— Значит, ты — Парадонова? — спросил я, когда они ушли. — Одно время у нас были на вооружении РТБИ-16 с «затворами Парадонова».
— Да, я их помню, — сказала Хельга. — Такие живые штучки, которые не хотят работать в чужих руках — засыпают.
— Вот-вот — очень умные штучки. Но каждый все-таки старался раздобыть обычный затвор и таскал в кармане. На всякий случай… Так он был конструктор? Не десантник?
— Десантник тоже. Но главным образом артабиолог. Искусственные формы жизни.
— Наверное, не меньше полковника, при такой-то голове?
— Ефрейтор… — Хельга улыбнулась. — Для военных он больше ничего не придумал. Будем досыпать? Пятый час.
Я кивнул и стал раздеваться. Хельга усыпила карниз, мы снова легли, и она взяла меня за руку.
— Про Гондвану — это он тебе рассказывал? — спросил я.
— Мы с ним часто видели этот сон. Он любил все живое.
— А как он попал на Парамушир?
— Как все… Правда, он сам хотел туда попасть. Он следил за корякскими разработками и сильно недоумевал, когда их засекретили. Он не верил, что их возможно использовать в военных целях, для убийства… А потом случилась эта история с полигоном на Парамушире. Он очень обрадовался, когда получил повестку и узнал, что летит туда. Говорил: «Вот хорошо, разберусь на месте!..»
— Разобрался?
— Почти сразу… Это оказалась жизнь. Она действительно не убивает — в ней нет злобы. В любом человеке, даже в самом добром, больше злобы, чем в ней во всей.
— Ну-ну…
Хельга вздохнула.
— Я все еще глухой, да? — улыбнулся я.
Она вместо ответа прижалась ко мне и погладила по щеке.
— Ты утром уйдешь домой? — шепнула она. — К Нике?
— Я люблю ее, Хельга. Честно. Это не значок.
— Я вижу…
«Тебя тоже», — подумал я.
Она кивнула и легла мне на плечо. Как Ника.
— Давай спать, — шепнула она.
— Поспим вместе? — спросил я.
— Нет. Просто спать. Тебя усыпить?
— Да.
— Спи…
…Хельга разбудила меня в половине девятого — Яков подходил к дому, и она «увидела» его. Мой пуховик он принес на себе. Забрать его оказалось просто: никто меня в штабе вчера не хватился. Никого из первосрочников тоже не теряли — у них была пробная мобилизация. Построили на первом этаже, провели перекличку и отпустили. На радостях, что обошлось, они сразу брызнули по домам и пооставляли в гардеробе кто что. Сейчас прибредают поодиночке, все как один с похмела, и забирают.
Яков не стал дожидаться чая, он только спросил, есть ли еще водка. Водка, слава Богу, была. Он выпил, предварительно капнув из своего пузырька, зажевал колечком лука и ушел. Ему нужно было работать: печень, кажется, немного отпустила…
Хельга заварила чай, мы сели его пить и пили долго.
— Ты сразу домой? — спросила она, когда мы выпили весь, намолчались глазами, и я уже надевал свой пуховик.
— Сначала в Клуб. Надо предупредить еще одного.
— Виктор, повестки не было, — настойчиво сказала Хельга.
Я покивал.
— Вот увидишь: Яков не получит никакой повестки!
— Я понимаю, Хельга… — терпеливо сказал я. — Повестка — это значок. Но повестка всегда значок.
— Тебе показалось, что это повестка, а это был какой-то другой значок. Ты запутался в значках. Один ты не любишь, но принимаешь: ты его ждал. А от другого ты отталкиваешься всем живым, что в тебе есть. Рыба видит, что червяк на крючке — и все равно хватает его. Но иногда вместо червяка на крючок насаживают просто шерстинку…
— Военные сны однозначны, Хельга. Эти значки ни с какими другими не спутаешь.
— Виктор, пожалуйста, если тебе снова покажется, что ты получил повестку — не ходи туда!
— Я офицер, Хельга. И это может оказаться действительно повестка. Червяк, а не шерстинка.
— Сначала найди меня, ладно? Я тебе скажу: запутался ты или нет. Пожалуйста.
Я обнял ее и поцеловал ее зеленые глаза.
— Упрямый… — всхлипнула она, пряча лицо у меня на груди. — Глухой… Такой живой — и такой глухой… Ну тогда хотя бы не ищи того, который жег фургоны. Который хочет забрать у вас номера и сделать их совсем мертвыми не ищи его, ладно?
— Вот уж кого я совсем не намерен искать!
— Вообще не встречайся с ним!
— Он меня сам избегает — и правильно делает. Был у меня с ним один разговор… прикосновениями. Вот после этого разговора он меня избегает.
— И ты его избегай. Как его зовут?
— Полковник Тишина.
— Я запомню. Если вдруг с тобой что-то случится, я буду знать, что это он. И такие, как он.