Каароче, приковыливает Пайк к вечеру… Проныра перехватывает мой рассказ… челюсть набок… полудохлого «пацана» за шкирку тащит…
А пацан… влезает Бравер… при ближайшем рассмотрении оказался девчонкой… ой, сдохну ща… хе-хе-хе…
И молчит, как партизанка, чесслово!.. новенький, на общее веселье глядючи, тоже начинает улыбаться…
При виде аптечки разговорилась малость… говорю я… Видать, совсем хреново было… она раненая была… пулю, видно, сама выковыривала… без навыка совсем. Рану прижгла и замазала какой-то дрянью… ну вот все и загнило. Я детей люблю… мне ее жалко стало. В общем, рану промыли, антибиотиками посыпали… ну, перевязали как могли… У нас дней свободных еще два было, так шо решили заночевать прям там. Наутро партизанка наша в мир живых вернулась. Как зовут, говорю. Генри. Америкашка што-ль? Нет. А кто? Русская, грьт… короче не добились, почему она Генри, да и кому какое дело? Откуда, не говорит. Лет сказала шестнадцать(а выглядит дитем совсем). Форму (нестандартную, ту самую) у дезертира нашего, говорит, купила за какие-то книжки. Ты, спрашиваю, Соло пристрелила? Нет, грьт. Типа оружия у нее не было, только пневматичка и ножик (дезертирский этот, в форме в кармане был), так что убить нечем. Говорит, он уже мертвый был, она только пушку и патроны забрала. Ее кто подстрелил тоже не признается. Партизанка, одним словом… партизанка… Хотели мы ее с собой в клан забрать, надо ж ей место в жизни и все такое… только она на следующее утро смоталась. Аптечки наши прихватила, жрачку, патроны почти все… нам оставила пяток обойм — и на том спасибо. Маленькая воришка.
Вот такая вот байка про дезертира… добавляю устало, на костер поглядываю, ножик на ладони подбрасываю…
Выбросить хочешь? Спрашивает новичок, как будто мысли прочитал. Да, грю, а он просит ножик ему отдать, а мне пофиг.
Владей…
Я с ними уже пару месяцев. Уже свой. По именам у них не принято, так что зовут они меня Берсерком и все. Я даже их имен не знаю… кстати, поинтересовался как-то, чего это у них кликухи на английский манер… оказалось Бравер не от brave, а от того, что любил слушать группу «Браво», Проныра он и в Африке Проныра, а Пайк — от фамилии Пайкова, но, отдаю должное их любви к инглишу, pike значит щука. А я, значит, Берсерк, ну или короче Бер (что, кстати, на инглише — медведь). А по именам почему не принято… хмпф, чтобы смерть не услышала… шутят или серьезно?..
…смерть… почему ее все так боятся? Потому что за ней ничего нет? Или наоборот, что-то есть? Там узнаем…
…война… когда рассказывают о ней, ее чертовски хорошо лакируют, а самую грязь выкидывают куда подальше. Правильно. Если я чего рассказывать буду, тоже залакирую все как следует, не жалуйтесь уж. О боях поменьше, о мирной жизни побольше. А чего о боях особо говорить? Там ты зверь, процентов на 90 — зверь. Сильный, ловкий и безжалостный. Бой длится вечность и в то же время секунду, а потом и не помнишь почти ничего. Настоящая жизнь — мирная жизнь. Вот где ты человек. Вот где чувства у тебя человеческие. Радуешься, когда отдыха день-два дают, отрываешься на полную катушку… тут уж каждый по-своему. Был тут один оригинал, который в гордом одиночестве все это время отсыпался и отъедался, и ничего его не волновало больше. Остальные веселятся. В городок «к герлам» идут. Самогона тяпнуть и весело провести время… Напиться и забыться. Хочется иногда, если честно. Но вот в Пайковской (да, я заметил, что лидер тут явно она) компании это не принято. Они от остальных как-то в сторонке. Пайк сказала, раньше так же развлекались, как эти «извращенцы», даже хуже, а как Соло умер, пропало всякое желание… неизвестно, почему. Вроде этот парень им и другом особым не был…
Говорят, его из-за жратвы убили. Да, Генри сказала, что взяла только пушку и патроны. Значит паек и фляжку со спиртом забрал кто-то другой. Из-за жратвы… человека. Разговаривать, рядом идти, а потом в спину выстрелить. И вот так умирать оставить.
…наверно, Пайковцам противно просто стало, как увидели, до чего человек может опуститься. Наверно, так.
Как бы там ни было, пить они зареклись. Напиваться, по крайней мере. А во время отдыха у костра сидят, байки травят, прошлое вспоминают… читают иногда. Вслух. Чушь правда всякую — чего в трофеях попалось, но с таким комментатором, как Проныра, даже мне весело, хотя я тип довольно мрачный.
Мне кажется, так лучше. Рад даже, что в эту компанию попал. И не буду пытаться объяснить, почему рад…
Ношу в кармане дезертирский ножик. До войны он стоил целое состояние. Зеркальное полированное лезвие со «шкуродером» на тупой стороне, костяная рукоятка… хитрый механизм, даже слишком хитрый для складного ножика. Этот нож — осколок довоенного мира…
Говорят, довоенный мир был хороший. Не знаю. Мне не очень в жизни везло…
Ну что еще рассказать? Сижу у костра. Греюсь. Рядом дрыхнет Бравер. Проныра и Пайк на охоте. Я тоже не бездельничаю — я Бравера сторожу и в костер веток подбрасываю. Прям как первобытный хранитель очага.
Мы с разведки недавно. Народ наш хитрый — запрашивают на разведку неделю, зная, что управятся за четыре дня, а остальные будут бездельничать. Следующие два дня, законный отдых, — тоже. А можно из двух дней отдохнуть один, тогда второй остается про запас. Если долго копить, накопишь себе даже небольшой отпуск. Вот так война и превращается в работу. Воюем спокойно, лениво и мирно. Неплохо даже, честно говоря. Привык.
Что-то спать потянуло. Пожалуй, распиннаю Бравера. Пусть он теперь меня сторожит…
Ну вот, как всегда четыре дня. Все довольны и счастливы. Это чертово поле все-таки заминировали, следы затерли, как будто ничего и не было никогда, а пристреливать никого не пришлось. Была тут по пути кучка вояк, но они так сладко спали, что жалко было будить:) В общем, все в ажуре. Впереди неделя халявного отпуска, и мы идем домой. Правда каким-то странным путем. Не сказать, что здесь короче или идти легче и безопасней, но мы идем этим путем. Зачем? Спрошу, когда остановимся передохнуть…
Какое небо серое, а ведь сейчас день, лето…
Ну, все правильно, я уже слышу грохот. Гром. А вот и дождь. Пайк махнула рукой и сказала что-то. Недалеко отсюда в мокрых каменных руинах деревни горел костер, вокруг которого двигалась и вздрагивала серая масса людей. Я глянул в бинокль. Старики, женщины, дети. Солдат нет.
Пошли, говорит Пайк. Ну, пошли. Я не против.
Мы медленно спустились со своего холма и почапали к ним. Я уже весь промок под этим ледяным ливнем и начал дрожать от холода, а потому смотрел на горящий костер, как голодный волк — на кусок мяса. Народ вокруг костра засуетился. Кто в спешке прятал пожитки и детей, кто в срочном порядке искал чего-нибудь, что может сгодиться как оружие. Интересно, что у них есть, кроме палки-копалки? О, вижу, ножик. Браво!
Не обращая на народ особого внимания, мы приблизились, тихо-мирно растолкали кое-кого в разные стороны и уселись греться у костра. Над головой была крыша, странным образом уцелевшая, когда вокруг такие руины. Тепло, сухо и мухи не кусают.
Я с наслаждением стянул с себя мокрую холодную одежду и повесил ее сушиться. Проныра, Бравер и Пайк сделали тоже самое. Кстати, Пайк было, похоже, абсолютно пофиг, смотрят на нее или нет. Да было бы на что смотреть. Сухое, жилистое тело с мускулами-жгутами… жира нет совсем, ребра видны… по грязной коже шрам на шраме… пули, ножи, осколки… ожоги… Я отвернулся, глянул на Бравера, который уже вовсю базарил с перепуганными до смерти людьми, объясняя, что мы очень хорошие, и голодные. Намек был понят. Через пять минут мы уже за обе щеки уминали разогретые консервы и сидели, накрывшись теплыми одеялами.
Напряжение спало, но этим бродягам я все равно не доверял и держал ухо востро. Мне было бы достаточно доли секунды, чтобы схватиться за пистолет и перестрелять их всех к чертовой бабушке. Они это понимали и сидели тихо.
Поев и согревшись, я подобрел и даже подозвал к себе старика (того самого, с ножиком), перемолвиться парой слов. Старый пень оказался не очень-то разговорчив. Однако удалось узнать, куда эта орава направляется. Убежище они ищут, понимаш. То самое, легендарное, которое для них вроде Земли Обетованной.
А вы не знаете, где оно, спросил какой-то пацаненок лет шести.
Ответила Пайк, которая мрачно молчала все это время. Она сказала, что про Убежище не знает, но сейчас мы идем к Храму, где расположился Красный Крест (ну вот я и узнал, куда мы идем). Там говорит, нейтральная территория, где вполне можно поселиться. Потом она замолчала, глянула на удивленного пацаненка и сказала, что-то насчет того, что мы можем проводить бродяг туда, конечно, при условии, что они будут обеспечивать нас жратвой все время пути. Бравер и старый пень пробурчали что-то злобное, но возникать никто не стал. Проныра же такому повороту событий был даже рад и тут же выудил из чьего-то мешка фляжку (со спиртным, наверняка) и старый сникерс (давно, видно, присматривался). Я тоже не упустил случая поживиться за чужой счет. Главное, вовремя остановиться, чтоб не откинуть коньки от обжорства…
С этим стадом мы тянулись до Храма два дня, хотя подгоняли их нещадно. Тот храбрый пацаненок держался рядом с нами и вовсю нас копировал, даже соорудил себе некое подобие снайперки из палки. От него я узнал, что раньше на них нападали «плохие люди», а сейчас нет, потому что они нас боятся. Я потрепал его по голове и улыбнулся. Он напомнил мне моего сына…
Недалеко от Храма нас встретил отряд клана «Крестоносцев», армии Красного Креста. Веселые компанейские ребята. Они нам были очень рады. Бродягам быстро разъяснили, что они могут остаться, если будут выращивать еду, помогать в госпитале или вступят в их армию, а на нас посмотрели с уважением, пожалев, что мы не «Крестоносцы». Народ был счастлив. Ребятня прыгала вокруг с радостными воплями, старый пень молча пожал мне руку и подарил свой ножик, который, честно говоря, нафиг мне был не нужен, но отказываться я не стал. В общем, нашли они свое Убежище, хоть и не то самое, которое искали. А мне радостно было на душе за них и за себя.
Кстати, остался вопрос, зачем мы идем к Храму. Мне надоело, что меня все тут держат за дурака… кто-то сдернул у меня с пояса фляжку с тем самым крепким пойлом, которое было почти у всех бродяг. Я хотел возмутиться, рот уже открыл, но это была Пайк… она вылакала всю мою фляжку не отрываясь, бросила ее на землю и быстрым шагом пошла вперед. Я хотел пойти за ней, но Проныра схватил меня за плечо; оставь ее.
Раньше я слышал о Храме, но считал его не менее легендарным, чем Убежище. Оказалось, он существует. Здесь, действительно, лечили всех без разбора, и вражда на самом деле здесь забывалась. Солдаты разных кланов спокойно стояли рядом, курили и разговаривали, точно старые друзья. Похоже, здесь они от войны отдыхали. Странно, у меня даже возникло желание не перестрелять их всех, а присоединиться к их мирной тусовке. Что я и сделал…
Спать в Храме, среди кучи орущего кровавого мяса я не стал, а растянулся прямо на траве на солнышке и положил под голову рюкзак. Через пару секунд я провалился в сон. Мне снилось небо и музыка, летящая с него вниз, а потом с неба полетел снег, стало тихо и холодно. Тогда я проснулся. Помню, я совсем потерял чувство места и времени и долго соображал кто я, что я и где я. Я как будто потерялся… захотелось найти своих. Проще всего их найти по Проныре, рыжий с порванным ухом, «Чайка». Я спросил про него у девчонки-«Крестоносца», которая деловито чистила тряпочкой свою снайперку. Она, не удостоив меня и взглядом, махнула рукой в сторону и буркнула: кладбище.
И я его нашел, побродив по руинам за Храмом.
Красный огонек в темноте. Стоит, курит на свежем воздухе. Проныра. Еще один красный огонек — вдали, среди крестов и могильных оград…
Бравер? спросил я, кивая на дальний огонек.
Проныра мотнул головой. Пайк, сказал он и добавил — у нее сынишка здесь похоронен. Ему года не было — умер. Больной и слабый был, весь в отца.
Я спросил, кто был его отец.
Дезертир наш, ответил Проныра. Хотя, че мы его дезертиром зовем, сами ведь тоже вроде как дезертировали, когда наш лагерь раздолбили… хотя тяжело тут сравнивать… раньше мы звали его Спайк, потому что он всегда был вместе с Пайки, прямо не разлей вода…
Я поглядел на одинокий огонек на кладбище… и вдруг не знаю зачем бросил сигарету, которую только думал закурить и пошел туда…
…этот жил на несколько шагов дольше…
Следующий пошел!
Хватит!!! Мы все погибнем!!!
Мы погибнем если дождемся «Чаек», придурок! Пошел! Выполняй приказ!
…еще один… да, еще один… мина здесь, мина там… вожделенный лес… так, ага, еще чуть, и будет мой ход… они уже готовы его замочить, но боятся… приказ, приказ… хе-хе… спокойно, Генри… еще один… все!.. есть!
Хватит!
Молчи, щен…