Затем ко мне привязался приземистый бородач весьма неопрятного вида, тоже в хорошем подпитии, и стал убеждать, что нам, людям благородного происхождения, следует держаться вместе, иначе не выстоять перед натиском разгулявшегося быдла. Невдалеке переминалась, словно застоявшаяся кобылка, его моложавая супруга, раздраженно на меня поглядывая, - будто это я подпоил ее благоверного.
Тут я углядел невдалеке симпатягу, заманившего меня в эту кунсткамеру, и оставив бородача, устремился туда, шагая сквозь толпу, как через заросли.
Звали моего приятеля Арсений. Был он худощав до прозрачности, а ликом напоминал Христа - точнее актера, сыгравшего в "Иисусе из Назарета". Но болезненным не выглядел: двигался живо, глядел бодро, говорил увлеченно, хотя всегда вежливо. Сперва я заподозрил, что это его стиль издевки, однако он впрямь оказался приветлив почти ко всем. Формула "патриотизм - прибежище негодяев" тут не работала. Арсений был милейшим человеком: безотказным, благожелательным. Даже рассудительным - в большинстве вопросов. Но только речь заходила о сокровенном, как он становился даже не дальтоником, а слепым, то есть черное мог запросто спутать с белым. Во многое он просто верил - я же всегда требовал доказательств. А потому понять друг друга нам бывало трудно.
При этом Арсений очень прилично рисовал - даже без скидок на провинциализм. В одной из моих спален до сих пор висит портрет Ланы его работы (как раз не очень пристойный), заполучить который Аскольд хотел едва ли не сильней, чем мой особняк, - будто без своего настенного воплощения женушка досталась ему не вся. Чудится, что нарисованные глаза светятся нежностью и утоленной страстью, а распущенное тело источает негу - словно бы Лана позировала сразу после близости. Странным образом всё, что модель испытывала ко мне, передалось изображению, и долго еще оно согревало меня бессонными ночами. Было время, я даже разговаривал с ним - эдакий псих!..
Еще Арсений писал стихи, тоже отличные, вдобавок исполненные искренних чувств, а не их натужной имитации, как у бездарного дурачка Мурдинова. Даже сочинял к ним музыку и сам исполнял свои песни. И хотя наш бард не выступал перед большой публикой, самодеятельностью тут не пахло. Вот на чем он мог зарабатывать куда больше, чем на картинах, каждую из которых писал по много недель.
В отличие от большинства дворян, Арсений не придавал особого значения своей родословной и не требовал привилегий, как заслуженного наследства, и не хлопотал о возвращении имений, отнятых Октябрьским путчем. А сюда приходил для общения. Время от времени кто-нибудь пробуждал его любопытство, или даже восторг, - но неизменно следовало разочарование. И поиски начинались снова, с удивлявшей меня настойчивостью. Или это вправду зов крови?
Вот и сегодня на Арсения снизошло вдохновение - в лице очередной претендентки на царский престол, ради которой, собственно, и устроили сей сабантуй. Не успели мы толком поздороваться, как Арсений увлек меня к ней, благо далеко идти не пришлось.
Объект вправду подвернулся занятный - с такой витриной впору заделаться топ-моделью. Рост гренадерский, причем половину составляют ноги, кисти маленькие, как и ступни, шея высоченная, стекающая к плечам, точно горло амфоры. Кожа сияет белизной, отблескивающие русые волосы уложены в вычурную прическу. А лицо впечатляет не столько правильностью, сколько утонченностью - что называется, штучный товар. Все эти клоуны, толпящиеся в зале, не годились княгине даже для фона. Но особенно изумляли ее пальцы тонкие, как и полагалось при таком сложении, но округлые и гладкие словно у толстушки. Самое странное, они не розовели на концах- чистый мрамор. Зато четко очерченные губы казались едва не алыми. Ее платье отличалось изысканной простотой: плиссированная юбка до щиколоток, обтягивающий лиф с глубоким вырезом и длинные рукава, дополненные кружевными манжетами. Похоже, обряжал претендентку любитель костюмированных боевиков - во всяком случае, подпертые грудки в ее декольте гляделись пикантно. Но не слишком ли она юная для такой роли?
Сопровождал княгиню плечистый верзила в живописном наряде, стилизованном под старинный мундир, и при боевой сабле - отличной, судя по эфесу и ножнам. К правому бедру была пристегнута вполне модерновая машинка: штурмовой пистолет "Хеклер и Кох" - 45-го калибра, с лазерным наведением. Второй ствол топорщил одежду под левой грудью, а из обоих сапог выглядывали рукояти кинжалов. Сам боец был от природы наделен мощным костяком и недурными рефлексами, а вот насколько развил их, покажет дело. Физиономия его не казалась ни глупой, ни самодовольной, как у большинства здесь, - но очень уж он серьезен. И по сторонам поглядывал так, будто за каждой колонной высматривал убийц.
Только мы очутились перед этой парочкой, как Арсений выпалил:
- Хочу рекомендовать, ваше высочество, своего давнего и надежного друга, не раз выручавшего меня в трудные минуты. Это истинный рыцарь, клянусь вам, и если он берет кого под свою опеку, то стоит за него до последнего.
Как ни смешно, говорил он искренне. Не слишком умно с его стороны, однако льстит. Видно, недохвалили меня в детстве - раз я так восприимчив к славословиям. Даже когда понимаю, что всё - чушь. Ну, почти всё.
Угрюмо озиравшего меня верзилу тоже представили: граф Шувалов, Алексей Георгиевич. С этой фамилией я уже пересекался. Помнится, нескольких ее носителей после революции сослали в Оренбург, чтоб не маячили по столицам. Уж не из этих ли и наш Леша?
А княгиню звали Елизаветой - самое подходящее имечко. Она тоже выдала несколько фраз, верно, положенных по этикету. Ее голос, глубокий, проникновенный, вполне гармонировал с обличьем, истинно монаршим. Из какого ж запасника ее вынули? Похоже, девочка впрямь верит в свою исключительность - при том, что дурой не кажется.
- Нет нужды разводить церемонии. - Я осклабился со всей доступной мне учтивостью. - Своими генами я ближе к ним, - кивнул на скользнувшего мимо разносчика.
- Разве дело в вас? - холодно вопросила княгиня, будто с высоты своего статуса не видела разницы между лакеем и, скажем, маркизом.
Интересно, а что она запоет, когда речь пойдет о продлении рода? Для утех-то сойдет любой, но кровь смешивать допустимо лишь с ближними. Невольно я хмыкнул: "вот так они и вымерли".
- Лично мне плевать на свою генеалогию, - сообщил я доверительно. Как и на вашу, раз уж зашла речь.
А может, и нет, добавил мысленно. Иначе зачем наезжаю на нее бедняжку бы пожалеть. Возможно, она умней своих кукловодов, зато их много и они спелись в хор, который не перекричать одному, сколько ни тужься. Да и к чему это мне?
Шувалов на мои слова потемнел, аки грозовая туча, а Арсений глянул на меня с испугом, наверно, жалея уже, что затеял знакомство. Зато Лиза и бровью не повела.
- Это ваша проблема, - ответила она. - Или о ней обязательно извещать всех?
Молодец, отбрыкнулась!.. Может, девочка не так уязвима, как кажется?
- Мне вообще смешна здешняя публика, - запустил я второй шар. Полноценный не станет хвастать родословной - он и без того хорош.
- Кичиться тут нечем, - неожиданно согласилась княгиня. - Дело в ином. Есть физическая наследственность, а есть... скажем, духовная. Сложность в том, что требуют они разного. Если для первой желательна несхожесть родительских генов, то вторая, напротив, предполагает кровосмешение.
- Это еще зачем? - искренне изумился я.
Уголки ее губ поднялись, но тон не изменился.
- Если говорить о монархах, всплывает термин "помазание на царство". По-видимому, считаете это вздором?
- В общем, да.
- И священнослужителей всерьез не принимаете?
- Даже без симпатии.
- Но и без враждебности?
- Я слишком лелею себя, чтобы растрачиваться на злобу.
- Уже легче, - сказала она. - А как насчет Бога?
- А черт его знает, - пожал я плечами. - Ежели он в наличии, вряд ли хоть одна конфессия может претендовать на монополию. Значит, тут никто не прав.
- Все же предположим, что Бог есть. И что среди верующих существуют адепты, посредством определенного набора приемов достигающие единения с Ним. Это вы можете допустить?
- С трудом.
- И тем не менее. Если посыл верен, такие люди вполне могут выступать посредниками между Богом и остальными.
- А могут и лапшу вешать.
- Конечно, - подтвердила княгиня. - Но ведь не все же и не каждый раз? Наверняка в помазании имеется процент брака - возможно, немалый. Однако остаются помазанники, напрямую связанные с Богом и у Него черпающие мудрость.
- Нехилая у них "крыша"! - согласился теперь я. - Но как истинных отличить от поддельных? К примеру, наши помазнутые столько дров наломали!.. Это у них от избытка мудрости? Или практика тут не критерий?
- Мало слышать Господа, надо еще иметь силу следовать за Ним. А без веры подданных нет и силы. К тому же нередко голос Бога заглушают вопящие в помазаннике демоны. Монархи ведь тоже люди.
- Веселая картина! - хмыкнул я. - То сил недобор, то демоны замуровали. А расхлебывать кому?
- По-моему, последний царь заплатил за свои ошибки сполна.
- Если бы только он! При всем сочувствии к его детям, надо подсчитать и других плательщиков. Конечно, они не царских кровей, а всех в мученики не запишешь... Неудачный эксперимент, да? Попробуем еще раз? Вот и коммунары говорят...
- Каждая ситуация предполагают некий оптимум, - заметила Лиза. - А если сейчас как раз и возник шанс поставить у руля достойных?
- Говорят, лучших Бог забирает к себе. Этого вы не боитесь?
- Наверно, Ему видней. Не нам обсуждать Его решения.
- А кому? - удивился я. - Хотя, если самодержцы примутся оспаривать Создателя, то и сами выйдут из доверия поданных. Законы Пирамиды нерушимы для всех слоев.
- А вы, стало быть, в стороне?