— Какой же ты проницательный, папка, — весело проговорила дочь.
— Опять двадцать пять, — тяжело вздохнув, сказал отец. Он знал историю их взаимоотношений. Сложную и запутанную. И задумался. Сергей нравился ему. Своей прямотой, честностью. Человек слова и дела. Одним словом мужик. Он напоминал Олегу его младшего брата Петра, прошедшего Афган, который не смог приспособится к мирной жизни, ходил в атаки во сне. Петр не смог найти себя и в новой России. И как-то спросил у Олега, когда тот ударился в политику: «Олег, зачем ты полез в это дерьмо?». Петр застрелился 1 января 1995 года, после того как посмотрел новости о штурме Грозного. В предсмертной записке он написал; «…Олег, и самое чудовищное то, что, бросив этих пацанов в бойню, вы позволяете всяким скотам, обливать их грязью с экранов телевизора. Вас ничему не научил Афган. Вся ваша политическая шайка, сборище убийц, воров и трусов. Да трусов, солдаты умирают за ваши интересы, а вы даже не можете заткнуть глотки всякой твари, в их защиту. Позор вам!..» Ну, Серега, зацепил ты Людмилу, значит, ты достоин того, чтобы она тебя любила! — завершил он свои размышления.
— Черт с Вами, живите. Совет Вам да любовь! Но смотри Людка, вспомни дядю Петю, вот что тебя ждет, и много будет зависеть от тебя. И еще, этот человек не изменится никогда. Не пытайся его переделать. Люби такого, какой есть. Плакать тебе придется часто, но терпи. Терпи дочь, Как твоя бабка терпела деда, моего отца. Ладно, подавай чай, я пойду, отдохну в гостиной. Мне еще о подарке для Вас подумать нужно. — Людмила подошла и нежно поцеловала отца.
— Спасибо папа.
Прошел час. Олег Михайлович дремал в кресле. Людмила убиралась на кухне. Задребезжал звонок телефона. Очнувшись от дремы, Олег Михайлович снял трубку:
— Ковалев у телефона. Слушаю Вас. — Людмила, это тебя, какой-то Александр Евдокименко — и отец удивленно посмотрел на дочь.
Людмила удивилась, раньше Сашка ей никогда не звонил.
— Да Саша, слушаю, — В трубке раздался тревожный голос Александра. Всегда умевший красиво говорить и правильно строить фразы сейчас он, что-то невнятно и не разделяя фразы на предложения, говорил.
— Люда. я тут на дежурстве телефонограмма из Грозного штаб группировки информирует это ну вообще как сказать блокировали банду прорыв вступили в бой большие потери пацаны подготовь Татьяну Вдова, Марат Саитов, Гусь ну Гусаров….
Людмила насторожилась, а Александр продолжал называть имена и фамилии.
— …..Смирнов Игорь…
Ужасная мысль появилась в ее голове.
— …….Зайцев Славка, Владимир Иванов……
Мелькнула догадка, самое страшное для нее, Сашка оставил на потом. Ее начало трясти. Автоматически начала считать про себя, как слышала новое имя. Восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать, тринадцать… И вот оно!.. — ….и Сергей По……- она нажала клавишу сброса, дальше слушать она не хотела.
— …гибли, — произнесла она вслух и уронила трубку. Олег Михайлович смотрел на дочь и видел, как ее лицо посерело и трубка выпала из ее рук, а она продолжала говорить по слогам одно и тоже слово.
— По….гибли, по-гибли, по-гибли.
Олег встал, дочь шла к нему. Подойдя вплотную, она произнесла.
— Погибли. Все!
И упала в обморок. На руки ничего не понявшему отцу.
В палатке стояла духота. День был жаркий. На улице раздавался стук молотков и визжание пилы — строили летний душ. Колкий на язык Громов окрестил его — спа «Три капитана», так как в роли строителей выступали три офицера в звании капитана. С еще не построенным душем уже приключилась забавная история. Начали его строить с большого похмелья, вызванного поминками погибших Германа и Володьки. Капитан Анатолий Иванович Бугинов, или Литр Стаканыч — как звали его в отряде, с пьяных глаз заколачивая в доски гвозди, молотком отбил все пальцы на руке, кроме одного. Похожие на вареные сардельки пальцы, доктор намазал зеленкой и забинтовал.
В один из дней Бугинов, возглавляя стройку, продолжал стучать молотком. Приехавшая следственная комиссия, расследующая дело о теракте приведшем к гибели сотрудников отряда, прохаживалась по расположению. Увидев стройку, и слегка нетрезвого Литра Стаканыча, один из больших чинов обращаясь к «Бате» спросил: «Это что?»
— Душ строим, лето на носу. Жарко, — ответил «Батя».
— Вижу, что душ. Я про другое. Это что? — и ткнул пальцем на Бугинова.
— Это!? — плотник, — недоуменно ответил комбат.
В этот момент Литр Стаканыч врезал со всего маху по последнему здоровому пальцу.
— Твою мать!!! Падла! — заорал он на все расположение.
— А теперь вижу, — точно плотник — сказал высокий чин, и удалился.
Все кто видели эту сцену, схватились за животы, и минут десять по лагерю стоял приступ дикого хохота.
Не смеялся только Литр Стаканыч.
— Что смешного, жеребцы? Больно ведь. Да ты сам попробуй по пальцу то… — возмущался он.
Подскочил, проводивший комиссию «Батя».
— Бугинов! Я тебя……., а — а-а-а!..…. - увидев искреннее непонимание ситуации в глазах Стаканыча, махнул рукой и удалился.
— Ты видал, «Батя», впервые без матюков!????…… - бойцы отряда разинули рты.
Да такое случилось впервые.
Лежа в палатке на кровати, Сергей держал в руках гитару и проникновенно пел песню из кинофильма «Двенадцать стульев».
Почему-то эта песня, здесь на войне, стала своеобразным гимном отряда.
Лапа, Лисин, Гусаров и Головачев играли в карты.
— Девятка Пик!
— Дама треф.
— А я вот так.
Лапа и Головачев проигрывали. Выигрывая, Лис и Гусь подпевали Сереге:
— А это тебе на погоны- Сказал Лис и вручил Лапе четыре шестерки.
— Голова, тут и тебе хватит. Эх, Вдовы нет, а то бы мы Вам показали! — сказал Лапа и встал из-за стола.
— Может еще партейку? — предложил Лис.
— Да ну надоело. Серый, а ну дай жару! — подсаживаясь к Сереге, сказал Димон. И они допели последний куплет.
— Знойная фигурка…… я бы сейчас помял бы, какую нибудь знойную фигурку! — вздохнул Лапа, и посмотрел на плакат с полуобнаженной Алсу.
— Везет Вдове, он сейчас там со своей Танюхой, такое вытворяет — и высунув язык в сторону плаката изобразил, что по его мнению вытворял в данную минуту Вдова.
Все заржали. В эту минуту в палатку зашел хмурый Громов.
— Да везет ему, а тут либо Дунька Кулакова, либо завязать на узелок — сказал, пряча колоду Лисин.