- Так уж и сдал!..
- Сдал, Аскольд, сдал - мне-то не ври. - Я презрительно фыркнул. Думаешь, на этом затормозишь? Сперва продают чужаков, затем - своих. А под конец сдают самых близких. "Бог есть любовь" - слыхал такое? А тут либо бог, либо любовь - третьего не дано. И кого ты предашь последним?
Вдруг захотелось разнести все вдрызг - изредка на меня накатывает. Но главарь, слава богу, решил не раздражать моего Зверя глупыми возражениями. Вместо этого он опять приложился к бокалу, молча поглядывая по сторонам.
- Чего сопишь? - спросил я. - Выдал бы, как солидный гангстер: ничего личного, бизнес есть бизнес, - это ж все оправдывает!.. Не бойся, не возьму шкурой за шкуру. Я не охотник, как ты, - трофеи не собираю.
Сняв с головы шлем, я тоже подсел к столу, окинул взглядом блюда. После увиденного в Храмовом подвале есть не хотелось, а витавшие тут ароматы вызывали тошноту. Пожалуй, аппетит теперь вернется не скоро.
- Хочешь преуспеть в делах - личное задвинь подальше, - изрек наконец Аскольд. - Думаешь, иначе я простил бы тебе Лану?
Я покривился: какое уж тут прощение, если опять вылезла обида? Этот камушек у него всегда хранится про запас. И ведь не я увел женушку - сама ушла, причем не ко мне. Или Аскольд вспомнил, что до него у Ланы был я, а ему достался "second hand"? Но почему меня не заботили ее прежние?
- А дела - зачем? - спросил я. - В чем их смысл?
- Опять умничаешь?
- Ну преуспеешь ты - дальше-то что?
- Кого ты строишь из себя? - огрызнулся бандит. - Будто сам чистый!..
- Я свои грехи знаю - в отличие от тебя. А когда видишь грань, легче не заступить. Но ты слишком слаб, чтобы держать глаза открытыми, - потому и затянуло в Подземелье. "С нами Бог", ну конечно! Одному, небось, страшно?
- Да что ты лепишь опять: "бог", "подземелье"!.. А сам-то куда влез?
- И куда? - поинтересовался я.
- Эти твои хмыри, с набережной... Ты хоть знаешь, кто они?
- И кто?
- Это не наши люди, - с нажимом сказал Аскольд. - Это вообще не люди.
- Еще бы им не быть чужаками! Уж их в общее стадо не загонишь. Как и меня, кстати. И это нас роднит.
- Ты думаешь, что говоришь? Для них ты - навоз!.. Что ты против них?
- Аз есмь человек, - проворчал я. - И не больше, и не меньше.
- Чего?
- Не приписывай им свою позицию, - сказал я громче. - Наверняка у них такой круг подобия, куда не входят только "совсем пропащие".
- Ты просто попался на их крючок, - хмыкнул Аскольд. - Не знаю, что тут: психоизлучатель, гипноз, магия...
- Очарование. Я очарован ими - это верно. Тебе не понять.
Развалясь в кресле, я даже глаза прикрыл, будто размяк в здешнем тепле.
- С ума съехал? - спросил Аскольд, наклоняясь вперед. - Говорю тебе, это не люди!
- А кто определил, что это такое: человек? - сонно возразил я. Может, как раз они люди, а не мы. Уж ты точно больше похож на зверя.
Все же он кинулся на меня, когда решил, что я меньше всего жду, понадеялся на свои умелость и везение. Но нарвался на встречный, который уже не требовал добавки. Главное было не переусердствовать - ведь при сложении скоростей можно убить. Но я просто выключил главаря, а Тина даже не успела дернуться. Или не захотела. Может, не настолько она любит хозяина, как воображает?
Поднявшись из кресла, я поглядел на голое тело, влетевшее головой под стол. В такой позе Аскольд не выглядел величественным - скорее уж смешным. Каких людей теряем, а?
- Ты больше не интересен мне, - сказал я. - И даже партнерами не останемся. Встретимся в аду, как говаривали самураи.
Так же скрытно, как пробрался сюда, я покинул крепость. А спустя минуты посадил "шмель" перед своим домом, чтобы закатить в опустелый гараж. Еще через час я уже сидел перед пультом, хотя до сих пор, после всех восстановительных процедур, ощущал в теле дрожь, возникшую в Храмовом подвале. И видел картины, в которые старался не вглядываться. А вдобавок терпел Мишеля, сразу разлегшегося на моих ногах, и внимал сентенциям Калиды, видно, стосковавшегося по собеседнику,
- Ведь я втолковывал тебе, забыл? - вещал он. - Главный оплот державы - в тюрьмах и психушках. Вот там за жесткое правление едва не все!.. Кстати, французскую уголовку создал некий Эжен Видок, беглый каторжник, а в его "бригаде безопасности" состояло ворье. И было их ровно дюжина, хотя по результатам обставили прочую полицию... Историю надо знать!
Затем я, видимо, уснул - поскольку, когда открыл глаза, Калида уже умолк, а за окном рассвело. И, значит, ушло время чудищ, коих рождает ночь, и можно вновь погрузиться в море... заодно сплавав к тайному гроту, где надо мной надсмеялась Ника, запечатлев в песке свое нагое тело. Хотя было ли это насмешкой? Скорее милостыня для нищего. И разве я против!..
Но сегодня в гроте дожидался новый сюрприз. Я увидел его, как только выбрался из подземного озерца на каменный уступ. Это походило на большой экран, встроенный прямо в скалу. В пещеру из него изливался теплый свет... и веяло ветерком, точно из распахнутого окна. Господи, что же это?
Настороженно я придвинулся к грани, за которой начиналось неведомое, и целую минуту колебался, прежде чем протянуть вперед руку. Мой Зверь неистовствовал, трясся как в припадке, понукая бежать отсюда, - его всегда пугала неизвестность, а от страха он делался бешеным.
Кажется, мне открывали мир. До сих пор я лишь подглядывал за ним, проникая взглядом в самые удаленные места, наслаждаясь видами, вдыхая ароматы, - но все было иллюзией. А настоящее - это.
Медленно я отступил от Двери, качая головой, точно заведенный. Нет, я еще не готов к такому... и неизвестно, посмею ли когда. Мой Зверь не пускает, а я слишком сроднился с ним за столько лет... нет, это не для меня!
Часть VIII
Глава 22.
Ужин при факелах
Все утро я помогал Кариму крепить оборону слободы, благо напуганные последними событиями торгаши не скупились. Конечно, работал не даром, а за убежище для своих крысят. К моей подшефной Масти подтягивались прочие ползуны Крапчатой Колоды, и к вечеру они вполне могли устроить там эдакий табор - не особо шумный, зато пахучий. Кстати, мальцам тоже пришлось потрудиться, разведывая ближние подземелья и выискивая опасные проходы. А с Тузиком я заключил договор, что свою команду он пропустит через баню, а заодно повлияет на примкнувших, дабы те стерпели такие же измывательства.
Слава богу, у Карины не обнаружили серьезных травм - если не считать сдвигов в психике. Вот тут грустно. Правда, она не скулила больше, но и других звуков не издавала - умолкла напрочь... чего я не мог добиться за годы знакомства. Лицо казалось жуткой маской, но опухоль уже начала спадать, глаза видели, а шрамы вряд ли останутся. То есть красота к певичке вернется, вдобавок будет молчаливой, покорной - пойдет нарасхват. Но лучше бы уж скандалила, как прежде. В надежде, что Карине это поможет, на том же Гаевом броневичке переправил к ней Мишеля, хотя пушистый сибарит успел подружиться с Инессой и вовсе не горел покидать мои хоромы. Впрочем, он еще не видел Хана - такое потрясение не для его нежной души.
Время от времени я выходил на связь с Шиловым, с большими сложностями, но добившимся осмотра Храмового подвала. Замолчать эту историю все равно бы не удалось: я уже сбросил материалы в Океан, и такие съемки наделают там шума. А особенно умилит всех маньяк-потрошитель во главе губернской службы безопасности - штришок действительно пикантный.
Кстати, Клоп уже отреагировал. Мудрствовать он не стал и, как водится, свалил все на покойника, объявив Луща чьим-то агентом и врагом людей (последнее-то верно). А заодно и его контору окрестил сборищем мерзавцев. Хотя из тамошней дюжины заправил ни один пока не всплыл: возможно, останки "шакала" впрямь вытянули из них жизнь.
После полудня погода испортилась окончательно. Тучи потемнели настолько, что из них пролился дождь. И зарядил надолго, то затихая, то усиливаясь. А затем нелегкая принесла гостя, доставив на вишневом броневике к самому моему порогу. Вот кого не ожидал увидеть: Тина! Уж не Аскольд ли ее прислал? Эдакий жест примирения... Нет, судя по лицу, напряженному, измученному, девушка не при исполнении.
- Ну, заходи, - сказал я, освобождая проход. Разуваться Тине не пришлось - она и приехала босой. Вообще одета по-домашнему, в коротенький пеньюар и совсем уж условные трусики, будто сорвалась прямо с постели. Собственно, ни обувь, ни настоящая одежда ей не требовались - с тех пор, как ее включили в Семью. Девушка и забыла, верно, когда последний раз ступала на тротуар или окуналась в наружный воздух. Живет, точно на чужой планете, спрятавшись под колпак.
Войдя в гостиную. Тина обернулась и заглянула мне в глаза - пытливо, как принято выражаться. Вот уж чего не люблю... ни подобных выражений, ни таких взглядов.
- Кофе, вино, ванну, массаж? - спросил я. Затем добавил: - Любовь, наконец?
Словно бы и это входило в перечень услуг. Между прочим, когда я занимался дрессурой двойняшек, у меня возникало желание испытать, каково это: сразу с двумя да еще настолько близкими. Пока Аскольд, чуткий на такие позывы, не предложил попользоваться от своих щедрот.