубель. — Я на студии был, когда они записывались, отвал башки просто. Ну как, хотите билеты? — я кивнул. — Хорошо, я на вас тогда закажу. Аллочка, я помню твой номер, как билеты будут у меня, сразу же наберу, — обратился он к моей спутнице. [1]
Алла только и смогла обреченно кивнуть.
***
После встречи с Врубелем мы снова отправились в мою родную общагу. Аллу я с некоторым сомнением отпустил к Ирке — с наказом ничего не говорить о приятелях Боба. Про мои дела с ними и так знало слишком много народу. Поначалу я думал привлечь к противостоянию Жасыма, как достаточно мощную боевую единицу, но потом отказался от этой идеи. Это моя война, и воевать буду я один. А противник… противник мог приходить хоть толпой.
В свою комнату и вообще в свой корпус я не пошел. Мне нужен был тот любитель всяких опасных штук, которого звали Стасиком. Вернее, Стасиком он стал только в конце второго курса, когда мы уже достаточно крепко сдружились. Он тогда отпустил усы щеточкой, усы внезапно оказались темно-рыжими, что резко контрастировало с его чернявостью, и к нему навсегда приклеилось прозвище наших родных рыжих тараканов, с которыми в общагах была сущая беда, несмотря на регулярные облавы. Вообще-то он был Станиславом, сейчас откликался на Стаса или Славу, и был настоящим фанатом всего взрывающегося. Если верить его рассказам, свой первый пероксид ацетона он получил чуть ли не в утробе матери, а уж глицерин нитровал с младых ногтей и безо всякого охлаждения. В этом он, разумеется, сильно преувеличивал, но в своем хобби разбирался довольно неплохо.
В моем будущем я отвык от внезапных визитов к незнакомым людям. Но сейчас у меня не было другого выхода, да и в студенческие годы знакомились примерно так, без лишних церемоний. Ну а их продолжение целиком зависело от степени мизантропии сторон. У Стаса и у меня с этим параметром всё было в порядке — уже через пару часов мы с ним могли бы пить на брудершафт, если бы у меня была такая цель.
Из трех общагских корпусов нашего института два были одинаковыми, стандартными пятнадцатиэтажками, а вот тот, в котором обитал Стас и его софакультетники, имел забавную конфигурацию и в просторечии слыл «крестом». Седьмой этаж, от лифта налево, третья дверь справа. Тут я часто бывал, но на втором курсе. Впрочем, особых отличий с тем, что я помнил, не было.
Я постучал, ответа не дождался, вошел в такой же блок, в котором жил до недавнего времени, и толкнул дверь в большую комнату. Она легко открылась. Внутри царил полумрак из-за задернутых штор; одна кровать была пустой, а вот на двух других нагло дрыхли два тела. Алкоголем не пахло, и вообще было достаточно чисто — ребята, которые тут обитали, пили только по великим праздникам и вообще следили за своей комнатой.
Я подошел к кровати Стаса, убедился, что там лежит именно он, и осторожно потолкал его в плечо. Потом потолкал чуть посильнее. И лишь когда я позвал его по имени, он соизволил продрать один глаз и посмотрел на меня.
— Привет, — дружелюбно сказал я. — Я Егор, учусь на инженерном, тоже на первом курсе. Мне тебя посоветовали, как знатока в некоторых вопросах.
Стас мученически закрыл глаз и простонал.
— А это не может подождать? — спросил он. — Мы легли только что… часа три назад… или… Сколько времени?
— Полтретьего, — с готовностью ответил я.
— Три с половиной…
— Преф?
— Угу.
— И как?
— Мы в плюсах, — вялое движение в сторону второго тела, — но небольших.
— Поздравляю. В минусах было бы хуже.
Ответом мне было согласное мычание.
Через преферанс мы и познакомились. Стас пришел к нам в комнату на очередное ночное бдение; в паре с ним был какой-то невзрачный паренек, которого я больше никогда не видел — точно не тот, что спал в этой же комнате, этот был, кажется, Ильей, и он был полностью ушиблен на всю голову, ещё хуже Стаса, но по другим направлениям. Вроде бы из-за спора с ним Стас и пошел устраивать тот фейерверк, после которого вылетел из института.
— Стас, — снова позвал я. — Мне нужен магний.
Не стоит ходить вокруг да около, когда человек находится в измененном состоянии сознания.
На меня снова посмотрел мутный глаз.
— Много?
— С килограмм.
Я точно не помнил расход этого реагента на небольшую войну и брал с хорошим запасом.
— Дофига… — протянул Стасик. — Столько нет, да и было бы — не дал. Там заебешься его шкерсти, руки потом дня два трясутся. Даже продавать не буду, самому нужен.
Но я и не рассчитывал на подобную щедрость.
По трезвому размышлению я отказался от идеи делать пугачи — их минусы перевешивали их же плюсы, — и решил, что для стычек с приятелями Боба мне вполне хватит самодельных бомбочек. Это была какая-то вариация чуть ли не штатной армейской светошумовой гранаты, которая неплохо слепила и глушила противника — вернее, всех, кто оказывался поблизости, без разбора. Для этих бомбочек кроме вполне доступной пока марганцовки нужен был второй компонент — тот самый магний, который в свободной продаже отсутствовал напрочь. Ходили слухи, что где-то магний продается на развес для каких-то хозяйственных нужд, причем сразу в порошкообразном виде, но на поверку его нигде было не купить. В специальном магазине на Кузнецком мосту он либо только-только был, либо скоро ожидался — но застать тот самый момент мне лично ни разу не удалось.
Где-то в середине третьего курса Стасик склонял меня совершить кражу — то есть позаимствовать магний из запасов лаборатории аналитической химии. Конечно, склонял он не только меня, а всех знакомых, и, кажется, так и не смог добиться взаимности ни от кого — в том числе и от меня. Я отказался по чисто прагматическим соображениям — мне не хотелось выводить из себя добряка-профессора. Правда, позже я узнал, что магниевый заговор Стаса и так не имел шансов на успех — в лаборатории этот металл отсутствовал как класс.
Но в природе встречались совершенно бесхозные залежи магния. Дело в том, что большевики и буржуи активно использовали его в вертолетостроении. До «Чинуков» и «Апачей» нам, понятное дело, было не добраться, но вот отечественные «Ми» регулярно оправлялись на покой, и несколько деталек из магниевого сплава по какой-то причине обычно оставались внутри корпуса, из которого перед отправкой на свалку изымалось всё мало-мальски ценное. Конечно, вертолетные кладбища никто на карты не наносил и указателей на дорожках к ним не ставил, но знающие люди всегда были в курсе, где и что лежит и куда были новые поступления. Правда, эти кладбища обычно охранялись вооруженными военными солдатами, да и в целом надо знать, куда лезть и на что смотреть.
Но на этом трудности с добычей магния не заканчивались. Если все звезды сходились в нужную комбинацию, а заветные детали были добыты, то нужно было, как выразился Стасик, долго-долго «шкрести» напильником, чтобы получить небольшую порцию ингредиента.
Стасик был человеком, который всё это знал, умел и практиковал. И он был единственным из моих знакомых — в прошлом и будущем, — кто обладал нужной мне информацией и охотно ею делился.
— Мне не надо из запасов, хотя если решишь продавать, то куплю, без базара, — сказал я. — Мне достаточно наводки — где можно найти детали и что именно там искать.
— А… это…
Стас ненадолго подвис. Я знал это его состояние — он аккумулировал слова, чтобы потом выдать длинную речь на заданную тему. На экзаменах эта особенность иногда становилась настоящим шоком для преподов. В принципе, Стас нормально учился, перебиваясь с «четверок» на «пятерки». Он мог быть и отличником, если бы уделял учёбе хотя бы половину того времени, что тратил на взрывоопасное хобби.
— На неделе на пятьдесят втором новые корпуса привезли, — наконец выдал он. — Движки сняли уже, но не целиком, несколько узлов остались. Надо искать маркировку… ВМЛ, Ме или Мг. Как найдешь, откручивай — там ключ нужен разводной и лучше парочку… отвертку тоже захвати, на шлиц. Одна деталь — грамм сто, двести, сколько соберешь, всё твоё. Только там прямо рядом военный аэродром, на нём охрана с автоматами, так что особо не шуми и надень что-то темное.
— А пятьдесят второй — это что? — уточнил я.
— Станция такая, с Курского туда ехать. От платформы на юг по дороге, метров через пятьсот будет просека налево — вот по ней и иди, как раз упрешься. Через колючку не лазь, пусть она там дырявая вся, пристрелят и всё, слышал про таких долбоёбов. А тебе зачем магний? — спросил он. [2]
Стас уже вполне проснулся и сумел разлепить и второй глаз. Ещё одной его особенностью было то, что про своё хобби он был готов говорить в любое время суток и в любом состоянии.
— Да хочу пиротехники немного сделать, девчонку одну удивить. У неё день рождения скоро.
— А, хорошее дело. Ладно, бывай, я досыпать.
Он отвернулся и натянул на голову одеяло. Но далеко уйти я не успел.
— Егор!
Я остановился и оглянулся.
— Да?
— Ты это… никому, лады?
— Конечно, — я улыбнулся. — Могила.
— И это… — он вдруг засмущался. — Если лишних деталюшек натащишь — я бы забрал…
— Без проблем, — пообещал я.
Чужого добра мне было не жалко. Тем более для Стаса.
***
На вертолетном кладбище я был один раз, где-то года через полтора от сегодняшней даты — мы со Стасиком и ещё каким-то его товарищем ездили как раз добывать детали из магния. Я помнил, что та наша поездка прошла почти впустую — всё приличное отвинтили до нас, а для неприличного у нас не было подходящих инструментов. И я совершенно забыл, куда именно мы ездили — кажется, тоже на восток области, но нужную остановку электрички не помнил. В последующей жизни мне эта информация была не нужна, и я был уверен, что после развала СССР она стала ещё и неактуальной.
Стас тогда предупреждал о нескольких опасностях, которые подстерегают юных магниефилов, и солдатики из караула местной военной части были наименьшим из зол. Поисковиков они гоняли, скорее, по приколу — Стас подозревал, что они просто от скуки иногда включали мощные прожектора, чтобы осмотреть вверенный их заботам сектор обстрела. Убить, правда, действительно могли — но только тех, кто зачем-то лез через периметр и не реагировал на неоднократные предупреждения. Стас мне рассказывал про два точно известных ему случая, но, кажется, это было на других вертолетных кладбищах, а не на пятьдесят второй платформе.
При некоторой удаче эти опасности проходили стороной — как в ту мою поездку, когда мы никого не встретили, но и магния не нашли. Наверное, стоило позвать на добычу полезных ископаемых Стаса, но его состояние пока не предполагало дальнейшего знакомства, и я не стал настаивать.
[1] сознательный анахронизм, но не слишком большой. Концерт группы «Браво» в Бескудниково состоялся 18 марта 1984 года, а демки они записали в феврале.
[2] это место я придумал