АКТ III — ПРЕДАТЕЛЬ
Если ты потерялся, лучший выход — это остановиться и оглянуться назад, вспоминая, каким путём сюда пришёл. Возвращаться не следует, но это поможет лучше понять, где ты сейчас.
Мне снился странный сон. Будто я очутился безумно далеко от дома, в теле незнакомого человека и теперь руковожу от его имени детским садом, зачем-то организованным в армию, на войне, но не настоящей, а на как будто игрушечной, где есть место храбрости, благородству, самопожертвованию, но нет утрат.
Могло ли подобное место взаправду существовать? Был ли хоть один уголок во вселенной, где слово «война» не ассоциировалось у его жителей с разрушениями и смертью? Или же это всё плод моей нездоровой фантазии? Мираж, приятный на вид, но абсолютно пустой внутри. Что есть реальность, как не превалирование чистоты разума над зыбью фантазий?
Может, это всё не реально? Нет никакого Рейланда, Ноа, Ресса, Миюми, Гоа, Леона и прочих. А я на самом деле не оказался погребён под кучей камней, а просто лежу у себя в кровати, отравившись испорченным кексом. Или чаем, или бутербродом с сыром, или кусочком ветчины на здоровенном куске хлеба, или варёной картошечкой с котлеткой, или тортиком, или пиццей…
В тот момент, когда мне уже действительно удалось убедить себя, что тот кекс был лишним, я наконец проснулся, ясно осознавая, что никакой картошки вчера не ел. Только сухари, жидкость под названием «кофе» и, судя по привкусу на губах, немного камней.
Последнее было очень легко объяснимо: ведь мне на голову свалилась целая гора их, причём в буквальном смысле. Куда сложнее было понять, почему я оказался привязан к дереву. Где-то в этот момент заболела голова, напоминая, что по ней недавно били, причём уже после того, как подо мной взорвался серпантин.
Ясности в происходящее это не внесло. Со мной столько в последнее время случилось, что отличать реальность от гиперреалистичных, явно не просто так появившихся снов было очень и очень не просто.
К дереву меня привязали не слишком-то хорошо. Верёвка оказалась закреплена не слишком надёжно и, приложив некоторые усилия, я смог её слегка сдвинуть, что давало надежду в светлом будущем освободиться. Пока же мне удалось хотя бы оглядеться.
Стояла глубокая, ясная ночь. Неподалёку от «моего» дерева уютно потрескивал костерок, рядом с которым сидел спиной ко мне кто-то, целиком закутавшийся в плащ, а в поле зрения нависали громадой знакомые горы. Проклятый серпантин тоже был здесь. Правда, запомнился он мне ещё целым, тогда как сейчас большая его часть сильно пострадала от взрыва, вызвавшего обвал, и очевидно стала непроходима.
Если я правильно понимал, где нахожусь, то здесь же должен был стоять лагерь Ноа, однако от него осталась только сильно вытоптанная множеством ног земля.
«Значит, прошёл как минимум один день. Кейтлетт при всём желании не смогла бы уйти в ту же ночь, особенно после того, как я двинул ей по голове», — заключил я.
― Доставать вас из-под этих камней было большим одолжением, — сказал мне мой пленитель, не оборачиваясь.
Наверное, он рассчитывал удивить меня своим появлением, но благодаря снам я уже примерно понимал что к чему. В них всё пошло совершенно иначе, но не сложно догадаться, что основное действующее лицо, строящее свои козни, осталось прежним — Кейл Ресс, он же Кайл Расс для Ноа и её товарищей.
— Да? А связан я для того, чтобы гарантировать возвращение долга? — Мне захотелось подыграть моему собеседнику.
— В том числе. Должна же быть от вас хоть какая-то польза.
— Кейл, — сдал я свой главный козырь, заставив того вздрогнуть, — вы просто никогда не играли со мной в угадайку. А ещё у меня отличная память на голоса. И предателей, перешедших к «лунным».
К его чести, Ресс не стал продолжать своё «представление» и откинул плащ, а затем повернулся ко мне.
— Меня не интересуют ни «лунные», ни «солнечные», ни «мармеладные», ни прочие глупости, — в голосе Кейла чувствовалось презрение. — Мне с ними не по пути.
Это тоже не стало для меня каким-то откровением, хотя, наверное, Ресс на это рассчитывал. К сожалению, это также подтверждало, как и во снах, цель Кейла — устроить кровавую трагедию, чтобы, как ему казалось, прекратить Игры.
Оставалось лишь понять, что он намеревается делать. В снах он сам встал во главе «лунных», а Ноа оболгал и вместе со мной бросил в этих горах. Очевидно сейчас происходило что-то иное, и нужно было понять, что именно.
— Им я тоже, как выяснилось, оказался не нужен, — вдруг добавил Ресс не без горечи.
— А?
— Альт Цион заметил подлог в документах, — с высокомерной усмешкой рассказал Кейл. — Будь проклята эта бюрократия, которую развела Ноа.
— Ничего не понимаю, — честно признался я. — Вас что, выгнала Кейтлетт?
— Отослала в тыл. Пока. Она что-то поняла. Не знаю, когда и как, но до неё похоже дошло, — очень обтекаемо объяснил Ресс и добавил с сожалением: — как знал, что не нужно было впутывать её в это. Галлен подошёл бы куда лучше…
— Знаете, Кейл, если вам нужно кому-то излить душу, не стоит искать сочувствующих среди тех, кого вы привязали к дереву, — едко заметил я.
— Насмехайтесь, я это заслужил, — кинул Ресс с усмешкой. — Только учтите: вам из этих гор одному не выбраться.
— О чём это вы? — до меня не сразу дошло, что он имел в виду. — Вы что, хотите, чтобы я вам помог?! Ха-ха-ах, лучше сразу тащите меня вместе с деревом.
Смеяться было, наверное, не лучшим проявлением моего характера, но сдержаться мне не удалось. Слишком уж абсурдно это всё было.
Кейл повернулся в мою сторону и безучастно посмотрел. Затем, пожав плечами, он встал и просто, даже ничего не сказав, ушёл прочь. Я ожидал, что это уловка и что Ресс сейчас вернётся, но шло время, а этого не происходило. В тот момент, когда небо начало светлеть, до меня наконец дошло, что тот смех был и вправду лишним.
«Идиот!» — выругался мой внутренний голос. — «Ты единственный человек в этом мире, понимающий, какую опасность представляет Кейл. И что ты делаешь? Даёшь ему уйти! Фактически прогоняешь!»
«Может, он не выберется из этих гор?» — попытался оправдаться я.
«Серьёзно? Человек, который сам говорил тебе, что составляет карты Игр, не сумеет выбраться?» — звучало и вправду очень так себе.
Даже мне наверняка удалось бы выбраться отсюда, просто идя по тому пути, по которому мы с армией сюда пришли. Главное «лунным» не попадаться. Только заняло бы это очень много времени.
Тогда как Кейл Ресс выберется отсюда за считанную неделю, если не меньше. Что будет дальше я знал очень хорошо: он стравит «лунных» и «солнечных» вблизи Саума и устроит катастрофу. Впрочем, думать об этом пока было бессмысленно, прежде требовалось избавиться от верёвок.
Освободиться удалось часа через полтора, большая часть времени прошла в непрерывном ёрзанье вокруг дерева. Больше всего процесс напоминал выступление пьяной танцовщицы, которую шутки ради подключили к розетке. Радовало, что это хотя бы никто не видел.
Рассвет к этому времени уже взял своё. Впрочем, в темноте было даже лучше. В ней хотя бы существовала призрачная надежда найти свои вещи или то, что удалось спасти перед взрывом палатки. Свет же поставил на этом жирный крест.
Похоже, я влип по полной: один среди безлюдных гор в порванной одежде и даже без огнива. Самое время было вспомнить навыки, почерпнутые из различных книг и телепередач про выживание в дикой природе. К сожалению, единственное, что мне удалось запомнить — это то, что умирать от голода придётся долго и тоскливо.
«В прошлый мы с Ноа нашли много выброшенных вещей», — напомнил мне внутренний голос и оказался как всегда прав.
Здесь же стоял лагерь «лунных»! Может, сами они и ушли, однако любая армия оставляла за собой целые груды мусора. Учитывая моё положение, это вполне приемлемый вариант.
— Мда, хоть сейчас на показ мод. На моём фоне даже пакет будет выглядеть вершиной вкуса, — заметил я вслух, разглядывая своё отражение в луже, после того как закончил копаться в грудах мусора.
Обновка у меня вышла очень так себе. Почему-то солдаты не выбрасывали последние новинки моды и лучшее снаряжение, предпочитая проделывать это со старыми вонючими вещами. Впрочем, всё было не так плохо: мне удалось более-менее нормально одеться по погоде, а значит, замёрзнуть уже не грозило. Нашлось огниво, моток верёвки и даже сабля, кривая настолько, словно ею плашмя рубили дрова.
Вот чего в мусоре не было — это ответа на вопрос, куда мне идти.
Серпантин был завален и без альпинистского снаряжения. Даже если бы я знал, как им пользоваться, пройти там не представлялось возможным. Моей армии также не было видно, очевидно, они двинулись дальше. Искать тропу, тыкаясь наугад по окрестностям, было бессмысленно, а воспроизводить в уме карту местности, которую мне неоднократно приходилось изучать, мой мозг отказывался наотрез.
Но ведь Ресс же куда-то ушёл, значит, и путь был. С другой стороны, не стоило сомневаться, что у Кейла имелось подробное досье на каждый здешний камень.
Другим вариантом была Ноа, тоже куда-то испарившаяся со всей своей толпой. У Кейтлетт точно имелись карты местности, скорее всего, наилучшие. А ещё планы свернуть мне шею, как только я ей попадусь, но мне от неё нужно было только первое. Если выследить одного человека, особенно такого, как Кейл, который мог незамеченным подкрасться в упор, для меня было задачей мягко говоря непосильной, то найти путь, по которому шло стадо раздолбаев, казалось куда проще.
Многотысячная армия оставляла за собой весьма заметный шельф из мусора и разрушений. Мне нужно было лишь идти по нему и надеяться, что произошедшее в лагере настолько разозлило Ноа, что она без раздумий кинулась в погоню за «солнечными» обходным путём, а не куда-то там ещё.
От серпантина армия «лунных» повернула обратно на юг, но вопреки моим ожиданиям, вернулась не на дорогу, а свернула где-то на полпути до неё. Здесь находился перевал, на всех картах прозванный «Коварным», что абсолютно не соответствовало действительности.
Коварство обозначало наличие какого-то скрытого, зачастую злого умысла. Это же место нисколько не пыталось скрыть свою суть. Тонкая дорожка, на которой и трое в ряд бы не разминулись, петляющая вокруг глубокого ущелья, двоящаяся и троящаяся почти каждые сто метров, без укрытий от стихии и какой-либо растительности. Пожалуй, через игольное ушко было проще провести армию, чем здесь.
Выбирая маршрут для армии, я в своё время на это место даже не обратил внимания. Переходить здесь было бы пустой тратой сил и припасов. Впрочем, учитывая, что даже при движении по куда более безопасным маршрутам мы постоянно несли потери, они могли уже и не пригодиться. Тебе не понадобится есть, если ты свалишься с обрыва!
Но, видимо, для Ноа догнать мою армию теперь было куда приоритетнее, чем оставить свои силы в целости и сохранности. Не самое разумное решение с её стороны, но кто я такой, чтобы осуждать противника за его ошибки?
Поначалу мне не очень хотелось повторять её ошибку. Зачем выбирать трудный путь, если южнее имелась весьма удобная для перемещения дорога? Первый же встреченный патруль, даже не на дороге, а в её дальних окрестностях, переубедил меня в этом. «Лунные», дураки такие, не только не оставили важную для перемещения людей и грузов магистраль, но ещё и перемещали по ней этих самых людей и грузы. Подлые подлецы!
Сменив точку зрения на происходящее, я рассудил, что у меня ещё один запасной вариант. В снах мы с Ноа шли через некий «Заброшенный форт», и пускай визит был мягко говоря разрушительным, путь тот в целом оказался нетрудным. Пройти его одному казалось ничуть не сложнее, чем двоим.
Однако и здесь меня ждала неудача, но уже по другим причинам. «Тогда» путь к Заброшенному форту удалось найти благодаря тому, что тем же путём прошла часть «лунных», оставляя за собой всё тот же след из мусора. «Сейчас» же Ноа отправила всю армию через Коварное ущелье.
Конечно, я мог бы попытаться найти путь и сам, но это заняло бы непозволительно много времени, которого было в обрез. Пришлось смириться идти за армией «лунных».
К тому времени как моя нога ступила на Коварный перевал, подходил к концу второй день моего пребывания в горах, а моей главной мечтой стало поспать.
Во время первой ночёвки помешал дождь. Проклятый ливень едва не унёс меня в пропасть. Но даже так умудрился напакостить: не сумев смыть мою тушку, он сделал это со следами Ноа и её армии, лишив как ориентира, так и источника пополнения запасов. Из-за этого пришлось без всякой надежды на успех тыкаться наугад.
Тыкаться наугад, на секундочку, в месте, в котором дорога то ветвилась словно какой-то куст, то была прямой и узкой, как кишка, но вела в тупик, вынуждая возвращаться назад на много километров к последней развилке. А уж что здесь творилось по ночам!
В первую ночёвку мне не удалось оценить какофонию окружавших меня звуков во многом благодаря дождю. Однако на вторую все местные обитатели словно набрались сил, решив сполна это компенсировать.
Горы они только внешне пустые и безжизненные. На деле же жизнь здесь кипела ничуть не меньше, чем в каких-нибудь джунглях. Особенно ночью. Стоило солнцу скрыться и водвориться темноте, как вокруг меня кто-то непрерывно принялся чавкать, блеять, лаять, стонать, рычать и издавать ещё тысячи различных звуков различной степени неприятности. Учитывая, что за весь предыдущий день единственная живность, которую мне удалось увидеть, были крошечные ящерицы. Такая резкая перемена откровенно пугала. Казалось, ещё чуть-чуть — и вся эта свора придёт чавкать и стонать уже мною.
Уснуть в этом вот всём мне так и не удалось. Пришлось с рассветом вставать и, проклиная всё на свете, двигаться дальше.
Три дня без сна да ещё и в однообразном каменном лабиринте привели к весьма ожидаемому итогу. Весь день я блуждал буквально «куда-то», так никуда на самом деле и не придя, а лишь устав больше прежнего. Не слишком способствовало появлению сил и моё питание — старые сухари.
Это слово в контексте армии приобретало совсем иное, нежели в нормальной жизни, значение. Здесь сухарём называли любую субстанцию, которую без воды употреблять можно было лишь с риском повредить зубы, а в некоторых случаях особо прочные экземпляры годились даже в качестве картечи.
Сухари в армии были возведены в ранг чего-то святого, почти божественного. Количество различных ритуалов, которые с ними проделывали, зашкаливало, больше существовало только шуток на тему их съедобности.
Кто-то, получая очередную порцию сухарей, сразу же принимался каждый кусочек встряхивать, надеясь выкинуть различных непрошенных гостей. Другие же, напротив, к «дополнительному белку» относились положительно и предпочитали дожидаться, пока его станет побольше.
Из сухарей делали суп, чай, рагу, иногда использовали вместо обезболивающего или шин. Уверен, существуй рецепт превращения сухарей в самогон, его бы автор вошёл в историю, потеснив разом всех остальных мировых светочей науки.
Для меня сухари тоже стали частью ритуала. Иной пищи-то не было. Солдаты Ноа, пока я ещё шёл по их следам, почему-то не спешили выбрасывать свежие овощи или мясо.
Каждая моя попытка принять пищу превращалась в лотерею — сколько времени, воды и дров понадобится в этот раз, чтобы очередной сухарь стал съедобен. Пару раз мне случайно попадались камни, и они куда быстрее разваривались, чем эти проклятые сухари!
Без воды же попытка употребить такой превращалась в пытку. Я словно лизал очень невкусный кусок наждачной бумаги, а тот только впитывал всю влагу, но даже и не думал становиться мягче.
Ближе к закату, пытаясь рассосать очередной такой «камень», я, совсем отчаявшись и разозлившись, со всей дури швырнул его в ближайшую скалу.
— Да что ж за мучение такое!
Сухарь ударился об камень, отскочил в сторону и полетел в пропасть. Пару секунд мне казалось, что ничего не произошло, но затем вверху что-то громыхнуло, а земля подозрительно задрожала.
А уже в следующую секунду я со всех ног, невзирая на опасность свалиться в пропасть, бежал в обратную сторону, чтобы укрыться от обвала. От смерти мне удалось спастись едва ли не в последнюю секунду, однако тропа, ведущая дальше, оказалась заблокирована. А последняя развилка повстречалась мне ещё утром!
— Надеюсь, это не единственный путь, — вслух заметил я.
Разговаривать с самим собой мне было не привыкать. Ещё на Земле это оставался верный способ не замечать одиночества. Однако, как и тогда, меня всегда пугало, если на мои мысли вслух кто-то внезапно отвечал.
— Нет, — ответил никто иной как Кейл Ресс, стоявший позади меня, лениво прислонившись к камню. — Вам повезло, этот путь не единственный.
— Ближе не подходите, на куски порублю! Будет больно и очень обидно! — пригрозил я.
Кейл с усмешкой посмотрел на мою согнутую саблю и как бы невзначай откинул в сторону подол своего плаща, демонстрируя, что его парные клинки при нём.
— Не отчаялись ещё тут в одиночку бродить без сна и еды? — спросил Ресс. — Долго вы так не протянете.
— Лучше так, чем каждую ночь опасаться, что вы мне воткнёте нож в спину.
— Если бы у меня были такие планы, то вы бы так и остались под теми камнями. — звучало логично. — К сожалению, вы мне нужны.
Я хотел было язвительно уточнить «уж не для прекращения ли Игр навсегда», но вовремя прикусил язык. Стоит это сказать — и меня сбросят в пропасть. В ту же секунду. Кейл не станет так рисковать, если поймёт, что мне известны его планы. Конечно, он меня не сможет убить: магия Игр защитит — но выведет из строя вплоть до их окончания.
Как это ни странно, но я ему был нужен куда меньше, чем он мне. Из гор Кейл выберется, рано или поздно. Вероятнее всего, это случится до конца Игр, а значит, теоретически сможет осуществить свои ужасные замыслы. Если в мои планы входит помешать ему, нужно тоже выбраться отсюда и тоже как можно раньше.
«Придётся идти с ним и делать вид, что я ничего не знаю», — пришла в мою уставшую голову дельная мысль.
Впрочем, изображать дурака мне было не впервой:
— Для чего это я вам нужен?
— Вам всё надо повторять по несколько раз? — раздражённо уточнил Ресс. — Я уже говорил, одному отсюда не выбраться. В разумные сроки.
— Иди себе по тропинке и… — продолжая убедительно отыгрывать роль идиота, начал я.
— Вы уже прошлись, как, понравилось? — Кейл даже не дал мне договорить. — Это вы ещё не видели изюминку этих мест, оно чуть дальше.
— И что же там?
— Обрыв, такой, что дна не видно, и узкая полоска дороги, где одному развернуться уже проблема.
— Ноа же как-то прошла…
— Она шла иным путём. Вот тем, — он указал на другой завал, как мне казалось ранее, очень давний. — Даже не будь здесь этих камней, там, дальше, в километре ещё один обвал, куда крупнее. Ноа взорвала за собой путь.
— Какая она… расчётливая.
— Да, — с усмешкой подтвердил Кейл. — По-моему, у вас проблемы. Вы же ещё не научились летать?
— Умею с детства, но только вниз и недолго, — хмуро ответил я и спросил напрямую: — что вы предлагаете Кейл?
— Вы помогаете мне, я — вам. Как только выйдем отсюда, наши пути разойдутся.
Сделка была не из тех, выгода от которой очевидна. Впрочем, другого выхода, кроме как согласиться, у меня похоже не осталось. Если я хотел успеть вернуться к своей армии, чтобы вместе с ней дойти до Саума и отправиться домой, у меня не было иного выбора, кроме как пойти на сделку с дьяволом. Однако тот почему-то задерживался, и кроме Кейла вариантов не оставалось вообще.
— Похоже, у меня нет выбора, — нехотя признал я под пристальным взглядом Ресса.
— Что, даже не спросите, зачем мне это? — удивился он.
— Ну, и чего же вы хотите? — нехотя поинтересовался я, подыгрывая и заранее зная, что ответ меня не устроит.
— Самого наилучшего для этого мира, — вполне ожидаемо и очень искренне ответил Кейл.
— Чего?
— Наилучшего.
— Не думали о карьере политика? Там очень ценится умение много говорить так, чтобы это вообще не имело смысла.
— Подробности в сделку не входили. У меня нет ни времени их описывать, ни надежды, что вы их поймёте, — хмуро ответил Ресс и, развернувшись, направился по единственной тропе в обратном направлении. — Там, — Кейл Ресс неопределённо махнул рукой, — есть площадка, на ней можно будет переночевать. Нам, особенно вам, не помешает сейчас отдых. Завтрашний день будет сложным.
Площадка действительно имелась: в километрах трёх от той точки, где мной был устроен обвал, и, если мне не изменяла память, то в своих бесцельных брождениях я проходил мимо неё несколько раз, даже не заметив. Оно и немудрено: проход к ней представлял из себя узкую щель меж двух камней. В такую мог пролезть не слишком объёмный, примерно 2D человек, но почти без вещей.
Их Кейл, а затем и я по его примеру, оставил возле входа, припрятав за камнем. За них можно было не переживать, люди по этому ущелью ночами не шастали, а зверьё очень хорошо знало своё место в пищевой цепочке и лишний раз не рисковало.
Когда мы проползли меж камней, то оказались в тесном закутке между двух скал, которые сходились на высоте около двух метров, образуя тем самым потолок. Место оказалось обжитым: имелось кострище, пара очень сильно потрёпанных лежака, и, что меня особенно удивило, небольшой запас дров. Как они здесь оказались, я совсем не понимал.
Это объяснил, заметив мой интерес, Кейл, указав на округлое отверстие в скалах, явно не природного происхождения, располагавшееся аккурат над кострищем.
— Сюда есть обходной путь. Что-то серьёзное там не пронесёшь, но пару поленьев запросто.
— Кому надо таскать сюда поленья? — удивился я, к вечеру совсем плохо соображая.
— Тем, кому нужно надёжное убежище в этих горах, — пожав плечами, спокойно ответил Ресс, возясь с костром. — Хотя в дождь здесь может быть небезопасно.
Слива для большого потока воды в этом каменном мешке и вправду не было. Да и лежаки, на один из которых я с облегчением плюхнулся, хранили в себе следы недавнего буйства стихии.
Наконец раздался треск огня, и наше убежище постепенно наполнилось каким-никаким, но теплом. Убедившись, что костёр горел нормально и внезапно гаснуть не собирался, Кейл тоже плюхнулся на лежак. Сначала он, как и я, смотрел на пламя, но затем лёг и отвернулся.
Мне же было не до сна. Меня, глядящего на спину спутника, одолевала одна очень простая, но такая соблазнительная мысль…
— Прикидываете, крепко ли я заснул? — прервал мои размышления сам Ресс, неясно как догадавшись о их содержимом. — Найдётся ли здесь камень подходящего размера и не дрогнет ли ваша рука? Хочу напомнить, что у меня при себе два клинка, острее того посмешища на вашем поясе, и тем более любого из камней. Идите спать, завтра будет тяжёлый день
Ложась на бок и закрывая глаза, я гадал, увижу ли ещё совместные приключения Рейланда и Ноа. Однако, всё, что мне хотели сказать той историей, уже сказали. Эпилог был рассказан, и последняя точка заняла своё место, аккурат после слова «конец».
Вместо тех снов пришли новые, совсем другие по тону. Почему-то от них нестерпимо несло гарью. Начинались они с выстрела, который поставил точку в одном давнем противостоянии.