Девушка вышла из машины, обошла сидевшего на асфальте солдафона, это был здоровенный чернокожий малый, спокойно отошла в сторонку и встала на тротуаре, как вкопанная, прижимая к груди белого плюшевого медведя. Секунд через тридцать все четверо вояк окончательно пришли в себя и, разразившись грубой бранью, полезли в драку, но это была весьма странная драка. Трое молодых, загорелых парней ловко уклонялись от их ударов и какими-то странными, почти неуловимыми движениями заставляли своих противников то сталкиваться друг с другом, то со всего разбега натыкаться на "Плимут", а то и вовсе падать на асфальт со всего размаха, словно их отправлял в нокаут боксёр-тяжеловес. Неподалёку стала собираться толпа и если обычно японцы старались убраться от места драки подальше, то на этот раз они с любопытством наблюдали за ней, а Ланнель тем временем прохаживался рядом и гневно восклицал по-японски:
- Вы видели, что творят эти ублюдки? Сначала они хотели похитить беззащитную школьницу, совсем ещё девочку, а теперь набросились на моих сыновей и хотят их избить! Негодяи!
Японцы дружно поддакивали ему:
- Да, да, мы всё видели. Они затащили девочку в машину и хотели увезти её куда-то, а ваши сыновья, господин священник, остановили их и освободили бедняжку. Вон она стоит и вся дрожит от страха.
Бедняжка между тем хотя и стояла рядом с витриной кондитерского магазинчика, отнюдь не тряслась от страха, а внимательно за всем наблюдала. Ланнель же тем временем раздавал зевакам деньги и громко приговаривал:
- Господа, этого нельзя так оставлять. Я оплачу вам поездку на такси и лишь только прошу об одном, когда приедет полиция, не поленитесь рассказать, как эти негодяи напали на моих сыновей. Они у меня выросли без матери, но это вовсе не повод, чтобы их избивать их за это. Они воспитанные молодые люди и никогда бы не стали ввязываться в драку, если бы на них не напали.
Между тем из чётырёх солдат двое уже лежали на асфальте без движения, третий едва держался на ногах и только четвёртый, сообразив, что он вот-вот останется один против трёх улыбающихся во весь рот парней, бросился бегом к ресторану за помощью. Через пару минут оттуда выбежала ещё дюжина солдат и с рёвом и руганью набросилась на сыновей священника, который весёлым голосом заорал:
- Сыночки мои дорогие, задайте этим засранцам трёпку! Пусть знают, как обижать бедных ирландцев!
На этот раз солдаты стали сталкиваться друг с другом и с бедным "Плимутом" куда чаще и гораздо болезненнее. К тому же теперь трое эльдамирцев, с лиц которых не сходили улыбки, на первый взгляд едва касаясь рук и ног противника наносили ему весьма болезненные и довольно серьёзные травмы в виде вывихов и переломов. Когда минут через пятнадцать подъехал на трёх джипах и грузовике наряд военной полиции, на ногах не стоял уже ни один из солдат, зато над улицей стоял мат такой густоты, что в нём мог завязнуть и танк. Ланнель немедленно подскочил к гориллобразному чернокожему сержанту и истошно завопил, указывая пальцем на лежащих вокруг изрядно помятого, обслюнявленного и испачканного кровью "Плимута" солдат:
- Офицер, арестуйте всех этих негодяев! Сначала они хотели похитить с целью изнасилования девочку, а затем напали на моих сыновей, когда мои мальчики остановили их:
Солдат, лежавший под "Плимутом", возмущённо завопил:
- Сержант, не верьте ему! Это они нас избили, а не мы их! Эти гады сломали мне ногу, а это долбанный ирландский священник всё время подзуживал япошек!
Сержант, явно, не любил ирландцев. Он зарычал, выхватил резиновую дубинку и двинулся на Ланнеля, а тот завопил во весь голос:
- Сын мой! Неужели ты посмеешь поднять руку на слугу Господа твоего? Это кощунственно!
Сержант попытался ударить мага дубинкой наотмашь, но тот легко увернулся от удара и отпрянул назад, заманивая верзилу почти двухметрового роста поближе к многострадальному американскому автомобилю. Тут сержант взревел, как медведь, и, рванувшись вперёд, попытался приложиться дубинкой по настоящему, словно топором, но маг подсел под него, чуть сдвинулся вбок и этот тупоголовый тип ласточкой влетел в лобовое стекло "Плимута", пробил его и, сломав широкую спинку сиденья, вырубился, предоставив на всеобщее обозрение свой широкий зад, затянутый в ткань цвета хаки. Ланнель, одетый по такому случаю в старенькую, но чистую и опрятную чёрную сутану, немедленно воздел руки к небу и радостно завопил:
- Господь мой, ты не оставил своего слугу в беде! - После чего грозным голосом рявкнул на ошалевших полисменов - А вы что рты раззявили, быстро грузите эту шваль в грузовик и везите в часть, мы поедем с вами вместе с японскими полицейскими.
Солдаты из военной полиции повиновались ему беспрекословно и не взирая на истошные вопли пострадавших принялись загружать их в грузовик. Труднее всего им было вытащить из "Плимута" сержанта и его было решено везти прямо в нём. Он уже малость оклемался и теперь мычал, как бык и ворочался с бока на бок. Двое японских полицейских, подъехавшие на "Тойоте", хотя и не горели желанием ехать на авиабазу, почему-то тотчас стали записывать имена свидетелей, но те дружно заявили, что поедут вместе с ними на такси и те, посадив девушку в машину, поехали за грузовиком, попутно сообщая по рации о том, что на улице Сендзо имела место пьяная драка американских солдат и что судя по всему четверо ирландцев предотвратили изнасилование дочери муниципального советника. Через полчаса в одной из квартир офицерского городка раздался звонок и когда командир батальона военной полиции майор Стенли Кроуфорд поднял трубку, лейтенант Митчелл завопил ему в ухо что было сил:
- Сэр, срочно приезжайте! Тут у меня четверо ирландцев, которые покалечили чуть ли не целый взвод солдат, огромная толпа разгневанных япошек и тринадцатилетняя девица, обвиняющая четырёх морпехов в том, что те хотели её изнасиловать. Кажется, она дочь мэра, хотя чёрт их разберёт этих япошек.
Майор Кроуфорд рыкнул в трубку спросонья:
- Джек, разберись с ними сам!
Из трубки тотчас донёсся возмущённый рёв:
- Сэр, да, я скорее пущу себе пулю в лоб, чем выйду к япошкам!
- Ладно, я сейчас приеду. Продержись четверть часа. - Успокоил лейтенанта Митчелла майор и стал быстро одеваться.
Пристально посмотрев на сидящего перед ним священника, майор Кроуфорд всё никак не мог понять, говорит тот серьёзно или издевается над ним. Вздохнув, он спросил ещё раз:
- Святой отец, так вы утверждаете, что ваши сыновья не тронули этих солдат и пальцем? Ну, и кто же тогда их так покалечил? Двадцать шесть сломанных рёбер, одиннадцать вывихов, семь кистевых переломов, четыре сломанных ноги, разбитая голова сержанта Сандерса и невесть сколько выбитых зубов. Чем вы мне всё это объясните?
Ланнель невозмутимо ответил:
- Исключительно заступничеством Господа нашего, майор. Поверьте, Джонни и Билли ударили только по одному разу, да, и то не по чьему-то лицу или телу, а по стеклу, чтобы вырвать невинное дитя из лап ваших разнузданных солдафонов. Да, вы и сами можете убедиться в том, что они никого не били, ведь у них на руках нет ни одной ссадины, вся их одежда цела и уж если ваши солдаты и могут кого винить, так это свою собственную неуклюжесть, да, ещё ту ненависть, с которой они бросались на моих сыновей, а вместо них врезались то друг в друга, то в этот несчастный автомобиль. Так что вы можете вчинить иск компании, выпускающей такие прочные машины.
- Святой отец, скажите мне, как можно разбить кулаком стекло и при этом не превратить кисть руки в фарш? Да, кстати, и вообще об этом проклятом автомобиле, святой отец, чем вы объясните тот факт, что он внезапно остановился перед вашим сыном? - Усталым голосом спросил майор - Этот подонок Доминго, который сидел за рулём "Плимута", позаимствованного у одного из офицеров, уже признался следователю, что он хотел переехать вашего сына, нажал на педаль газа, но машина вместо того, чтобы рвануть вперёд, остановилась.
Ланнель улыбнулся, молитвенно сложил руки и, подняв глаза кверху с упоением в голосе сказал:
- Исключительно заступничеством Господа, майор.
Майор снова вздохнул и сказал с нажимом в голосе:
- Святой отец, бросьте! Мой офицер, который находился неподалёку, всё видел. Ваш сын шагнул на дорогу, выставил вперёд руку, после чего воздух перед ним, словно завибрировал, и автомобиль тотчас остановился. К тому же он сказал мне, что ещё никогда в жизни не видел столь грамотно построенного боя, когда трое невероятно быстрых и гибких молодых мужчин переколотили целую кучу дураков используя для этого только их собственную силу и какие-то совершенно фантастические приёмы борьбы. Никому не известной борьбы, которая ни на что не похожа. Нечто подобное есть в айкидо, но и там боец захватывает своей рукой руку или одежду противника, а здесь имело место одно только лёгкое качание частей тела одним или двумя пальцами, редко ладонью. Ну, а то, как вы отправили эту гориллу Санденса в салон "Плимута", этот человек и вовсе называет чем-то совершенно невероятным. Вы его вообще, похоже, ничем не коснулись и знаете, святой отец, вот кому-кому, а этому человеку в таком тонком вопросе я полностью доверяю, так как он прекрасный мастер восточных единоборств и знает этот предмет весьма полно. Чем вы объясните такую фантастическую боевую подготовку ваших сыновей, святой отец? Насколько мне это известно, вы покинули Дублин в конце пятьдесят второго, через четыре месяца вы были у берегов Индонезии и с тех пор ваши мальчик ходят вместе с вами на яхте. За это время они могли стать прекрасными яхтсменами, но только не мастерами восточных единоборств. Как вы объясните это, святой отец?
Ехидный маг улыбнулся самой невинной улыбкой, которую только можно было себе представить и спросил:
- Майор, а в честь чего это, собственно говоря, я должен вам хоть что-то объяснять? Ну, а если вам так уж нужны мои объяснения, то я скажу вам об одном увлечении моих мальчиков. Они очень любят плавать и играть с дельфинами, вот и научились у них некоторым трюкам. Вы видели когда-нибудь, как дельфины сражаются с акулами? Они вьются вокруг них и наносят рылом, а оно у них вовсе не каменное, удары по жабрам. Два, три десятка точных ударов и акула идёт ко дну. Вы мне лучше сами объясните, майор, как такой мастер боевых единоборств, каким является ваш офицер, не пришел на помощь вашим солдатам и не защитил их от моих сыновей?
Майор кивнул пару раз головой и ответил сухим тоном:
- Это легко объяснить, святой отец. В тот момент он находился у постели смертельно больной девушки, которой принёс лекарства, выписанные для неё из Америки, и потому не мог покинуть её. Это, во-первых, ну, а, во-вторых, фамилия этого капитана, О'Лири. Он же и остановил отца этой девушки от вмешательства в эту потасовку, но уже на стороне ваших сыновей и господин Мияги его послушал.
Ланнель склонил голову и сказал прижимая руку к сердцу:
- Я приношу свои извинения капитану О'Лири, майор и очень сочувствую горю господина Мияги. Чем больна его дочь?
Майор понуро опустил голову и сказал:
- Она хибакуся, святой отец и этой болезнью её заразили американские военные, когда сбросили атомную бомбу на Хиросиму. И всё-таки, что мне написать в своём рапорте начальству, как мне объяснить, что трое штатских, обороняясь, умудрились избить чуть ли не до полусмерти целую кучу самых тупых придурков из числа морских пехотинцев. Четверо из них пойдут под трибунал за попытку изнасилования, остальным тоже достанется. Против вас в любом случае не будут выдвинуто никаких обвинений, а за то, что благодаря вашей собственной ловкости сержант Сандерс будет отправлен после госпиталя в другую часть, я лично поставлю вам выпивку. Мне от вас нужно только одно, святой отец, хоть какое-то объяснение невероятной ловкости ваших сыновей и дельфины тут не прокатят. Просто скажите мне, как называется этот вид борьбы и всё, вы свободны.
- Майор, это бой драконов, древняя боевая система подготовки малайских воинов. Мне довелось как-то раз спасти одного тонущего старика-малайца, его смыло во время шторма с борта какой-то джонки, и пока мы плыли до его деревни, он обучил этой борьбе меня и моих мальчиков. Это чисто оборонительный вид борьбы и в ней нет никаких ударов и даже захватов, одни только обманные финты и уходы от удара. Особенно хорошо это получается в лесу. Капитан О'Лири правильно подметил самое главное, от врага нужно вовремя увернуться и чуть-чуть подтолкнуть его в сторону ближайшего твёрдого предмета лишив точки опоры. В общем заставь врага гоняться за собой, как щенка за цыплятами, и ты уже победил, ну, а что касается автомобиля, то я склонен объяснить это тем, что этот ваш Доминго всё же нажал вместо газа на тормоз. Если захотите выпить со мной, майор, то мы сможем встретиться с вами в ближайшие дни в том самом ресторане, возле которого завязалась драка. Я всё же хочу ещё раз попытать счастья и уговорить господина Мияги преподать моим мальчикам несколько уроков и надеюсь задержаться в Кадене на пару недель.
Майор усмехнулся и воскликнул:
- Святой отец, вы снова шутите! Только вводный курс у господина Мияги длится два года, а потому вашим сыновьям придётся задержаться здесь надолго и я полагаю, что их присутствие заставит солдат хоть немного сдерживать свои низменные страсти. Ваши парни, похоже, являются куда лучшими бойцами, чем вы об этом говорите.
- О, майор, вы не знаете моих мальчиков, они у меня всё схватывают на лету и очень упорны в тренировках. - Поторопился сказать Ланнель и, поднимаясь попрощался - Поэтому они не задержатся в этом городе больше, чем на три недели, а теперь если вы позволите, я покину вас, майор, и да храни вас Господь.
Исигава Мияги непонимающе смотрел на католического священника, одетого в старенькую чёрную сутану, и никак не мог взять в толк, что тому от него нужно. Он вежливо поклонился и сказал:
- Господин О'Рейли, ваши сыновья и без того самые великие воины, каких я только видел.
Ланнель, который по наущению Юджина О'Рейли только что разразился витиеватой тирадой, смысл которой сводился к тому, что он хочет чтобы его сыновья стали его учениками, но не договорил до конца и потому пожилой, но довольно крепкий физически японец воспользовавшись тем, что он просто был вынужден перевести дух, вставил в его речь свою фразу, тотчас рассвирепел. После того, как он провёл ночь в кутузке, его сначала битых два часа допрашивал следователь, затем ещё почти столько же времени майор Кроуфорд всяческими правдами и неправдами пытался выяснить, как трое парней отделали сразу шестнадцать человек, его снова втягивали во всяческую пустопорожнюю болтовню. Он сердито рыкнул и сузив глаза чуть ли не прошипел злым голосом:
- Послушай-ка ты, умник, я не спрашиваю тебя, что нужно моим сыновьям, а без чего они обойдутся. Я пришел к тебе с деловым предложением, ты передаёшь нам все свои знания, а я в благодарность за это исцеляю твою единственную дочь от лучевой болезни. Понял?
Исигава сразу осунулся и закрыв глаза прошептал: