Потом у Шепчука было два концерта в Москве и один — в Семипалатинске, так что вернулся он в Питер только пятнадцатого.
Чувствуя себя гением частного сыска, утром следующего дня едва отоспавшийся после дороги Ювенальевич посетил управление Путиловского машиностроительного завода, где ему любезно сообщили, что кентавр — это кузнец из ремонтно-механического цеха, но сейчас он в отпуске.
Узнав адрес Возницкого в Волхове, Шепчук устремился туда и уже вечером стоял на пороге небольшого коттеджа в пригороде.
Роза так разнервничалась, что принесла маме валерьянки, но выпила ее сама, потому что мама закусила удила и приготовилась действовать. Мама в действии, конечно, не цунами, но бюрократическая машина начинала содрогаться, когда Идея Петровна выходила на тропу войны. Ирина, младшая сестра, была ей под стать, а вот Роза как-то стеснялась обивать пороги и строчить жалобы.
И все из-за Юрки. Запропастился в этой столице — и носа не кажет, хотя должен был вернуться еще позавчера. Вчера-то мама еще терпела. Но сегодня…
— Роза, Ира! — Мама пристально посмотрела на дочерей. — Я отправляюсь в Петербург.
— Мама, ну ты что?.. — психанула Ирина. — Маленький он, что ли?
— Не маленький, конечно, — легко согласилась Идея Петровна. — Я и не говорила, что я нянчиться еду. У меня сын пропал в многомиллионном городе, всякое случиться могло: под трамвай попал, например, загремел в больницу без документов, память отшибло, имею я право побеспокоиться о собственном сыне?
— А мы? — не унималась Ирина. — Розка послезавтра уезжает, я — через три дня, нам-то что делать? Юрка безалаберный, а ты вся дрожишь.
Идея Петровна нахмурилась:
— Ира, ты как с матерью разговариваешь?
— Мам, ну где ты там жить будешь? — жалобно заскулила Роза. — Это же столица, там за один день человека не найдешь.
— Человека — может быть, — мама гордо тряхнула слегка серебрящейся прической, — а вот Юру — легко.
Чего уж тут спорить, сестры в школе любили прихвастнуть, что их младший братик — конек. Примета, действительно, та еще.
— А жить, — добавила довольная Идея Петровна, — а жить я буду…
Она тут же уткнулась в истрепанную записную книжку.
— Квартира инженера Васильчикова, — ответили ей, когда через пару минут Идея Петровна набрала нужный телефон.
— Здравствуйте, — сказала она. — Будьте добры, Филарет Ильич дома? Алло, Филарет Ильич…
Едва закончив разговор, Идея Петровна начала собираться.
В самый разгар сборов в дверь позвонили. Открывать пошла Роза.
На пороге стоял приятный мужчина в очках, с аккуратной бородкой, удивительно похожий на какого-то артиста.
— Добрый вечер, — поздоровался он слегка хрипловатым голосом. — Юра Возницкий здесь живет?
Роза состроила скорбное лицо и сказала:
— Проходите.
— О господи, Дашенька, ну разве я могу ей отказать? — Инженер Васильчиков метался по спальне, как раненый тигр. — Она мне как-никак родственница.
— Бывшая жена твоего двоюродного дяди, — напомнила Дарья Михайловна, дражайшая супруга инженера.
— Да, бывшая! — вспылил Филарет Ильич. — Однако она является матерью моих… ммэ… троюродных сестер и брата.
— Что ты говоришь? — удивилась супруга. — А ты их хоть раз видел?
— Нет, я даже дядю двоюродного ни разу не видел, только на фотографиях, — ответил инженер. — Тем не менее родства это не умаляет. Кроме всего, у нее критическая ситуация: пропал ее сын.
— Твой троюродный брат?
— Да. И не надо ерничать! Как я сказал — так и будет.
Дарья Михайловна и бровью не повела.
— Я не слышу? — Филарет Ильич навис над супругой.
— О да, мой господин, — улыбнулась Дарья и впилась в его губы страстным поцелуем.
Куда деваться — все мужчины тают, когда жены поступают вот так…
Уже потом, в темноте, она вновь попыталась надавить на мужа:
— Филя, пойми, явится женщина, которую ты никогда не видел. А если это воровка? Или тут замешан промышленный шпионаж?
— Не говори глупостей, Даша, — благодушно ответствовал Филарет Ильич. Ты прекрасно знаешь, что дома у меня нет ни одного ценного документа.
— А где мы ее разместим?
— Даша, ты опять? Шесть комнат, неужели не найдем?
— Все-все-все, — покорно согласилась Даша. — Но ты будешь должен.
Васильчиков что-то пробормотал и уснул.
Дарья Михайловна прижалась к широкой спине мужа и вскоре тоже мирно спала.
А Девятому жандармскому отделению было не до сна. Они буквально оккупировали институт генетики, не отпускали домой ведущих специалистов, и те самые результаты, о которых говорила лечащий врач Юрана Галя Бакунина, подтвердились.
Это могло значить только одно: Романовы живы.
— Да Господи ты Боже мой, чего вы от меня хотите-то? — взмолился поднятый с постели премьер-министр. — Ну живы Романовы, и что теперь?
— Мы не можем посадить на трон кентавра, — ответил шеф Девятого отделения.
— Не сажайте — от этого ничего не изменится.
— Да как вы не понимаете? Есть возможность все сделать легально — на троне сидит настоящий Романов, никаких спектаклей и инсценировок, никаких двойников и, наконец, никакой секретности.