«Самое ужасное во сне — увидеть свои ошибки»
Плохие новости по одиночке не ходят, только табунами, поэтому, не успел Гун-Гун свалить ко всем чертям, как прибыл вестовой.
— Командующий, разведка просила передать, что в семи часах от нас крупная армия «лунных»! — доложил он почему-то сильно растерянно.
Это его поведение вкупе со странным речевым оборотом заставили меня подозрительно уточнить:
— Что значит «просила» передать?
— Ну, вы… — совсем «поплыл» вестовой, — спали, и мы…
— Когда это было? — раздраженно спросил я.
— Когда вы спали или…
— Когда пришло донесение, идиот! — злясь, прикрикнул я.
— Пять часов назад, командующий! — вытянувшись по струнке и дрожа как лист на ветру, доложил вестовой.
Мне вдруг захотелось его убить. Очень-очень сильно захотелось. Увы, на это банально не было времени. Если это те «лунные», о которых я думал, то мне следовало как можно скорее отправляться к башне.
Ещё возле Яоя мне докладывали о армии «лунных» во главе лично с королём. Кажется, они прибыли откуда-то с юга и поэтому так задержались. Очередные отборные части, лучшие из лучших и прочий сброд, который разбежится, стоит мне изменить одно маленькое правило происходящего.
Я собирался завершить Игры, желательно раз и навсегда. Посмотрим, как эти «гвардейцы» будут сражаться, когда на кону окажется не просто поражение, а их жизнь.
Именно поэтому мне было плевать, похитил там Кейл Ресс артефакты или нет. А то, что он направлялся к башне, собираясь тем или иным способом завершить Игры, и вовсе было отлично! Будучи в моих рядах, Кейл не был так полезен, как сейчас: и лагерь поджог, и побрякушки за меня таскал. Загляденье!
— Собрать лагерь, командующий? — участливо поинтересовался один из стоявших около меня недавно назначенных офицеров.
— Только самое необходимое для боя.
По рядам собравшихся понеслись растерянные перешёптывания:
— Но как же палатки…
— Припасы?..
— Мы туда ненадолго, незачем таскать на себе лишний груз, — объяснил я своё решение, недобро ухмыляясь.
***
Долина перед Саумом была местом странным и лично для меня крайне неприятным. Здесь всё было каким-то не тем, неправильным, словно чужеродным. Окружение давило на меня, будто стараясь прогнать. Воздух был тяжёлым и сухим. Тёмное, пасмурное небо нависало, хотя мы были в низине, словно грозилось свалиться нам на голову. Где-то вдалеке виднелись всполохи грозы.
Башня до того просто казавшаяся несуразной, стала неприятной. Слишком крупной и ровной, какой-то неправильно правильной. Она своей громадиной словно делила весь мир на две половины.
А ещё здесь, в долине, не было животных. Здесь вообще ничего не было, кроме странной, слишком зелёной травы, даже насекомых. Ветер и тот остался далеко позади. Из-за этого стояла странная, таинственная тишина, прерываемая лишь голосами людей и звуками шагов. В остальном же мы были будто бы в пещере какой-то.
— Может, это место знает, что ты собираешься сделать? — спросило наваждение.
По мере приближения к башне оно появлялось всё чаще. К счастью, кажется, уже никто и не обращал внимания, что их командир стал постоянно бурчать себе под нос.
— Может, этому месту пойти в бездну? — раздражённо предложил я. — Меня не пугают какие-то суеверия!
— Тогда почему тебе так страшно? — насмешливо осведомилась Ноа.
— Мне не страшно! — возразил я через сжатые зубы.
— Зачем мне врёшь?
— Мне не зачем врать. Ложь нужна только для того, чтобы казаться лучше, чем есть на самом деле.
Наваждение мгновенно нашло чем возразить:
— Забывая, что самое лучшее в человеке — честность?
— Лучшее в себе я определяю сам!
Последнее было сказано, пожалуй, даже слишком громко. Однако никто из окружающих не обратил на это никакого внимания. Или сделал вид, что не обратил. Разницы как по мне не было.
У подножья башни стоял небольшой лагерь под чахлыми в отсутствии ветра флажками Тофхельма. Меня этот вид откровенно позабавил.
Ещё недавно у Кейла Ресса была гигантская армия, которую он непонятно зачем самостоятельно, при моём небольшом участии, разбил. Теперь у него осталась лишь эта кучка.
«Стоило оно того? В чём вообще был его замысел?». Наверняка за этим стояла интересная и глубокая история, над которой стоило подумать, но я твёрдо решил сделать это не раньше четверга високосного года, после дождичка из жаб.
Какая разница, какой там план у Кейла, если он всё равно проиграет! Невозможно победить, когда ты сам себе из раза в раз ставишь палки в колёса. Победу нужно желать, стремиться к ней, несмотря ни на что. Именно поэтому я пришёл сюда победителем во главе армии, а он прибежал, поджав хвост!
Горстка «лунных» из Яоя, храбрившись, стояла на пути моей армии. Довольно иронично, но впервые за эти Игры численное преимущество было на нашей стороне.
— Пойдите прочь с пути или умрите! — крикнул я.
Ответом послужил выстрел в мою сторону. И вновь пуля прошла мимо, убив рядом стоящего. Ещё одно доказательство правильности выбранного мной пути и заодно конец переговоров. Больше всего в этом мире меня утомило с кем-то разговаривать и что-то обсуждать.
— Эльт, вперёд, — скомандовал я. — Убить всех, пленных не брать.
— Сорок вторая, к бою! — восторженно крикнул капитан. — За Рейланда Рора, за честь, за славу…
Мне эта кичливость сразу не понравилась настолько, что пришлось вмешаться, спеша упредить тот момент, когда Гоа начнёт рвать на себе одежду от переполнявших его чувств.
— Да их там всего несколько сотен, Эльт.
— Простите, командующий, — исправился капитан и куда тише прежнего скомандовал, — вперёд!
Произошедшее даже схваткой было сложно назвать. «Лунных» без лишних слов смяли: окружили, а затем добили в рукопашной. К сожалению, ни среди них, ни в самом лагере Кейла не оказалось, как и реликвий. Зато на башне появился яркий луч, бивший в небо. Не иначе как указатель для меня, куда идти. И как мне только раньше удавалось без него перемещаться?
Размеры башни башни предвещали, что подъём наверх будет крайне веселым. Веселиться мне предстоит весь ближайший час, а может, и больше. Я уже почти собрался с силами и начал подъём, когда меня отвлёк прибывший вестовой:
— Командующий, к нам приближается группа «лунных» под белым флагом!
Не веря своим ушам, я лично пошёл убедиться в этом. И вправду, в долину спускалось человек пять с чем-то белым вместо знамени. Это могла быть как хитроумная ловушка, чтобы выиграть время, так и что-то дельное. В конце концов до этого «лунные» к переговорам склонны не были.
«Неужели чего-то боятся?» — ещё раз посмотрев на башню, я решил, что, ловушка это или нет, но лучше дождаться «парламентеров».
К тому же даже такой относительно короткий марш изрядно меня измотал, и отдохнуть было неплохой идеей.
Приказав солдатам также перевести дыхание, я нашёл в лагере булку черствого хлеба, которая стала моей первой, если не считать воды, пищей за день, съел её и принялся ждать. Еда мгновенно меня разморила, отчего я едва не уснул. От этой желанной участи меня «спас» подошедший Эльт.
— Мне это не нравится, командующий, что-то здесь не так, — поделился своими опасениями Гоа. — Вы уверены, что всё идёт как надо?
Такое заявление от него меня удивило. Вот уж так день открытий! «Лунные», стоящие насмерть, и посылают парламентёров, Гун-Гун с зачатками разума, а теперь ещё и рассудительный Эльт! Что дальше? Окажется, что палочки твикса на самом деле делаются не на разных фабриках? Нет разницы, кто Вупсень, а кто Пупсень?
Так или иначе, пришлось объяснить свою задумку:
— Основная армия врага только на подходе. Спуститься без нашего ведома у них не выйдет, да и путь неблизкий, дойдут не сразу. Так что всё в порядке.
— Но, командующий, разве вы не собираетесь заканчивать Игры? — вытянувшись по струнке, осведомился Гоа, продолжая пребывать в явной растерянности.
— Собираюсь, конечно, — подтвердил я, недобро ухмыляясь. — Но разве не лучше ли будет дать ещё один бой напоследок?
По лицу Эльта сложно было что-то сказать, но кажется, он был сильно не уверен в происходящем. День точно был ненормальным.
— Мы за вас умереть готовы! — заявил капитан, но как по мне прозвучало это куда менее уверенно, чем ему бы хотелось.
— Не волнуйтесь, ради меня умирать не нужно, — успокоил его я. — Только ради нового лучшего мира, который мы будем строить вместе.
— О, и когда начнём? — навострил уши Эльт.
— Ну вот закончу Игры, и можно будет приступать.
— Сражаться вне Игр… — вытаращился на меня Гоа.
— Да, а почему бы и нет? — я развёл руками, показывая, что не вижу никаких препятствий.
— Но ведь тогда могут погибнуть люди…
— Не вы ли, капитан, только что сказали, что они на это готовы?
Растерянность Гоа в этот момент была ощутима физически:
— Да, то есть нет, то есть так точно, разрешите идти!
— Идите, подготовьте своих людей морально к грядущему. На вас равняется вся армия!
Парламентеры добрались до нас лишь спустя час. К тому времени на склоне кратера успели показаться основные силы неприятеля, коих как по мне было даже как-то больше обычного.
Особенно меня смущали их флаги. Беглый осмотр в подзорную трубу не позволил найти что не так с ними, но интуиция твердила, что что-то здесь нечисто.
Убедившись, что переговорщики ближе чем на три сотни метров к нам приближаться не будут, а из вооружения у них только один штандарт, я подозвал Эльта:
— Следите в оба за армией неприятеля. Если они начнут спуск — немедленно готовьтесь к обороне.
— Так точно, командующий.
К моему изумлению, капитан взаправду взял две подзорные трубы и на манер бинокля начал пытаться в них что-то высматривать. Получилась скорее пьяненькая улитка. Тяжело вздохнув от этого зрелища, я, прихватив для солидности пару солдат из своей гвардии, отправился на переговоры.
Этот день точно старался удивить меня всеми возможными способами, потому что на переговоры со мной «лунные» прислали Альта Циона и графа Сайраса.
Особенно меня удивил, казалось бы, повешенный адъютант Ноа, который вдобавок обзавелся новенькой сержантской формой.
— Кто ж тебя снял, а? — поинтересовался я с неодобрением. — И зачем?
— Я, Рейланд, — ответил за него Леон.
— Знаете, вашим предательством вот нисколько не удивлён.
— Я никого не предавал, — граф грустно усмехнулся. — Мне велено находиться здесь лично королём Риверкросса и нести его волю. — Леон извлёк солидного вида манускрипт, который, наверное, должен был меня впечатлить, и зачитал его содержимое: — Леонар IV, король Ривекросса и сопредельных земель, титулы опустим, декларирует: Рейланд Рор объявляется вне закона и должен предстать перед судом по обвинениям в измене, посягательству на трон и жестокому обращению с пленными. То же самое касается всех, кто будет ему помогать.
Вздохнув и усмехнувшись, я вопросительно посмотрел на Альта, ожидая, что и он достанет какую-нибудь бумажку. Новоиспеченный сержант меня разочаровал и ничего доставать не стал, а просто ехидно сказал:
— Король Тофхельма присоединяется к декларации своего коллеги.
— Жаль, а то у меня в войсках, хе-хе, туалетная бумага закончилась, — демонстративно рассмеявшись, ответил я.
— Король предлагает сдаться, Рейланд, — продолжил гнуть свою линию граф. — В таком случае вам будет обещана замена смертной казни на пожизненное изгнание. Остальных ваших солдат это тоже касается.
— Сопротивление бессмысленно, — добавил Альт въедливо. — Даже если вы закончите Игры, вас всё равно поймают!
Я положил руку на свою саблю. Мне ничего не осталось, кроме как ответить с вызовом и уверенностью:
— Я и не собираюсь бегать. Придите и возьмите. Покажите, чего стоят ваши угрозы. Мы будем ждать вас здесь, у подножья башни.
— Вы безумны, Рейланд! Посмотрите, до чего вы дошли! — возмутился Леон. — С кучкой оборванцев…
— О, это не оборванцы, это моя гвардия, — прервал я его и бросил взгляд на своих подчинённых. — Да, ребята?
— Худшие из лучших, лучшие из худших!
— Неужели вы готовы отправить всех этих солдат на смерть… ради чего? — Не знаю почему, но на лице Леона появилось выражение противной жалости.
— Знаете, граф, у вас уже был шанс оценить мои планы, вы отказались. Могу лишь предложить сдаться и понаблюдать со стороны за тем, как этот мир изменится к лучшему, — с презрением и усталостью ответил я. — Обещаю в таком случае придумать не слишком жестокое наказание за предательство.
Леон в ответ только выразительно фыркнул. Пожав плечами, я развернулся и пошагал в сторону Саума, показывая, что переговоры закончены. Судя по тому, что армия солнечно-лунных вовсю уже спускалась в долину, следующий их этап оставалось ждать недолго.
То, что весь мир восстанет против меня, нисколько не вызывало удивления. Это было слишком очевидно с самого начала. В верхушках Ривекросса и Тофхельма будет мало моих сторонников, особенно учитывая, что я собирался их убить.
«Плевать! Это будет не первой и не последней моей победой. Когда Игры закончатся навсегда, и у этих трусов взаправду польется кровь, посмотрим, на что годятся их заявления и бумажки. Сколько найдётся желающих умирать за неизвестного мужика на троне, который правит просто потому, что ему повезло родиться в нужной семье!»
— Сначала тебе нужно будет одолеть Кейла Ресса, — напомнила, прерывая мои размышления, Ноа, вышагивая рядом со мной.
У меня имелась собственная версия того, как мне будет противостоять этот предатель:
— Уверен, стоит мне подняться на башню, как он в тот же момент всадит себе в бок клинок и начнёт кричать про проклятого Рейланда Рора, который вновь его обыграл.
— Ты, кстати, не задумывался над тем, что всё это время не он играет тебе на руку, а ты ему, м? — уточнило Наваждение.
— Нет, но если ты выдаёшь такие сентенции, то это повод задуматься над тем, не спятил ли я взаправду.
— Сектор безумие на барабане! — словно ведущий на какой-то телепередаче воскликнула моя персональная Ноа во весь голос.
Ловя очередной обеспокоенный взгляд от моих подчинённых, я не без труда выключил ей звук. Наваждение никуда, к сожалению, не пропало, но могло теперь только беззвучно кривляться. Это выглядело даже по-своему забавно. Для полноты образа ему только костюма мима не хватало.
Эльт уже ожидал меня, как обычно находясь в крайней степени нетерпения:
— Ну как там? Что?
— Будет битва. Подготовьтесь к обороне, капитан.
— А вы?… — Гоа догадался, что командующего здесь не будет.
— Меня ждут дела на башне. Не волнуйтесь, вы очень хорошо поймёте, когда нужно будет переходить в наступление. Главное, не останавливайтесь до тех пор, пока все силы неприятеля не будут разбиты.
Вот у кого-кого, а у Эльта подобный приказ вообще не должен был вызвать каких-либо вопросов. Однако, судя по его растерянному лицу, всё же вызвал, причём вперемешку с какой-то странной обидой.
«Он что, так переживает, что меня не будет на поле боя с ним? Ну дела!»
Мне показалось, что растеряны и солдаты вокруг него, но это уж точно казалось бредом. Быть такого не может, чтобы люди, прошедшие со мной сквозь огонь и медные трубы, сомневались!
— Командующий, у нас нет припасов, скоро ночь, сколько нам ещё здесь стоять? — раздался вдруг голос одного из солдат.
Это очевидно глупый вопрос. В иное время я бы ответил на него всем сразу, но сегодня на это у меня не было ни времени, ни сил. Эти люди должны не хуже меня понимать, что нужно просто ещё немного потерпеть.
— Столько, сколько будет нужно. Помните главное: наградой за перенесённые трудности и невзгоды будут лишь новые трудности и невзгоды. Нужно идти вперед и не останавливаться!
Закончив свою речь, я, вздохнув и собравшись с силами, направился в башню.
Там меня ждали ступеньки. Целый мир ступенек и ничего кроме них. Треклятая башня словно была бесконечной и стремилась измотать, заставить сдаться, отступить. Однако такое препятствие меня лишь раззадорило. На верхушку ненавистного строения я поднялся в предвкушении грядущего триумфа. Моя окончательная победа была близка, осталась сущая мелочь.
Вот и он, окутанный белесым свечением кристалл, который, помнится, назывался Саумом, мерно вращающийся по центру площадки, а рядом — Кейл Ресс, как раз закончивший какие-то манипуляции с ним. Увидев меня, он достал свои парные клинки и кивнул на кристалл:
— Всё кончено. Я завершил Игры.
— О, это мне говорят не в первый раз за сегодня. Отвечу то же, что и остальным: всё только начинается. — Моя сабля тоже уже была наготове, но прежде мне захотелось немного поизголяться в красноречии. — И да, спасибо, окончание Игр мне очень на руку. Надеюсь, это случилось навсегда.
— Вы взаправду собираетесь продолжить сражаться? — удивился Ресс.
— Ну, если мир не собирается единогласно сдаться, приняв моё правление, то тогда почему бы и да!
— Разве вам мало всех ужасов, что вы устроили на этих Играх?! — вспыхнул Кейл с нотками отчаяния.
Мне такое обвинение, да ещё и от него, показалось попросту смехотворным:
— Ой, кто бы меня обвинял, только не вы. Ха! Сколько своих солдат вы, Кейл, подставили? Скольких предали, и ради чего? Кстати, вправду, а ради чего?
— Вы не поймёте, — раздражённо буркнул Ресс.
— Что, в последний момент великий герой Кейл Ресс остановит злодея? — выдвинул свою версию происходящего я. — Таков ваш план?
— Нет. Но в любом случае сегодня для вас всё закончится!
— Да-да, это я уже слышал.
— Игры окончены, помните об этом, — предупредил Ресс. — Схватка сейчас закончится для одного из нас смертью. Лучше отступите.
— Что ещё мне сделать для вас, Кейл? Сплясать канкан? — не скрывая своего презрения к этому человеку, уточнил я. — Не волнуйтесь, не сдамся. Весь этот путь, проделанный мной, был не для того, чтобы отступить в самый последний момент.
— Пожалейте если не себя, так своих солдат, — жалостливо предложил Ресс.
— Оставьте при себе свою жалость, она скоро понадобится. К вам я так же щедр не буду и предлагать пощаду не стану. Вы сегодня умрёте за Миюми и все те неприятности, которые мне доставили. К бою!
Время разговоров подошло к концу, и мы оба подняли оружие. Секунду мы простояли в тишине, а затем я ринулся в атаку.
Сражаться против противника с парными клинками Рейланду было впервой, и тем более мне самому. Однако преимущества и недостатки этого вида оружия стали видны после обмена первыми же ударами.
Кейл Ресс был быстрее. Он мог наносить мне удары с разных сторон, лишая возможности встречать сталь сталью. Зато мой меч был длиннее, что позволяло держать противника на расстоянии, не давая ему реализовывать весь потенциал скорости своего оружия.
Из-за того что мы оба старались соблюдать дистанцию, держась от своего противника на расстоянии, а атаки проводили очень осторожно и потому редко, наша битва больше напоминала драку двух дворовых котов. Только без шипения и вздыбленной шерсти. Бой и я, и Кейл вели молча, сосредоточившись на главном — не умереть первыми.
Мы водили странный хоровод, подгадывая удачный момент, лишь изредка переходя в атаку. Своеобразная стальная гроза: вспышка, звон стали и тишина.
Мне эта битва давалась очень сложно. Всё же не зря парные клинки называли дуальными. К тому же, в отличие от предыдущих схваток, в этой полагаться на мышечную память тела получалось куда как хуже — сказывалось отсутствие опыта. Помогало предателю и окружение. Позади него висел светившийся Саум, который переливами света меня отвлекал.
Кейл Ресс прекрасно видел мою растерянность и потому наглел всё сильнее. Осторожные выпады и короткие наскоки сменились длинными сериями ударов и попытками войти в клинч. Мой противник, потеряв всякую осторожность, стал действовать ещё наглее, усилив напор до максимума. Сталь звенела не переставая, удары сыпались один за другим, словно я сражался не с человеком, а с ожившим кухонным комбайном.
Бой прекращался лишь на короткие промежутки времени, необходимые чтобы отдышаться, и сразу же начинался по новой всё жёстче и жёстче. Моё сознание сузилось до небольшой точки, которая желала лишь одного: убить человека передо мной. Ударить, сильнее, быстрее, ещё сильнее. Кейл Ресс должен был умереть.
Противник открылся, совершив ошибку? Отлично, вперёд, усилить напор, удар, ещё удар! Жаль, что у меня всего две руки.
За моими атаками неизбежно следовали ответные выпады Кейла. Часть достигала своей цели, часть я принимал на свой клинок. На раны мне было наплевать.
Один особенно удачный выпад Ресса едва не стоил мне почки и уж точно оставил рубец на всю жизнь. Такой успех подтолкнул его подойти ещё ближе ко мне и наконец допустить первую значимую ошибку.
Кейл сам не заметил, как открылся, позволяя нанести мне удар. К сожалению, не клинком, а только гардой, но удар всё равно вышел на славу — предатель скривился от боли и сразу же попытался отскочить, чтобы разорвать дистанцию. Это стало второй его ошибкой, на этот раз фатальной. Позади Кейла находилась не пустота, а Саум, который до этого мешал только мне. Предатель, не рассчитав расстояние, ударился об него спиной, растерялся и уже физически не успел среагировать на мой внезапный выпад.
Толкая вперёд, я пронзил Ресса своей саблей, вогнав клинок по самую рукоять в грудь предателя, намереваясь буквально насадить его, словно бабочку, на кристалл. В Саум мой обагренный кровью клинок вошёл без каких-либо особых проблем, словно тот был сделан из чего-то рыхлого по типу талого снега.
В ту же секунду кристалл остановил своё вращение и покрылся сетью трещин. Они пульсировали алым светом, попутно, словно губка, жадно впитывая кровь Кейла. Белесый до этого Саум потускнел, померк и как будто стал тяжелее. Свет, бивший из него в небо, распался на отдельные лучи, которые быстро гасли.
Я физически ощущал, как вся магия, наполнявшая это место, исчезала, уходила в никуда навсегда. Понял это и Кейл, который на последнем издыхании отвернулся, желая посмотреть, что происходило у него за спиной. Когда он повернул голову обратно, в его глазах застыл неподдельный страх.
— Радуйтесь, Кейл, ваше желание исполнено: вы стали героем! — злобно прошипел ему я.
— Будьте вы прокляты, кхе… вы погубили нас всех н…
Кейл явно ещё много чего хотел сказать, но, к его огорчению, жизнь оставила предателя, оборвав прощальную речь на полуслове. Следом упал, разбившись на бесчисленное количество тёмных, налитых кровью осколков и Саум.
Весь мир словно замер в этот момент, даже ветер, всё это время нещадно бивший по лицу, стих. А затем с неба без предупреждения полил мелкий, противный дождь чёрного цвета.
Наверное, стоило обратить на это внимание, попытаться понять причину, но мне до всех этих погодных аномалий не было никакого дела. Торжествуя, я извлёк из тела Кейла свою саблю и, подняв её над головой, подошёл к парапету башни, желая продемонстрировать, что тут только что произошло. Мои солдаты вполне имели право видеть мой триумф.
«Я победил! Победил их всех!!!»
Эта фраза, так и не высказанная вслух, застряла у меня в горле. Увы, картина, развернувшаяся внизу, «слегка» отличалась от той, которую мне бы хотелось видеть. Мои рука, державшая окровавленный клинок, непроизвольно разжалась, и он полетел вниз.
Прямиком туда, где моя армия, окруженная со всех сторон бесчисленной ордой солдат Тофхельма и Риверкросса, побросав оружие и подняв руки, понуро сдавалась в плен. Среди них, к моему удивлению, был даже Эльт.
Только моя гвардия, мои оборванцы остались верны до конца. Лишь они исполнили приказ и, не взирая ни на численное превосходство врага, ни на сдавшихся союзников, понеслись в атаку с тем же криком.
— Худшие из лучших! Лучшие из худших!
Кто-то, судя по голосу Леон, кричал им через рупор:
— Стойте! Вы же погибнете!
К моей гордости, ни один не остановился. Ни тогда, ни когда объединенная армия Риверкросса и Тофхельма ощетинилась ружьями, готовясь стрелять.
На секунду мне показалось, что у моих гвардейцев всё получится, что смелость возьмёт своё, и враг дрогнет, не решится стрелять. Затем, руша мои мечты, прокатываясь волной по рядам противника, грянул залп, поставивший точку. Это не был бой, это был расстрел.
— Закономерный итог всего этого безумия, — без грамма сочувствия сказала Ноа, которая, свесив ноги вниз, сидела на парапете, тоже наблюдая за происходящим внизу. — Поправь, если я ошибаюсь, но твои планы по завоеванию мира придётся отложить на неопределённый срок, да?
Мне нечего было ответить на это ехидство.
— Смотри-ка, к тебе гости! Наверное, собираются взять автограф и послушать твои рассказы про право сильного, — наваждение указало на рвущихся в башню солдат. — Ну и так, по мелочи: немножко схватить тебя, чтобы затем слегка повесить в назидание потомкам. Я же говорила, все подобные истории заканчиваются одинаково.
Я её практически не слушал. Мне не было никакого дела до этого бреда:
— Но как же так… на моей стороне ведь боги! Я не проиграл ни единой битвы!
— О, ну это не совсем правда. На поле боя — возможно, но ведь битвы были не только там… — Ноа указала мне на грудь, намекая на душу.
— Но я принимал наилучшие решения…
— Наилучшие для кого? — уточнило наваждение, слегка наклонив голову вбок.
— Для всех нас! Для… для…
— Для твоих больных хотелок, — закончила за меня Ноа. — Всё это время ты только и делал, что совершал поступки один ужаснее другого. По итогу оттолкнул от себя всех, кроме кучки таких же безумцев. И стоили эти твои победы того?
— Я сражался за лучший мир…
— А по итогу сломал или уничтожил всё, до чего дотянулся, ничего своего так и не построив, — наваждение махнуло рукой вниз, намекая на произошедшую бойню. — Эти люди жили вполне сносно и без тебя, и жили бы так ещё очень долго.
— Будто что-то сильно изменится, — фыркнул я. — Этим дуракам только дай возможность и…
— Мне можно не врать. Ты прекрасно знаешь, что без магии Игр всё быстро сломается. Люди — это люди. Была бы возможность, а взаимные претензии всегда найдутся. Сейчас у них есть общий враг — ты, но когда тебя повесят, вот тогда начнётся самое весёлое.
«Как же она меня достала! Вся такая правильная, разумная, добренькая! Эти бесконечные нравоучения, пафос, льющийся отовсюду, и язвительность. Эта Ноа ещё хуже оригинала!» — я скривился, не в силах это больше слушать.
— Н-е-е-е-т. Это просто образ, рождённый измотанным сознанием. Яркая обёртка, чтобы привлечь внимание, — поправило меня наваждение. — Мне выпала честь быть не Ноа Кейтлетт, а твоими лучшими качествами, которые ты так целенаправленно отверг.
— Ты ни разу не предложила ничего дельного! — крикнул на неё я.
— А должна была? — удивилась Ноа. — И даже если так, ты бы меня послушал?
— Если бы это было чем-то дельным…
— Твоим единственным шансом было сдаться, тогда, возле Яоя…
— СДАТЬСЯ? МНЕ?! — я кричал так, что меня, наверное, было слышно и внизу, даже не взирая на ветер и ливень. — Я ПОБЕДИЛ! ПОБЕДИЛ!!!
— Оно и видно, — наваждение кивнуло в сторону лестницы, где уже слышались не предвещающие ничего хорошего шаги. — Кажется, к тебе спешат твои поклонники. Они тебя немного побьют, а затем, как и мечтали, посадят в клетку.
Мне не было до этого уже никакого дела. Я вдруг вспомнил слова наваждения, сказанные мне в самом начале:
— Ну, ты можешь выстрелить в меня. Для надёжности — целься себе в голову. Я теперь там, дружочек-пирожочек!
«Провести остаток своих дней в клетке, слушая обвинения от людей, которые словно соревнуются, кто из них глупее, и вот эти вот комментарии от НЕЁ?» — дошла до меня ближайшая перспектива. — «Ну уж нет. Эта история закончится так, как хочется мне, и тогда, когда угодно мне!»
— Что ж, торжествуй, пока можешь. У этого мира был шанс с моей помощью стать лучше. И вот чем они мне отплатили. Но точку во всём этом я поставлю сам! — Под пристальным взглядом Ноа мне с некоторым трудом удалось забраться на парапет.
— Ты же не думаешь… — не дослушав, я сделал шаг в пустоту.
Свистел воздух, в теле образовалась приятная лёгкость, мой разум наконец очистился от всех переживаний и забот, но главное, наконец-то я был совсем один.
«Свобода!»
Ноа осталась там — на башне, озадаченно смотря мне вслед. Её растерянный, немного обеспокоенный взгляд окончательно убедил меня, что и эту, самую последнюю битву мне тоже удалось выиграть. Одними губами наваждение прошептало, хотя я слышал его голос с явным нотками презрения, будто оно летело рядом:
— Вот значит какой финал ты себе выбрал, победитель. Трусливое бегство от справедливого наказания. Что ж, каков воин, таков и финал. Прощай.
Сказав это, Ноа растворилась в воздухе. На меня же волной нахлынул страх. Осознание всего ужаса, царящего вокруг последнее время. Ужаса, который мною самим и был создан. Хаос, огонь и насилие — вот что сопровождало меня с тех самых пор, как я оказался в этом мире.
Горящие города, пленные, которых вешали на деревьях на потеху публике, предательства, подлые убийства. И как венец всего — мои собственные солдаты, измотанные и голодные, но всё равно верные до самого конца. Которых я просто бросил, глупо надеясь, что они будут сражаться и умирать за меня. А часть за них так и сделала…
Мне вдруг вспомнилось моё имя. Не Рейланд Рор, а Ота Кохэку. И никакой я не мессия, чья цель менять судьбы миров, а простой менеджер, который так и не дошёл до работы…
— Что же я натворил? Где свернул не туда?
Никто мне, разумеется, не ответил, ведь никого вокруг уже не было. Только свистящий воздух и стремительно приближающаяся земля.
Гравитация поставила точку в этой истории. Навсегда.