Волат встретил меня объятиями и новыми расспросами. Я не стал вступать в предисловия и сразу принялся излагать ему свои сведения.
– В чистке не было необходимости, Волат. – Мой голос звучал тихо, с интонацией траурного вещателя. – Каары не опасны. Они сами жертвы, предков,-которые вмешались в свое ДНК и подарили себе вторую жизнь. Жизнь "мертвой головы". Каары ни в чем не виноваты. Они стремились к бессмертию, и их можно понять. Древние каары не могли знать, какой будет эта вторая жизнь. У них не было войны, Волат. И еще в истории кааров упоминается какое-то непонятное "Высвобождение". Кто-то прилетел к ним, предложил иную жизнь – бессмертную жизнь. Многие каары приняли это заманчивое предложение, но многие отвергли, и тогда их брали силой, насколько я правильно понял, сами каары, обработанные пришельцами. Когда эти пришельцы улетели, на планете остались лишь жалкие остатки от былой цивилизации. Они были обречены на медленное вымирание, на смерть и на повторную жизнь "мертвой головы", которую сделали для них предки. И тогда каары включили свои черные ящики, наподобие тех, которыми владели самисусы. Только в сотни раз более мощными. Они включили их везде, кроме этого континента. Их оружие действует и по сей день, распространяя вокруг себя смерть. Так они сами уничтожили опасность "мертвых голов", уничтожили вместе с собой. Но и здесь, где не было задействовано смертельное оружие, каары нашли способ исправить роковую ошибку предков. Они просто жили, и каждый раз, когда возникала угроза неконтролируемой смерти, они начинали войну и убивали друг друга, а затем срезали головы. Чтобы никто не смог возродиться ко второй, жуткой жизни. Им не нужна была чистка.
Нет, я не хотел отменить эту последнюю операцию. Мне просто необходимо было поделиться с Волатом своими сведениями, чтобы лишний раз убедиться в том, что ничего уже изменить нельзя.
Волат выслушал меня до конца, ни разу не перебив. И только когда я замолчал, он тихо спросил:
– Все?
– Все, – подтвердил я, – можешь начинать чистку.
Волат отдал мне честь и пошел выполнять свою работу.
Мы начали атаку через пять минут. Операция была спланирована безукоризненно. Четыре "смерча" окружили лагерь кааров Ирави, и возле каждого из них залегли по восемь солдат Чистки.
Сначала дал залп первый. Горячая волна накрыла ближайшие хижины, смела их, словно гигантской метлой, и подожгла. Затем прозвучал еще один залп и еще один. В лагере началась паника. Оставшиеся в живых каары бросились бежать, но в противоположном конце их вновь встретил горячий смерч. Крики аборигенов разнеслись, наверное, по всему лесу. Запах их опаленных тел сделался таким едким, что мне пришлось надеть кислородную маску. Каары метались между огнем четырех "смерчей", и с каждым выстрелом их становилось все меньше и меньше. Я стоял возле развернутого НП и с хладнокровием мясника взирал на эту бойню. Из толпы обезумевших кааров вдруг выскочил Хас. Он с нескрываемой ненавистью посмотрел в мою сторону и поднял кверху стальной обруч. Я выстрелил почти не целясь. С прожженной головой колдун упал на трупы своих соплеменников и больше не пошевелился.
Через полчаса все было кончено. Солдаты Чистки прошлись по дымящемуся лагерю кааров и добили раненых. Я повернулся к стоящему рядом Волату:
– Хорошо сработано, лейтенант, на этот раз обошлось без потерь. Вызывай "шакалов", пусть уберут здесь все, но прежде срежут каарам головы. Их здесь не больше трех тысяч осталось. Насчет голов лично проследи. – Я повесил на плечо "PIO-35". – Не хочу еще раз прилетать сюда…
Последние слова я произнес тихо, скорее для себя, чем для Волата. Но лейтенант понял, что я хотел сказать.