В ходе допроса будут отслежены все операции, которые в последние сутки Светозар проводил со своими счетами. И сразу всплывет денежная карта, подсунутая парторгом! Откуда у молодого пиармей-кера денежная карта с хорошим вкладом? На что ему деньги?! Парторг сразу отречется - будет врать, не краснея, ибо так ему по должности полагается. Единственное решение - пиармейкер обменял украденные модульные карточки на денежную и строит какие-то гнусные планы…
А где меняют карты, даже малютки из дошкольной группы знают: есть за вокзалом такой район, в каждом дворе - свой загадочный бизнес, и плевать они там хотели на рекламу!
4.
Степу Светозар отыскал в зале ожидания.
Комсорг сидел, сгорбившись и занавесив скорбное лицо роскошным чубом, среди бабок со спортивными сумками. Это была колхозная экскурсия - ветеранов часто привозили в город, чтобы провести их по крупнейшим магазинам в пору скидок. Скидки же им полагались тройные - по возрасту, «сельские» и обычные торговые. Делалось это, правда, только по заявкам тех торговых домов, которые самыми изощренными рекламными трюками не могли сблагостить залежавшийся товар.
- Пошли, - сказал Светозар.
- Куда? - безнадежно спросил комсорг.
- В чайную.
Чайную эту Светозар знал потому, что там служила Ярослава, одноклассница, которой в жизни не повезло. Училась в медицинском, познакомилась с каким-то авантюристом, он ее втравил в загадочную аферу с рецептами и лекарствами, все вскрылось, девица вылетела и из института, и из комсомола, а это - вообще конец всем надеждам.
Но Ярослава не сдавалась, ходила на какие-то курсы и знала, может, даже больше, чем двоечник, окончивший медицинский институт и заседающий в поликлинике на должности терапевта.
С большим трудом Светозар доволок комсорга до чайной. Степа был не в себе, бормотал или кричал: «Проклятые монополисты! Это они! Это их происки!» Прохожие шарахались - вот так постоишь на тротуаре, слушая про монополистов, а потом всю жизнь будешь свидетельские показания давать.
Ярослава в грязном белом халате и чистой белой наколке с кружевами стояла за высоким прилавком и присматривала за посетителями - чтобы не обманывали чайный автомат.
Светозар сгрузил хнычущего Степу на стул в самом углу, взял два стакана черного краснодарского, бутерброды и попросил тихонько Ярославу посмотреть комсорга - не накачал ли его кто дурью. Сам же встал на страже при автомате.
Там был широкий поддон и всего три крана с кнопками - при теперешнем изобилии марок и сортов чая, от которого даже самого изощренного чаелюба и чаеведа мог охватить ступор, автомат казался гостем из давно утраченного рая. Чтобы в стакан вылился чай, следовало сунуть в одну из трех прорезей жетон. Но местные вредители наловчились вместо жетона вставлять проволочный крючок и что-то там ловко цеплять и поворачивать. Поэтому следить приходилось еще и за жетонным автоматом, стоявшим у дверей, а он, зараза, принимал только зеленые и «осиные» карточки, из-за чего возникали склоки. Ярослава уже научилась управляться с крикунами - после того как сдала двоих в милицию, утверждая, что они-де вопили о пользе монополии, при которой такие автоматы и в страшном сне никому бы не приснились, публика притихла.
Пока она заглядывала Степе под веко, щупала пульс и нажимала ему всякие точки на ушах и на пальцах, Светозар, вспомнив ту историю, думал примерно так: а в самом деле, чем плоха монополия? Ну, было бы в каждом магазине не сорок сортов чая, а три, не шестнадцать сортов колбасы, а, допустим, три, и все - с одного комбината, ближайшего, чтобы все знали, куда жаловаться на тухлятину. И платили бы за них деньгами - вот, наладчик Трошкин на заводе всем бумажный рубль показывал, чем плохо? Еще у него металлические деньги сохранились, гривенник и пятак. А теперь последнего ума лишишься с таблицей модулей, которая еще к тому же раза два-три в месяц обязательно меняется. А что такое модуль? Это - всего-ничего, вот такусенький прямоугольничек, махонькая частичка газетной полосы. Цена ему была бы - ниже плинтуса, если бы не благословенная конкуренция. Сорок три производителя дешевых макарон насчитал как-то Светозар в своем любимом «Утреннем вестнике» - и каждый производитель оплачивает по десять-двенад-цать больших модулей ежедневно. А это уже кусок полосы со Свето-зарову ладонь, и там в рамочке помещаются название макарон, три строчки вердальной рекламы, телефоны оптовых баз, физиономия довольного ребеночка или бабушки - счастливые потребители то есть. Если учесть, что опытный наладчик получает в месяц не больше восьми больших зеленых модулей, то картина поганая…
Были бы деньги, тоскливо думал крамольную думу Светозар, не нужно было бы каждое утро, едва продрав глаза, искать в интернете новую таблицу конвертации модулей. И не нужно было бы тратить мозги и нервы, чтобы поменять свою рекламную площадь в «Вестях» на равноценную в «Деловом четверге», пытаясь скопить целую газетную полосу. А полоса продается куда дороже, чем составляющие ее модули по отдельности. Есть асы, которые по особому знакомству на каждой полосе держат один несчастный модуль, и выкупить его - мука адская.
Но, с другой стороны, расплачивались же рекламной площадью сорок лет - и ничего.
Раз уж нет иного способа борьбы с монополистами… это комсорг Степа даже с похмелья очень четко изложит…
Ярослава отошла к прилавку, принесла таблетку и стакан воды, заставила Степу выпить, и через четверть часа он уже внятно рассказал, как, расставшись со Светозаром, встретил коллегу, кажется, с фабрики «Аврора» и уже вместе с ним осел в «Трех бочках», откуда один отправился домой. Как коллегу звать - не помнит, потому что встречает его лишь на комсомольских семинарах.
- А что на самом деле было в портфеле? - спросил Светозар.
- Карты для участников митинга, новенькие, лиловые…
- Лиловые? - переспросила Ярослава. - Что-то новенькое.
- У «Бриллианта» проект стартует, книга, роман… это пилотные карты… целевые блоки… бонусы копить… - отвечал еще не совсем пришедший в себя Степа.
Светозар едва не схватился за голову. О том, что участники митинга получают скромное вознаграждение, он знал - кто ж без вознаграждения попрется стоять на площади с плакатом и орать «Позор монополистам»? Он не знал только, что уже вовсю идет торговля страницами книги, которую он еще даже не начал писать, синопсиса - и того не сдал!
- Сколько карточек?! Степа молчал.
- Сколько карточек, я тебя спрашиваю?!
- Шесть тысяч…
Ярослава присвистнула. Светозар охнул - и точно, портфель комсорга был битком набит. Митинг, стало быть, намечался на шесть тысяч ртов - недурно…
- Какой идиот отпустил тебя пешком? - прошипел он. - Такси брать надо было!
- Такси больше нельзя, таксер полосу выкупил… им веры нет…
- Ты о чем? - Светозар, изучая заводскую жизнь, явно проворонил что-то значительное. - Сегодня же ехали…
- Дурак какой-то, - вместо Степы сказала Ярослава. - Все газеты писали. Полоса в «Нашем городе» - это же дачу купить можно. А он портрет какой-то девки поместил во всю полосу, и пришлось публиковать - у него полный комплект модулей. Да еще на лучшей рекламной странице!
- А-а, это… Ярка, ты же умная женщина. Неужели непонятно? Нет никакого таксера. Подписная кампания у них. Под девизом: желание рекламодателя - закон. Хочешь - портрет внучки на свою полосу ставь, хочешь - китайско-монгольский словарь. И тут же «городские» модули в цене подскочили. А девка наверняка модель и чья-то подруга.
- Да нет же, был таксер, его в программе новостей два раза показывали, - возразила Ярослава. - И аналитик сказал, что монополисты наняли таксеров, чтобы забивать лучшие рекламные полосы всякой ерундой и…
- О господи, Ярослава! - Светозар даже застонал от осознания глобальности бабьей глупости. Он хотел было вслух и с большим количеством аргументов разоблачить незримого партийного аналитика, но вспомнил о портфеле.
Тот, с кем встретился, расставшись со Светозаром, подвыпивший Степа, возможно, не имел дурных намерений - он только заглянул в портфель, чтобы сообразить, как искать растяпу-хозяина. Или же туда сунул нос человек, случайно обнаруживший портфель где-нибудь под столом пивного бара…
Но такое количество карточек никого не оставит равнодушным. И карточки, главное, анонимные! Плевать, что на каждой - сущая мелочь. Даже если по рублю - шесть тысяч рублей.
Нужно было поскорее сделать что-то неслыханное, чтобы сорвать завтрашний совместный митинг двух заводов под девизом «Монополии - наше рабочее НЕТ!».
Но что, что?..
И в бедной Светозаровой голове прозвучало страшное, но спасительное слово: «Блоггеры!..»
5.
Этих людей никто не знал в лицо.
Блоггер мог годами трудиться в каком-нибудь офисе на стажер-ской ставке младшим помощником пиар-менеджера, официально зарабатывать сущие гроши, но при этом иметь блог, который посещают десять тысяч человек. А каждое посещение - это беззвучный щелчок счетчика, снимающий с личного счета посетителя тоже какую-то ерунду, тысячную часть серого модуля, однако в итоге каждая ночь приносит блоггеру скромный, но постоянный доход.
Но, конечно же, не счетчик кормит блоггера, а контракт с кем-то из зарубежных монополистов, тщательно засекреченный контракт. Сумма, которой достаточно для безбедного житья, ежемесячно переводится на счет блоггера через всякие промежуточные электронные банки, возникающие и исчезающие, словно неземные видения.
Светозар, как почти все пиармейкеры, блоггеров не любил - во-первых, он не понимал, как они действуют на психику потребителя, а во-вторых, никто и никогда не предлагал ему стать блоггером. Это косвенно свидетельствовало о его бездарности - талантливым-то предлагают, и они тут же решительно отказываются и публикуют об этом целые репортажи на принадлежащих им модулях. Модулями можно платить, как вся страна, за жизненные блага, а можно использовать их и по прямому назначению - для рекламы, в данном случае оголтелой саморекламы, и это даже поощряется - все-таки хоть что-то свеженькое в газете.
Пиармейкинг же - наука, имеющая своих профессоров, свои открытия, свою иерархию, в которой Светозар уже поднялся на несколько ступенек. Заказ на роман «Тайфун любви» не каждому достается. Если бы ему позвонили с неопределяемого номера и предложили вести блог, он бы отказался, конечно, но именно этого звонка недоставало для счастья. Ибо все знали, что он такого предложения не получал.
Влияние блоггеров было огромно и непредсказуемо. Связываться с ними сильно не хотелось. Но иного способа сорвать митинг Свето-зар просто не видел.
Конечно, была и такая вещь, как правда. Можно честно сказать заводчанам, что карточки у комсорга сперли. Можно, но не нужно, потому как тут же возникнут партийные работники и пресса с заявлением: «Клевета! Клевета на рабочий класс! Клевета на рабочий класс, который будто бы ходит на митинги только ради карточек!» И будет грандиозный скандал на радость монополистам… уж не они ли портфельчик-то стащили?
Светозар был способен мыслить здраво, но столько наслушался о происках монополистов, что эта версия показалась ему очень даже правдоподобной. Украсть портфель, сорвать прекрасно спланированный митинг, который стоит отдельным пунктом в планах многих рекламных кампаний - вон фабрика детского питания обещала привезти для раздачи пакетики со своими порошками, завод шипучих вин целый блок приготовил с песнями, плясками и дегустацией… Но без карточек народ просто озлится и разойдется. То есть в активе - куча материального ущерба, судебный иск к бездарным организаторам митинга и много иных неприятностей. Что ж это, как не происки?