- Итак, с Чертом ты управился, - сказала она, размешивая в тарелке сметану. - И чем займешься теперь?
- Во-первых, не "ты", а "вы", - поправил Геральд. - Скорее даже, я был на подхвате. Не забыла, как я умею двигаться?
- Конечно же, нет!
- Так вот, Шатун обскакал меня намного. Я-то палил вслепую, а он видел эту сволочь и стрелял прицельно, с учетом его перемещений, - наверно, даже траектории считал!.. Моему Зверю еще расти и расти до его.
- Во-вторых? - спросила Энни.
- Во-вторых, я приехал сюда вовсе не для того, чтобы добить "шакала" этот эпизод планировался не мной.
- Зато он мог оказаться последним для тебя.
- Да, - кивнул он. - Но теперь пора заняться своими делами. Не говоря о том, что завтра - помазание.
Женщина принялась нахлебывать суп, вливая в себя полными ложками, но по пути не теряя ни капли - с такой рукой только и стрелять.
- В грудях не печет? - поинтересовался Геральд. - Горячо ведь.
- Некоторые любят, - откликнулась она. - Опять же согреть некому.
- Да неужели? - засмеялся барон.
Рядом с ней было так легко, комфортно. Вот только забудет ли он когда-нибудь, как Энни глядела на него поверх прицела?
А она уже приканчивала свою порцию, намного обставив Геральда.
- Как зовут твоего сына? - неожиданно спросил он.
Вскинув на него глаза, женщина ответила:
- Никита.
- А почему ты уверена, что это твой ребенок?
Конечно, Энни поглядела на него, как на психа.
- Видишь ли, вчера я рыскал по архивам, - прибавил он. - Возникли некие подозрения... То есть кое-что я и раньше предполагал.
- Гарри, ты о чем?
- Ты ведь считаешь, что отец ребенка - Богомол?
- А кто еще? У меня тогда никого не было.
- Ты уверена?
- Милый, мне двадцать три года. А Никите пять лет. И я была девушкой строгих правил - Ульян стал у меня первым. И пару лет, пока занимался дрессурой, никого ко мне не подпускал.
- Бедная! - пробормотал он.
- Тебя это не убеждает, - заметила Энни. - И что же ты выкопал?
- У нашего друга, как ты знаешь, полно недостатков, - сказал барон. Включая бесплодие.
- Что?
- Богомол от рождения бесплоден - тут и сомнений нет.
- Ты ведь не думаешь, что я лгу?
- Разумеется, я тебе верю - сейчас. Но ты же знаешь Богомола? С подчиненными он обращается без лишних церемоний, повязывая чем только можно. Великие цели, понимаешь ли, - тут не до людей!..
- По-твоему, в меня впрыснули чужое семя?
- Это был бы не худший вариант, - хмыкнул Геральд. - Учитывая, какой отец из Ульяна.
- Тогда что?
- Боюсь, Энни, в тебя внедрили чужую яйцеклетку, - сказал он. - Уже оплодотворенную.
- Гарри, это же бред!
- Почему? Конечно, дурновкусием отдает, но вполне в духе Богомола. А средств у него с избытком. Ты ведь рожала в Питомнике, под приглядом его команды? Затем Никиту отдали на попечение доброй тети, изредка дозволяя тебе навещать. Очень удобно, а? Для Ульяна.
Забыв о еде, Энни задумалась - надолго. Даже перестала следить за позой, странно переменившись: ее будто придавило изрядным весом. Украдкой Геральд вздохнул. Ему вовсе не хотелось добавлять сложности подружке.
- И кто, по-твоему, настоящая мать? - наконец спросила она, произнеся "настоящая" с явным усилием.
- Вот тут, honey, вправду начинается бред, - ответил барон. - Наш узел затягивается все туже. Через эту мать я вполне могу породниться с Шатуном, да и с тобой, получается, мы не чужие. Что ни говори, а вынашивание плода привнесло в ребенка и твои черты. Ведь ты любила его тогда?
- Очень! - вырвалось у Энни.
- А любовь рождает отклик - возможно, на генетическом уровне. Девять месяцев столь тесного общения... Если супруги со временем делаются похожими, то здесь этого не избежать и при желании.
- Значит, я могу считать Никиту своим сыном? - тихо осведомилась она. - Даже если предположить, что твои домыслы верны.
- Это не домыслы, Энни, - поправил Геральд. - Скорее гипотеза. А сына у тебя никто не отнимает. Хотя придется делиться - в том числе и с той, кто его растил. Ты ведь не захочешь вредить малышу, отнимая у него любящих? Вдобавок неизвестно, как это аукнется, - обычно такие ходы заводят в тупик.
- Хотела бы я знать, Гарри, - пробормотала женщина, - откуда в тебе берутся идеи?
- "Пепел Клааса стучит в мое сердце", - усмехнулся он. - А матрица Борислава - в голову. Как видно, через него и я оказался подключен к Космосу.
- Да ведь я тоже читала рукопись!..
- Но ты не знала Бура, как я. Вероятно, тут наложение. Эффект, конечно, странный. Почти всегда я и сам не знаю, когда вскочит в голову свежая идея.